Что такое православная культура краткое содержание. Образование и православная культура. Русская культурная традиция и образование

Предисловие

Для учителя православной культуры самым простым методом преподавания ее детям явился бы пересказ учебника Закона Божиего в надежде на то, что постепенно усвоенные знания сформируют необходимые личностные качества у детей и приобщат их к православной культуре. Однако современная государственная общеобразовательная школа имеет светский характер. Как же решить задачу увлечения детей Божественной Истиной, отраженной в многообразных формах проявления красоты православной культуры в окружающей жизни? От учителя требуется тщательная подготовка к каждому уроку, большая любовь к детям и стремление передать им тот свет любви и красоты, какой несет в себе православная культура. В помощь учителям, желающим пройти вместе с детьми этим путем, и разработаны эти пособия.

Цель Концептуального обоснования программы учебного предмета "Православная культура" заключается в том, чтобы установить единое понимание участниками всех образовательных структур значения предмета "Православная культура", что в равной степени относится к содержанию предмета и к специфике его программы. Концептуальное обоснование должно помочь в решении трех вопросов:

1. Для чего следует учить современных школьников данному предмету?

2. Как организовать педагогический процесс, чтобы преподаватель не искажал святую основу содержания данного предмета?

3. Как связать предмет "Православная культура" с интересами современных школьников (мотивация процесса обучения и отбор содержания), избежав опасности знаниевого подхода?

В связи с неразработанностью научно-теоретической основы и методики преподавания предмета "Православная культура" нет ясности и в определении подходов к отбору содержания. Поэтому представляется необходимым комплексное изложение здесь материалов теоретического и методического характера, что позволит уяснить концептуальную основу нового учебного предмета и содержание программы, выстроенной в соответствии с этой основой. Концептуальная основа предмета и примерная программа разработаны в соответствии с требованиями "Примерного содержания образования по учебному предмету „Православная культура"".

Обоснование включает:

Определение целей и задач предмета, а также его специфики.
- Методологическое обоснование предмета (характеристика понятия "православная культура" в культурноисторическом, аксиологическом, богословском и педагогическом аспектах).
- Общую характеристику православной культуры как образовательной области.
- Принципы построения программы предмета.
- Определение структуры программы предмета в соответствии с его спецификой.
- Сведения о возрастных, индивидуальных особенностях духовно-нравственного и эстетического развития современных школьников в связи с особенностями восприятия содержания предмета.
- Требования к подготовке учителя в соответствии со спецификой содержания предмета.
- Экспериментальный методический комплект для учителя по предмету "Православная культура", включающий три пособия.

1. Методическое пособие , содержащее:
программу по учебному предмету;
тематическое планирование по четвертям учебного года;
планы уроков с методическими комментариями.

2. Пособие "Иллюстрации", в котором содержится перечень иллюстраций для сопровождения уроков.

3. Музыкальное пособие "Звуковая палитра" - поурочные музыкальные материалы.

В отдельный раздел методического пособия выделено "Концептуальное обоснование программы учебного предмета "Православная культура" (1-11 классы).

Концептуальное обоснование программы учебного предмета "Православная культура"

Введение

В "Примерном содержании образования по учебному предмету „Православная культура" дается обоснование актуальности и возможности введения в государственных школах, лицеях и гимназиях учебного предмета „Православная культура"" (58). Анализ ситуации в России за годы, предшествовавшие разработке указанного документа, показал: А Нравственные ценности в нашем обществе из области сопричастности общему, коллективному, соборному идеалу ответственности человека за другого человека, из области сопереживания другим людям сместились на переживание лишь собственной удачи, на проявление практичности и рационализма.

В результате этого усиливается разобщенность людей, ухудшается нравственность, происходит разрушение семьи, потеря смысла жизни, криминализация сознания, нарастание форм девиантного поведения (наркомания, бродяжничество, алкоголизм, половая распущенность, правонарушения). Все это может привести к нравственной деградации общества. Такие негативные явления особенно заметны в молодежной среде. Это ставит перед государственными образовательными структурами, ответственными за духовное здоровье нации, неотложную задачу социально-педагогической коррекции и реабилитации юных членов российского общества.

В качестве дидактической формы необходимой духовно-нравственной коррекции (в пределах возможностей школьного обучения) предлагается ввести в базисный учебный план общеобразовательной школы предмет "Православная культура", который противопоставит моральным антиценностям современного общества традиционные ценности российской культуры. Именно они могут явиться основой духовно-нравственного оздоровления (воспитания, перевоспитания) современных школьников (подробнее об этом говорится в "Примерном содержании образования по учебному предмету „Православная культура"").

Основной особенностью учебного предмета "Православная культура" является его культурологическая направленность. Это обусловлено светским характером государственной школы, в рамках которой будет преподаваться данный предмет. В соответствии с ведущими целями общеобразовательной школы, определяемыми Законом РФ "Об образовании", в "Примерном содержании образования по учебному предмету „Православная культура"" подробно определяются основные цели и задачи, которые должны быть реализованы при изучении этого предмета.

В Концептуальном обосновании программы этого предмета объясняется, как применить нормативные установки "Примерного содержания..." к процессу внедрения инновационного для государственной системы образования предмета "Православная культура". Это предполагает конкретизацию опорных методологических блоков: уточнение основных понятий предмета и перевод общих целей в психолого-педагогическую и методическую интерпретацию, понятную учителю.

Методологической основой программы являются: свято-отеческое наследие (св. Василия Великого, св. Иоанна Златоустого - толкование Священного Писания; св. Григория Богослова, св. Григория Нисского, преп. Максима Исповедника - учение о человеке; св. Климента Александрийского - о соотношении знания и веры; о чувстве (ощущении) как одном из четырех компонентов доказательства; о сущности и способах "детовождения"; св. преп. Григория Синаита - о внутреннем совершенствовании человека; св. Тихона Задонского - о формах морального назидания; преп. Серафима Саровского - о соответствии способов и содержания беседы учителя уровню духовно-душевного развития ученика; св. Игнатия Брянчанинова - о доступности изучаемого источника восприятию ученика; об использовании разных форм изложения духовного материала для активизации положительных душевных состояний (например, о возбуждении воли к покаянию средствами поэзии); св. Феофана Затворника - о принципах отбора содержания и систематизации материала Священного Писания и формах его освоения; св. прав. Иоанна Кронштадтского - о содержательной основе активизации интереса к познанию мира; о законах творчества, категории прекрасного и законах Божественного действия; о направлениях и задачах педагогической работы; о выделении богословского ядра при отборе материала); труды богословов (С.Л. Епифановича, С.М. Зарина, А.И. Осипова, о. П. Флоренского и др.); философов (М.М. Бахтина, В.В. Зеньковского, Л.П. Карсавина, И.А. Ильина, Н.О. Лосского и др.); культурологов, искусствоведов (П.А. Гнедича, В.П. Лега, Л.А. Успенского, Ф.И. Успенского и др.); психологов (Л.С. Выготского, В.В. Давыдова, С.Л. Рубинштейна); педагогов (Ш.А. Амонашвили, Е.Н. Ильина, С.Н. Лысенковой, В.А. Сухомлинского, К.Д. Ушинского, В.Ф. Шаталова); специалистов в области эстетического воспитания (Д.Б. Кабалевского, Б.М. Неменского, В.К. Белобородовой, Т.Н. Овчинниковой и др.); филологов (И.О. Шмелева); теоретические исследования по проблеме разработки образовательных стандартов, государственные документы в области образования, а также материалы обобщения практического опыта преподавания предмета на основе Банка психолого-педагогических данных, анализ которых позволил дать теоретическое обоснование целей, задач, принципов отбора материала, исходя из специфики предмета и разработать методику его преподавания в школе (1-85) .

1.1. Определение понятия "православная культура". Специфика предмета

В настоящее время существует несколько вариантов преподавания предмета "Православная культура": как Закон Божий, как история культуры, как предмет краеведения. Не отрицая всего полезного в этих вариантах, для введения предмета в массовую общеобразовательную школу следует все же определить единую основу предмета и ее вариативные компоненты. Это позволит, сохраняя общие цели и задачи предмета, обогатить его содержание и формы изложения. Основным базовым элементом является наличие в названии предмета ключевых слов "православная культура", что требует единой трактовки понятий "православная", "культура", "духовность".

В понятии "православная культура" оба составляющих термина: "православная" и "культура" - определяются средствами понятийного аппарата богословской, философской, эстетической и педагогической наук. "Прилагательное „православная" происходит от существительного „православие" и означает признак, отличающий Православную Церковь от других христианских вероисповеданий. Под словом „православие" понимается истинное знание о Боге и творении. Греческий термин „православие" состоит из двух слов - „правый, истинный" и „слава" (в двух значениях: „вера" и „славословие"). Правильное учение о Боге включает правильное славословие. Учение Бога людям является Откровением Бога святым людям через научение и через Таинства. Святые Отцы запечатлели этот опыт и знание в догматах" (10) .

С понятием "православие" связано понятие "духовность". "Духовность - это состояние духовного человека, имеющего определенный тип поведения, мотивы и образ мыслей, отличающие его от человека недуховного. Духовность нетождественна понятию „душевность", которая связывается с душевными проявлениями: разума, чувств и т.п. Православная духовность - это опыт жизни во Христе человека, преображенного благодатью Божьей. Православная духовность христоцентрична (так как во Христе произошло ипостасное соединение Божественного и человеческого естества), триадоцентрична (так как Христа нельзя рассматривать обособленно от других лиц Святой Троицы) и церковноцентрична (так как Церковь понимается как Тело Христово). Таким образом, сердцевиной православной духовности являются Христос, Святая Троица и Церковь. Носителем православной духовности является человек, стяжавший дар Святого Духа. Человек с развитыми творческими способностями в разных областях искусства, но не стяжавший Святого Духа, дающего жизнь душе, является человеком душевным и плотским" (10) .

"Культура" как философское понятие означает форму общественного сознания и отражения действительности, а также среду обитания человека, представленную продуктами его деятельности. Культура является воплощением человеческого духа в формы, доступные объективному наблюдению.

Для более полного уяснения понятия "православная культура" приводим наиболее значимые определения богословов, искусствоведов, философов. Православное философское определение понятий "духовность", "культура" дал И.А. Ильин: "Культура есть явление внутреннее и органическое: она захватывает самую глубину человеческой души... Этим она отличается от цивилизации, которая может усваиваться внешне и поверхностно... Поэтому народ может иметь древнюю и утонченную духовную культуру, но в вопросах внешней цивилизации (одежда, жилище, пути сообщения, промышленная техника и т.д.) являть картину отсталости и первобытности. И обратно: народ может стоять на последней высоте техники и цивилизации, а в вопросах духовной культуры (нравственность, наука, искусство, политика и хозяйство) переживать эпоху упадка" (31, с. 300) . Таким образом, "духовность не совпадает с сознанием, не исчерпывается мыслью и не ограничивается сферой слов и высказываний. Духовность человека состоит в уверенности, что в пределах его души есть лучшее и худшее, качества, не зависящие от его произвола". "В духовном делании человек учится преклоняться перед Богом, чтить самого себя, видеть и ценить духовность во всех людях и желать творческого раскрытия и осуществления духовной жизни на земле. Это и есть сущая культура". Таким образом, "религиозность есть живая основа истинной культуры. Она несет человеку именно те дары, без которых культура теряет свой смысл и становится просто неосуществимой: чувство пред стояния, чувство заданности и призванности и чувство ответственности" (33, с. 446).

Таким образом, культурный человек (в православном понимании) должен иметь развитые чувства предстояния, призванности и ответственности.

Православная культура, по словам Н.О. Лосского, есть чувственное воплощение абсолютных ценностей бытия в творческих формах жизнедеятельности человека. Понятие духовности философ связывает с личностным развитием человека, так как настоящая личность - это деятель, осознающий абсолютные ценности бытия и долженствование осуществлять их в своем поведении (41).

Духовный человек всегда стремится к истине, добру и красоте. Общая культура человека определяется его духовной культурой.

Духовный компонент культуры включает в себя идеологию, искусство и религию (лат. - "святыня", "набожность", "благочестие"), которые определяют систему духовных ценностей, социальных норм и отношения человека к Богу как высшему началу, к миру, людям. Духовная сфера православия определяет направленность православной культуры.

В православной культуре отражаются особенности религии нашей страны (Православия), преломленные в традиционных правовых, моральных и эстетических формах деятельности человека, преображенного Благодатью Божией.

Православная культура была ядром истории России на протяжении последних 10 веков. Понимание культуры народа возможно лишь во взаимосвязи с историей этого народа. Введение христианства в России в его греко-восточной форме наложило яркий отпечаток на специфику просвещения и культуры как русского, так и других народов, входивших в состав Российского государства. Таким образом, феномен православной культуры отражает характерные особенности сознания и среды обитания человека, сформированные и организованные на основе православной духовности в контексте истории России и представленные в виде продуктов деятельности человека.

Взаимосвязь между приобщением человека к искусству и его духовно-нравственным развитием отмечалась многими авторами (33, 36, 53 и др.) . Высокий воспитательный потенциал искусства (культуры) ученые объясняют онтологическими связями нравственного и эстетического феноменов культуры.

Общественно-историческая значимость культуры и искусства объясняется потребностью сохранить и передать потомкам идеальные образцы деятельности человека как отражение Божиего замысла.

Любое гуманитарное знание формирует мировоззрение личности. Это связано с тем, что мировоззрение включает в себя эмоционально-оценочное отношение к знаниям, к нравственным нормам, эстетическим проявлениям. Если такое отношение не формируется в процессе обучения, человека нельзя считать культурным. Так, Закон РФ "Об образовании" определяет образование как комплексный процесс воспитания и обучения. Отсюда вытекает важный вывод: учебный предмет должен содержать яркое эмоциональное отношение к принятой в обществе системе ценностей. В противном случае реализовать воспитательные задачи невозможно. Предмет "Православная культура", интегрируя в себе теологические, исторические, эстетические, филологические знания, имеет исключительные возможности для решения указанных образовательных задач.

Воспитательные возможности предмета "Православная культура" объясняются тем, что православная культура сохранила опыт чувств, эталонные ценности, отразившие способ реагирования человека на мир в эстетических формах, а также тем, что она, основываясь на нормах христианской нравственности (морали), выполняла регулятивную и культурообразующую роль в общественной жизни России, сохраняя преемственность духовных традиций. Духовное ядро (менталитет) русской нации, сформированное на основе этих традиций, определяется выдающимися деятелями русской культуры как душа России (34, 83) .

Христианская нравственность как компонент православной культуры всегда являлась системообразующим компонентом общего образования, лежащим в основе социального и нравственного воспитания школьников, формирования их гражданской позиции. Это находило отражение в определении задач образования, мировоззренческих установок, составляло основу анализа деятельности и отношений людей. Утрата преемственности традиций в духовно-нравственном воспитании детей привела к кризисным явлениям в развитии общества. Поэтому был разработан культурологический учебный курс с задачей систематического и последовательного сообщения детям духовно-нравственных знаний, отражающих основные традиционные отечественные ценности (а такой ценностной традицией для России является православная культура). Имея духовно-нравственную и эстетическую направленность, предмет "Православная культура" будет знакомить школьников с ценностями христианской морали, основанной на традиционном понимании нравственности как благонравия, согласия с абсолютными законами правды, достоинством, долгом, совестью, честью гражданина своего Отечества.

Введение систематического преподавания предмета духовно-нравственной направленности, восстанавливающего утраченный в результате политических катаклизмов в России в XX веке опыт практического воспитания благочестия, может и должно препятствовать нравственной деградации общественного сознания.

1.2. Общая характеристика православной культуры как образовательной области

1. Базисный уровень. Это знания духовно-нравственного характера: православное учение о Творце и творении.

2. Культурно-образовательный уровень. Это преломление учения в различные формы общественной, культурной, материальной жизни русского народа в подуровнях: церковнославянский язык, религиозная живопись и иконопись, литература, православное образование, церковная музыка, религиозная философия. Православная культура относится к образовательным областям "Обществознание", "Искусство" и "Филология". Выделение отдельной образовательной области Православная культура" представляется необходимым, так как этот учебный предмет имеет самостоятельный и специфический объект изучения - процесс развития православной культуры и сложную структуру содержания, которая в полном объеме не может быть усвоена в составе других образовательных областей. В содержание этого предмета включаются материалы, изучение которых будет способствовать формированию морального и эстетического оценочного суждения явлений окружающей действительности на основе православных традиций и системы ценностей. Предметом изучения являются феномены православной культуры, отраженные в Священном Писании, произведениях искусства (архитектура, живопись, музыка), духовной и светской литературы, источниках краеведения.

Областью научного знания, в котором используется понятие "православная культура", является образование теория и методика духовно-нравственного и эстетического воспитания. Поэтому данное понятие связано с понятиями "эстетическое воспитание" и "нравственное воспитание". Предмет позволяет осуществлять межпредметные связи с такими учебными предметами, как музыка, изобразительное искусство, окружающий мир, история, обществознание, русская литература, русский язык, мировая художественная культура.

1.3. Цели и задачи программы учебного предмета "Православная культура"

В соответствии с ведущими целями общеобразовательной школы, определяемыми Законом РФ "Об образовании" и обозначенными в "Примерном содержании образования по учебному предмету „Православная культура"", программой определяются следующие общие задачи обучения и воспитания:

Преподавание школьникам культурологических знаний, необходимых для формирования у них целостной картины мира на основе традиционных для России православных культурных ценностей.

Воспитание школьников как благочестивых граждан, обладающих добродетелями в православном понимании, осознающих абсолютные ценности бытия и необходимость их осуществления в своем поведении.

Передача современным школьникам знаний в области православной культурной традиции как средства духовно-нравственного и эстетического развития личности. В соответствии со спецификой предмета, имеющего многокомпонентную структуру содержания, конкретизируются задачи воспитания детей.

Задачи духовно-нравственного воспитания:

Развитие понимания смысла творческого действия Бога-Творца.
Развитие нравственного чувства сопереживания.
Развитие чувства ответственности за другого человека.
Развитие чувства благодарения.
Развитие умения взаимодействовать с окружающим миром людей и природы в соответствии с нормами христианской морали. Задачи эстетического воспитания:
Развитие эстетического восприятия.
Развитие художественных представлений и понятий о православной культуре.
Развитие эстетических суждений и вкусов в области объектов православной культуры.
Развитие навыков художественной деятельности и эстетических потребностей на основе образцов православного искусства.

Решение поставленных задач может быть реализовано при условии увлечения школьников православной культурой.

Педагогическая интерпретация поставленных задач предполагает выделение знаний, умений, навыков, уровней воспитанности, являющихся показателями их реализации. Определение знаний не является сложной проблемой, так как предмет предполагает ознакомление учащихся с основным содержанием христианского вероучения, памятниками православной письменности, изобразительного и музыкального искусства. Объем знаний предопределен культурологическим характером предмета и отражен в "Примерном содержании образования по предмету...".

Определение умений и навыков в предметной области "Православная культура"

Педагогическое решение предполагает создание системы выработки специфических (в соответствии со спецификой предмета) навыков-умений. Их специфика связана с Божественным характером Источника, питающего православную культуру, постижение которого невозможно в рамках светского общего образования. В то же время изучение предмета "Православная культура" в объеме, определенном "Примерным содержанием образования по предмету...", становится достижимым при активизации образно-ассоциативного восприятия учебной информации. Для этого в содержании программы должны быть представлены методические материалы, которые будут его стимулировать. Возможностями активизации образно-ассоциативного восприятия обладают методики эстетического, нравственного воспитания и методики стимулирования навыков художественного творчества, которые могут быть успешно использованы на уроке православной культуры.

Навык формируется повторением. На уроках православной культуры у детей посредством тренировок можно развить навыки общения с объектами православной культуры, видения целенаправленного формирования образа Божиего творения в окружающей жизни, потребность искать его и находить в Священном Писании, в жизни святых, в православных традициях и ценностях, отраженных в произведениях искусства и в окружающей жизни (в православных праздниках, языке богослужения и т.д.). В изображенном, отраженном в природе и произведениях церковного и светского искусства надо научить видеть смысл, для которого была создана определенная форма (изображение, молитва, житие, канон, распев, жанр, украшение, обряд, постройка, праздник и т.п.). Навык общения с высокими образцами православной культуры должен формироваться в непосредственном общении с оригиналом, а при невозможности - с пересказом, репродукцией, видеофильмом. Учебные задачи должны ставиться как практические творческие: понимание образного содержания, создание образа в собственных продуктах творческой деятельности и выражение в них своего отношения.

Умения в области православной культуры предполагают творческое применение полученных знаний в повседневной жизни: например, знания о детстве преп. Сергия Радонежского и семейных взаимоотношениях из житий других святых позволят ребенку развивать у себя умение послушания старшим, почитания каждого члена своей семьи, умение выполнять свои обязанности по отношению к близким, товарищам и т.п.

Отсюда следуют два вывода:

1. Ребенок должен овладеть языковыми навыками восприятия православной культуры. Это связано с развитием творческого мышления и восприятия. Данные психологов показывают, что у детей есть задатки творческого восприятия (12). Оно характеризуется взаимосвязью нравственной и эстетической категорий: категория добра сливается с категорией красивого, прекрасного, категория зла - с категорией безобразного. Творческое развитие предполагает движение от образа-чувства к средству выражения: интонации, жанру, стилю, цвету, форме, особенностям языка, обряду, канону. Навыки следует вырабатывать у ребенка в единстве освоения им формы и содержания православного искусства.

2. Урок православной культуры может быть только личностно-ориентированным. Это реализуется в форме диалога. Педагог идет от пробуждения чувства ребенка через образ и затем к осознанию им средств выражения. При этом используются эвристические и проблемные методы обучения.

Обучение должно быть организовано так, чтобы на начальном этапе у ребенка была сформирована потребность к изучению того, что имеет какое-то отношение к интересам современного школьника. Затем эта актуализированная потребность позволит учителю совместно с ребенком сформулировать вопрос: для чего и как создавалась православная культура? И теперь, опираясь на интерес ребенка, учитель сможет в процессе обучения показать авторов и средства ее создания, ее роль в жизни русских людей на протяжении тысячелетия. Такая последовательность этапов обучения подведет детей к постепенному пониманию сущности православной культуры как культуры, создававшейся во славу Христа.

Страница 1 - 1 из 10
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | Все
© Все права защищены

Порою бывает очень трудно определить смысл понятий, хорошо знакомых с самого детства, понятий, которые прочно вошли в язык и сознание, и смысл которых на первый взгляд очевиден. Когда слышишь вопрос: "Что обозначает данное понятие?", - ответ как бы и готов: "А вы разве не знаете?", - кажется, что это знают все.

К таким знакомым, но трудно определимым, относится и понятие "православная культура". Мы живем этой культурой более тысячи лет. Возраст самой православной культуры насчитывает более двух тысяч лет, а некоторые онтологические моменты православной культуры равны возрасту нашего мира. Когда возникли жаркие споры по поводу учебного предмета "Основы православной культуры", потребовалось определиться и с самим понятием "православная культура". В зависимости от смысла, который мы вкладываем в это понятие, определяется содержание учебного предмета и его место и роль в образовательном пространстве учебного заведения. На сегодняшний день в процессе дискуссии проявилось несколько подходов и методологических основа­ний, на базе которых разработаны и изданы программы и учебно-методические пособия по предмету "Основы православной культуры" (название предмета может иметь другие варианты). Рассмотрим эти подходы.

1. Краеведческий подход. Учебники данного направления предназначены для предмета, включенного в школьный или региональный компоненты государственного стандарта. Чаще всего разработчики таких курсов ограничиваются историей Правосла­вия в конкретном крае и не претендуют на изучение всей православной культуры.

2. Церковный подход. Разработчики данного направления исходили из того, что только церковная культура и является православной. Вся православная культура была сведена к культуре церковной и ею ограничена. Учебники, изданные с позиций данного подхода, дали повод нашим оппонентам заподозрить, что под видом православной куль­туры в школе вводится Закон Божий. К тому же творческая интеллигенция восстала про­тив такого подхода, так как в православной культуре не нашлось места для великих про­изведений литературы, живописи, музыки, кинематографа, несущих в себе свет православных ценностей, не всегда выраженных и облеченных в формы церковного ис­кусства.

3. Церковно-этический подход. Это направление близко к предыдущему, но уде­ляет больше внимания аксиологической стороне Православия, его ценностной и нравст­венной основе. Разработчиков данного направления уже тревожит слово "культура" в названии предмета, и поэтому мы можем наблюдать некоторые, довольно безосновательные и несистематические вкрапления из области культурологии в программы и учеб­ные пособия. Этот подход унаследовал от предыдущего ту же ограниченность и такую же критику в свой адрес.

4. Религиоведческий подход. Используется некий взгляд извне, претендующий на объективное рассмотрение положения Православия и православной культуры в мире, и особенно в мире других религий и ценностных ориентаций. Этот подход наиболее далек от православной культуры и более близок предметам "Религии мира" или "Сектоведение".

5. Культурологический подход. Данный подход наиболее перспективный, но на сегодняшний день, как это ни странно звучит, менее всего разработанный. Но и в этом направлении уже заметна некая ограниченность. Православная культура рассматривает­ся только как культура Православия или культура людей православных. Это вызывает критику со стороны тех, кто видит ценности Православия и в произведениях, созданных неправославными людьми, иноверцами или авторами, живущими пока без Бога.

Следует рассматривать православную культуру как культуру Православной цивилизации, или можно ее назвать духовно-нравственной культурой Православ­ной цивилизации (ДНК Православной цивилизации). С этой точки зрения культура Православной цивилизации начинается от Рождества Христова, а некоторые этические нормы почерпнуты из Ветхого Завета и преображены христианством. Важно проследить историю возникновения Православной цивилизации и ее культуры еще в рамках антич­ного мира, в рамках Великой Римской империи. Необходимо знать, как Римское право трансформировалось в симфонию властей, симфонию царства и священства во Втором Риме - священной Византийской империи. Знать, как греческий идеал красоты обретал под воздействием христианства священные формы, как античная базилика обретала формы византийского храма, а затем молитвенным горением зажглись луковки право­славных храмов в Третьем Риме - Москве. Как великая античная философия одарила своим богатством христианское богословие, которое явило миру откровение о Пресвятой Троице и о том, что Бог есть Любовь. Ученикам и студентам следует знать, что христи­анство, освободив человека от языческого почитания природы, от ее обожествления, да­ло возможность ее объективного научного изучения. Какая литература, живопись, ико­нопись, поэзия, архитектура, музыка рождались в то время! А как прекрасна была Византия и ее столица Константинополь! Это была самая образованная, культурная и красивая империя того времени. Вряд ли человечество построит на земле город прекрас­нее Константинополя - город, в котором жило более миллиона человек. Только Москва в годы своего православного расцвета, когда ее называли городом "сорока сороков", упо­доблялась своей неземной красотой Константинополю.

Каждый, кто живет в Православной цивилизации, должен знать о великой бого­словской битве святителя Григория Паламы с монахом Варлаамом Калабрийцем, когда святитель отстоял духовную основу нашей цивилизации, ее неповторимое бытие. А За­пад уже уходил от Христа по дороге романтизма и возрождения языческого почитания человека и тварного мира, по дороге рыцарского героизма, но героизма апостасийного.

Мы все должны знать, как великая Православная цивилизация была дарована на со­хранение России и ее народу. Как наши князья шли войной на Византию, желая земного богатства, а обретали небесное. Мужеством и отчаянной смелостью завоевывали себе право быть крещенными в святой воде Византии, привозили себе царственных невест и тем самым обретали царскую кровь. Как жили, молились и совершали великие подвиги наши святые предки. Как рождалась в летописях и богословских трактатах, в поучениях и житиях наша великая духовная литература. Нам надо знать, как преподобный Сергий, игумен земли русской, отмаливал свободу нашего народа и государства, как наши свя­тые князья и воины проливали свою кровь за родную землю, за ее свободу, за ее святую веру и самобытную культуру. Как возрастал в нашей земле патриарший дух, и как креп­ла царская кровь. А какие были семейные традиции, как воспитывали наши предки це­ломудренных, жертвенных и благородных наследников, как они любили свою веру, свой народ и свое Отечество!

Ни в одной цивилизации мира вы не встретите такого бережного отношения к верованиям, культуре и языкам других народов. Многие из этносов, сохранивших свое бытие в Православной цивилизации, не имели даже своей письменности, и ее даровала им Православная цивилизация.

Все в нашей земле освящено: и вода, и воздух, и земля, и города, и села. Все вокруг пронизано святой атмосферой Православия. Тоскует живая душа без этого святого духа. Уже не могут жить спокойно вне Православной цивилизации русский в Европе или Америке, еврей в Израиле, мусульманин в Турции или Арабских Эмиратах. Тоска по Ро­дине, называемая ностальгией, тревожит душу и призывает вернуться в это многонацио­нальное и многоконфессиональное сообщество Православной цивилизации.

Наши дети должны знать, как пробуждалась самобытная русская религиозная фи­лософия, как рождалась великая русская литература. Как понять глубину и религиозный смысл отечественной и мировой культуры, воспитываясь и обучаясь вне традиции соб­ственной цивилизации?!

Самое поразительное в нашей культуре то, что, находясь в атмосфере Православной цивилизации, дыша ее воздухом, вдохновляясь ее высокими идеалами, лучшие предста­вители национальных культур, люди иных вер настраивались на ее тон и вносили свой голос, свою лепту в копилку культуры Православной цивилизации. Дагестанец Расул Гамзатов, киргиз Чингиз Айтматов, татарин Мусса Джалиль, евреи Айвазовский, Леви­тан, Дунаевский, Френкель. Какая высокая поэзия, живопись, музыка, - и это все наше общее, это все принадлежит нашей цивилизации. Какие книги писали наши писатели и какие фильмы снимали наши режиссеры, называвшие себя атеистами, - и это тоже наше! Этот список воистину огромен. Античность и Европа, мировая культура и национальная, два Рима, две великие империи передали в дар Третьему Риму - Москве, Русской импе­рии - этот великий Божественный дар. Так почему наши дети не могут это знать, изу­чать, хранить и передавать своим потомкам? Почему мы не можем это изучать вместе, независимо от национальности и веры, если наши предки хранили и умножали эту куль­туру сообща? Разве изучение культуры собственной цивилизации мешает нам знать свои национальные культуры, знать свою веру?

Учебный предмет "Духовно-нравственная культура Православной цивилиза­ции" должен стать частью федерального компонента государственного стандарта образования. Это базовый предмет образовательной области "Духовно-нравственная культура". Каждая образовательная область должна нести и несет в себе духовно-нравственный компонент, необходимо его выделить, уточнить и дополнить.

Вместо предмета "Религии мира", который можно изучать и факультативно по желанию родителей и учащихся, будет полезно ввести предмет "Основы право­славной цивилизации". В рамках этого предмета на протяжении всех лет обучения ученики будут познавать три основы Православной цивилизации: веру, культуру и государственность. Важно не только знание о религиях, важно знать, как они сосу­ществовали в рамках цивилизации, какой вклад внесли в укрепление государст­венности и единения народа.

Корнем, питающим древо культуры нашей цивилизации, является Православие, оно его взрастило и украсило прекрасными плодами, но в течение истории к веткам этого де­рева прививались и приживались ростки многих национальных культур, которые, пита­ясь соками этого древа, приносили свои самобытные плоды, умножая красоту нашей культуры. В рамках цивилизации национальные культуры перерастали себя, пре­восходили этнический уровень и становились частью цивилизационной культуры, а значит и частью мировой. Выпадая, самоустраняясь от цивилизации, этнос теряет способность к таким проявлениям культурной деятельности и ограничивает свое бытие фольклором. Отказываясь от участия в культурной жизни цивилизации, замыкаясь в рамках национальной культуры, этнос совершает акт культурного сепаратизма, который рано или поздно приведет его к состоянию сепаратизма государственного или террито­риального. Культура этноса определяется тем, насколько он способен освоить куль­туру цивилизации и внести в нее свой самобытный вклад.

Православная цивилизация всегда существовала в рамках империй. Чем более им­перия становилась многонациональной и многоконфессиональной, тем крепче она была, тем прекраснее становилась ее культура. Разные языки, веры, а значит и разное мышле­ние, разные способы выражения сокровенной красоты возвышали культуру Православ­ной цивилизации до Божественных высот. Изучая историю православных империй, уче­ники лучше осмыслят историю нашего Отечества, начнут понимать, как его сохранить, что мешает его единству и стабильности. Нас всегда объединяла Православная цивили­зация, она наша колыбель и единственная Родина.

Игумен Георгий (Шестун), доктор педагогических наук, профессор, заведующий кафедрой православной педагогики Самарской духовной семинарии, настоятель церкви в честь прп. Сергия Радонежского г. Самары

Http://www.prokimen.ru/article_2601.html

Этимологии слова «Библия».

Понятие «Завет». Виды Заветов в библейском тексте.

Славянский перевод Священного Писания.

Понятие об «Острожской Библии»

Русские пословицы и поговорки, в основу которых положены библейские тексты и церковно-исторические мотивы.

Отечественные литературные произведения XXв., в которых затрагивается библейская тематика.

Общеизвестно, что Библия – самая раскупаемая в мире книга всех времен и что ни одна другая книга не популярна так, как Библия. Это не просто образец литературы древнего мира, который устарел и абсолютно неактуален сегодня. Наоборот, это живое, действенное послание Бога миру, которое преображает этот мир. Библия – богодухновенная книга. И это сокровищница мудрости для всех мыслящих людей Земли, каковы бы ни были их верования.

Библия, или Священное Писание, – сакральная книга, которую нам передал Святой Дух: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим. 3,16). «Богодухновенно» означает «вдохнуто Богом», то есть написано святыми авторами по вдохновению и откровению Святого Духа. Этот термин указывает на источник послания – Бога. За 16 веков Святой Дух открыл божественное послание сорока священнописателям – пророкам и апостолам. Тридцать два из них записали Ветхий Завет; восемь – Новый. Адресат Священного Писания есть Церковь.

Название «Библия» в самих священных книгах не встречается и впервые отнесено к собранию священных книг на Востоке в IV веке святыми Иоанном Златоустом и Епифанием Кипрским.

Библия в переводе с греческого языка означает книги. В 20 километрах севернее города Бейрута, на средиземноморском побережье, находится небольшой арабский (в древности финикийский) портовый город Жибел (в Священном Писании упоминаемый как Гевал). Из него в Византию доставляли писчий материал, и греки этот город называли «Библос». Затем сам писчий материал стал так именоваться, а впоследствии и книги получили это название. Книгу, написанную на папирусе, греки называли ‘ε βίβλος, если же она была небольшой, говорили το βιβλίον – книжечка, а во множественном числе – τα βιβλία. Библия (βιβλία) – это множественное число от βίβλος. Таким образом, буквальное значение слова «Библия» – книги. Со временем греческое слово множественного числа среднего рода βιβλία превратилось в слово единственного числа женского рода, стало писаться с большой буквы и применяться исключительно к Священному Писанию. Библия есть Книга книг, Книга по существу, в особом смысле этого слова, преимущественном, в самом общем, высшем и единичном значении. Это великая Книга судеб, хранящая тайны жизни и предначертания будущего.

Библия состоит из двух больших частей: Ветхий Завет и Новый Завет. Слово «завет» в Библии имеет особый смысл: это не только наставление, завещанное последователям, грядущим поколениям, но и договор Бога с людьми – договор о спасении человечества и земной жизни вообще.

Ветхий Завет (события Священной истории от сотворения мира до Рождества Христова) представляет собой собрание из 39 книг, а Новый Завет (события после Боговоплощения, то есть после Рождества Христова) – из 27 книг.

Канон (в пер. с греч. – тростник, мерная палка, то есть правило, образец) или канонические книги, – это священные книги, признанные Церковью подлинными, богодухновенными и служащие первоисточниками и нормами веры.

Книги и Нового, и Ветхого Заветов можно условно разделить на четыре раздела:

книги законоположительные, в которых дается основной нравственно-религиозный Закон;

книги учительные, в которых преимущественно раскрывается смысл и реализация исполнения Закона, даны примеры из Священной истории праведной жизни;

книги исторические, в которых раскрываются важные события Священной истории сквозь призму истории богоизбранного народа;

книги пророческие, в которых таинственным, прикровенным образом говорится о грядущих судьбах мира и Церкви, прообразовательно повествуется о Боговоплощении и спасении человечества.

Ветхозаветный канон включает в себя так называемое пятокнижие Моисея (Тора): Бытие, Левит, Исход, Числа, Второзаконие; книги: Иисуса Навина, Судей, Руфи, 1–4 Царств, 1, 2 Паралипоменон (Хроники), Ездры, Неемии, Есфири, Иова, Псалтирь, Притчи Соломона, Екклесиаст, Песнь Песней, Плачь Иеремии. К каноническим ветхозаветным книгам относятся также и книги пророков: четырех великих – Исайи, Иеремии, Иезекиила, Даниила и двенадцати малых – Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, Наума, Аввакума, Софонии, Аггея, Захарии, Малахии.

К неканоническим книгам Ветхого Завета относятся книги: Иудифь, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, Премудрости Соломона, Послание Иеремии, Варуха, Товита, 1–3 Маккавейские, 2, 3 Ездры. Церковь не ставит их наравне с каноническими, но признает их назидательными и полезными.

Большая часть Ветхого Завета написана на древнееврейском языке, части некоторых книг написаны на арамейском языке. Деление текста на главы было произведено в XIII веке кардиналом Гугоном или епископом Стефаном Лэнгтоном.

Новозаветный канон включает в себя: Четвероевангелие (от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна). Первые три Евангелия (Мф., Мк., Лк.) именуются синоптическими (греч. – общие); Евангелие от Иоанна (Ин.) – пневматическим (с греч. – духовным). Также в канон Нового Завета входят книги: Деяния святых апостолов, семь соборных посланий апостолов (Иакова, 1, 2 Петра, 1–3 Иоанна, Иуды), 14 посланий святого апостола Павла (Римлянам, 1, 2 Коринфянам, Галатам, Ефесянам, Филиппийцам, Колоссянам, 1, 2 Фессалоникийцам, или Солунянам, 1, 2 Тимофею, Титу, Филимону, Евреям).

Последней, или заключительной, книгой Нового Завета является Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова. Среди книг Нового Завета неканонических нет.

Святая Библия есть сакральная библиотека, которая более тысячи лет складывалась из многих словесных произведений, созданных разными авторами и на разных языках. И в то же время это целостное творение, поражающее совершенством и алмазной прочностью в жесточайших испытаниях истории .

Все новозаветные тексты написаны на александрийском наречии древнегреческого языка (койне, или кини), за исключением Евангелия от Матфея, первоначально написанного на еврейском и в то же время переведенного, по-видимому, самим автором на греческий. Новый Завет на главы и стихи впервые был разделен в XVI веке.

В целом, священный библейский канон сложился уже во II веке. Канон в нынешнем его виде окончательно всей Церковью был признан на Лаодикийском (360–364 гг.) соборе, затем на Гиппонском (393 г.), Карфагенском (397 г.) и последующих соборах.

Из наиболее важных и известных переводов Библии следует назвать Септуагинту (перевод на греческий язык 70 толковников) египетского царя Птолемея Филадельфа (284–247 гг. до Р.Х.), сирийский (Пешито), латинские Itala (древний) и Vulgata (блаженного Иеронима Стридонского, нач. V в., признан в конце VI в.), армянский (V в.) и др. Первый славянский перевод Библии был осуществлен святыми братьями Кириллом и Мефодием в IX веке, перевод на русский язык всего текста Священного Писания (Синодальный перевод) был закончен в 1876 году.

Первую печатную Библию Россия получила из Острога в 1581 году благодаря трудам князя Константина Константиновича Острожского.

Книги Священного Писания вызвали к жизни бесчисленное множество других книг, где живут библейские идеи и образы: многочисленных переводов, переложений, произведений словесного искусства, толкований, разнообразных исследований.

Библия является одним из крупнейших памятников мировой культуры и литературы. Без знания Библии многие культурные ценности остаются недоступными. Большую часть художественных полотен эпохи классицизма, русскую иконопись и философию невозможно понять без знания библейских сюжетов.

В нашей стране вплоть до начала ХХ века основные сюжеты библейского повествования были знакомы практически всем, вне зависимости от уровня образованности. Многие могли дословно цитировать пространные отрывки из священных библейских текстов.

Вот как высказывался о сердцевине Библии – cвятом Евангелии – наш великий поэт А.С. Пушкин: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедовано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелие, – и такова ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладост-ному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие».

Со времен Крещения Руси святым князем Владимиром Библия стала первой и главной книгой русской культуры: по ней детей учили грамоте и мышлению, христианским истинам и нормам жизни, началам нравственности и основам словесного художества. Библия прочно вошла в народное сознание, в повседневный быт и духовное бытие, в обыденную и высокую речь. Переведенные на славянский язык святыми просветителями равноапостольными Кириллом и Мефодием книги Священного Писания не воспринимались как переводные, но как родные и умеющие роднить людей разных языков и культур.

Множество библейских фраз живут в современном русском языке в виде пословиц, поговорок, крылатых выражений, напоминая о его истоках и об истории нашей культуры. Например, пословица: «Кто не работает, тот не ест» – сравни с мыслью апостола Павла «…если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3, 10). Прямыми цитатами из библейских книг являются выражения: «Блаженны миротворцы» (Мф. 5, 9), «Не хлебом единым будет жить человек» (Мф. 4, 4), «Взявшие меч, мечом и погибнут» (Мф. 26, 52), «Древо познания добра и зла» (Быт. 2, 9), «В поте лица» (Быт. 3, 19), «Тьма египетская» (Исх. 10, 21), «Камень преткновения» (Ис. 8, 14), «Мерзость запустения» (Дан. 9, 27), «Имя им – легион» (Мк. 5, 9), «Не от мира сего» (Ин. 17, 14), «Глас вопиющего в пустыне» (Ис. 40, 3; Мф. 3, 3), «Не мечите жемчуга вашего (бисера) перед свиньями» (Мф. 7, 6), «Нет ничего тайного, что не стало бы явным» (Мк. 4, 22), «Врачу, исцелися сам» (Лк. 4, 23) и многие другие. Всем хорошо известны библейские выражения и нарицательные имена: «Волк в овечьей шкуре» (Мф. 7, 15), «Вавилонское столпотворение» (Быт. 11, 4), «Да минует меня чаша сия» (Мф. 26, 39), «Блудный сын» (Лк. 15, 11–32), «Фома неверующий» (Ин. 20, 24–29), «Соль земли» (Мф. 5, 13), «Терновый венец» (Мк. 15, 17), «Власть тьмы» (Лк. 22, 53), «Камни возопиют» (Лк. 19, 40) и множество других.

Потеряв ориентиры в суетном мире, в хаосе относительных ценностей, русские авторы издавна стали обращаться к христианской морали и позднее к образу Христа как идеалу этой морали. В древнерусской агиографической литературе подробно описывали жизнь святых подвижников, праведников, благоверных князей. Христос еще не выступал в качестве литературного персонажа: слишком велики были священный трепет и благоговейное отношение к образу Спасителя. В литературе XIX века Христа тоже не изображали, но в ней появляются образы людей христианского духа и святости: у Ф.М. Достоевского – князь Мышкин в романе «Идиот», Алеша и Зосима в «Братьях Карамазовых»; у Л.Н. Толстого – Платон Каратаев в «Войне и мире». Как это ни парадоксально, литературным персонажем Христос впервые стал в советской литературе. А.А. Блок в поэме «Двенадцать» (1918 г.) впереди объятых ненавистью и готовых на смерть людей изобразил Христа, образ Которого символизирует надежду людей на очищение и покаяние хотя бы когда-нибудь, в будущем. Возможно, А.А. Блок, соблазнившись революционным романтизмом, увидел «в белом венчике из роз» Христа среди мятежной толпы как символ идеи борьбы за социальную справедливость. Позже автор «Двенадцати» разочаровался в революции, увидев многие ужасы бунта черни. Осознание трагизма своей ошибки преждевременно свело в могилу русского поэта. По выражению З. Гиппиус, перед смертью поэт «прозревает, увидев лицо тех, кто оскорб-ляет, унижает и губит его Возлюбленную – его Россию» (имеются в виду большевики). В том же 1918 году З. Гиппиус в своих стихах («Шел…» в двух частях) нарисует совершенно другой образ Христа в русской револю-ционной смуте – образ грозного и праведного Судии, гневно наказующего бесчинства революции. Позднее Христос появится в романе М.А. Булгако-ва «Мастер и Маргарита» под именем Иешуа, у Б.Л. Пастернака – в «Докторе Живаго», у Ч.Т. Айтматова – в «Плахе», у А.И. Домбровского – в «Факультете ненужных вещей». Писатели обратились к образу Христа как идеалу нравственного совершенства, Спасителю мира и человечества. В образе Христа писатели увидели и то общее, что было перенесено Им и что переживает наша эпоха: предательство, преследование, неправый суд.

Возвращение Библии в нашу общественную жизнь, ее честное и непредвзятое изучение позволило современным читателям совершить открытие: оказалось, что вся русская литературная классика, от древности до современности, связана с Книгой книг, опирается на ее истины и заветы, нравственные и художественные ценности, соотносит с нею свои идеалы, приводит ее речения, притчи, назидания.

На Русь Библия пришла вместе с христианством, первоначально в виде отдельных книг из Ветхого и Нового Заветов. Первое русское литературное произведение – «Слово о Законе и благодати» митрополита Киевского Илариона (первая половина XI века) создано на библейской основе. Это проповедь, тематически созвучная Посланию к Римлянам святого апостола Павла (Рим.). «Повесть временных лет» (около 1113 г.) Нестора летописца – инока Киево-Печерского монастыря – обнаруживает связь древнерусской литературы с Библией. С первых строк святой автор-летописец перелагает Книгу Бытия, рассказывает о расселении народов по Земле, о разделении их на семьдесят два языка и так далее повествует священную историю. Преподобный Нестор отмечает: «От этих же семидесяти двух язык произошел и народ славянский, от племени Иафета...». Мысль о единстве славян со всеми народами мира далее развивается в благочестивых рассказах о путешествии апостола Андрея Первозванного по пути из Варяг в Греки, о деятельности святых просветителей Кирилла и Мефодия, о проповедях апостола Павла в славянских землях, о Крещении Руси. Так будет и далее в литературе, началом которой явилась «Повесть временных лет». Обращение к Священному Писанию расширяет масштабы повествования, соединяет родную землю со всей Землей, включает национальное во всечеловеческое.

Обращение древнерусских авторов художественного слова к библейским образам противоречиво и органично сочетается с их традиционным языческим мироощущением. После Крещения на Руси возникло и оказалось достаточно устойчивым долгое время своеобразное явление, называемое обычно двоеверием.

В русском народе XII века языческое восприятие мира все более переходило в эстетическую сферу, проявлялось в произведениях фольклорного искусства и в литературе. Ярким образчиком этой тенденции является «Слово о полку Игореве» (1185–1187 гг.). В нем мы видим сочетание языческого и христианского начал. Например, автор пользуется христианским представлением о язычниках-половцах, и языческими представлениями о животных-тотемах, родоначальниках и покровителях. Он упоминает о христианском Боге, помогающем Игорю, и тут же говорит нечто типично языческое о превращениях беглеца-князя в горностая, белого гоголя, серого волка. В «Слове» действуют древние славянские божества: Стрибог – бог неба, вселенной, Даждьбог – бог-солнце, податель всех благ. Но весь трагический путь Игоря к прозрению, к пониманию своего долга перед Русской Землей отвечает христианским представлениям об очищении души, и единственная победа, которую одерживает князь в своем безрассудном походе, – победа над самим собою. Соединение древнего языческого и нового христианского верований создает в «Слове» единое мироощущение: человек воспринимается в целостности всего Божьего мироздания и как единственное земное существо, несущее образ и подобие Божие и наделенное ответственностью за весь мир.

Прямое библейское влияние прослеживается в русской житийной литературе. Она развивалась, начиная с XI века, следуя традициям византийской агиографии, но обретала русские особенности, зачастую воспроизводя живые черты быта, человеческого поведения и постоянно возвращаясь к библейским истокам. Таково, например, замечательное «Житие св. Александра Невского» (конец XIII в.). Все повествование ведется в сопоставлении героя с образами Священного Писания.

Наиболее ярко Библия повлияла на процесс развития родившейся в XVIII веке русской лирики. Определяющую роль в становлении русской лирической поэзии сыграли стихотворные переложения библейских песнопений, прежде всего – из Псалтири. Переложения псалмов поэтами XVIII века с церковнославянского языка на современный им язык явилось свидетельством особой значимости библейской гимнографии в сознании русского общества и одновременно выражением исторического развития самой поэзии и ее языка. Это переложение 81-го псалма – «Властителям и судиям» Г.Р. Державина, ода из псалма 93-го И.А. Крылова и другие. Несомненно, лирика библейских псалмов – один из истоков державинской оды «Бог» (1780–1784 гг.), выразившей самосознание христианина. Державин ярко, эмоционально и глубинно раскрывает искания человеческого духа, стремящегося понять свое место в мире, созданном Творцом, свое отношение к Богу, к природе, к вселенной.

Библейские псалмы способствовали и столь свойственным русской поэзии планетарности, космизму, философским обобщениям. Например, переложение псалма 103-го М.В. Ломоносовым (1743 г.), где возносится хвала Богу – Творцу Земли, звезд, всех чудес «натуры», и его «Утреннее размышление о Божием величестве» (1751 г.), где замечательно изображается Солнце – небесная лампада, возженная Творцом.

Созданные Ломоносовым и его последователями переложения, сохраняя верность библейским текстам, вобрали в себя настроения и переживания русских поэтов золотого века отечественной литературы.

Характерные для XVIII столетия переложения текстов Священного Писания способствовали сближению библейского церковнославянского языка с живой, бурно развивающейся речью, помогли формированию «высоких» речевых стилей, которые господствовали в гражданской и философской лирике, в героической поэме, оде, трагедии. Почерпнутые из Библии величавая простота, яркая образность, афористическая отточенность, энергия ритма вошли во все «высокие» литературные жанры, но, прежде всего, благодаря переложениям псалмов, – в лирику.

Несомненно, лирика библейских псалмов – один из истоков державинской оды «Бог» (1780–1784 гг.), выразившей самосознание христианина. Г.Р. Державин ярко, эмоционально и глубинно раскрывает искания человеческого духа, стремящегося понять свое место в мире, созданном Творцом, свое отношение к Богу, природе, вселенной.

Духовно-нравственный потенциал русской классической литературы XIX столетия до сих пор восхищает читателей всего мира. И это не случайно, ибо корни художественности, как заметил известный русский мыслитель и литературный критик И.А. Ильин, кроются в тех глубинах человеческой души, где проносятся «веянья Божьего присутствия». Великое искусство всегда несет на себе «печать Божьей благодати», даже тогда, когда разрабатывает светские темы и сюжеты, не имеющие внешней связи с церковностью и религиозностью. Феномен русской литературы заключается в постановке «вечных вопросов» бытия, ответ на которые пытались дать в своем творчестве почти все отечественные писатели.

Русская литература XIX века была по своей основной тенденции учительной, она всегда чувствовала свою ответственность за состояние страны и мира, всегда была чутка и отзывчива к нуждам и бедствиям своего народа и человечества. Литература учила в самом высоком смысле этого слова: пробуждала в людях достоинство и честь, одухотворенность и творческие стремления, формировала мировоззрение.

Самой яркой звездой литературного небосклона России XIX столетия, несомненно, стал А.С. Пушкин. Глубочайшим выражением пушкинского взгляда на поэзию и ее значение в жизни явилось стихотворение «Свободы сеятель пустынный...» (1823 г.), истоком которого явилась знаменитая евангельская притча (Мф. 13, 3–23). Это стихотворение великого поэта много раз позднее отзывалось в его собственном творчестве и в произведениях других русских писателей XIX и XX веков. Оно содержит размышление о самом трагическом обстоятельстве человеческой истории – о загадочной склонности народов к стадной покорности. «Свободы сеятель пустынный...» – не политический трактат, это стихотворение соединяет душевное состояние, вызванное конкретными обстоятельствами, и обобщения, далеко выходящие за пределы жизни поэта и истории Европы. В этом произведении «я» включает и авторскую личность, но ей не тождественно. Всемирность и всечеловечность здесь подчеркнуты прямой соотнесенностью стихотворения с евангельской притчей. Пушкин не только взял из Евангелия эпиграф, он и все стихотворение считал подражанием Христовой притче.

В 1826–1828 годах А.С. Пушкин создает стихотворение «Пророк», где очевидна связь со стихотворением «Свободы сеятель пустынный...».

В одной из ветхозаветных книг – книге пророка Исайи – изображается мучительное очищение души человека, пожелавшего передать людям ту высокую правду, что открылась ему, то есть исполнить дело пророка. Святой пророк Исайя повествует, как его озарило видение: глазам его явился Господь, окруженный шестикрылыми серафимами. Но могут ли поведать об этом «нечистые уста»? Пламенный серафим очищает пророчьи уста, влагая в них горящий угль (см. Ис. 6, 1–8). Пушкин, создавая стихотворение «Пророк», следует за библейским текстом.

Это прекрасное стихотворение принадлежит к тем вершинам, с которых далеко виден путь русской поэзии. В нем миссия поэта, подобно библейскому пророку, изображена как подвижничество.

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Здесь явственно звучит суровое предупреждение против легковесного понимания поэзии: истинная поэзия претерпевает жгучее, неутолимое страдание, проходит через смерть и воскресение, чтобы стать пророчеством.

Пушкин часто прямо или косвенно обращается к Священному Писанию. Так, он прямо излагает библейский сюжет, например, начало ветхозаветной книги Иудифь («Когда владыка ассирийский...», 1835 г.). Иногда библейские мотивы как бы растворены в тексте и только некоторые детали указывают на параллели со священными библейскими текстами. Так, в «Полтаве» (1828–1829 гг.) вдруг возникает тень диавола, когда гетман Мазепа, не решаясь прямо сказать Марии о предстоящей казни ее отца, пытается вырвать у нее хотя бы невольное почти согласие на это злодеяние. Библейские образы выступают в качестве нравственных ориентиров и в поэме «Анджело» (1833 г.).

Прямым переложением церковной гимнографии – великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…» – стало стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны...» (1836 г.).

Библия постоянно присутствует в творческом мышлении великого поэта, с нею соотнесены его художественные искания, его нравственные представления.

Вскоре тема пророка возникает у М.Ю. Лермонтова. Мы помним его стихотворение «Пророк».

С тех пор, как вечный Судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Разница с «Пророком» А.С. Пушкина глубокая. У Пушкина это было видение Бога и мира, мгновение, которое переживал пророк; у Лермонтова – другая тема: видение человеческого греха. Это горький дар, который отравляет пророку жизнь на Земле. Это тоже соответствует библейской модели, потому что пророки видели зло мира и обличали его беспощадно.

Пожалуй, с М.Ю. Лермонтова в русской литературе XIX века начинается резкое нарастание роли Библии в словесном творчестве: идеи, сюжеты, образы, стиль Священного Писания приобретают такую силу воздействия на словесное искусство, что многие из числа самых замечательных произведений невозможно полноценно прочесть и адекватно понять, не обращаясь к библейским текстам.

Верующие видят в Лермонтове духовного поэта и выделяют в его многогранном творчестве такие религиозно-духовные вершины, как «По небу полуночи Ангел летел...»; две «Молитвы» (1837 и 1839 гг.) и другие поэтические шедевры, свидетельствующие о высокой и светлой вере поэта.

Бог для него – абсолютная реальность. Но отношение к Нему в разных контекстах проявляется и воспринимается по-разному. Одержимость поэзией уводит поэта далеко от путей Божиих, затворяет его слух для глагола Господня, совращает ум, омрачает взор. Лермонтов сам осознает это как недолжное, гибельное в себе и молит Всесильного не обвинять и не карать его за то. Он понимает всю степень вины своей перед Ним – отсюда страх предстать перед Его очами:

К Тебе ж проникнуть я боюсь.

Противоречие между «человеком внутренним» (духовным) и «человеком внешним» (душевно-телесным) остается в М.Ю. Лермонтове острым и драматичным. Оно отразилось и в стихотворении «Выхожу один я на дорогу».

Влияние Библии сказалось не только на содержании произведений Лермонтова (использование библейских имен, образов, сюжетов), но и на форме его литературных творений. Так, молитвенный жанр получил у поэта новое, особое развитие. Он не был его открытием, но стал важным звеном его поэтической системы. Библейские мотивы у М.Ю. Лермонтова – сложное, многоплановое явление. Их употребление в одном и том же контексте противоречиво и рассчитано на знакомого с Библией читателя, который сможет разобраться в тонкостях их идейно-смысловой направленности.

Актуально и важно для нас богатое духовное наследие Н.В. Гоголя. «Гоголь, – по словам профессора протоиерея Василия Зеньковского, – первый пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры, ... он ощущает как основную неправду современности ее отход от Церкви, и основной путь он видит в возвращении к Церкви и перестройке всей жизни в ее духе».

Гоголь пророчески предвидел духовное состояние современного нам западного общества, он писал в о Западной церкви: «Теперь, когда человечество стало достигать развития полнейшего во всех своих силах... Западная церковь только отталкивает его от Христа: чем больше хлопочет о примирении, тем больше вносит раздор». И действительно, примирительно-приспособленческое шествие Западной церкви навстречу миру, лукавые призывы к беспринципному объединению с разными религиозными группами привели в итоге к выхолащиванию Духа в Западной церкви, к духовному кризису западного общества.

В своих социально-философских взглядах Н.В. Гоголь не был ни западником, ни славянофилом. Он любил свой народ и видел, что он «сильнее других слышит Божью руку».

Безусловно, Н.В. Гоголь – одна из самых аскетических фигур нашей литературы. Вся его жизнь свидетельствует о восхождении к высотам духа; но знали об этой стороне его личности только ближайшие к нему духовные лица и некоторые из друзей. В сознании большинства современников Гоголь представлял собой классический тип писателя-сатирика, обличителя общественных и человеческих пороков. Другого Гоголя, последователя святоотеческой традиции в русской литературе, православного религиозного мыслителя и публициста, автора молитв, современники так и не узнали. За исключением «Выбранных мест из переписки с друзьями» духовная проза при его жизни так и осталась неопубликованной. И если к началу XX века духовный облик Гоголя был в какой-то степени восстановлен, то в советское время его духовное наследие (впрочем, как и духовные сочинения других авторов) было тщательно сокрыто от читателя на многие десятилетия.

Великий писатель был глубоко религиозным человеком. В январе 1845 года Гоголь жил в Париже у графа А.П. Толстого. Об этом периоде он писал: «Жил внутренне, как в монастыре, и в прибавку к тому, не пропустил почти ни одной обедни в нашей церкви». Он внимательно изучал греческие тексты чинопоследований Литургии святителя Иоанна Златоуста и Литургии святителя Василия Великого. Гоголь создает один из лучших образцов духовной прозы XIX века – «Размышления о Божественной Литургии», где органично сочетаются богословская и художественная стороны. В работе над этой книгой благочестивый автор использовал труды по литургике древних и современных богословов, но все они служили ему лишь в качестве пособий. В «Размышлениях» воплощен личный опыт Н.В. Гоголя, его стремление к постижению литургического слова. «Для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, – писал он в “Заключении”, – необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату».

К сожалению, и в наши дни малоизвестными являются духовные сочинения Гоголя «Правило жития в мире», «Светлое воскресенье», «Христианин идет вперед», «Несколько слов о нашей Церкви и духовенстве». Эти труды – настоящий кладезь православной мудрости, до сих пор сокрытый под спудом.

В трудах религиозных мыслителей, философов и священнослужителей Н.В. Гоголь предстает ярким примером духовного подвига, скромности и честности в самооценке своих трудов на литературно-общественном поприще.

Высокое признание историей писательских заслуг и человеческой значимости Н.В. Гоголя еще выразительнее и ярче высвечивает величие его духовных исканий, моральных поражений и нравственных побед, и в этом все более будет проявляться воздействие его личности на наших современников.

Среди великих поэтов XIX столетия, чье творчество окрашено библейскими мотивами, следует назвать также Ф.И. Тютчева.

Тютчев в своем творчестве выступает не только как большой мастер поэтического слова, но и как мыслитель. По отношению к нему мы вправе говорить не только о мироощущении, миросозерцании, но и о его мировоззренческой системе, которая получила своеобразное выражение и воплотилась не в философском сочинении, а в полных художественного совершенства стихах. В поэтических философских созерцаниях и раздумьях поэта есть внутренняя связь, а в стихах интенсивность философской мысли имеет определенную целенаправленность.

Человек и природа, как правило, явлены в стихах Ф.И. Тютчева не только в целом, но и как бы в первозданности. Его поэтическое сознание увлекают природные стихии, стоявшие у самых истоков сотворения мира: вода, огонь и воздух (см. Быт. 1).

Стихотворение Ф.И. Тютчева «Эти бедные селенья...» (1855 г.) произвело сильнейшее впечатление на современников и долго вызывало отклики в литературе. В нем поэт создает образ Христа – странника по Руси, словно бы поднявшего на свои плечи всю безмерность народного страдания:

Отягченный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил, благословляя.

Образ Христа внутренне стоит и в центре творчества Ф.М. Достоевского. В его дневниках есть запись: «Написать роман об Иисусе Христе». Роман он не написал, но в широком смысле писал его всю жизнь. Достоевский пытался воссоздать образ Христа в современной обстановке. В Легенде о Великом инквизиторе в «Братьях Карамазовых» инквизитор говорит о счастье человечества, о будущем мира: люди обретут счастье, но у них будет отнята свобода. Старик-инквизитор говорит и говорит – а Христос молчит. И в этом молчании ощущается подлинность образа Христа: Господь не сказал ни единого слова, как и стоя перед Пилатом (Мф. 27, 13–14, Мк. 15, 2–5, Ин. 18, 37–38). И это дивная реальность Божиего присутствия.

В том же романе у Достоевского есть прекрасная глава «Из записок старца Зосимы» – глава о Библии, о Священном Писании в жизни старца Зосимы. Вспомним слова, которые произносит писатель устами своего героя: «Что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку!... Гибель народу без слова Божьего».

Для Достоевского Библия была верным ориентиром на пути духовных поисков. «Что за книга это Священное Писание… Точное изваяние мира и человека, и характеров человеческих, и названо все, и указано на веки веков. И сколько тайн разрешенных и откровенных... Эта книга непобедима... Это книга человечества», – пишет он в статье «Социализм и христианство». Для него мир Библии – вовсе не мир древних мифологий, но вполне реальный мир, являющийся ощутимой частью его собственной жизни. В Книге книг Достоевский видит уровень надмирного бытия. Для писателя это своеобразная полнота книг, семя, в недрах которого пребывают прекрасные плоды христианской словесности и культуры в целом. Священное Писание для Достоевского есть «алфавит духовный», без знания которого невозможно творчество настоящего художника. Библия в последние годы становится для писателя одним из главных источников идей, создающих философско-религиозный подтекст его произведений.

Святая Библия, подаренная Достоевскому женами декабристов в Тобольске по пути в острог, была единственной, разрешенной ему для чтения на каторге. «Федор Михайлович, – пишет его жена, – не расставался с этою святою книгою во все четыре года пребывания в каторжных работах. Впоследствии она всегда лежала на виду, на его письменном столе, и он часто, задумав или сомневаясь в чем-либо, открывал наудачу Евангелие и прочитывал то, что стояло на первой странице...». В Библии писатель черпал силу и бодрость, а вместе с тем, и готовность на борьбу с трудностями. Именно глубокая вера в Бога, по Достоевскому, дает твердую опору во всех превратностях судьбы. Благодаря ей в душе человека возникает спокойствие за судьбу мира и свою личную жизнь.

На протяжении всей жизни Ф.М. Достоевскому сопутствовало личное непосредственное ощущение присутствия Христа в земном человеческом существовании, осмысляющего и возводящего это существование к его небесной цели – итогу.

В центре всего миропонимания Достоевского стоит Бог – «важнейший мировой вопрос». Исходный принцип непосредственного мировосприятия Достоевского, легший в основу его художественного творчества, – разворачивание земного человеческого существования перед лицом «миров иных», причем не абстрактного, «другого измерения», а конкретно пред живым «пресветлым ликом Богочеловека». Смысл присутствия новозаветного текста в художественных произведениях писателя в том, что он делает «происшествия», случающиеся с героями, «событиями», происходящими пред лицом Христа, в Его присутствии, как ответ Христу. Евангельский текст вносит в сюжет произведений Ф.М. Достоевского некий метасюжет, новое измерение, видение во Христе, изображение реального пребывания Христа в человеческом существовании.

Безусловная искренняя и глубокая религиозность Достоевского выражается и в его подходе к национальной идентификации, в его знаменитой формуле: «русский – значит православный». К атеизму он всю свою жизнь относился резко отрицательно, считая его «глупостью и недомыслием». «Никто из вас не заражен гнилым и глупым атеизмом», – уверенно говорит он в письме к сестре. Писатель вообще сомневался в существовании настоящего атеизма. В письме к К. Опочинину (1880 г.) он замечает: «Никто не может быть убежден в существовании Бога. Я думаю, что даже и атеисты сохраняют это убеждение, хотя в этом и не сознаются, от стыда что ли».

Ф.М. Достоевский прошел долгий сложный и мучительный путь духовных поисков ответов на мировые вопросы о месте человека в реальном мире, о смысле человеческого бытия. При этом Священное Писание и личность Христа всегда выступали для него главными духовными ориентирами, определяющими нравственные, религиозные и художественные принципы великого русского писателя.

В своей книге «Основы художества. О совершенном в искусстве» И.А. Ильин высказал мысль о том, что корни подлинного искусства имеют духовно-религиозный характер. Говоря о русской классике, Ильин не без основания утверждал: «XIX век дал России расцвет духовной культуры. И расцвет этот был создан людьми, “окрыленными” духом Православия... И если мы пройдем мыслью от Пушкина к Лермонтову, Гоголю, Тютчеву, Л. Толстому, Достоевскому, Тургеневу, Лескову, Чехову, то мы увидим гениальное цветение русского духа из корней Православия. И то же самое увидим мы в других ответвлениях русского искусства, в русской науке, в русском правотворчестве, в русской медицине, в русской педагогике и во всем».

Рядом с Ф.М. Достоевским стоит имя другого исполина литературы XIX века – Л.Н. Толстого, тоже рассматривавшего проблему человеческого счастья и тоже ищущего в Библии ответы на эти вопросы.

Достоевский пытается различить образ Божий в человеке, так как это сопряжено с обожением и со спасением человека. Толстой же отыскивает натуральные начала в человеке, поскольку это может способствовать земному счастью человека.

Многие люди недооценивают религиозных исканий Толстого. Они, несомненно, глубоко искренни, мучительны. Но то, что человек, почти в течение тридцати лет считавший себя проповедником Евангелия, оказался в конфликте с христианством, даже отлученным от Церкви, показывает, что Л.Н. Толстой был очень сложной фигурой, трагической и дисгармонической. Он, воспевший такие мощные гармоничные характеры, сам был человеком, страдавшим от глубинного душевного кризиса.

Еще в молодости Толстой записал в дневнике: «У меня есть цель, важнейшая цель, которой я готов отдать всю свою жизнь: создать новую религию, которая бы имела практический характер и обещала бы добро здесь, на Земле». Уже в изначальном размышлении Толстого было заложено все основное содержание его религии, ничего общего не имеющей с христианством. Строго говоря, это вовсе и не религия. Эта идея до поры зрела в его душе, пока не дала ростки на рубеже 70–80-х годов, в пору духовного кризиса, настигшего Л.Н. Толстого. Следует заметить, что ничего нового в толстовстве нет: о земном блаженстве, о земном Царствии, созидаемом на рациональной основе, мечтали и рассуждали и до него и после.

В историю мировой культуры Лев Толстой вошел, прежде всего, как один из гениальнейших художников – творцов. Но, пожалуй, еще большее значение для истории человечества имеет его опыт веротворчества, требующий достаточно пристального осмысления.

Сначала, когда он обращался к Священному Писанию, его, как и Достоевского, пленяла эпическая сила Библии. Толстой погружался в Ветхий Завет, даже изучал древнееврейский язык, чтобы читать его в подлиннике, затем он это бросает и обращается только к Новому Завету. Ветхий Завет для писателя становится просто одной из древних религий. Но и в Новом Завете Толстого многое не удовлетворяет. Послания апостола Павла кажутся ему церковным извращением истины, и он ограничивается Четвероевангелием. Затем и в Евангелиях ему все представляется не тем, и он выбрасывает для себя из них чудесное, сверхъестественное. Он выбрасывает высшие богословские понятия: «В начале было Слово», Слово как божественный космический Разум – Толстой говорит: «В начале было разумение»; Слава Христова, то есть отражение вечности в личности Христа, – для Толстого это учение Христа.

Согласно взглядам Толстого, существует некая таинственная высшая сила и едва ли она может считаться личной: скорее всего, она безличная, потому что личность – это нечто ограниченное. Писатель, создававший замечательные образы человека, бывший сам яркой личностью мирового масштаба, был принципиальным имперсоналистом, то есть не признавал ценности личности и отсюда его представление о ничтожной роли личности в истории. Представляемое писателем некое высшее начало по его концепции каким-то непонятным образом побуждает человека быть добрым.

Обобщая богословские воззрения Л.Н. Толстого, можно утверждать: Бог определяется им, прежде всего через отрицание всех тех свойств, какие раскрываются в православном вероучении. У Толстого свое понимание Бога, и оно, по его собственному признанию, существовало с самого начала в нем и прежде. Он изначально склонен считать свои понятия точкой отсчета в исследовании Православия, причем свое непонимание вероучения он возводит в абсолют.

«Эту точку зрения, – отмечает И.А. Ильин, – можно назвать аутизмом (аутос по-гречески значит сам), то есть замыканием в рамках самого себя, суждением о других людях и вещах с точки зрения собственного разумения, то есть субъективистская беспредметность в созерцании и оценке. Толстой – аутист: в мировоззрении, культуре, философии, созерцании, оценках. В этом аутизме суть его доктрины». Л.Н. Толстой воспринимает Христа внешне – как стороннего морального проповедника. Соединение со Христом, жизнь во Христе им не мыслится, из чего следуют бессмысленность и бесполезность жизни в Церкви Христовой, обожение и спасение в ней. Вот где обретается исток духовной трагедии Толстого. Как известно, в 1901 году граф Л.Н. Толстой Святейшим Синодом был отлучен от Церкви.

В самом конце своей жизни граф Толстой переживал сильные смущения, он бежал от себя и своих идей, пытался найти помощь у той Церкви, которую так страстно отрицал. Эта попытка осталась неудавшейся, но все-таки она была.

Из Ясной Поляны Толстой направился в Оптину Пустынь, где бывал не один раз. Многие писатели и мыслители, начиная с братьев Киреевских и Гоголя, искали и обретали здесь опору, утешение, веру. Толстой общался в этой обители с великим старцем – преподобным Амвросием. Преподобный старец, по выражению Н.А Бердяева, «был утомлен» гордыней писателя. Со станции Астапово от смертельно больного Толстого пришла в Оптину телеграмма с просьбой к старцу Иосифу прибыть к болящему. Телеграмма была отправлена, пока писатель был еще волен в своих поступках, но когда старец Варсонофий (старец Иосиф в тот момент не мог оставить монастырь) добрался до Астапова, здесь уже распоряжались темные служители зла из числа его окружения во главе с Чертковым. Они не допустили к умирающему ни жену, Софию Андреевну, ни старца-священника. «Железное кольцо сковало покойного Толстого, хотя и Лев был, но ни разорвать кольца, ни выйти из него не мог...» – так позднее сказал о писателе старец Варсонофий. Эта трагедия исхода великого человека из жизни вызывает ужас и горькое сожаление.

«История души Толстого, – писал протоиерей Василий Зеньковский вскоре после смерти писателя, – от ее первой фазы безрелигиозности до последних блужданий и ненужно-злобной борьбы против Церкви – есть суровый и грозный урок нам всем». «И поэтому не раздражение или озлобление, но покаяние и сознание всей своей виновности перед Церковью должно вызывать у нас то, что Толстой умер в отчуждении от Нее, – мудро отмечал отец Сергий Булгаков. – Толстой оттолкнулся не только от Церкви, но и от нецерковности нашей жизни, которою мы закрываем свет церковной истины».

Мнения о степени религиозности А.П. Чехова и у его современников, и у нынешних исследователей его творчества неоднозначны. Пожалуй, все сходятся в мысли, что Чехов никогда не был «принципиально вне религии». Он не унаследовал той домостроевской нетерпимой религиозности, которая царила в доме его отца, и в этом смысле религии у него не было. Было нечто более глубокое, содержательное и сложное, что следовало бы назвать христианской цивилизованностью – с особенным отношением к национальной истории, к истории вообще; с верою в то, что она в своем движении поступательна и преемственна – начиная с того первоначального духовного усилия, о котором он писал в любимом своем рассказе «Студент».

Наиболее объективно по этому поводу высказывается профессор М.М. Дунаев. В своей книге «Православие и русская литература» творчеству А.П. Чехова посвящена большая глава. Профессор Московской духовной академии считает, что «соединение муки о Боге с мукой о человеке… определило всю систему мировоззрения православного по духу писателя».

А.П. Чехов был человеком и писателем православной культуры, очень любил церковное пение, прекрасно знал богослужение. В своих произведениях он не раз обращался к церковной теме, проповедовал христианскую этику и нравственность.

Рубеж XIX – XX веков наполнил русскую литературу тревожными предчувствиями и предсказаниями. В эту эпоху обращение литературы к Библии часто выражает идею связи времен, преемственности культур, что стало некой подготовкой духовной защиты против грозящих разрывов и провалов в человеческой памяти, против опасности растворения человеческой индивидуальности в политических и социальных водоворотах надвигающейся эпохи, против опасности поглощения человека достижениями цивилизации.

Ярким созвездием литературного небосклона серебряного века стали имена А.А. Ахматовой, Д.С. Мережковского, Б.Л. Пастернака и многих других. Очевидно, что Анна Ахматова была христианским поэтом, об этом явно свидетельствует христианская тональность ее поэзии. Вполне отчетливы свидетельства об этом в ее собственных высказываниях и в свидетельствах современников. В своем письме 1940 года Б.Л. Пастернак называет ее «истинной христианкой» и отмечает: «У нее, и в этом ее исключительность, не было эволюции в религиозных взглядах. Она не стала христианкой, она ею неизменно была всю жизнь».

Религиозные мотивы в поэзии Ахматовой имеют определенную культурно-историческую и идеологическую основу соответствующих реалий: библейские цитаты и имена, упоминаемые церковно-календарные даты и святыни создают особую атмосферу в ее творчестве.

Наряду со стихами, в чем-то близкими к молитве и пророческому обличению, встречаются произведения с проявлениями бытовой религиозности, суеверия, а иногда даже невольного почти кощунства. В стихах такого плана проявляется дух и характер, присущий самой атмосфере серебряного века. В них мы видим множество предчувствий, примет, снов и гаданий. С годами ее поэзия становится в духовном плане более взвешенной и строгой, усиление гражданского звучания сопровождается углублением изначально присущего ей христианского мироощущения, мыслью о сознательно избранном жертвенном пути.

Религиозность А.А. Ахматовой была поэтической, преображающей мир. Религия расширяла сферу красоты, включая красоту чувства, красоту святости, красоту церковного благолепия.

Особое место в поэзии Ахматовой занимает тематика Страстей Христовых и Воскресения. Страстная тематика связана у поэтессы с пониманием личной жертвы, жизни как Крестного пути, идеи искупления и высокого смысла страдания.

Ранят Тело Твое пресвятое,

Мечут жребий о ризах Твоих.

Это прямое переложение строк из Псалтири: «Разделиша ризы Моя себе, и о одежди Моей меташа жребий» (Пс. 21, 19). Исполнение этого ветхозаветного пророчества о страданиях Господа Иисуса Христа повторено в одном из 12 Страстных Евангелий (отрывков), читаемых на Утрене Великого Пятка (совершается вечером Великого Четвертка): «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак, сказали друг другу: “Не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, чей будет”, – да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий» (Ин. 19, 23–24). Эти же слова мы слышим и в прокимне на Утрене Великого Пятка.

В ранний период своего творчества у А. Ахматовой происходит переосмысление задач и подвига поэта-христианина и патриота. В свете трагических событий войны 1914 года, всероссийского обвала 1917 года и неотрывных от них личных утрат в поэзии Ахматовой начинает отчетливо звучать тема «последних времен», приближения Антихриста, конца света и Страшного Суда, тема «исполняющихся сроков» и сбывающихся пророчеств.

В советский период верность исторической памяти, отеческой вере, национальным, общенародным, общечеловеческим устоям требовала от творческих людей России мужества, подчас и жертвенности, свидетельствовала о внутренней свободе в условиях доносов, террора и тоталитаризма.

Многолетняя неотступная пытка страхом, который казался хуже самой смерти, выражена в строках смелой поэтессы:

Лучше бы на площади зеленой

На помост некрашеный прилечь

И под крики радости и стоны

Красной кровью до конца истечь.

Прижимаю к сердцу крестик гладкий:

Боже, мир душе моей верни!

Запах тленья обморочно сладкий

Веет от прохладной простыни.

Настоящий поэт не может жить и творить под властью страха, иначе он перестает быть поэтом. В годы, когда Ахматову травили и не печатали, лишая слова и хлеба, она создает цикл «Библейских стихов» (1921–1924 гг.), в чем выражается ее протест, вызов диктаторской атмосфере и отказ от страха. Она представляет себя в образе жены библейского Лота, которую ангел выводит из погибающего за свои тяжкие грехи города Содома, запретив ей оглядываться назад (Быт. 19, 1–23), но это свыше ее сил:

На красные башни родного Содома,

На площадь, где пела, на двор, где пряла,

На окна пустые высокого дома,

Где милому мужу детей родила,

Взглянула и, скованы смертною болью,

Глаза ее больше смотреть не могли;

И сделалось тело прозрачною солью,

И быстрые ноги к земле приросли.

Долгие годы А.А. Ахматова писала без надежды на публикацию, часто сжигала написанное. Поэму «Реквием» (1935–1940 гг.) автору так и не довелось увидеть напечатанной на родине, первая отечественная публикация появилась в перестроечном 1987 году.

Русские писатели, оставшиеся «в стране победившего социализма» или вынужденные покинуть ее, были едины в своем отношении к библейской традиции. Независимо от личного отношения к религии, им было отвратительно насаждаемое власть предержащими надругательство над отеческой верой, так называемое «разоблачение» Библии, насмешки над нею – кощунство, которое именовало себя «научным атеизмом», а на самом деле оскверняло подлинную науку, которой всегда было свойственно уважение к свободе совести и к величайшим сокровищам культуры.

К таким настоящим, честным и смелым писателям, исполненным подлинным гражданским долгом, следует отнести Б.Л. Пастернака. Родившийся и воспитанный в еврейской семье, он самостоятельно и осмысленно приходит к православию. Этот путь для будущего поэта и писателя начался с влияния его православной глубоко религиозной няни.

От первых литературных опытов (в альманахе «Лирика»; 1913 г.) до «Гамлета», открывающего цикл стихотворений на евангельские темы, – путь в полжизни. Поэт прошел увлечение символизмом, умеренным футуризмом, временно сблизился с объединением ЛЕФ. Но личность поэта никогда не была до конца в плену у этих идейных программ и ложных концепций. Даже в этот период христианская тема не была ему совершенно чужда. Так, стихотворение «Бальзак» (1927 г.), посвященное изнурительным трудам и тяжким житейским заботам французского писателя, неожиданно заканчивается строфой:

Когда, когда ж, утерши пот

И сушь кофейную отвеяв,

Он оградится от забот

Шестой главою от Матфея?

В шестой главе Евангелия от Матфея содержится часть Нагорной проповеди Христа. Господь здесь дает совершенный образец молитвы («Отче наш») и указывает путь к спасению: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33).

Даже в поэме на революционную тему, написанную в 1927 году, когда в Советской России начинался новый период гонений на Церковь, поэт находит уместной такую реминисценцию:

О государства истукан,

Свободы вечное преддверье!

Из клеток крадутся века,

По колизею бродят звери,

И проповедника рука

Бесстрашно крестит клеть сырую,

Пантеру верой дрессируя,

И вечно делается шаг

От римских цирков к римской церкви,

И мы живем по той же мерке,

Мы, люди катакомб и шахт.

Важно даже не это эпизодическое обращение к новозаветной теме, а пронизывающее все творчество этих десятилетий радостное, порой восторженное, отношение к жизни. Поэтический образ «сестра – моя жизнь» поставлен в название целого сборника (1923 г.), который Борис Пастернак считал началом своей поэтической жизни. В стихах его нет ни того неутолимого себялюбия, которое можно наблюдать у многих поэтов так называемого «серебряного века». Нет также демонической мрачности и трагической изломанности.

Годы жестокого разгрома и террора 30-х годов были для всех людей временем нравственного испытания и выбора. Б. Пастернак обнаружил такое устроение души, которое неизбежно должно было привести его к осознанному принятию христианства. Военные годы окончательно определили и сформировали христианское мировоззрение Б.Л. Пастернака. Евангельской мыслью проникнуто стихотворение «Смерть сапера». Поэт говорит о бессмертии подвига воина, который жертвует своей жизнью ради других. Это не иллюзорное и риторическое бессмертие, о котором любят говорить атеисты, а реальное бессмертие: исполнивший Божественную заповедь становится наследником вечной жизни. В стихотворении «Разведчики» говорится о трех бесстрашных воинах, которых хранит молитва:

Их было трое, откровенно

Отчаянных до молодечества,

Избавленных от пуль и плена

Молитвами в глуби отечества.

В стихотворении «Ожившая фреска» при описании боя прямо используются образы церковной жизни:

Земля гудела, как молебен

Об отвращеньи бомбы воющей,

Кадильницею дым и щебень

Выбрасывая из побоища.

Воин между боями вспоминает фреску на стенах часовни, куда водила его мать, и в воображении его встает образ святого великомученика и Победоносца Георгия, как бы сошедшего с нее и поражающего врага:

О, как он вспомнил те полянки

Теперь, когда своей погонею

Он топчет вражеские танки

С их грозной чешуей драконьею!

Он перешел земли границы,

И будущность, как ширь небесная,

Уже бушует, а не снится,

Приблизившаяся, чудесная.

В стихотворении «Неоглядность», в котором Пастернак пишет о доблестных русских моряках, он использует церковный язык:

Непобедимым – многолетье,

Прославившимся исполать!

Раздолье жить на белом свете,

И без конца морская гладь.

Исполать – сокращение от архиерейского многолетия: «Исполла эти деспота» (греч. – на многие годы, владыка).

Роман «Доктор Живаго» (1946–1955 гг.) явился итогом не только большого творческого пути, но и попыткой в свете христианского мировоззрения осмыслить прожитую жизнь. В письме к своей двоюродной сестре Ольге Фрейденберг (13 октября 1946 г.) писал: «Собственно, это первая настоящая моя работа. Я в ней хочу дать исторический образ России за последнее сорокапятилетие, и в то же время всеми сторонами своего сюжета, тяжелого, печального и подробно разработанного, как, в идеале, у Диккенса и Достоевского, – эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, на Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое. Роман пока называется “Мальчики и девочки”. Я в нем свожу счеты с еврейством, со всеми видами национализма (и в интернационализме), со всеми оттенками антихристианства и его допущениями, будто существуют еще после падения Римской империи какие-то народы, и есть возможность строить культуру на их сырой национальной сущности. Атмосфера вещи – мое христианство». Еврейство упомянуто не случайно. Для человека, родившегося в традиционной еврейской семье, национальная идея становится своеобразной религией, являясь причиной отвердевшей веками невосприимчивости к новозаветной истине. В романе «Доктор Живаго» принявший Православие Михаил Гордон выражает мысли самого Б. Пастернака: «Национальной мыслью возложена на него мертвящая необходимость быть и оставаться народом и только народом в течение веков, в которые силою, вышедшей некогда из его рядов, весь мир избавлен от этой принижающей задачи. Как это поразительно! Как это могло случиться? Этот праздник… этот взлет над скудоумием будней, все это родилось на их земле, говорило на их языке и принадлежало к их племени. И они видели и слышали это и это упустили? Как могли они дать уйти из себя душе такой поглощающей красоты и силы, как могли думать, что рядом с ее торжеством и воцарением они останутся в виде пустой оболочки этого чуда…» (Доктор Живаго. Часть четвертая. Назревшие неизбежности). Упомянутое в письме О. Фрейденберг антихристианство составляло основную стихию того общества, в котором последние 40 лет жил писатель. Воинствующий атеизм в СССР своеобразно соединялся с неоязычеством (культ партийных вождей и многочисленные памятники-идолы, квазирелигиозные советские ритуалы и т.д.).

Работу над романом писатель воспринимал как свой христианский долг и видел в этом Божественную волю. С религиозной точки зрения самая главная тема в романе «Доктор Живаго» – тема жизни, смерти и Воскресения. Первое название романа в рукописи 1946 года – «Смерти не будет». Б. Пастернак взял эти слова из Апокалипсиса святого апостола Иоанна Богослова: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр. 21, 4). Фамилия главного героя романа – Живаго (церковно-славянская форма родительного падежа слова «живой») – также указывает на основную мысль. Произведение начинается со смерти (похороны матери Юрия) и заканчивается смертью главного героя. Однако в завершении книги и стихотворного приложения романа стоит стихотворение «Гефси-манский сад», которое говорит о великой победе над смертью.

Всероссийская катастрофа 1917 года имела одним из своих последствий возвращение части русской интеллигенции к отеческой православной вере, в лоно Матери-Церкви. Уже в «первой волне» русской эмиграции появился ряд писателей, с различной мерой художественного таланта, которые вошли в мир русского православия и воплотили его на страницах своих произведений. Промыслительная миссия русских изгнанников заключалась в том, чтобы явить соотечественникам и открыть миру духовные сокровища «Святой Руси». Б.К. Зайцев признавался, что страдания и потрясения, пережитые им во время революции, позволили ему открыть для себя «Россию святой Руси», которую без этих испытаний он, может быть, не увидел бы никогда.

Иван Сергеевич Шмелев принадлежит к русским писателям, которые глубоко прониклись духом православия и достоверно отразили его в своих произведениях. Он был из числа тех русских эмигрантов, которые, будучи оторванными от горячо любимой России, в тяжелых раздумьях о разлуке с родиной постигали все величие ее духовности.

После разгрома Добровольческой Армии Врангеля в Крыму, где в те годы Гражданской войны жили Шмелевы, большевики пощадили писателя, но расстреляли его единственного сына-офицера. Эта трагедия глубоко потрясла И.С. Шмелева. Впоследствии он писал: «Свидетельствую: я видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму с ноября 1920 по февраль 1922 года. Если бы случайное чудо и властная международная комиссия могли получить право произвести следствие на местах, она собрала бы такой материал, который с избытком поглотил бы все преступления и все ужасы избиений, когда-либо бывших на земле!» 20 ноября 1922 года Шмелевы выехали из Москвы в Берлин, а через два месяца перебрались в Париж.

Все творческое наследие Шмелева проникнуто христианскими идеями, весь его творческий путь свидетельствует о постепенном, но неуклонном духовном восхождении, о все более тесном слиянии в произведениях земного и небесного. Уже в самых ранних произведениях, созданных еще на родине, присутствуют христианские мотивы.

Образ России – Святой Руси – центральный в творчестве И.С. Шмелева. Он являет читателю гармоничный мир, в котором своей чередой «идут праздники, радости, скорби», мир Господний, и в то же время максимально приближенный к повседневной жизни человека, его быту. Но открытый писателем мир в то же время духовно возвышенный, ибо в его основе лежит православный взгляд, христианское миропонимание, ведение человеческого сердца и души, пути отдельной личности и всей России в целом.

В 1930–1931 годах Шмелев создал «Богомолье». Это замечательное повествование о паломничестве в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, ребенком, с искренними и благочестивыми людьми – стариком Горкиным и со своим отцом. Здесь писатель рисует живое соприкосновение с миром русской святости, показывает старческое служение подвижника – старца Варнавы Гефсиманского, описывает его труды. В произведении развернута картина паломничества в монастырь к преподобному Сергию и батюшке Варнаве множества различных людей из разных социальных слоев. Перед нами предстает вся верующая Россия конца XIX века. «Богомолье» – отражение чистого детского восприятия мира.

В 1932–1933 годах И.С. Шмелев трудится над романом «Няня из Москвы», на страницах которого раскрывается проникновенный образ русской верующей старушки.

Вершиной творчества и этапом духовного пути Шмелева стала книга «Лето Господне» (часть 1 – 1927–1931 гг., части 2 и 3 – 1934–1944 гг.). К ней вполне применимы слова Христа «...если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3). Для того, чтобы как-то смягчить боль от созерцания поруганной, разоренной России, избавиться от мучительных картин пережитого кровавого кошмара гражданской войны, писатель обращается к годам своего далекого детства.

В «Лете Господнем» Шмелев ярко, полно и глубоко воссоздает церковно-религиозный пласт народного бытия. Он рисует жизнь людей, неразрывно связанную с жизнью церковной и богослужением. Писатель показывает жизнь человека не в смене времен года, но в церковном богослужебном круге – человек идет по времени, отмеченному событиями церковной жизни. Смысл и красота православных праздников, обрядов, обычаев, остающихся неизменными из века в век, раскрыт настолько точно, что книга и в эмиграции, и дойдя до современного отечественного читателя стала для многих верующих своеобразной энциклопедией. Кроме того, здесь раскрываются психологические переживания, эмоции, молитвенные состояния православного христианина. «Лето Господне» – повествование о вхождении в душу человека истин Православия.

Последний шедевр И.С. Шмелева роман «Пути небесные» (I том вышел в Париже в 1937 г., II том – в 1948 г.) – уникальное явление в русской литературе. Благочестивый автор создал произведение, в котором жизнь человека неразрывно связана с действием Божественного Промысла. Об этой новой особенности в русской литературе пишет И.А. Ильин. «И вот с тех пор как существует русская литература, впервые художник показал эту чудесную встречу мироосвящающего православия с разверстой и отзывчиво-нежной детской душой. Впервые создана лирическая поэма об этой встрече, состаивающейся не в догмате, и не в таинстве, и не в богослужении, а в быту. Ибо быт насквозь пронизан токами православного созерцания».

Шмелев оставил нам ясное понимание, что ничто не страшно, потому что везде Христос. Писатель выстрадал эту истину и призывает нас увидеть это и чувствовать постоянно. Вот что означает художественное требование находить укрытую Красоту под гримасами жизни. Эта спасающая мир Красота – Христос. Прежде он искал ее на земных путях, оказалось – только приуготовлял себя к «путям небесным». Этими путями И.С. Шмелев ушел из земной жизни.

В декабре 1949 года он говорил: «Бог дал грешнику жизнь, и это обязывает. Хочу жить настоящим христианином и смогу это осуществить только в церковном быту». 24 июня 1950 года Шмелев отправляется в небольшой монастырь Покрова Божией Матери в 150 километрах от Парижа. Наконец-то сбылось его желание монастырского покоя и тишины, неспешной молитвы и тихих праздников. Он распаковал вещи, постоял, вдыхая свежий воздух летнего вечера под тихий колокольный звон, и, спустя несколько часов, умер. Такая кончина – Божий дар: не в злобе и смятении, а в мире и душевном ликовании завершилось его Господне лето.

«Библия – это книга, обращенная ко всему человечеству, – отмечал Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. – Библия говорила нашим предкам, говорит нам и будет говорить нашим потомкам об отношениях Бога и человека, о прошлом, настоящем и будущем Земли, на которой мы живем».

Характерной особенностью российской культуры является ее историческая связь с православием. В средние века православие было главной доминантой российской духовности, определявшей почти все направления общественной жизни - в идеологии, политике, просвещении, этике, литре, искусстве ит. д. В совр. об-ве православие хотя и утратило эту начальную свою универсальность, но продолжает оставаться существенной частью российской культуры. Во время празднования (в 1988) 1000-летия принятия христ-ва на Руси ученые еще раз подняли и проанализировали огромный документальный материал, свидетельствующий о благодатном влиянии православия на развитие отечественной культуры.

Христ-во, придя на Русь из Византии, получило у нас специфические свойства и черты. Отмечая византийское влияние на духовную жизнь России, надо учитывать сложность и известную противоречивость этого процесса, растянутого во времени и прошедшего периоды сближений и отдалений. Утверждение правосл. культуры на российских просторах это целая полоса исторического развития. Пришедшее на смену раннеславянским верованиям, православие не отбросило прежние культурные традиции; древний неоднородный пласт языческой культуры не был полностью разрушен, а продолжал сохраняться в условиях новых религ. отношений, и такая духовная ассимиляция шла на пользу культуре в целом, к-рую исследователи уже в нашем веке (напр., Г.П. Федотов) назвали языческохристианской культурой. Процесс формирования этой культуры шел не только в среде русского населения, но распространился и на др. народы нашей страны. Святительская (миссионерская) деятельность РПЦ способствовала приобщению местного населения к русской культуре. Но как только чиновники начинали применять насильственные методы христианизации сразу наступало отчуждение, враждебное противостояние.

При известных достижениях РПЦ на ниве приобщения к христ. вере нерусского населения следует признать, что языческие традиции в большей или меньшей степени всегда сохранялись и проявлялись в повседневной жизни, в обрядовых торжествах, в каких-то формах поклонения природным стихиям. Такое положение сохраняется и по сей день.

Роль православия в формировании российской духовности не вмещается в рамки церк. отношений, а выходит на широкое поле светской культуры, к-рая сама влияет на религ. сознание и в то же время получает подпитку со стороны религ. мироощущения. В разные исторические периоды соотношение между религ. и светским началами в культуре было неодинаковым: на заре христианизации страны религия лишь постепенно набирала силу своего воздействия на широкие массы населения. Лишь примерно с 13 в. православие укрепляется, входит в быт, общий фон духовной культуры становится религиозным. А начиная с 18 в. особенно высоко поднялась светская культура, обретя свою самостоятельность. В наст. вр. религ. культура стала заметно усиливать свои позиции.

Важной сферой проявления и сочетания религ. и светского направлений в развитии культуры является просвещение. Церковь, обращаясь к религ. сознанию, ставит перед человеком как нравственные, так и мировоззренческие задачи; школа же стремится в разных формах организации обучения (под эгидой гос-ва или церкви) дать учащимся определенную сумму систематизированных знаний. Центрами просвещения Древней Руси были гл. обр. монастыри. Здесь создавались летописные, позже печатные труды, здесь шло религ. обучение молодых послушников. Напр., в Чудовом монастыре Московского Кремля действовала знаменитая книгописная мастерская, в его стенах было открыто первое в стране греколатинское училище. В 18 в. было положено начало разделения образования на светское и церк. Петр I проявил инициативу создания (наряду с церк. училищами) новых светских школ, получивших название «цифирных» (осн. предметами обучения были в них арифметика и геометрия). В 1716 в разных городах было открыто 12 таких школ, а в 1720–1722 еще 30. Разделение обучения на светское и религ. пошло на пользу науке и искусству в целом. Уже во вт. пол. 18 в. для потребностей соц. - экономич. развития в разных учебных заведениях подготавливается большое число образованных людей; к концу столетия уже более 300 тыс. чел. получают образование в государственных учебных заведениях. Повышение общего образовательного уровня неизбежно проявилось и в сфере религ. обучения в разных его звеньях (церковно-приходские школы, семинарии, духовные академии). Однако определенные мировоззренческие и этические различия между церк. и светским подходом к познанию неизбежно сказывались, проявляясь порой в идеологических столкновениях между представителями разных направлений обучения. Церк. догматизм сужал поле усвоения знаний.

В значительной мере совр. лицо нашей национальной культуры определяется эстетическим сознанием. И в православии со времени утверждения его на Руси всегда отводилось почетное место художественному «благолепию». Характерно, что, согласно летописной легенде, молодой киевский князь Владимир при выборе религии для своей страны, познакомившись с обрядами разных конфессий, отдал предпочтение красоте и пышной торжественности византийской церкви. Эта традиция «обрядовой прекрасности» была сохранена и пронесена РПЦ через века истории.

Высокие нравственные принципы определили содержательную суть русской лит-ры. Это ее качество тесно связано с многовековыми традициями христ. морали. При всей светской открытости, секуляризованности нашей классической лит-ры она никогда не отрывалась от религ. корней, хотя порой и не избегала резкой критики в адрес нек-рых церк. правил. С др. стороны, и РПЦ, критически относясь к идейным позициям ряда писателей, признавала огромную значимость для культуры художественной лит-ры в целом. В наст. вр. позиция РПЦ в этом вопросе стала еще более открытой: ею одобряются не только писатели религ. настроя (Гоголь, Достоевский, Тютчев, Леонтьев), но и те, кто был не столь близок к церкви (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Тургенев, Гончаров); признается даже (правда, с оговоркой) огромный талант отлученного в свое время от церкви Льва Толстого. Своеобразным центром духовного притяжения была для писателей (и не только для них) знаменитая Оптина Введенская, Козельская пустынь (знакомая современному читателю гл. обр. по роману Достоевского «Братья Карамазовы»). Дважды приезжал в эту обитель Гоголь, многократно бывал здесь Достоевский, не менее шести раз посещал Оптину пустынь Лев Толстой. Долго работали в пустыни братья Киреевские Петр и Иван (оба похоронены в монастырской ограде), четыре года жил в стенах монастыря и принял тайный постриг К.Н. Леонтьев. В Оптину пустынь приезжали также В.А. Жуковский, И.С. Тургенев, А.М. Жемчужников, А.К. Толстой, А.Н. Апухтин, В.С. Соловьев, В.В. Розанов и др.

Но не только поле литературного творчества испытывало влияние РПЦ. Как подметил Александр Блок, Россия страна синтетической культуры, где «слово и идея становятся краской и зданием, церковный обряд находит отголосок в музыке; Глинка и Чайковский выносят на поверхность «Руслана» и «Пиковую даму»; Гоголь и Достоевский русских старцев и К. Леонтьева; Рерих и Ремизов родную старину». Обращаясь к ре лиг. художникам 19–20 вв., следует отметить, что совр. церк. критика различает их творчество по признаку канонич. следования христ. сюжету или отступлений от правосл. канонов. Напр., в творчестве художников Н.Н. Ге («Тайная вечеря», «Что есть истина?», «Голгофа», «Распятие») и В.Д. Поленова («Христос и грешница») иные критики видят аффектацию «на уровне земных страстей» и слишком вольное обращение с первоисточником. Зато полотно А.А. Иванова «Явление Христа народу» признано вершиной религ. живописи. Высоко оцениваются и картины М.В. Нестерова («Видение отроку Варфоломею», «Святая Русь», «Великий постриг», «Под благовест», «Пустынник»), храмовая живопись И.В. Сурикова, В.М. Васнецова, станковая разработка П.Д. Кориным темы «Русь уходящая».

Православие неразрывно связано с таким видом искусства, как духовная музыка, церк. певчество, где ярко проявляются самобытные национальные корни русской культуры. Еще в 12 в. сложились церк. т. наз. «знаменные распевы», записываемые «крюками». Пение вначале было одноголосым, а с 16 в. становится многоголосым. Песнопения исполнялись на церк. - славянском языке, без инструментального сопровождения. В 19 в. происходит существенное реформирование певческого мастерства. В этой области очень много было сделано такими композиторами и педагогами, как С.В. Смоленский, М.М. Ипполитов-Иванов, П.И. Турчанинов, А.В. Никольский, А.Т. Гречанинов, А.Ф. Львов, А.Д. Костальский, Д.С. Бортнянский, П.Г. Чесноков. Огромную роль в развитии русской духовной музыки сыграли светские профессиональные композиторы, опиравшиеся на национальные традиции и творчески воспринимавшие лучшие образцы западноевроп. музыкальной школы: II. И. Чайковским были написаны «Литургия Иоанна Златоуста», «Всенощное бдение» и др.; М.И. Глинкой «Великая ектения» и др.; А.Г. Рубинштейном «Потерянный рай», «Моисей», «Христос» и др.; С.В. Рахманиновым «Всенощное бдение», «Колокола» и др. Эти композиторы своим огромным талантом многократно расширили аудиторию почитателей церк. музыки, вынеся ее на сцены больших концертных залов.

Многовековой опыт становления российской духовности, утверждение самосознания это тот фундамент, на кром базируется совр. российская культура во взаимосвязи своих светских и правосл. начал. В данном опыте было и накопление позитивных достижений, были и неверные шаги, заблуждения, ошибки. Известно, что после победы Октябрьской революции пролетарское гос-во длительное время находилось в жесткой конфронтации с РПЦ. Дело доходило до репрессий против духовенства и разрушений храмов, что не имеет своего оправдания. В то же время проблема отношения к наследию прошлого не ограничивалась сферой культовых сооружений, и на широком поле общих преобразований было допущено немало просчетов. Но нельзя не видеть и другого: ведь в общем подходе гос-ва к культурным богатствам страны советское пр-во уже в первые годы революции много сделало для сохранения памятников старины. Напр., был принят известный декрет «О регистрации, приеме на учет и сохранении памятников искусства и старины» и целый ряд др. подобных законодательных актов. Да и в отношении архитектурных памятников церк. пользования со временем пришло понимание необходимости их сбережения. Особенно после Великой Отечественной войны начались массовые восстановительные и охранительные работы: напр., комплексная реставрация памятников архитектуры в Суздале, Новгороде, Троице-Сергиевой лавре, в Кижах. В 1976 был принят специальный закон «Об охране и использовании памятников истории и культуры» и выделены необходимые средства. В дальнейшем стали укрепляться общественные и культурные связи с РПЦ. Должны были пройти многие годы, чтобы отношения с церковью вошли, наконец, в нормальное русло доброжелательного сотрудничества на основе уважения общечеловеческих, гуманистических ценностей и любви к своей общей нераздельной русской культуре, края впитала полезные достижения и религ. опыта, и материалистических традиций (см. также «Образование и религия», «религия и культура», «религия и интеллигенция», «православная духовная музыка»).

Отличное определение

Неполное определение ↓

Уже в XI в. на Русь из Болгарии проникают славянские переводы христианских книг, новые переводы появляются в самой Руси, и, что является самым важным, возникает оригинальная русская христианская словесность, возводятся дивные церкви и храмы, многие из которых являются шедеврами мировой архитектуры.
Время с середины XIV в. до середины XV в. было эпохой расцвета христианской православной культуры на Руси. Этот период иногда называют «православным Возрождением». Основным течением, определявшим характер церковности, стал византийский исихазм - мистико-аскетическое учение о пути человека к единению с Богом. Исихазм основывался на постоянном повторении в уме «беззвучной» молитвы («сердечное делание», «умная молитва») приводящей к молитвенному самоуглублению и, как результат, внутреннему узрению Божественной энергии, которая бестелесна, но проницает все сущее. Практику исихазма иногда сравнивают с медитацией.
Это учение объединило в тот период практически всех православных: греков, болгар, сербов, русских, грузин и румын.
В эту эпоху жили и творили: Сергий Радонежский (до пострижения в монахи - Варфоломей) - один из возродителей русского монашества, основатель Троицкого монастыря (позднее в его честь названного Троице-Сергиевой лаврой), вдохновитель Дмитрия Донского на борьбу с Мамаем; Стефан Пермский - просветитель пермяков (коми), создатель пермяцкого алфавита; иконописцы: Феофан Грек - выходец из Византии, наследник богатейших традиций византийской иконописи; Андрей Рублев - величайший из всех русских иконописцев, автор «Троицы» - иконы, передавшей всю глубину христианской духовности; утонченный Дионисий; писатели: Епифаний Премудрый - автор «Житий Сергия и Стефания» и Пахомий Серб (Логофет).
Религия является носителем культурных ценностей, важным элементом любой культуры. Христианская вера сформировала картину мира древнерусского человека. В центре ее находились представления об отношениях Бога и человека. В русскую культуру органично вошло представление о любви как о силе, доминирующей в жизни людей и в их отношениях с Богом и между собой. Важнейшая для христианской веры идея личного спасения ориентировала человека на самосовершенствование и способствовала развитию индивидуальной творческой деятельности.
Влияние христианства на российскую культуру было чрезвычайно многосторонним. Из церковных книг древнерусские люди узнавали о новых нормах морали и нравственности, получали исторические и географические сведения, информацию о живой и неживой природе (книги «Физиолог», «Шесто-днев»). Творения «отцов Церкви» - Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, Григория Богослова, Василия Великого, Иоанна Дамаскина, Иоанна Лествичника и др. -органически влились в русскую духовную культуру. Образы, созданные ими, посредством книг прочно входили в русское искусство и послужили источником для поэтических откровений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, А.К. Толстого, А.А. Фета.
Христианство не только стимулировало становление древнерусской письменности и литературы. Выдающиеся деятели православия внесли огромный вклад в обогащение культуры этноса, расширение сфер художественного творчества.
С православием на Русь пришло искусство красноречия. Древнерусские ораторы-проповедники в своих речах утверждали духовно-нравственные ценности веры, объединяли людей, учили сильных мира сего. Церковное проповедничество - устное и письменное - было школой приобщения народа к высоким ценностям культуры, способствовало формированию национального самосознания.
В целом начиная с конца XVII в. в русской культуре, как и в культуре других европейских народов, начинается процесс секуляризации. На русской почве он осуществлялся небезболезненно, сопровождался сложными коллизиями.
Разделение искусства и религии, происшедшее в начале XVIII в. вследствие проведенных Петром I реформ, стало крупнейшей трагедией русской культуры. Оно имело печальные последствия как для Православной церкви (она отдалилась от значительной части русской интеллигенции), так и для искусства - литературы, живописи и музыки (которые утратили часть позитивных ценностей, выраженных в религиозных идеалах).
В течение всего XIX в. существовал разрыв как между церковью и обществом, так и между казенным официальным православием и православной духовностью, выразителями которой были монахи Оптиной Пустыни (монастыря) и такие представители монашеской традиции, как: Серафим Саровский, Игнатий (Брянчанинов), Феофан (Говоров).
Христианские идеи пронизывали творчество великих писателей Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского, а также Л.Н. Толстого, который подвергал ожесточенной критике синодальную церковь, однако строил свою этику на основе евангельских заповедей.
В XIX-XX вв. развивается русская религиозная философия. Наиболее значительными русскими христианскими мыслителями являются: Владимир Соловьев, Сергей Трубецкой, его брат Евгений Трубецкой, Сергей Булгаков, Павел Флоренский, Николай Бердяев, Иван Ильин, Лев Карсавин.
В XIX в. в русской культуре достаточно четко обозначились два идейных течения. Одно было связано с традиционными духовными ценностями, воплощенными в православной вере; другое - с либеральными ценностями западной культуры. Первое течение ориентировало общество на медленное, постепенное развитие, основанное на соблюдении национальных традиций; второе - на быструю модернизацию, реформы, которые должны были сблизить Россию с Западной Европой.
Конец 80-х-90-е гг. XX в. ознаменовался бурным ростом интереса к религии в русском обществе. Увеличение числа верующих, возвращение Церкви разрушенных храмов и монастырей, их восстановление и строительство новых - все это характерные приметы российской жизни в конце второго тысячелетия. Большими тиражами стала выходить различная религиозная литература. Были переизданы работы русских религиозных философов (Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, И.А. Ильина, Д.С. Мережковского, B.C. Соловьева. П.А. Флоренского, Г.В. Флоренского и др.), произведения русских религиозных писателей (Б.К. Зайцева. И.С. Шмелева), сочинения писателей-классиков (Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова, Л.И. Толстого), поднимающие вопросы религии. Усилилось воздействие религии и на творчество современных писателей, в произведениях которых затрагиваются библейские притчи (Ч. Айтматов) и библейская символика.