История для статуса беженца. История для политического убежища в США – как правильно ее составить и написать. Ольга из г. Николаевка Луганской области

Эту историю поведал мне попутчик, с которым нам пришлось проехать два часа в одном вагоне поезда Хельсинки - Тампере. Рассказ молодого человека искренне затронул мою душу, и я решила, что его история будет интересна и моим друзьям, Вам, мои читатели.

Лето в том году в Финляндии не баловало теплом. Первые два месяца были холодными, температура не превышала пятнадцати градусов. Казалось, что настоящее лето никогда не настанет, а будет постоянная осень.

В один из таких дней я, как всегда, проснулась рано. Сварив кофе, присела у компьютера проверить почту. Вдруг раздался телефонный звонок.

Танюша, приветик! Как поживаешь? - услышала я весёлый голос моей подружки Татьяны из Тампере.

Приветик, дорогая, рада тебя слышать. У меня всё хорошо, спасибо! - ответила я.

Чем думаешь заняться сегодня? - интересовалась подруга.

Планов особых нет. Думаю отдохнуть, стала уставать от машины, да и давление скачет.

Ну, тогда садись в поезд и давай ко мне в гости. Погода такая красивая! Солнышко, наконец-то, выглянуло! - радовалась Татьяна.

Да, ну! Не очень хочется в дорогу, да и Юкка твой дома! - ответила я.

Тань, не думай долго! - настаивала подружка. - Юкка уехал в Хювинка к своим родителям и вернётся в воскресенье вечером.

Хорошо! – согласилась я. - Поеду поездом, отдохну от машины.

Наскоро бросила в сумку самое необходимое и поспешила на железнодорожный вокзал Хельсинки. Утреннее солнышко пригревало, значит, день будет тёплым. В душе поселилась радость.

У кассы народу было немного. С билетом в руках я поспешила к вагону.

Два часа в пути пролетят быстро! Хорошо, что рядом со мной никто не сидит! - подумала я, усаживаясь у окна.

Поезд тронулся. Неожиданно распахнулась дверь тамбура, в вагон вошёл высокого роста смуглый парень с чёрными, жгучими глазами. Он искал место, указанное в билете.

Сейчас усядется рядом со мной. – предположила я.

И точно, поприветствовав меня, он уселся рядом.

Какое-то время мы ехали молча.

Под стук колёс я всегда вспоминаю Родину. Эти воспоминания вызывают во мне грусть и тоску.

Не зареветь бы. - подумала я в этот раз. - Надо как-то отвлечься от трогательных воспоминаний.

К моему удивлению мой попутчик, будто, чувствуя моё плаксивое настроение, сказал:

Привет!

Привет, привет! – ответила я.

Ты русская?

Да! А что, это на мне написано? - недоверчиво спросила я парня.

Да! Русских сразу видно, они не такие, как финские женщины.

Мне не хотелось заострять на этом внимание, буркнув ему что-то в ответ с лёгкой улыбкой на лице, я погрузилась в свои мысли.

Ты давно живёшь в Финляндии? - не отставал попутчик.

Да, давно! А ты откуда? - поинтересовалась я.

Я беженец. Из Курдистана, из Ирака. Живу здесь пять лет.

Я заинтересованно посмотрела в его грустные, по-детски добрые глаза.

Мне уже за тридцать. - делился со мной этот смуглый парень, вызывая меня на разговор. - Я работаю и живу здесь.

А семья? - поинтересовалась я.

Семья там, в Курдистане. Я пять лет никого из родных не видел.

А как ты сюда попал?

Меня зовут Шамал. - протягивая руку, представился попутчик.

Татьяна! Очень приятно! - приветливо ответила я.

Парень хорошо говорил по-фински.

Я курд, родился в Ираке. Мои родители, пять братьев и четыре сестры остались там, на Родине.

Скучаешь, вижу?

Да, скучаю очень!

Между тем поезд мчался с огромной скоростью. Маленькие станции пролетали одна за другой, а между ними проплывали ухоженные поля в виде разноцветных квадратов: жёлтого рапса, золотой пшеницы, розовой гречихи. Финские домики с красно-белыми крышами утопали в цветах. Чистота и хозяйский порядок царили повсюду. Я невольно задумалась о том, что такой порядок был когда-то и на моей Родине, в моей маленькой Ниновке. Сердце защемило от обиды, слёзы комом подкатывали к горлу...

Где-то в глубине души я поняла, что мне надо выслушать рассказ моего попутчика для того, чтобы отвлечься.

Усевшись поудобнее, я окунулась в тот мир, о котором поведал мне этот темноглазый скромный парень.

Мы жили в пригороде города Mosul в Курдистане. Я был средним ребёнком в семье. Меня часто фотографировали, потому что все считали, что я - красивый ребёнок. - говорил он, улыбаясь. - По утрам я очень трудно просыпался, до сих пор эта привычка мешает мне жить, я повсюду опаздываю. Моя мама подходила ко мне и будила:

Просыпайся, мой сыночек! Просыпайся, моё золотце!
От этих тёплых воспоминаний его голос слегка задрожал. Немного помолчав, он продолжил:

Я был окружён любовью и заботой своих родителей. Каждое утро на красивом ковре мама расстилала скатерть и накрывала нехитрый завтрак: сыр, яйца, йогурты и хлеб-лаваш, который она успевала испечь к завтраку.

Я поняла, что этот парнишка из доброй семьи, потому что его воспоминания о родителях наполнены нежностью и любовью.

Утренняя прохлада постепенно растворялась, уступая место летнему долгожданному теплу.

Летом у нас очень жарко, не то что тут, в Финляндии. - продолжил он, задумчиво улыбаясь. - Семья была большая, денег не хватало, жили бедно. В школу ходил до тех пор, пока обувь не прохудилась. Когда учитель, заметив это, подарил мне туфли, я от стыда перестал ходить на занятия, меня это угнетало.

В детстве, чтобы как-то помочь семье, торговал спелыми гранатами, холодной водой и сахарной ватой. Пробегая по небольшим улочкам маленького городка от дома к дому, я кричал что было сил:

Ханар! Ханар за один динар! (Ханар - это гранат.)

Люди выглядывали из окон и, улыбаясь, покупали мой товар, а детвора ещё долго бежала вслед за мной, сопровождая меня весёлым смехом! Было весело! Холодную воду покупали чаще, чем другой товар. Так я старался помочь моим родителям.

Шли годы, я вырос и однажды, пробегая мимо калитки одного богатого дома, заметил необыкновенной красоты девушку. Она тоже обратила на меня внимание, Мы долго стояли и молча смотрели друг на друга, мне не хотелось уходить. Вдруг она смутилась и спряталась за забором. Я стал чаще прибегать к их дому. От друзей я узнал, что зовут её Пари.

Какое красивое имя! - думал я. - Такое же красивое, как и эта девушка.

А вечером надевал красивую рубашку и шёл к её дому. Какое-то время мы могли на расстоянии смотреть друг на друга, но вскоре ей запретили видеться со мной.

Моя мама, заметив моё состояние, волновалась за меня, приговаривая:

Сын, ты ещё молод! Мы бедны, ты ей не пара.

С тех пор боль поселилась в моём сердце. Её вскоре выдали замуж. Я решил уехать в Европу.

В семье все долго плакали, не хотели меня отпускать,

Денег мало, да и путь не из лёгких. – отговаривали.

Но, видимо, моя цель и молодость победили страх перед будущими испытаниями. Родителей успокаивало то, что я уезжал не один. Ещё пятеро моих друзей решили испытать судьбу.

Автобусом мы быстро добрались до Турции, где прожили неделю, подыскивая возможность переправиться в Европу. Наконец, нам повезло. В небольшой лодке мы отправились в Грецию. Лодка была переполнена людьми. Нам было строго-настрого приказано, сидеть тихо и ни в коем случае не шуметь. Даже если что-то непредвиденное произойдёт, надо молчать, иначе лодку перевернут, и все мы пойдёт ко дну!

Кругом была солёная маслянистая вода. Я не умел плавать, поэтому от страха не переставал молиться. Шептали молитвы все, кто находился рядом со мной. Аллах оберегал нас, и через два часа мы добрались до берегов Греции.

В душу вползла тоска по родному дому, но желание жить полноценным человеком в цивилизованной стране вселяло уверенность. Я решил смело идти судьбе навстречу, не смотря ни на что.

Север Греции! Три месяца я работал нелегально, продавая во второй половине дня обувь. Полиция часто устраивала облавы, мы убегали, бросив товар. Я много раз пытался переправиться в Италию, но полиция меня возвращала.

Но однажды мне повезло. Я забрался под большую грузовую фуру, нашёл место, в котором можно удержаться, приняв позу младенца в утробе матери, и замер. Машина тронулась. Меня никто не обнаружил и не вернул обратно. Много часов я лежал в одном положении, потом у меня получилось перевернуться на другой бок. Машина неслась с сумасшедшей скоростью, а я с опаской смотрел на асфальт, который плыл подо мной тёмной лентой, и читал молитвы.

Наконец, машина остановилась, я услышал незнакомую речь и догадался, что это и есть Италия. Выбравшись из-под машины, увидел на площадке множество таких же грузовиков. Водители стояли рядом и разговаривали. Вдруг наступила тишина. Все они смотрели на меня удивлёнными глазами, а потом долго смеялись. Мои лицо и одежда были чёрными от копоти. Это и послужило причиной весёлого смеха водителей.

На какое-то время мой попутчик замолчал.

В Италии у меня закончились деньги, я был голоден. Какая-то семья оказала мне помощь, мне дали чистую одежду и немного еды. Я понимал, что кормить меня постоянно никто не будет! Что делать? Я искал гусениц и ел их. Эти гусеницы оказались несъедобными. Помню, меня полуживого подобрала скорая медицинская помощь. Провалялся в больнице неделю, а когда вышел, разыскал таких же беженцев, как я. Вместе мы переправились во Францию, из Франции – в Швецию. В Швеции нас арестовали. К этому времени я ослабел, моё состояние ухудшалось, вызвали врача. К счастью, после обследования по заключению врача мне было разрешено остаться в Швеции.

Моей конечной целью была всё же Финляндия. Переплыв на пароме в Хельсинки, я ступил на финскую землю и сразу же был арестован полицией. Меня отправили в гостиницу для беженцев.

Ты, наверное, слышала об этом районе Метсяла в Хельсинки? – обратился ко мне мой попутчик. - Десять месяцев меня проверяли. Полиция много раз отказывала в получении статуса, но за моё примерное поведение, желание учиться и трудиться, мне удалось получить хорошую характеристику и статус проживания на территории Финляндии.

Рассказ этого высокого хрупкого парня заставил меня поволноваться. Я примерила на себя всё пережитое им. Я уважала его, восхищалась и думала:

Господи, спасибо Тебе за эту встречу, за это знакомство.

А парень, молча, смотрел через окно поезда на красоту этой маленькой северной страны.

Лёгкий вздох словно подсказывал, что сейчас он грустит о той, самой родной красоте, которую пришлось оставить.

Моя душа сжалась в комочек от сопереживания и от бессилия перед жестокими законами жизни.

Поезд прибывает на станцию Тампере...

Я пожелала этому сильному парню ангела в пути, в ответ на меня посмотрели добрые глаза человека, сумевшего не ожесточиться и сохранить порядочность и добросердечность.

На перроне меня встречала моя подружка Татьяна. Мы обнялись. Она скороговоркой выкладывала все свои новости. А я никак не могла сосредоточиться и долго шла молча. Подруга, заметив это, спросила осторожно:

Тань, что случилось? Утром у тебя было совсем другое настроение.
Я постаралась вкратце пересказать ей трогательную историю моего попутчика. К моему удивлению подруга отреагировала сухо, с неприязнью:

Тань, да ты что? Посмотри сколько их, этих беженцев, со всех дыр лезут...

Мне было очень больно услышать такое.

А где же наша человечность? Когда мы успели очерстветь? Возможно, по этой причине в последнее время нас и преследуют бесконечные беды и катастрофы?

Сегодня - второй день экзамена. Вчера был письменный, сегодня - устный. Моих вызывают по-одному в отдельный кабинет и там с ними беседуют. С оставшимися проводить нормальный урок невозможно. Все возбуждены, ждут возвращения очередной жертвы, обсуждают, чо было. Поэтому я решила просто поговорить по душам. Говорить-то со мной им приходится по-немецки. Так что какая-никакая языковая практика.
Сначала мы как-то вышли на тему жилья. Выяснилось, что многие из моих учеников имели огромные дома-дворцы с бассейнами. Фатима была вообще долларовая миллионерша. Но её дом в Алеппо разрушен до основания, а деньги, что были в банке, Асад забрал себе. Как она на пальцах показала: засовываешь карточку в банкомат, а там - фиг с маслом. Всё пропало. Хорошо, что осталась жива.
Ибрагим рассказал, что его семья живёт в доме 1000-летней давности. Он из Дамаска. Там нет таких сильных разрушений, как в Алеппо. Он мне показывал фотографии - ну просто дворец в мавританском стиле, с внутренним садом, с бассейном, с кустами жасмина, источающими чудный запах. (Я знаю этот запах. Будучи в Тунисе, я постоянно нюхала эти кусты и наслаждалась их божественным благоуханием.) Ибрагим рассказывал, что вся семья по утрам собиралась в саду, пила кофе, вела всякие разговоры, смеялись, шутили. Все это уже в прошлом. Им не до шуток. Да и семья разбежалась по разным странам.
Ибрагим - замечательный парень. Он такой крупный, плотный, можно сказать брутальный мужчина: с шевелюрой чёрных волос, с чёрной бородой, с татуировками, двумя перстнями на пальцах и абсолютно детскими удивлёнными карими глазами. Он очень толковый, красиво пишет, хорошо схватывает грамматику и пытается говорить по-немецки. (Ох, мне бы ещё один курс с этой группой, и они все бы свободно у меня заговорили! ) При такой брутальной внешности оказалось, что у него очень смешная профессия. Он - мужской парикмахер. Причём, парикмахер прекрасный. Я видела его работу. Он стриг почти всех парней в нашей группе. Сначала были лохматыми, а потом стали блистать модными причёсками. Раньше это, вроде, называлось полубоксом.
Ибрагим мне вообще сегодня довольно много порассказал. Например, что не все арабы одинаковые. Ливанцы и иорданцы - бедные. РАньше они часто приезжали в Сирию, где получали гостиприимный приём и радушие. А сейчас, когда сирийцы оказались в беде, они и знать их не желают. Другое дело - марроканцы, алжирцы, тунисцы и ещё кто-то (я уже забыла, очень была всем взволнована).
Ибрагим сказал, что когда война в Сирии кончится, я должна обязательно приехать к ним в гости, и он покажет, какая это прекрасная страна.
У Висама отец - главный инженер. Работал в Америке, Греции, Испании. Говорит чуть не на 6 языках. У них тоже был шикарный дом в Латакии. Сейчас всё разрушено.

Ещё я их расспрашивала, кто как попал в Германию. Оказалось, что почти все каким-то образом добирались в Турцию, потом на лодке или корабле плыли в Грецию, что стоило от 1000 до 3000 долларов. Причём в Турции, на берегу, их встречали солдаты с автоматами и буквально загоняли на корабли, куда люди набивались, как селёдки в бочку.
Я спросила, а как, если денег не было? Тогда, угрожая автоматами, людей гнали прочь с пляжа. В Греции у беженцев брали отпечатки пальцев, сканировали документы и фотографировали фас, профиль. Из Греции они отправлялись в Македонию, оттуда через балканские страны в Австрию, а там уж и немецкая граница близко. В Пассау все беженцы и собирались. Описание их пути у меня заняло три строчки, но что людям при этом пришлось пережить - это нам просто не представить. Ведь многие бежали с маленькими детьми. 25-летний афганец Зиаудин рассказал, что он 12 часов шёл пешком по горам, а потом неделями добирался до Германии. В Афганистане он работал полицейским, но талибы хотели его за это убить. Он сбежал, но в Афганистане осталась его жена и маленькая дочка, по которым он страшно тоскует.

Ещё я спросила моих сирийцев, какой процент населения поддерживает Башара Асада. Они сказали, что он постоянно лжёт, а 90 процентов людей ему верят. Другие либо убиты, либо сбежали. (Ничего не напоминает?)А сейчас он уничтожает в Алеппо остатки сопротивления.

Кстати, про Алеппо.
В дневной группе есть у меня такой пухленький парень, Ахмад. Я знала, что он из очень богатой семьи. Он очень много часов пропустил, совершенно не говорит по-немецки, но может немного читать и писать. Когда он появился после большого перерыва, то завёл моду во время перерыва молиться в классе. Сначала внаклонку молился, а потом и вообще притащил молельный коврик и бил поклоны с аллах акбар. А потом ещё и других в это дело вовлёк. Меня это страшно бесило. В конце концов школа - это не молельный дом. И потом, я тоже неуждаюсь в отдыхе, и мне совсем не интересно смотреть на их поклоны. Несколько раз я уже собиралась поговорить с ними по-серьёзному. Но так и не собралась.
А сегодня узнала, что у Ахмада вся семья осталась на северо-востоке Алеппо. Там, куда сейчас направлены все асадовские и российские бомбы и танки. Уже две недели у него нет никакой связи с семьёй. Я спросила, почему же они не эвакуировались. А он ответил, что они находятся в окружении и уйти оттуда никак не могут.
После этого, когда я объявила перерыв, они сами меня спросили, не возражаю ли я против их молитв.
И я возражать не стала.

Всемирный день беженцев, который отмечается 20 июня – это день, когда все мировое сообщество отдает дань силе духа и стойкости миллионов людей, которые вынуждены покинуть родные дома. Представительство Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в Республике Беларусь (УВКБ ООН) совместно с фотографом Андреем Щукиным приглашают посмотреть выставку фотографий "Только мы", которая в эти дни проходит в Музее современного изобразительного искусства.

На протяжении нескольких месяцев фотограф Андрей Щукин путешествовал по разным регионам Беларуси, встречался с украинскими гражданами, слушал их истории и запечатлевал на фотографиях то, что невозможно передать словами. Результатом этого долгосрочного проекта стали снимки, отображающие драматические переживания бегства и поиска нового дома. Автору удалось показать едва уловимую объединяющую и поддерживающую силу своих персонажей – осознание сплоченности своих семей.

Наталия с детьми:

Наталия с детьми Любавой, Михаилом, Полиной. Вместе со своими сестрами и братом решили переехать в нашу страну навсегда. В Беларуси всегда спокойно, поэтому сюда.

Валерий с сыном Дмитрием из г. Молодогвардейск Луганской области:

В Беларусь приехали в августе 2014. Мать Валерия осталась вместе со своими сестрами в Украине. В родном городе не стреляли, но не было работы и детям негде было учиться. Ради детей решили уехать.

Рассказывает Валерий: "У нас, когда уезжали, так сильно войны не было, и сейчас нет, стреляют по окраинам. Но решили от греха подальше. Чего выжидать? Ждать, когда начнется? Сейчас вообще положение ни работы няма, ничего. Пенсии не дают. Жить как? Сюда мы приехали, вообще были в шоке – отношение людей совсем другое. Такое ощущение – Советский Союз. В хорошем смысле. И отношение людей другое, мы приехали, нам тут помогали, и соседи несли, что могли. И контора помогала – работу нашли, устроили".

Сергей Петрович и Ольга Александровна из Донецка:

Сергей Петрович и Ольга Александровна хотят вернуться домой.

Их дочь Виктория приехала в Беларусь с детьми 1 декабря 2014. Почти все оставили в Донецке. Первую неделю прожили у знакомой, потом устроились в колхоз, работают, чтобы получить дом. Живут с родителями, сами возвращаться не планируют, а родители хотят вернуться – здесь они останутся без пенсии.

Рассказывает Виктория: "Еще не привыкли. Менталитет другой. Много хорошего можно найти. Но так как живем в сельской местности – местный алкоголизм смущает" .

Рассказывает мама Виктории: "Дети только обживаются, вот огород. Только начало, но главное - желание".

Анатолий из г. Первомайск Луганской области:

Анатолий работает сварщиком на крупном белорусском предприятии.

Из рассказа его жены Татьяны: "Стоим с детьми, ждем автобуса. Подъезжают вояки и спрашивают: "Чего мы тут стоим, ждем?" "Автобус", - говорим. А они говорят: "Так сейчас сюда стрелять будут. Вы хоть за дом спрячьтесь". Представляете? Хоть за дом. Там были подвальные помещения. Бегом в подвалы, а подвалы, вы знаете как, узкие такие. Нас пустили в коридоры, и вот мы стоим – толпа людей. Стали и стоим, как селедки в банке; и начали реально по городу стрелять. А мы стоим. И автобусов – нет автобусов, деньги уплочены, мы стоим, сумки, дети. Душно – лето, жара. Мы стоим в узких коридорах. Толпища людей. И дети спрашивают: "А когда мы уедем?", "Мамочка, а где автобус?, а мы и не знаем будет ли этот автобус".

Галина с внуком Артёмом и дочерью Анной из г. Брянка Луганской области:

Галина с сыном, дочерью и внуком приехали в Беларусь в июне 2014. Муж Галины приехал в начале апреля 2015. Решили остаться, делают вид на жительство. Сейчас снимают жилье, хотят купить старый дом. В Украине дочка работала парикмахером, а у матери было две торговые точки на рынке. Сейчас работают на птицефабрике, в прошлом году, когда они приехали, устроиться было легко, сейчас гораздо сложнее.

Говорит Галина: "Дружненько, всей семьей, вместе как-нибудь справимся".

Анна из г. Горловка Донецкой области :

В Беларусь семья Анны переехала в ноябре, вначале жили у родственников в Гродно. До этого она с детьми поехала в Крым к тетке, а ее муж Олег вначале планировал оставаться со своими. Но надо было быть с семьей. После Крыма переехали в Беларусь.

Рассказывает Олег: "Когда начали бомбить, буквально в течение двух недель мы уехали. Потому что это очень страшно. К нам с душой отнеслись – жилье дали и работу. Самое главное: у нас есть работа, у нас есть крыша над головой. Мирное, спокойное небо. Я работаю строителем, строю свой дом, мне же здесь жить".

"Тесть говорит: "Покуда дом целы, я никуда не уеду". Всю жизнь, говорит, копил, делал-делал, я тоже там построил, пришлось уехать, потому что когда бомбили и дочь со слезами прибежала, руки-ноги затрусились, говорит: "Папа, как?.." Тогда я уже говорю: "Уезжать, уезжать вам надо". Церкви бомбили, специально выбирали такие моменты, когда люди на службу приходили".

Ольга из г. Николаевка Луганской области:

Ольга с дочерью Валерией на кухне общежития.

Евгений из г. Красный Луч Луганской области:

Евгений работает слесарем, ремонтирует карьерную технику. С детьми Алиной и Дмитрием живут в общежитии.

Валентина с сыном Анатолием из г. Дружковка Донецкой области:

Приехала в родной город своей матери. Оставила дом, землю, работу. Полтора месяца делала паспорт – говорили, что нет нужных бланков, ездила в соседние города, пыталась его сделать. Чуть было не поехала за 300 километров, чтобы его получить. В ее паспортном столе говорили, что нужно только временное свидетельство, в соседнем городе ей сказали, что нужна еще и форма №1. После этого уже не выдержала – пошла к начальнице, начала ей рассказывать, что ездила в Харьков, за 300 километров, а ей без формы не дали ничего. В итоге паспорт ей сделали за два дня. Еще через два дня с сыном уехали. Ехали через Украину, волновалась за сына: хоть он и не военнообязанный, но боялась, что заберут.

Рассказывает Валентина: "И знаете, самое страшное - это СМИ. Когда приходишь с работы, сам видишь одно у себя, а там тебе по телевизору говорят ну совсем другое".

Злата:

"Наши, знаете, сколько показывали своих домов? С хорошим ремонтом. Сейчас все – пепелище".

Юлия из Донецка:

Осенью Юлия с детьми выехала в Россию, в Беларусь приехала в январе 2015. Приехала к знакомым, родственников здесь нет. В Донецке остались отец и бабушка. Живут за счет гуманитарной помощи.

Рассказывает Юлия: "Если статус беженца берешь, здесь в Беларуси, то никогда не имеешь права вернуться домой. Такой вариант – не очень" .

Фотовыставка проходит с 18 июня по 11 июля в Музее современного изобразительного искусства по адресу: г. Минск, пр. Независимости, 47.

Как я сдавал сестру Рассказ беженца

Сегодня очищал компьютерное пространство и нашел когда-то сохраненный файл. Сам сайт, на котором опубликован это материал содержит очень сильно устаревшую информацию по беженству. Даже как-то неловко.. ведь кто-то прочитает, и подумает, что и по сей день так. Поэтому рекомендовать его для ознакомления не буду, тем более, что рекламирует компания гражданство Эквадора (?), а вот рассказ — замечательный. Он тоже устаревший! Но, есть в нем и здравое зерно и мастерство повествования. Читается с интересом. Автор, к сожалению не известен. Грамматика и пунктуация сохранены, источник указан в заключении.

*************

Центр перемещенных лиц был расположен за чертой города и состоял из нескольких домов с двухкомнатными квартирами, в которых располагались семейные беженцы, и общежития, где по несколько человек в комнате жили беженцы — одиночки. Так же поблизости находилась контора Социальной службы (святая святых), где решались все бытовые вопросы во время долгого ожидания решения. Просторная квартира с кухней и ванной защемили мне душу, так как по голландским меркам ванна — это уже роскошь. Бытовая техника была так же гораздо современнее чем в моей квартире в Гааге. Вообще хочу заметить, что Финляндия во многом гораздо современнее других стран.
За домом большой лес, в котором беженцы собирали чернику, бруснику для продажи и просто для себя. Столько грибов и ягод я не видел в своей жизни! Гуляя по лесу у меня было чувство, что я попал в какую — то сказку. Я видел много диких животных — названия которых я уже и не вспомню. Кроме того съел столько черники и малины, что я её вряд ли захотел бы ещё до следующего лета (в следующем году я хочу поехать в июне, на день солнцестояния, когда ночи фактически нет, — такое клише для туриста).
Очень быстро мы нашли новых друзей среди соотечественников и не только. В Центре были представлены фактически все республики некогда необъятной родины, которые ждали одного — ПМЖ. И чем дольше ждали, тем больше хотелось получить ПМЖ. Примеры тех, кто получали ПМЖ (и все права как и финские граждане, и через 5 лет Финский паспорт), не давали никому спать. Я вспомнил, что то же самое уже было и у меня. Все хотели жить нормально, с ПМЖ и в своей квартире как все вокруг, хотелось так, как ничего другого. Иногда я не мог по ночам заснуть, представляя своё будущее на Нидерландщине. И дождался. Поэтому я хорошо понимал всех, кто хотел того же в Финляндии. Какая в принципе разница, какая страна! Если страна нормальная, с нормальной экономикой и правами человека, то в ней жить можно и это совершенно нормальное желание, поэтому то я строго и наказал родственникам не слушать никого, запомнить, что ничего легко не дается, все нужно делать правильно, научиться ждать. И никогда не обращать внимание на беженцев из других стран СНГ, т.к. у всех совершенно разные легенды и причины бегства. Все это индивидуально. Все это классически и нет разницы, где просить статус беженца — в Финляндии или Голландии. Я увидел те же группы беженцев, как и в других странах (увиденное и услышанное подтвердилось — получают ПМЖ евреи, нац. меньшинства из Средней Азии, сексуальные меньшинства, дезертиры). Я мог только посочувствовать семьям, которые запросили убежище как свидетели Еговы из России или баптисты из Украины. Нигде, даже в Румынии, этой категории не предоставят убежища, так как все знают, что сейчас этой категории лиц не угрожает смертельная опасность. Для всех остальных при знании дела и опыте можно еще состряпать что-нибудь стоящее. Недавно принятый закон о рассмотрении дела в недельный срок имеет отношение, в основном, к цыганам из Польши, Чехии и Словакии, которые тысячами хлынули в Финляндию. Все остальные пока могут быть спокойны.
Подошло школьное время и мне даже немного взгрустнулось, тоже захотелось где то внутри походить в школу, узнавать и изучать свою новую родину. Хотя, честно сказать, изучив голландский, нет у меня больше ни сил, ни желания изучать ещё и другие языки.
Семья моей сестры попала в ту часть Финляндии, где в большинстве живут шведы и дети должны будут изучать финский и шведский языки (два государственных языка в стране), взрослые же могут сперва выбирать — шведский или финский. Учитывая, что шведский легче и есть какое то сходство с немецким сестра с мужем выбрали шведский, дети же начали с финского. Финский, конечно, грамматически очень тяжелый язык, но по звучанию мне очень понравился — звучит очень смешно. Да и чтобы не учить казахский они бы выучили и финский и шведский и норвежский вместе взятые. Раз в неделю у них была работа на компьютере. В библиотеке стоит так же всем доступный бесплатный интернет. Вот тебе и задворки Европы! Я знаю, что во многих странах беженцы живут в палатках, а об интернете даже и речи быть не может. В той же самой Голландии такого не будет ещё долго, а может быть и никогда.
Моему удивлению не было предела, когда я познакомился с евреями из Украины, получившими недавно убежище и соответственно квартиру и все права местных жителей (кроме права выборов). Невольно я начал сравнивать с Голландией. И что вышло — в Финляндии стандарт гораздо выше. Первое, что бросается в глаза, при получении квартиры в ней присутствует бесплатно сауна, холодильник — Электролюкс с огромной морозилкой, паркетные полы, электрическая плита. Все это в Голландии нужно покупать самому. Далее, — подъезды ухожены до неприличия, в Голландии это можно увидеть только в частных домах. Сравнений с Россией не может быть никаких, — 19 и 21 век. И все это всем доступно. Кроме этого, после получения ПМЖ, беженцы участвуют во всевозможных программах по изучению языка, профессии и интеграции в общество. Естественно — бесплатно.
Уезжал я удовлетворенный — Mission impossible была выполнена, выслать их уже не смогут, процедуры длятся долго — протянут 3 года да еще и с детьми дадут статус по гуманитарным основаниям, куда они денутся, так было и есть. Это уже стало своей отдельной отраслью экономики и общества со своим Министерством и тысячами рабочих мест для финнов тоже.
Самолёт KLM бесшумно коснулся голландской земли и я почувствовал себя дома. Все же в гостях хорошо, а дома лучше! В Голландии тяжеловато, конечно, во время начала процедуры по запросу убежища. Голландия самая сладкая страна, — я в этом и не сомневался, но все же по условиям социальных льгот Скандинавия не превзойдена! Как получить ПМЖ — у всех разные пути, разные возможности и способности. Но Европа одна и уже без границ, имея один из ЕС паспортов можешь жить и работать где хочешь. Главное — не сидеть на месте, а пробовать и дерзать.»