Отрывок из повести капитанская дочка. Капитанская дочка. Контрольный диктант по русскому языку

Назад Вперёд

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

Форма урока: урок-исследование в системе учебного проекта.

Цели урока:

• Выяснить причины обращения А.С. Пушкина к истории, какие проблемы истории волновали писателя.
• Ознакомить с историей создания произведения.
• Рассмотреть образ Пугачёва на основе сопоставления исторического прототипа и его художественного воплощения.
• Ввести в общую проблематику повести.
• Развивать аналитическое мышление, творческие способности, умение обобщать материал, быстро и грамотно отвечать на вопросы, выражать своё мнение.
• Способствовать воспитанию в учениках чувства патриотизма, интереса к историческим корням литературы.

Методические приёмы: сообщения учителя и учащихся, беседа, самостоятельная работа с карточками и слайдами.

Использование образовательных технологий: технология учебного проекта.

Материалы и оборудование: учебник; портреты Пушкина художников Кипренского, Тропинина; мультимедийная установка, презентация по теме, раздаточный материал.

Ход урока

Организационный момент.

(Приветствие. Проверка готовности учащихся к уроку. Организация внимания учащихся. Целеполагание).

II. Вступительное слово учителя. Беседа по вопросам с учащимися.

– Вы уже знаете, что А.С. Пушкин не только поэт, но и прозаик.

Вопрос: Какие произведения А.С. Пушкина в прозе вам известны?

(Ответы учащихся: “Дубровский”, “Повести Белкина”, “Капитанская дочка”).

– Многим из вас запомнился “Дубровский” - роман о “благородном разбойнике”, его трагической судьбе, связавшей дворянина-помещика и его крепостных крестьян в борьбе за справедливость, а главное – о его романтической любви к Маше Троекуровой. Дома вы читали и повесть, над которой нам вместе предстоит поразмышлять, - “Капитанская дочка”.

Вопрос: Похож ли ее герой и сюжет на роман о Владимире Дубровском?

(Ответы учащихся: Оба произведения основаны на любовной интриге, в обоих повествование о любви главных героев сопряжено с изображением крестьянского выступления, и в том и в другом показаны дворянские усадьбы, их быт, нравы, семейные уклады. Но есть и различия: Петр Гринев внешне совсем не похож на блистательного гвардейского офицера Дубровского, Маша Миронова сходна с Машей Троекуровой, пожалуй, только именем, да и финалы любовных историй разные; в описании семей Гриневых и Мироновых нет ничего похожего на троекуровские порядки; но главное различие – в “Капитанской дочке” изображено крупнейшее восстание крестьян под предводительством Пугачева, а в “Дубровском” - недовольство крестьян Дубровского, выступивших со своим барином против несправедливости со стороны Троекурова).

– Вы правильно назвали основные сходства и различия, хотя можно найти и другие. Но вот что интересно. Эти произведения написаны один за другим. 6 февраля 1833 г. Пушкин дописал 19 главу “Дубровского”, на которой работа остановилась (роман остался незаконченным), а 7 февраля обратился за разрешением ознакомиться с архивными документами по делу Пугачева.

Что же заставило писателя изменить свои планы?

Может быть, ответ в том, что возобладал интерес к историческим событиям, которыми насыщена “Капитанская дочка” и которых нет в “Дубровском”?

Ведь мы знаем, что Пушкин давно проявлял интерес к историческому прошлому России.

Вопрос: Какие произведения Пушкина, связанные с историей России, вы знаете?

(Ответы учащихся: “Борис Годунов”, “Полтава”, “Медный всадник”).

– Но Пушкин не только писал произведения на исторические темы, он фактически был историком в прямом смысле слова. В 1830-е годы по поручению Николая I он работал над историей Петра Великого, а в 1834 г. закончил труд “История Пугачева”, который по указанию Николая I вышел под названием “История пугачевского бунта”.

Послушаем, что известно о работе Пушкина над материалами о пугачевском восстании.

III. Выступления участников группы по изучаемой проблеме с подготовленными сообщениями.

Сообщение ученика 1.

В 1833 г. Пушкин начинает изучать архивные материалы, обращается к разным лицам с просьбой сообщить ему все, что известно о Пугачеве. Вот что он сам говорит о своей работе: “Я прочел со вниманием все, что было напечатано о Пугачеве, и сверх того

18 толстых томов…разных рукописей, указов, донесений и прочее. Я посетил места, где произошли события эпохи, мною описанной, поверяя мертвые документы словами еще живых, но уже престарелых очевидцев и вновь поверяя их дряхлеющую память историческою критикой … Вся эта эпоха была худо известна. Военная часть оной никем не была обработана: многое даже могло быть обнародовано только с высочайшего соизволения” (А.С. Пушкин “Об истории Пугачевского бунта””).

Сообщение ученика 2.

А вот фрагмент из письма Пушкина жене, Наталье Николаевне, написанного во время его поездки по местам, где проходило восстание: “Я в Казани с пятого… Здесь я возился со стариками, современниками моего героя; объезжал окрестности города, осматривал места сражений, расспрашивал. Записывал и очень доволен, что не напрасно посетил эту сторону” (8 сентября 1833 г.).

Вопрос: Что же нам сейчас известно об этих исторических событиях?

Восстание крестьян под предводительством Емельяна Пугачева произошло в 1773-1774 гг. в период царствования Екатерины 2. На Урале среди казачества, русских заводских рабочих, калмыков, татар и других народностей возникла в то время легенда о том, что жив царь Петр 3 (супруг Екатерины 2, убитый в 1762 г. во время дворцового переворота), что он идет спасать народ от голода и нищеты. В 1773 г. появился человек, который назвал себя Петром 3 (это и был Емельян Пугачев). Он призвал народ к восстанию. Крестьянская война длилась почти полтора года, против восставших были брошены войска русской армии во главе с крупнейшими военачальниками. Борьба была очень жестокой и кровопролитной. Но в конце 1774 г. исход ее был решен. 8 сентября Пугачев был схвачен и 10 января казнен в Москве.

– Для нас сейчас все это – давняя история. Но, как мы слышали, во времена Пушкина еще были живы очевидцы событий – из числа и дворян. И простого народа. Вроде бы события одни и те же, но как по-разному они воспринимались! Если для дворян Пугачев был “злодеем”, “извергом”, то в народном сознании, отраженном в песнях и сказаниях, эта личность постепенно приобрела легендарные черты, воплотила представление о сильном, строгом, но справедливом вожде, “заступнике”.

Сообщение ученика 3.

Осенью 1833г. приехал в Оренбург А.С. Пушкин для собирания сведений о пугачевском бунте и пожелал посетить Берду “…мы отправились с вечера, чтобы к утру собрать стариков и старух, помнящих Пугачева…Одна старуха…много ему рассказывала и спела или проговорила песню, сложенную про Пугачева, которую Пушкин просил повторить”

(Кайдалов Н.А. Воспоминания).

Кто знает, может, Пушкин слышал песню, наподобие той, которую и мы сейчас послушаем?

Прослушивание русской народной песни “Далеко-далеко степь за Волгу ушла”. (cм. Презентацию)

Вопрос: А какие характеристики даны были Пугачёву современниками Пушкина?

“Емелька Пугачёв, бесспорно, принадлежал к редким явлениям, к извергам, вне законов природы рождённым; ибо в естестве его не было и малейшей искры добра, того благого начала, той духовной части, которые разумное творение от бессмысленного животного отличают.

История сего злодея может изумить порочного и вселить отвращение даже в самих разбойниках и убийцах. Она вместе с тем доказывает, как низко может падать человек, какою адскою злобою может быть преисполнено его сердце. (Один из современников Пушкина, историк).

– Но и писатели конца 18 – начала 19 веков были вполне едины в негативной трактовке образа Пугачёва. Убедите в этом примерами.

Сообщение ученика 4.

Один из самых ярких писателей второй половины 18 века А.П. Сумароков называл Пугачёва “варваром”, “псом бешеным”, “врагом Отечества”, превзошедшим “тигра и аспида”, “свирепым Атреем”, т.е. сыноубийцей и клятвопреступником.

В “Стансе граду Синбирску на Пугачёва” он писал:

Убийца сей, разив, тираня благородных,
Колико погубил отцов и матерей!
В замужество дает за ратников негодных
Почтенных дочерей.

Вопрос: Так какое же место в этих двух так непохожих трактовках – народной и дворянской – Пугачёва занимает пушкинская точка зрения?!

(Ответы учащихся: Конечно, у Пушкина Пугачёв больше похож на героя из народной песни).

Сообщение ученика 5.

Вы говорите, основываясь на прочитанном произведении. Но не спешите с выводами.

Мы не зря вспомнили исторический труд Пушкина о Пугачёве. И ещё не раз обратимся к его страницам. На сей раз строки Пушкина-историка: “Имя страшного бунтовщика гремит ещё в краях, где он свирепствовал. Народ живо ещё помнит кровавою пору, которую – так выразительно – прозвал он “пугачёвщиною” (“История Пугачёва”).

“Уральские казаки (особливо старые люди) доныне привязаны к памяти Пугачёва. “ Грех сказать, – говорила мне 80-летняя казачка, – на него мы не жалуемся; он нам зла не сделал”.

“Расскажи мне, – говорил я Д. Пьянову, – как Пугачёв был у тебя посаженым отцом?

– Он для тебя Пугачёв, – отвечал мне сердито старик, – а для меня он был великий государь Петр Федорович” (“Замечания о бунте”).

– Опять что-то непонятное – то у Пушкина “страшный бунтовщик”, то вдруг возникает образ “посаженого отца”. В чём же здесь дело? Действительно, ситуация на первый взгляд странная и удивительная. В историческом труде Пушкина, написанном на основе фактов, Пугачёв – злодей, способный на низкие и подлые поступки, предательство в любви и дружбе, а в повести – яркая и цельная личность, воплощающая лучшие черты русской натуры с её щедростью и широтой души, высокими нравственными принципами, силой и удалью.

Как же соотносятся историческая правда и вымысел в повести, каков он – настоящий Пугачёв?

На все эти вопросы мы постараемся ответить, читая “Капитанскую дочку” вместе.

Мы знаем, что до “Капитанской дочки” был написан ещё и “Дубровский”, и решили, что работа над ним остановилась потому, что Пушкина увлёк исторический материал. Однако, сравнивая эти два произведения, вы отметили, что и в “Дубровском” есть тема крестьянского протеста: отряд недовольных крестьян возглавляет обиженный Троекуровым дворянин Дубровский. И это не случайно. Пушкин считал, что борьба за свободу может связывать народ и старинное дворянство, к которому принадлежал и он сам. Вот почему в этом произведении дворянин Дубровский оказывается предводителем крестьянского отряда. Но, уже работая над повестью, Пушкин стал сомневаться в реальности такого сюжета и решил проверить свои идеи на подлинном историческом материале.

Так началась работа над “Капитанской дочкой”. Интересно, что первоначальный замысел этой повести был похож на замысел “Дубровского”: в центре его должна быть судьба дворянина, перешедшего на сторону Пугачёва. Но исторические факты, которые узнал Пушкин, разрушили такой сюжет. Свои новые идеи он выразил так: “Весь чёрный народ был за Пугачёва. … Однако дворянство было открытым образом на стороне правительства. Пугачёв и его сообщники хотели сперва и дворян склонить на свою сторону, но выгоды их были слишком противоположны”, – писал он в “Замечаниях о бунте”, которые должен был передать Николаю I.

Вот таким образом в центре “Капитанской дочки” оказывается не дворянин, перешедший на сторону Пугачёва (хотя такой персонаж здесь остался в виде предателя Швабрина), а молодой офицер Пётр Гринёв, верный долгу и присяге, сумевший в “жестокий век” сохранить в себе доброту и человечность, честь и достоинство.

И всё же как главное мы отметили другое различие – в “Дубровском” рассказ о крестьянском выступлении отодвигается на второй план, а в центре внимания оказывается история взаимоотношений Маши и Владимира. В “Капитанской дочке” эти сюжетные линии тесно переплетаются.

Именно Пугачёв определяет, вольно или невольно, судьбу действующих лиц произведения. Именно Емельян Пугачёв изображён главным героем. Пугачёв впервые появляется в повести Пушкина “Капитанская дочка” при романтических обстоятельствах, “в мутном кружеве метели”, второй раз он предстаёт уже “государем”. Автор создаёт образ Емельяна Пугачёва постепенно: от внешнего описания героя – к его психологическому портрету.

Вождь кровопролитной и длительной крестьянской войны впервые был изображён не злодеем и извергом, но человеком, вызывающим несомненное сочувствие, воплотившим в себе многие черты русского национального характера: мятежную жажду воли, широкую удаль, живой и острый ум. Пугачёв справедлив, великодушен, отзывчив. Он кровно связан с народом, пользуется его любовью и поддержкой. Но автор не идеализирует бунтовщика. За свою свободу Пугачёв платит чужими жизнями. Изображая сцены расправы, Пушкин откровенно протестует против жестокости и насилия.

Так с помощью построения произведения, переплетения его сюжетных линий ставятся важнейшие для творчества Пушкина 1830-х годов проблемы, связанные с морально-бытовой стороной жизни дворянства, с темой человеческого счастья, любви, истинного благородства, долга, чести. В произведении ставятся проблемы обязанностей дворянства перед народом, государством и столкновение интересов дворянства и крестьян, делающее конфликт между ними фатально неразрешимым. Пушкина интересует проблема: что происходит, когда история сталкивается с личной жизнью человека; возможно ли в жестокой борьбе противоположных сил сохранить доброту и человечность. Честь и достоинство.

Вопрос: Как вы считаете, важна ли эта проблема в наше время?

Ответы учащихся.

– Конечно же, проблемы не потеряли своей актуальности. Более того, 21 век заставил всех ещё серьёзнее над ними задуматься. Может быть, это одна из причин того, что и сейчас мы читаем “ Капитанскую дочку” с не меньшим интересом, чем наши предшественники. Всем известна фраза из этого произведения: “Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!”

Казалось бы, всё в ней понятно, но не случайно до сих пор учёные и просто читатели продолжают споры: кому принадлежат эти слова – Пушкину или Гринёву, от лица которого ведётся рассказ? Какой смысл сам Пушкин вкладывал в эту фразу? Что мы, живущие в стране, не раз пережившей такой бунт, можем ответить автору повести?

III. Самостоятельная работа.

Учащиеся работают с раздаточным материалом: ответы на вопросы и задания по материалу презентации к уроку.

IV. Беседа по вопросам на восприятие произведения.

• Какие эпизоды, страницы, картины показались неожиданными и особенно волнующими?
• Как читалась “Капитанская дочка”?
• Какого героя ожидали каждый раз с нетерпением?
• Словесное рисование понравившегося эпизода.

V. Подведение итогов урока.

(Проанализировать работу учащихся, выставить оценки).

VI. Домашнее задание.

• Перечитайте главы 1-5 повести “Капитанская дочка”
• Нарисуйте словесные иллюстрации к понравившимся эпизодам.
• Составьте цитатный план на тему “От Гринёва-недоросля до Гринёва-жениха”.
• Самостоятельная работа групп по выполнению исследований.
• Сообщения уч-ся по теме исследования: “Что позволило Пушкину поставить рядом Гринева и Пугачева?”.

Использованные материалы и литература.

3. Материалы газеты “Литература. Первое сентября”, 2007, 2008 гг.

4. Итоговые работы по литературе 5 – 11 класс. Н.В. Охременко, О.В. Федина. Москва, “Аквариум”, 1997.

5. Литература. 8 класс. Поурочные планы по учебнику В.Я. Коровиной I часть. С.Б. Шадрина. Волгоград. Издательство “Учитель”, 2008 г.

Пугачёв в крепости. Фрагмент фильма

Гринёв и Швабрин. Фрагмент фильма

Аудиозапись Сказка Пугачёва

Фрагменты из кинофильма "Русский бунт"

Фрагменты уроков литературы

На уроке по теме "Три встречи Гринёва и Пугачёва" мы обсуждаем тему милосердия в повести и образ Пугачёва. Ребята дома заполняли обобщающую таблицу. В ней 4 колонки: вопросы сравнения, первая встреча - глава "Вожатый", вторая встреча - главы "Приступ" и "Незваный гость", третья встреча - глава "Мятежная слобода". Вопросы сравнения: портрет, речь, поступки, выводы о качествах характера.

Перед уроком также от каждого ряда готовилась группа "артистов". Для первого ряда было задание инсценировать фрагмент из главы "Вожатый", для второго - из главы "Незваный гость", для третьей - из главы "Мятежная слобода". Вот что у нас получилось.

• #1

  Не первый раз пользуюсь материалами Вашего сайта. Огромное спасибо за творческое отношение к преподаванию предмета. Учительское спасибо за уважение к посетителям сайта, очень благодарна Вам за подбор видеоматериалов к урокам
  

• #2

  Огромное спасибо за видеоматериалы. Использую в работе очень часто, а Ваш сайт помогает.Ребята с большим интересом прослушали и просмотрели "Историю создания "Капитанской дочки". Потом до конца урока дополняли и обсуждали материал.

• #3

  Инесса Николаевна, здравствуйте! Я молодой учитель русского языка и литературы из Северного Казахстана. Хочется выразить Вам огромную благодарность за Ваш труд. И, конечно, за то, что безвозмездно помогаете таким, как я.

• #4

  Я Вам очень благодарна! Дай Бог Вам здоровья, радости от успешной творческой работы.

• #5

  Инесса Николаевна, огромное спасибо. Первый раз на Вашем сайте. Восхищена мастерством Учителя! Здоровья, творческих открытий!

• #6

  Спасибо Вам, большое!!! Добра Вам!!!

• #7

  Это нечто потрясающее!
  Инесса Николаевна - вы ЧУДО!
  Спасибо Вам!
  Дай Бог здоровья Вам на долгие-долгие годы!

  Извините, что так сумбурно - эмоции переполняют от впечатления:-)

• #8

  Спасибо большое!!!

• #9

  Инесса Николаевна,спасибо Вам за такие интересные уроки.Здоровья Вам и творческих открытий

• #10

  Татьяна (

Давно, очень давно (так начала моя бабушка свою повесть), в то время, когда мне было еще не более шестнадцати лет, жили мы - я и покойный мой батюшка - в крепости Нижне-озерной, на Оренбургской линии. Надобно тебе сказать, что эта крепость нисколько не походила ни на здешний город Симбирск, ни на тот уездный городок, в который ты, дитя мое, ездил прошлого года: она была так невелика, что и пятилетний ребенок не устал бы обежавши ее вокруг; домы в ней были все маленькие, низенькие, по большей части сплетенные из прутьев, обмазанные глиною, покрытые соломою и огороженные плетнями. Но Нижне-озерная не походила также и на деревню твоего батюшки, потому что эта крепость имела в себе, кроме избушек на курьих ножках, - старую деревянную церковь, довольно большой и столь же старый дом крепостного начальника, караульню и длинные бревенчатые хлебные магазейны. К тому же крепость наша с трех сторон была обнесена бревенчатым тыном, с двумя воротами и с востренькими башенками по углам, а четвертая сторона плотно примыкала к Уральскому берегу, крутому, как стена, и высокому, как здешний собор. Мало того, что Нижнеозерная была так хорошо обгорожена: в ней находились две или три старые чугунные пушки, да около полусотни таких же старых и закоптелых солдат, которые хотя и были немножко дряхленьки, но все-таки держались на своих ногах, имели длинные ружья и тесаки, и после всякой вечерней зари бодро кричали: с богом ночь начинается . Хотя нашим инвалидам редко удавалось показывать свою храбрость, однако ж нельзя было обойтись и без них; потому что тамошняя сторона была в старину весьма беспокойна: в ней то бунтовали башкирцы, то разбойничали киргизцы - все неверные бусурманы, лютые как волки и страшные как нечистые духи. Они не только что захватывали в свой поганый плен христианских людей и отгоняли христианские табуны; но даже подступали иногда к самому тыну нашей крепости, грозя всех нас порубить и пожечь. В таких случаях солдатушкам нашим было довольно работы: по целым дням отстреливались они от супостатов с маленьких башенок и сквозь щели старого тына. Покойный мой батюшка (получивший капитанский чин еще при блаженной памяти императрице Елисавете Петровне) командовал как этими заслуженными стариками, так и прочими жителями Нижнеозерной - отставными солдатами, казаками и разночинцами; короче сказать, он был по-нынешнему комендантом, а по-старинному командиром крепости. Батюшка мой (помяни господи душу его в царстве небесном) был человек старого века: справедлив, весел, разговорчив, называл службу матерью, а шпагу сестрою - и во всяком деле любил настоять на своем. Матушки у меня уже не было. Бог взял ее к себе, прежде нежели я выучилась выговаривать ее имя. Итак, в большом командирском доме, о котором я тебе говорила, жили только батюшка, да я, да несколько старых денщиков и служанок. Ты, может быть, подумаешь, что в таком захолустье было нам весьма скучно. Ничего не бывало! Время и для нас так же скоро катилось, как и для всех христиан православных. Привычка, дитя мое, украшает всякую долю, если только в голову не заберется всегдашняя мысль, что там хорошо, где нас нет , как говорит пословица. К тому же скука привязывается по большей части к людям праздным; а мы с батюшкой редко сиживали поджав руки. Он или учил своих любезных солдат (видно, что солдатской-то науке надобно учиться целый свой век!), или читал священные книги, хотя, правду сказать, это случалось довольно редко, потому что покойник-свет (дай ему бог царство небесное) был учен по-старинному, и сам бывало говаривал в шутку, что грамота ему не далась, как турку пехотная служба. Зато уж он был великий хозяин - и за работами в поле присматривал все своим глазом, так что в летнюю пору проводил бывало целые божие дни на лугах и на пашнях. Надобно тебе сказать, дитя мое, что как мы, так и прочие жители крепости сеяли хлеба и косили сена - немного, не так, как крестьяне твоего батюшки, но столько, сколько нам было нужно для домашнего обихода. Об опасности, в какой мы тогда жили, ты можешь судить по тому, что земледельцы наши работали в поле не иначе, как под прикрытием значительного конвоя, который должен был защищать их от нападений киргизцев, беспрестанно рыскавших около линии, подобно волкам голодным. Потому-то присутствие батюшки моего при полевых работах было нужно не только для одной их успешности, но и для безопасности работающих. Ты видишь, дитя мое, что у батюшки моего было довольно занятий. Что же касается до меня, то и я не убивала времени напрасно. Без похвальбы скажу, что, несмотря на мою молодость, я была настоящею хозяйкою в доме, распоряжалась и в кухне и в погребе, а иногда за отсутствием батюшки, и на самом дворе. Платье для себя (о модных магазинах у нас и не слыхивали) шила я сама; а сверх того находила время починивать батюшкины кафтаны, потому что ротный портной Трофимов начинал уже от старости худо видеть, так что однажды (смешно, право, было) положил заплатку, мимо прорехи, на целое место. Успевая таким образом отправлять мои домашние делишки, я никогда не пропускала случая побывать в божием храме, если только наш отец Власий (прости ему, господи) не поленится бывало отправить божественную литургию. Впрочем, дитя мое, ты ошибаешься, если думаешь, что я и батюшка жили в четырех стенах одни, ни с кем не знаясь и не принимая к себе людей добрых. Правда, нам редко удавалось хаживать в гости; зато батюшка был большой хлебосол, а у хлебосола бывает ли без гостей? Каждый почти вечер собирались в нашу приемную горницу: старик порутчик, казачий старшина, отец Власий и еще кой-какие жители крепости - всех не припомню. Все они любили потягивать вишневку и домашнее пиво, любили потолковать и поспорить. Разговоры их, разумеется, были расположены не по книжному писанью, а так наобум: бывало, кому что придет в голову, тот то и мелет, потому что народ-то был все такой простой… Но о покойниках надобно говорить одно только хорошее, а наши старые собеседники давно, давно уже покоятся на кладбище.

Сторона ль моя, сторонушка. Сторона незнакомая! Что не сам ли я на тебя зашел, Что не добрый ли да меня конь завез: Завезла меня, доброго молодца, Прытость, бодрость молодецкаќ И хмелинушка кабацкая. Старинная песня.

Дорожные размышления мои были не очень приятны. Проигрыш мой, по тогдашним ценам, был немаловажен. Я не мог не признаться в душе, что поведение мое в Симбирском трактире было глупо, и чувствовал себя виноватыЏ перед Савельичем. Всё это меня мучило. Старик угрюмо сидел на облучке, отворотясь от меня, и молчал, изредка только покрякивая. Я непременно хотел с ним помириться и не знал с чего начать. Наконец я сказал ему: «Ну, ну, Савельич! полно, помиримся, виноват; вижу сам, что виноват. Я вчера напроказил, а тебя напрасно обидел. Обещаюсь вперед вести себя умнее и слушаться тебя. Ну, не сердись; помиримся».

Эх, батюшка Петр Андреич! - отвечал он с глубоким вздохом.- Сержусь-то я на самого себя; сам я кругом виноват. Как мне было оставлять тебя одного в трактире! Что делать? Грех попутал: вздумал забрест- к дьячихе, повидаться с кумою. Так-то: зашел к куме, да засел в тюрьме. Беда да и только! Как покажусь я на глаза господам? что скажут они, как узнают, что дитя пьет и играет.

Чтоб утешить бедного Савельича, я дал ему слово впредь без его согласия не располагать ни одною копейкою. Он мало-помалу успокоился, хотя всё еще изредка ворчал про себя, качая головою:Ќ«Сто рублей! легко ли дело! »

Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. Всё покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка ехала по узкой дороге, или точнеЎ по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать в сторону и наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал: «Барин, не прикажешь ли воротиться?»

Это зачем?

Время ненадежно: ветер слегка подымается; - вишь, как он сметает порошу.

Что ж за беда!

А видишь там что? (Ямщик указал кнутом на восток.)

Я ничего не вижу, кроме белой степи да ясного неба.

А вон - вон: это облачко.

Я увидел в самом деле на краю неба белое облачко, которое принял было сперва за отдаленный холмик. Ямщик изъяснил мне, что облачко предвещало буран.

Я слыхал о тамошних метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены. Савельич, согласно со мнением ямщика, советовал воротиться. Но ветер показался мне не силен; я понадеялся добраться заблаговременнѓ до следующей станции и велел ехать скорее.

Ямщик поскакал; но всё поглядывал на восток. Лошади бежали дружно. Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегал- небо. Пошел мелкий снег - и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со снежным морем. Всё исчезло. «Ну, барин,- закричал ямщик,- беда: буран!»...

Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностию, что казался одушевленным; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом - и скоро стали.ѕ«Что же ты не едешь?»- спросил я ямщика с нетерпением. «Да что ехать? - отвечал он, слезая с облучка;- невесть и так куда заехали: дороги нет, и мгла кругом». Я стал было его бранить. Савельич за него заступился: «И охота было не слушаться, - говорил он сердито,- воротился бы на постоялый двор, накушался бы чаю, почивал бы себе до утра, буря б утихла, отправились бы далее. И куда спешим? Добро бы на свадьбу!» Савельич был прав. Делать было нечего. Снег так и валил. Около кибитки подымался сугроб. Лошади стояли, понуря голову и изредка вздрагивая. Ямщик ходил кругом, от нечего делать улаживая упряжь. Савельич ворчал; я глядел во все стороны, надеясь увидеть хоть признак жила или дороги, но ничего не мог различить, кроме мутного кружения метели... Вдруг увидел я что-то черное. «Эй, ямщик! - закричал я,- смотри: что там такое чернеется?» Ямщик стал всматриваться. «А бог знает, барин,- сказал он, садясь на свое место; - воз не воз, дерево не дерево, а кажется, что шевелится. Должно быть, или волк или человек».

Я приказал ехать на незнакомый предмет, который тотчас и стал подвигаться нам навстречу. Через две минуты мы поравнялись с человеком.Ќ«Гей, добрый человек! - закричал ему ямщик.- Скажи, не знаешь ли, где дорога? »

Дорога-то здесь; я стою на твердой полосе,- отвечал дорожный,- да что толку?

Послушай, мужичок,- сказал я ему,- знаешь ли ты эту сторону? Возьмешься ли ты довести меня до ночлега?

Сторона мне знакомая,- отвечал дорожный,- слава богу, исхожена и изъезжена вдоль и поперек. Да вишь какая погода: как раз собьешься с дороги. Лучше здесь остановиться да переждать, авось буран утихне– да небо прояснится: тогда найдем дорогу по звездам.

Его хладнокровие ободрило меня. Я уж решился, предав себя божией воле, ночевать посреди степи, как вдруг дорожный сел проворно на облучок и сказал ямщику: «Ну, слава богу, жило недалеко; сворачивай вправо да поезжай».

А почему ехать мне вправо?- спросил ямщик с неудовольствием.- Где ты видишь дорогу? Небось: лошади чужие, хомут не свой, погоняй не стой.- Ямщик казался мне прав. «В самом деле,- сказал я,- почему думаешь ты, что жило недалече?» - «А потому, что ветер оттоле потянул,- отвечал дорожный,- и я слышу, дымом пахнуло; знать, деревня близко». Сметливость его и тонкость чутья меня изумили. Я велел ямщику ехать. Лошади тяжело ступали по глубокому снегу. Кибитка тихо подвигалась, то въезжая на сугроб, то обрушаясь в овраг и переваливаясь то на одну, то на другую сторону. Это похоже было на плавание судна по бурному морю. Савельич охал, поминутно толкаясь о мои бока. Я опустил циновку, закутался в шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою тихой езды.

Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни. Читатель извинит меня: ибо вероятно знает по опыту, как сродно человеку предаваться суеверию, несмотря на всевозможное презрение к предрассудкам.

Я находился в том состоянии чувств и души, когда существенность, уступая мечтаниям, сливается с ними в неясных видениях первосония. Мне казалось, буран еще свирепствовал и мы еще блуждали по снежной пустыне... Вдруг увидел я ворота и въехал на барский двор нашей усадьбы. Первою мыслию моею было опасение, чтоб батюшка не прогневался на меня за невольное возвращение под кровлю родительскую и не почел бы его умышленным ослушанием. С беспокойством я выпрыгнул из кибитки и вижу: матушка встречает меня на крыльце с видом глубокого огорчения. «Тише,- говорит она мне,- отец болен при смерти и желает с тобою проститься». Пораженный страхом, я иду за нею в спальню. Вижу, комната слабо освещена; у постели стоят люди с печальными лицами. Я тихонько подхожу к постеле; матушка приподымает полог и говорит: «Андрей Петрович, Петруша приехал; он воротился, узнав о твоей болезни; благослови его». Я стал на колени и устремил глаза мои на больного. Что ж?.. Вместо отца моего, вижу в постеле лежит мужик с черной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении оборотился к матушке, говоря ей: «Что это значит? Это не батюшка. И к какой мне стати просить благословения у мужика?» - «Всё равно, Петруша,- отвечала мне матушка,- это твой посаженый отец; поцелуй у него ручку, и пусть он тебя благословит...» Я не соглашался. Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать... и не мог; комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах... Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: «Не бойсь, подойди под мое благословение...» Ужас и недоумение овладели мною... И в эту минуту я проснулся; лошади стояли; Савельич дергал меня за руку, говоря: «Выходи, сударь: приехали».

Куда приехали?- спросил я, протирая глаза.

На постоялый двор. Господь помог, наткнулись прямо на забор. Выходи, сударь, скорее да обогрейся.

Я вышел из кибитки. Буран еще продолжался, хотя с меньшею силою. Было так темно, что хоть глаз выколи. Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка.

Хозяин, родом яицкий казак, казался мужик лет шестидесяти, еще свежий и бодрый. Савельич внес за мною погребец, потребовал огня, чтоб готовить чай, который никогда так не казался мне нужен. Хозяин пошел хлопотать.

Где же вожатый?- спросил я у Савельича.

«Здесь, ваше благородие»,- отвечал мне голос сверху. Я взглянул на полати и увидел черную бороду и два сверкающие глаза. «Что, брат, прозяб?» - «Как не прозябнуть в одном худеньком армяке! Был тулуп, да что греха таить? заложил вечор у целовальника: мороз показался не велик». В эту минуту хозяин вошел с кипящим самоваром; я предложил вожатому нашему чашку чаю; мужик слез с полатей. Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В черной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были обстрижены в кружок; на нем был оборванный армяк и татарские шаровары. Я поднес ему чашку чаю; он отведал и поморщился. «Ваше благородие, сделайте мне такую милость,- прикажите поднести стакан вина; чай не наше казацкое питье». Я с охотой исполнил его желание. Хозяин вынул из ставца штоф и стакан, подошел к нему и, взглянув ему в лицо: «Эхе,- сказал он,- опять ты в нашем краю! Отколе бог принес?» Вожатый мой мигнул значительно и отвечал поговоркою: «В огород летал, конопли клевал; швырнула бабушка камушком - да мимо. Ну, а что ваши?»

Да что наши! - отвечал хозяин, продолжая иносказательный разговор.- Стали было к вечерне звонить, да попадья не велит: поп в гостях, черти на погосте.- «Молчи, дядя,- возразил мой бродяга,- будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов. А теперь (тут он мигнул опять) заткни топор за спину: лесничий ходит. Ваше благородие! за ваше здоровье!» - При сих словах он взял стакан, перекрестился и выпил одним духом. Потом поклонился мне и воротился на полати.

Я ничего не мог тогда понять из этого воровского разговора; но после уж догадался, что дело шло о делах Яицкого войска, в то время только что усмиренного после бунта 1772 года. Савельич слушал с видом большого неудовольствия. Он посматривал с подозрением то на хозяина, то на вожатого. Постоялый двор, или, по-тамошнему, умет , находился в стороне, в степи, далече от всякого селения, и очень походил на разбойническую пристань. Но делать было нечего. Нельзя было и подумать о продолжении пути. Беспокойство Савельича очень меня забавляло. Между тем я расположился ночевать и лег на лавку. Савельич решился убраться на печь; хозяин лег на полу. Скоро вся изба захрапела, и я заснул как убитый.

Проснувшись поутру довольно поздно, я увидел, что буря утихла. Солнце сияло. Снег лежал ослепительной пеленою на необозримой степи. Лошади были запряжены. Я расплатился с хозяином, который взял с нас такую умеренную плату, что даже Савельич с ним не заспорил и не стал торговаться по своему обыкновению, и вчерашние подозрения изгладились совершенно из головы его. Я позвал вожатого, благодарил за оказанную помочь и велел Савельичу дать ему полтину на водку. Савельич нахмурился. «Полтину на водку! - сказал он,- за что это? За то, что ты же изволил подвезти его к постоялому двору? Воля твоя, сударь: нет у нас лишних полтин. Всякому давать на водку, так самому скоро придется голодать». Я не мог спорить с Савельичем. Деньги, по моему обещанию, находились в полном его распоряжении. Мне было досадно однако ж, что не мог отблагодарить человека, выручившего меня, если не из беды, то по крайней мере из очень неприятного положения. «Хорошо,- сказал я хладнокровно;- если не хочешь дать полтину, то вынь ему что-нибудь из моего платья. Он одет слишком легко. Дай ему мой заячий тулуп».

Помилуй, батюшка Петр Андреич! - сказал Савельич.- Зачем ему твой заячий тулуп? Он его пропьет, собака, в первом кабаке.

Это, старинушка, уж не твоя печаль,- сказал мой бродяга,- пропью ли я или нет. Его благородие мне жалует шубу со своего плеча: его на то барская воля, а твое холопье дело не спорить и слушаться.

Бога ты не боишься, разбойник!- отвечал ему Савельич сердитым голосом.- Ты видишь, что дитя еще не смыслит, а ты и рад его обобрать, простоты его ради. Зачем тебе барский тулупчик? Ты и не напялишь его на свои окаянные плечища.

Прошу не умничать,- сказал я своему дядьке;- сейчас неси сюда тулуп.

Господи владыко! - простонал мой Савельич.- Заячий тулуп почти новешенький! и добро бы кому, а то пьянице оголелому!

Однако заячий тулуп явился. Мужичок тут же стал его примеривать. В самом деле, тулуп, из которого успел и я вырасти, был немножко для него узок. Однако он кое-как умудрился и надел его, распоров по швам. Савельич чуть не завыл, услышав, как нитки затрещали. Бродяга был чрезвычайно доволен моим подарком. Он проводил меня до кибитки и сказал с низким поклоном: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас господь за вашу добродетель. Век не забуду ваших милостей».- Он пошел в свою сторону, а я отправился далее, не обращая внимания на досаду Савельича, и скоро позабыл о вчерашней вьюге, о своем вожатом и о заячьем тулупе.

Приехав в Оренбург, я прямо явился к генералу. Я увидел мужчину росту высокого, но уже сгорбленного старостию. Длинные волосы его были совсем белы. Старый полинялый мундир напоминал воина времен Анны Иоанновны, а в его речи сильно отзывался немецкий выговор. Я подал ему письмо от батюшки. При имени его он взглянул на меня быстро: «Поже мой! - сказал он.- Тавно ли, кажется, Андрей Петрович был еше твоих лет, а теперь вот уш какой у него молотец! Ах, фремя, фремя!»- Он распечатал письмо и стал читать его вполголоса, делая свои замечания. «„Милостивый государь Андрей Карлович, надеюсь, что ваше превосходительство"... Это что за серемонии? Фуй, как ему не софестно! Конечно: дисциплина перво дело, но так ли пишут к старому камрад?.. „ваше превосходительство не забыло"...гм... „и... когда... покойным фельдмаршалом Мин... походе... также и... Каролинку"... Эхе, брудер! так он еше помнит стары наши проказ? „Теперь о деле... К вам моего повесу"...гм... „держать в ежовых рукавицах"... Что такое ешовы рукавиц? Это должно быть русска поговорк... Что такое „дершать в ешовых рукавицах"?» - повторил он, обращаясь ко мне.

Это значит,- отвечал я ему с видом как можно более невинным,- обходиться ласково, не слишком строго, давать побольше воли, держать в ежовых рукавицах.

«Гм, понимаю... „и не давать ему воли" нет, видно ешовы рукавицы значит не то... „При сем... его паспорт"... Где ж он? А, вот... „отписать в Семеновский"...Хорошо, хорошо: всё будет сделано... „Позволишь без чинов обнять себя и... старым товарищем и другом"- a! наконец догадался... и прочая и прочая... Ну, батюшка,- сказал он, прочитав письмо и отложив в сторону мой паспорт,- всё будет сделано: ты будешь офицером переведен в *** полк, и чтоб тебе времени не терять, то завтра же поезжай в Белогорскую крепость, где ты будешь в команде капитана Миронова, доброго и честного человека. Там ты будешь на службе настоящей, научишься дисциплине. В Оренбурге делать тебе нечего; рассеяние вредно молодому человеку. А сегодня милости просим: отобедать у меня».

«Час от часу не легче! - подумал я про себя,- к чему послужило мне то, что еще в утробе матери я был уже гвардии сержантом! Куда это меня завело? В *** полк и в глухую крепость на границу киргиз-кайсацких степей!..» Я отобедал у Андрея Карловича, втроем с его старым адъютантом. Строгая немецкая экономия царствовала за его столом, и я думаю, что страх видеть иногда лишнего гостя за своею холостою трапезою был отчасти причиною поспешного удаления моего в гарнизон. На другой день я простился с генералом и отправился к месту моего назначения.

Марья Ивановна благополучно прибыла в Софию и, узнав на почтовом дворе, что Двор находился в то время в Царском Селе, решилась тут остановиться. Ей отвели уголок за перегородкой. Жена смотрителя тотчас с нею разговорилась, объявила, что она племянница придворного истопника, и посвятила ее во все таинства придворной жизни. Она рассказала, в котором часу государыня
обыкновенно просыпалась, кушала кофей, прогуливалась; какие вельможи находились в то время при ней; что изволила она вчерашний день говорить у себя за столом, кого принимала вечером, - словом, разговор Анны Власьевны стоил нескольких страниц исторических записок и был бы драгоценен для потомства. Марья Ивановна слушала ее со вниманием. Они пошли в сад. Анна
Власьевна рассказала историю каждой аллеи и каждого мостика, и, нагулявшись, они возвратились на станцию очень довольные друг другом.

На другой день рано утром Марья Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Широкое озеро сияло неподвижно. Проснувшиеся лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег. Марья Ивановна пошла около прекрасного луга, где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева. Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: "Не бойтесь, она не укусит". Марья Ивановна села на другом конце скамейки.

Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, со своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую. Дама первая перервала
молчание.
"Вы верно не здешние?" - сказала она.
- Точно так-с: я вчера только приехала из провинции. "
"Вы приехали с вашими родными?"
- Никак нет-с. Я приехала одна. "
"Одна! Но вы так еще молоды".
- У меня нет ни отца, ни матери. "
"Вы здесь конечно по каким-нибудь делам?"
- Точно так-с. Я приехала подать просьбу государыне.
"Вы сирота: вероятно, вы жалуетесь на несправедливость и обиду?"
- Никак нет-с. Я приехала просить милости, а не правосудия.
"Позвольте спросить, кто вы таковы?"
- Я дочь капитана Миронова.
"Капитана Миронова! того самого, что был комендантом в одной из оренбургских крепостей?"
- Точно так-с.
Дама, казалось, была тронута. "Извините меня" - сказала она голосом еще более ласковым,

- "если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе;
изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам
помочь".
Марья Ивановна встала и почтительно ее благодарила. ВсЈ в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность. Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя. Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось, - и Марья
Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному.
"Вы просите за Гринева?" - сказала дама с холодным видом. - "Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй".
- Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.
"Как неправда!" - возразила дама, вся вспыхнув.
- Неправда, ей богу, неправда! Я знаю всЈ, я всЈ вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня. - Тут она с жаром рассказала всу, что уже известно моему читателю.

Дама выслушала ее со вниманием. - "Где вы остановились?" спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: "А! знаю.Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать ответа на ваше письмо". С этим словом она встала и вошла в крытую аллею, а. Марья Ивановна возвратилась к Анне Власьевне, исполненная радостной надежды.
Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для здоровья молодой девушки. Она принесла самовар, и за чашкою чая только было принялась за бесконечные рассказы о дворе, как вдруг придворная карета остановилась у крыльца, и камер-лакей вошел с объявлением, что государыня изволит к себе приглашать девицу Миронову. Анна Власьевна изумилась и расхлопоталась.

"Ахти, господи!" - закричала она. - "Государыня требует вас ко двору. Как же это она про вас узнала? Да как же вы, матушка,представитесь к императрице? Вы, я чай, и ступить по придворному не
умеете... Не проводить ли мне вас? Все-таки я вас хоть в чем-нибудь да могу предостеречь. И как же вам ехать в дорожном платье? Не послать ли к повивальной бабушке за ее желтым роброном?" - Камер-лакей объявил, что государыне угодно было, чтоб Марья Ивановна ехала одна, и в том, в чем ее застанут. Делать было нечего: Марья Ивановна села в карету и поехала во дворец, сопровождаемая советами и благословениями Анны Власьевны.

Марья Ивановна предчувствовала решение нашей судьбы; сердце ее сильно билось и замирало. Чрез несколько минут карета остановилась у дворца. Марья Ивановна с трепетом пошла по лестнице. Двери перед нею отворились настежь. Она прошла длинный ряд пустых, великолепных комнат; камер-лакей указывал дорогу. Наконец, подошел к запертым дверям, он объявил, что сейчас об ней
доложит, и оставил ее одну.
Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так устрашала ее, что она с трудом могла держаться на ногах. Через минуту двери отворились, и она вошла в уборную государыни. Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее, и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и Марья Ивановна узнала в ней ту даму, с которой
так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: "Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свекру".
Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцаловала. Государыня разговорилась с нею. "Знаю, что вы не богаты" - сказала она; - "но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние".

Обласкав бедную сироту, государыня ее отпустила. Марья Ивановна уехала в той же придворной карете. Анна Власьевна, нетерпеливо ожидавшая ее возвращения, осыпала ее вопросами, на которые Марья Ивановна отвечала кое-как. Анна Власьевна хотя и была недовольна ее беспамятством, но приписала оное провинциальной застенчивости и извинила великодушно. В тот же день Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню...