В отдалении на четырех ногах большое существо

Николай Заболоцкий
Антология русской поэзии

Когда минует день и освещение
Природа выбирает не сама,
Осенних рощ большие помещения
Стоят на воздухе, как чистые дома.
В них ястребы живут, вороны в них ночуют,
И облака вверху, как призраки, кочуют.

Осенних листьев ссохлось вещество
И землю всю устлало. В отдалении
На четырех ногах большое существо
Идет, мыча, в туманное селение.
Бык, бык! Ужели больше ты не царь?
Кленовый лист напоминает нам янтарь.

Дух Осени, дай силу мне владеть пером!
В строенье воздуха - присутствие алмаза.
Бык скрылся за углом,
И солнечная масса
Туманным шаром над землей висит,
И край земли, мерцая, кровенит.

Вращая круглым глазом из-под век,
Летит внизу большая птица.
В ее движенье чувствуется человек.
По крайней мере, он таится
В своем зародыше меж двух широких крыл.
Жук домик между листьев приоткрыл.

Архитектура Осени. Расположенье в ней
Воздушного пространства, рощи, речки,
Расположение животных и людей,
Когда летят по воздуху колечки
И завитушки листьев, и особый свет,-
Вот то, что выберем среди других примет.

Жук домик между листьев приоткрыл
И рожки выставив, выглядывает,
Жук разных корешков себе нарыл
И в кучку складывает,
Потом трубит в свой маленький рожок
И вновь скрывается, как маленький божок.

Но вот приходит вечер. Все, что было чистым,
Пространственным, светящимся, сухим,-
Все стало серым, неприятным, мглистым,
Неразличимым. Ветер гонит дым,
Вращает воздух, листья валит ворохом
И верх земли взрывает порохом.

И вся природа начинает леденеть.
Лист клена, словно медь,
Звенит, ударившись о маленький сучок.
И мы должны понять, что это есть значок,
Который посылает нам природа,
Вступившая в другое время года.

Читает Михаил Царев

Загадочными, парадоксальными, на первый взгляд, представляются и творчество, и сама личность Николая Алексеевича Заболоцкого - замечательного русского поэта-философа XX века, самобытного художника слова, талантливого переводчика мировой поэзии. Войдя в литературу в 20-х годах в качестве представителя Общества реального искусства (Обэриу), автора авангардистских произведений и создателя так называемого "ребусного" стиха, со второй половины 40-х годов он пишет стихотворения в лучших традициях классической русской поэзии, где форма ясна и гармонична, а содержание отличается глубиной философской мысли. На протяжении всей жизни Н. Заболоцкий пользовался авторитетом человека рассудительного и предельно рационального; в 50-е годы, в зрелом возрасте, он имел внешность чиновника средней руки, непроницаемого и высокомерного для малознакомых людей. Но созданные им произведения свидетельствуют о том, каким тонкочувствующим и отзывчивым сердцем он обладал, как умел любить и как страдал, каким требовательным был к себе и какие величайшие бури страстей и мыслей находили утешение в его способности творить прекрасное - мир поэзии.

Творчество поэта рождало споры в литературных кругах, у него было немало поклонников, но немало и недоброжелателей. Его подвергали клеветническим обвинениям и репрессиям в 30-х годах, предали забвению в 60-х и вновь - заслуженно - вознесли в 70-х. Тернистым и трудным был его творческий путь.

Литературное наследие Н. А. Заболоцкого сравнительно невелико. Оно включает томик стихотворений и поэм, несколько томов поэтических переводов зарубежных авторов, небольшие произведения для детей, несколько статей и заметок, а также его немногочисленные письма. Однако до сих пор литературоведы дискутируют по вопросам его творческой эволюции, о ее движущих силах, о принципах ее периодизации.

В настоящее время творчество Н. А. Заболоцкого по праву занимает видное место в литературе, так как ему, несмотря на трудную жизнь и неблагоприятные исторические условия для совершенствования и проявления таланта, удалось вписать новое весомое слово в русскую поэзию.

Http://prediger.ru/forum/index.php?showtopic=762

Николай Заболоцкий
Антология русской поэзии

Читает Михаил Царев

Http://prediger.ru/forum/index.php?showtopic=762

Николай Заболоцкий

Другие статьи в литературном дневнике:

30.11.2015. Взгляд Знания
29.11.2015. Симфония ярко-белого и Мажорно-белая симфония
27.11.2015. Владислав Маркович Иллич-Свитыч
24.11.2015. Шри Лакшмана Свами
19.11.2015. 365 - Благовестие на каждый день
17.11.2015. Архитектура Осени.
16.11.2015. Голоса молчания
14.11.2015. Мечтает ли бабочка?
12.11.2015. Полеты души
03.11.2015. Редкий цветок на древе жизни -

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора . Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом . Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании

Источник: О.Э. Мандельштам в письмах С.Б. Рудакова к жене (1935-1936) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1993 год: Материалы об О.Э. Мандельштаме. СПб, 1997. С.32-185.

17. IV О Заболоцком молчит, а потом мрачно ругается. (С. 42.)

27 июня Увидел в блокноте, тобою присланном, «Осенние приметы» <1> Заболоцкого. Попросил прочесть. Я прочёл чудно. Он и Н. охали и оживлялись. В конце… он стал многословно ругать. Ругань такая: «Обращение к читателю, как к идиоту, поучение («и мы должны понять») – тоже, Тютчев нашёлся… Многословие… Подробности… А что мы узнаем? Что корова существо на четырёх ногах. Природа-то перечислена. Тоже, Гёте нашёлся… Это капитан Лебядкин, а не стихи… В хвост и в гриву использован формалистический прозаический приём отстранения (я поправил: остранения)… Всё не нездоровой основе. (С. 70).

26. IX. У «Осек» новое волнение… хотя финансы налаживаются, он взялся делать передачу Гулливера у великанов (образы лилипутов сделаны Н. Заболоцким!»). Там стихи: «Мы настоящие солдаты / Даты, – даты, – даты, – даты. / Мы лилипуты / Путы – путы – путы – путы». О. Ругается злобными словами: мерзость, пошлость, отвращение и всё такое… Я тщетно объяснял, что даты и путы – монотоннейший припев, очень вяжущийся с детскими песенками (передача ведь была детская). (С. 87).

4 апреля Из событий очень важных – речь Заболоцкого <2>. По данным литературной газеты я подумал, что это примитивное у него получилось. По сути же человек говорит о своем пути и о том, как ему мешали. На все его объяснения, рассказанные мною О. Последовала рецензия: «Врёт. Написал памфлет на сухотку мозга, а объясняет как... Это вроде Зощенки, который пишет памфлеты невероятной силы, а выдает их за душеспасительное чтение». Правда ли это? – Не знаю я, но тону Заболоцкого поверил. (С. 117).

2. II. Говорили о Заболоцком, Ходасевиче и Цветаевой, он (и я) очень хочет их перечесть. <…> Если можешь, привези их. А Заболоцкого, кроме «Столбцов», и рукопись «Деревьев», что в столе. (С. 135).

1. III. – …жаль, что нового Заболоцкого не знаю ещё наизусть. Его Осипу Эмильевичу не показывал, так как биографические психованья так глубоки, что переключиться он не в силах. Жалко комкать Заболоцкого. (С. 154).

________________________________________ __

<1> Николай Заболоцкий

ОСЕННИЕ ПРИМЕТЫ

Когда минует день и освещение
природа выбирает не сама,
осенних рощ большие помещения
стоят на воздухе, как чистые дома.
В них ястребы живут, вороны в них ночуют,
и облака вверху, как призраки, кочуют.

Осенних листьев ссохлось вещество
и землю всю устлало. В отдалении
на четырех ногах большое существо
идет, мыча, в туманное селение.
Бык, бык! Ужели больше ты не царь?
Кленовый лист напоминает нам янтарь.

Дух Осени, дай силу мне владеть пером!
В строенье воздуха - присутствие алмаза.
Бык скрылся за углом,
и солнечная масса
туманным шаром над землей висит,
и край земли, мерцая, кровянит.

Вращая круглым глазом из-под век,
летит внизу большая птица.
В ее движенье чувствуется человек.
По крайней мере, он таится
в своем зародыше меж двух широких крыл.
Жук домик между листьев приоткрыл.

Архитектура Осени. Расположенье в ней
Воздушного пространства, рощи, речки,
расположение животных и людей,
когда летят по воздуху колечки
и завитушки листьев, и особый свет,-
вот то, что выберем среди других примет.

Жук домик между листьев приоткрыл
и, рожки выставив, выглядывает,
жук разных корешков себе нарыл
и в кучку складывает,
потом трубит в свой маленький рожок
и вновь скрывается, как маленький божок.

Но вот приходит вечер. Все, что было чистым,
пространственным, светящимся, сухим,-
все стало серым, неприятным, мглистым,
неразличимым. Ветер гонит дым,
вращает воздух, листья валит ворохом
и верх земли взрывает порохом.

И вся природа начинает леденеть.
Лист клена, словно медь,
звенит, ударившись о маленький сучок.
И мы должны понять, что это есть значок,
который посылает нам природа,
вступившая в другое время года.

Известия, 18.XI. 1934; в позднейших изданиях – «Осень». Заболоцкий, Н.А. Вешних дней лаборатория: Стихотворения (1926-1937 годы). Сер. "В молодые годы". Сост., вступ. ст., и примеч. Н.Н. Заболоцкого. М., 1987. С. 138-139.

<2> Николай Заболоцкий

СТАТЬИ «ПРАВДЫ» ОТКРЫВАЮТ НАМ ГЛАЗА*

Выступление в ленинградском отделении Союза Писателей на дискуссии о формализме

       В статьях «Правды», направленных против формализма, я нахожу ответ на те сомнения и вопросы, которые встали перец мной за последние годы. В этих статьях я вижу выражение внимания и заботы, которые партия уделяет нашему искусству.
       В этом году исполняется 10 лет моей литературной работы. Настало время оглянуться на пройденный путь, спокойно присмотреться к своим удачам и неудачам, оценить их с точки зрения тех взглядов, к которым я пришел теперь.
       После того как были написаны «Столбцы» и завершился период моей работы, мне стало ясно, что дальше этим путем идти нельзя. Живописание вещей, лепка фигур натуралистические зарисовки мещанства - все это было бы хорошо, если бы слово было освещено мыслью, если бы все эти явления были изображены в ясно, осознанной исторической перспективе. Этого почти не было в «Столбцах». Изображение вещей и явлений в ту пору было для меня самоцелью. В этом заключался формализм «Столбцов», ибо формализм есть самодовлеющая технология, обедняющая содержание. В некоторых стихах, явно экспериментальных, формалистические тенденции выступали еще резче. В ту пору мне казалось, что совершенствовать форму можно независимо от содержания и что эти эксперименты представляют самостоятельный интерес. Конечно, это была ошибка.
       Но «Столбцы» научили меня присматриваться к внешнему миру, пробудили во мне интерес к вещам, развили во мне способность пластически изображать явления. В них удалось мне найти некоторый секрет пластических изображений. Значит ли это, что каждый молодой поэт должен начинать с того, с чего в свое время начал я? Нет, не значит. Есть более прямой путь. Совершенствовать технологию можно, лишь совершенствуя содержание, не отделимое от него. Иначе неизбежно попадешь в формалистический тупик. В этом отношении мой пример - урок для молодых поэтов.
       В 1929 г., в самом начале коллективизации, я решил написать свою большую вещь и посвятил её тем грандиозным событиям, которые происходили вокруг меня. Я начал писать смело, непохоже на тот средний безрадостный тон поэтического произведения, который к этому времени определился в нашей литературе. В это время я увлекался Хлебниковым, и его строки:

Я вижу конские свободы
И равноправие коров...

глубоко поражали меня. Утопическая мысль о раскрепощении животных нравилась мне.
       Я рассуждал так: вместе с социалистической революцией человечество вступает в новую эру своего существования. Вместе с человеком начинается новая жизнь для всей природы, ибо человек не отделим от природы, он есть часть природы, лучшая, передовая ее часть. В борьбе за существование победил он и занял первое место да своих сородичей - животных. Человек так далеко пошел, что в мыслях стал отделять себя от всей прочей природы, приписал себе божественное начало.
       Он мыслил так: я и природа. Я - человек, властелин, с одной стороны; природа, которую я должен себе подчинить, чтобы мне жилось хорошо, - с другой. Такое чувство разобщенности с природой прошло через всю историю человечества и дошло до наших ей, до XX века, века социальных революций и небывалых достижений точных наук. Теперь дело меняется. Приближается время, когда, по слову Энгельса, люди будут не только чувствовать, но и сознавать своё единство с природой, когда делается невозможным бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом.
       На другой же день после всемирной революции, думал я далее, человечество не может не заметить, что, уничтожив эксплуатацию в самом себе, оно само является эксплуататором всей остальной “живой” и “мёртвой” природы. Человечество, проникнутое духом бесклассового общества, не может не ужаснуться, окинув разумным взглядом свою прошлую борьбу с природой, приводившую к вымиранию целых видов животных и задерживающую до сих пор развитие и усовершенствование многих видов. Человек бесклассового общества, который хищническую эксплуатацию заменил всеобщим творческим трудом и плановостью, не может в будущем не распространить этого принципа на свои отношения с порабощенной природой. Настанет время, когда человек - эксплуататор природы - превратится в человека - организатора природы.

       Кто ты - богиня или узница?
       Когда бы ты была богиней,
       Ты не дружила бы с пустыней.
       Когда б ты узницей была,
       Давно бы, верно, умерла.
       Природа черная, как кузница,
       Отныне людям будь союзница,
       Тебя мы вылечим в больнице,
       Посадим в школу за букварь,
       Чтоб говорить умели птицы
       И знали волки календарь;
       Чтобы в лесу, саду и школе
       Уж по своей, не нашей, воле
       Природа, полная ума,
       На нас работала сама.

       Вот в кратких чертах та утопическая концепция, которая интересовала меня 6-7 лет тому назад, когда я писал “Торжество Земледелия”. Передо мной открывалась грандиозная перспектива переустройства природы, и ключом к этой перспективе были для меня коллективизация деревни, ликвидация кулачества, переход к коллективному землепользованию и высшим формам сельского хозяйства. Об этом я и хотел писать в своей поэме.
       Как я теперь понимаю, уже сам замысел поэмы был неблагополучен в том отношении, что он соединял воедино реалистические и утопические элементы. Получилось так, что утопический элемент нарушил в моей поэме все остальные пропорции, благодаря чему, в частности, было до некоторой степени смазано отображение классовой борьбы. Недооценка реалистической правды искусства привела к идилличности, к пасторальности поэмы, что шло вразрез с действительностью. Поэтому-то читатель, или по крайней мере часть читателей, воспринял поэму в каком-то ироническом, пародийном плане. Этому восприятию способствовали еще не изжитые формалистические приемы стиха.
       А критика? Помогла она автору? Членораздельно и толково объяснила она ему, в чем согрешил он перед читателем? Две небольшие цитаты в достаточной степени ответят нам на этот вопрос.
       1930 год. Журнал “Печать и революция”. Статья о “Столбцах”. Об авторе “Столбцов” говорится так:
       “Наш весельчак, наш сыпнотифозный... язык его развязывается только около выгребных ям, а красноречие его осеняет лишь тогда, когда он соседствует с пивной или со спальней... О чем бы он ни писал, он свернет на сексуал. У него даже дом, ‘виляя задом, летит в пространство бытия’. Эти стихи не свежи. Они что-то среднее между второй молодостью и собачьей старостью. Если же говорить о стихе, то по стилю это напоминает постель”.
       Вот другой пример:
       1932 год. Журнал “Красная новь”. Тарасенков пересказывает “Торжество Земледелия” и затем переходит ко мне, к автору поэмы. Я изображен в статье таким образом:
       “...Вот стоит он на сцене - главный механик и режиссер только что разыгранного фарса, маленький человечек со взглядом инока с картины Нестерова. Он постарел, оброс бородой и завел честную канцелярскую толстовку. Он тихонько улыбается из-под мохнатых бровей.
       Да, да, это наш старый знакомый. Разве не его мы видели этой весной в одном из колхозов Северного Кавказа. Он вписывал трудодни в толстую большую книгу. У одного из колхозных лодырей и пьяниц оказалось по этим записям ровно столько же трудодней, сколько у двух ударниц, взятых вместе, у двух красных партизанок-пулеметчиц. Мы разоблачили его и выгнали из колхоза.
       Наша бригада перебралась на Среднюю Волгу. Он, сам того не зная, следовал за нами. Мы обнаружили его в одной из самарских деревушек в роли хранителя колхозного инвентаря.
       Почему-то все хомуты и сбруи оказались смазанными свежей лошадиной кровью, от которой прядали ушами жеребцы и кобылы, дико раздувая ноздри, рвали упряжь и ржали, уносясь в разные стороны.
       Человечек стоит на пустой сцене и улыбается. Он переплел указательный, безымянный и средние пальцы обеих рук и медленно вращает друг вокруг друга...» и пр.
       Кажется, ни над одним советским поэтом критика не издевалась так, как надо мной. И каковы бы ни были мои литературные грехи, все же подобные статьи и выступления не делают чести новой критике. Автора они еще больше дезориентируют, отталкивают от искусства. Вот и все их значение. Кому это идет на пользу?
       После “Торжества Земледелия” я написал ряд поэм и книгу стихов о природе. Каждая из этих вещей имеет свои достоинства и свои недостатки, но, поскольку эти вещи еще не опубликованы, говорить о них я не буду. Я хотел бы остановиться лишь на стихотворении «Север», которое не так давно было напечатано в «Известиях». Это одно из тех стихотворений, в котором, как в зародыше, таится будущее всей работы. По крайней мере, мне так кажется сейчас. Это стихотворение представляется мне простым, доступным для широкого читателя, и в то же время та пластическая выпуклость, которая была для меня самоцелью в «Столбцах», здесь дана на новой основе. Здесь она уже не самоцель, она лишь средство, лишь иллюстрация, лишь аргумент в пользу завоевания Севера. Появились историческая перспектива, мыль, общественное содержание, и благодаря этому изменилась функция приема.
       Конечно, формализм в искусстве - вещь вредная и подлежащая всяческому осуждению. Формалистическое искусство может достигнуть огромного совершенства, но в нем нет простой человеческой правды, которая и составляет самый секретный секрет всяческого искусства, которая делает искусство искусством народным. И если по-настоящему одаренный формалист честно смотрит в глаза истине, он не может не повторить известных слов Фауста:

              Я философию постиг,
              Я стал юристом, стал врачом...
              Увы, с усердьем и трудом
              И в богословье я проник,-
              И не умней я стал в конце концов,
              Чем прежде был. Глупец я из глупцов.
              Магистр и доктор я - уж вот
              Тому пошел десятый год;
              Учеников и вкривь и вкось
              Вожу я за нос на авось
       И вижу все ж, что не дано нам знанья,
       Изныла грудь от жгучего страданья,
       Пусть я разумней разных простаков -
       Писак, попов, магистров, докторов, -
       Пусть не страдаю от пустых сомнений,
       Пусть не боюсь чертей и приведений,
       Пусть в самый ад спуститься я готов, -
              Зато я радостей не знаю,
              Напрасно истины ищу,
              Зато, когда людей учу,
              Их научить, улучшить не мечтаю.

И вот проходят перед нами величественная зпопея Фауста, его страстные поиски правды, его отчаянные, новые поиски. И вот заключительный аккорд: Фауст строит огромную плотину, чтобы оградить от наводнений приморскую страну. Общественно полезный труд - вот к чему пришел Фауст. Труд на благо широких народных масс.
Что такое борьба с формализмом? Это борьба за такой тип искусства, который, будучи совершенным по своему техническому уровню, отвечает идее широких масс, доступен им, близок и дорог. Это тот тип работы, к которому пришел Фауст в результате своих долгих поисков. Кто знает, многие ли из нас в своем искусстве сами, без посторонней поддержки, достигли бы этого конечного результата. Вероятно, это были бы немногие единицы. Статьи “Правды” открывают нам глаза. И мы должны быть благодарны партии за это.

1936
________________
* Выступления О. Форш, Н. Заболоцкого, Б. Эйхенбаума, Н. Свирина, Н. Цирлина и В. Жирмунского печатаются в сокращенном виде по живой записи.

Литературный Ленинград, 1 апреля 1936 года. Заголовок «Статьи “Правды” открывают нам глаза» дан редакцией. См. Заболоцкий Н.А. “Огонь, мерцающий в сосуде...”: Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества. Сост., Жизнеописание, примечания Н.Н. Заболоцкого. М.: Педагогика-Пресс, 1995, с. 361-364.