Исторический роман на венгерском языке. Литература венгрии. Смотреть что такое "Венгерская литература" в других словарях

Важное место в литературном наследии Венгрии играет фольклор. Наиболее распространенные жанры венгерского фольклора – сказки и песни. Особенно многочисленны волшебные сказки. В них чувствуются восточные мотивы (например, следы шаманства) и в то же время много черт, общих со сказками других европейских народов. Значительна также группа бытовых сказок типа новелл и юмористических сказок.

Демократические и прогрессивные идеалы середины 19 в., которые достигли апогея своего развития в антигабсбургской революции 1848 г., сформировали новое течение в венгерской литературе. Она достигла своего пика в поэзии Шандора Петёфи (1823–1849 гг.), народного поэта, а также в поэзии Яноша Арани (1817–1882 гг.). В сокровищницу венгерской поэзии вошли произведения Михая Чоконаи Ниеза, Михая Мёрешмарти, Эндре Ади. Известны в Европе также венгерские писатели более позднего времени: Мор Йокаи – представитель романтического направления, писатель-реалист Кальман Микеат.

Темами «социалистического реализма» была ограничена литература при коммунистическом режиме. Писатели, отклонившиеся от официальной линии партии, наказывались. Знаменитый романист Иван Манди не мог публиковать никакие свои произведения в Венгрии в течение 15 лет. Романист Тибор Дери (1894–1977 гг.) после революции 1956 г. был заключен в тюрьму. В начале 1960-х годов цензура была смягчена, и запрещать стали только произведения, откровенно враждебные режиму. Среди известных писателей 1980-х и 1990-х годов – Дьёрдь Конрад, Миклош Месёли, Дьёрдь Г.Кардош, Петер Эстерхази, Дьёрдь Шпиро и Петер Надаш.

Всемирно известны два венгерских драматурга: Имре Мадач (1823–1864 гг.) и Ференц Мольнар (1878–1952 гг.). Произведение Мадача «Человеческая трагедия» – философская драма, анализирующая судьбу человечества. Многие комедии Мадача были переведены на несколько языков и пользовались широкой популярностью. Одно из самых популярных драматических произведений в Венгрии «Банк Бан» Йожефа Катона (1781–1830 гг.) это первая современная трагедия, написанная на венгерском языке. Пьеса и ее оперный вариант, созданный Ференцем Эркелем (1810–1893 гг.), входят в золотой фонд венгерской культуры.

К середине 1990-х годов в Венгрии насчитывалось 46 круглогодично действующих театров, в том числе 26 – в Будапеште. Наиболее известными театрами являются театр Йожефа Катона, театр смеха (Вигсинхаз) и театр Радноти (Национальный театр). Популярны классические драматические спектакли таких драматургов, как Шекспир, Мольер, Ибсен и Горький.

Венгерское изобразительное искусство

Больших успехов достигло и венгерское изобразительное искусство, особенно в эпоху романтизма в 19 в. Широко известны и за пределами страны реалистические полотна большого венгерского художника Михая Мункачи, красочные пейзанки Кароя Марко, картины из быта рабочих Дюлы Дерковича, исторические полотна Верталана Секей, картины Титадара Чонтвари, Йожефа Риппл-Ронаи. Отечественные художники сумели поднять венгерскую живопись на уровень лучших образцов европейского искусства.

Венгерская скульптура

Пионерами венгерской скульптуры стали Иштван Ференци (1792–1856 гг.) и его последователь Миклош Ижо (1831–1875), крупнейший венгерский скульптор 19 в. Скульптура расцвела в начале 20 в., когда Дьёрдь Зала создал памятник Тысячелетия в Будапеште, а Алайос Штробль – мавзолей Кошута. К известным скульпторам, работавшим во второй половине 20 в., можно отнести Жигмонда Кишфалуди-Штробль, автора монумента освобождения на холме Геллерт, Бени Ференчь, Миклоша Боршоша, Йожефа Шомодьи, Имре Варгу и Дьёрдя Йовановича.

Венгерская музыка

Трудно переоценить роль музыки в становлении венгерской национальной культуры и ее место в европейской музыкальной традиции. Примечателен венгерский музыкальный фольклор. Даже в настоящее время у венгров бытуют баллады и песни – лирические, профессиональные, обрядовые и пр. Особенно много исторических песен, в которых отображены героические эпизоды национально-освободительной борьбы народа, воспеваются любимые национальные герои – Ференц Ракоци, Лайош Кошут и др. Особое место в фольклоре занимают разбойничьи песни и баллады, так называемые песни о бетярах (разбойниках). Бетяр в народном представлении был борцом против национального и феодального гнета, защитником бедных. Самую многочисленную группу составляют любовные песни, которым свойственна лиричность, в отражении тонких нюансов человеческих переживаний.

Например, Бела Барток аранжировал многие народные песни и сочинял произведения для фортепиано, струнного квартета и вокала. Кодай был в основном композитором хоральных сочинений, во многих из которых использовались фольклорные темы. В тоже время широкую известность на Западе получил Эрнст фон Дохнаньи (1877–1960 гг.), не связывавший свое творчество с народной музыкой Венгрии. В жанре оперетты всемирной славы добились Виктор Якоби (1883–1921 гг.), Понграц Качох (1873–1923 гг.), Имре Кальман (1882–1953 гг.), Ференц Легар (1870–1948гг.) и Пал Абрахам (1898–1960 гг.).

Ференцем Эркелем в 1853 г. было основано Будапештское филармоническое общество, позднее в 1875 г. под управлением Ференца Листа свою деятельность начала Музыкальная академия, а Государственный оперный театр был учрежден в 1884 г. Особой популярностью в Венгрии пользуется опера. В Будапеште оперы можно услышать не только в Государственном оперном театре, но также в театре Эркеля. Концерты даются в Академии музыки и театре Эркеля.

Среди выдающихся венгерских пианистов отметим Золтана Кочиша, Дежё Ранки и Андраша Шиффра. Очень популярна рок-музыка, наиболее известная венгерская рок-звезда середины 1990-х годов – Жужа Конч, включающая в рок-музыку элементы современной поэзии.

Иокай в своих романах искал компромисс между демократией и аристократической авторитарностью. Большинство его романов переведены на все европейские языки. Литераторы второй половины XIX века не создали ничего нового и особо значительного. Более крупные имена этого периода: Пал Дюлаи (1826-1909), историк литературы, Гергей Чики (1842-1891), автор драм с социальным содержанием, и Кальман Миксат (1849-1910), популярный прозаик и юморист.

XX век и современная венгерская литература

Последние годы XIX века и начало XX века внесли в венгерскую литературу, с одной стороны, романтизм, а с другой - реализм. Представители этих направлений, как Золтан Амбруш , Ференц Херцег , Дюла Круди, Ференц Мольнар , Виктор Ракоши, Шандор Броди, Йолан Фёльдеш и др., являются более или менее даровитыми преемниками традиций французской литературы XIX века. Из них Ференц Мольнар, благодаря своим драмам и комедиям, стал модным писателем и в Германии. Многие произведения и других писателей названных направлений переведены на немецкий и частью на французский языки. Шандр Броди (1863-1924) и Йолан Фёльдеш (1881) написали несколько пьес на социальные темы.

Следующий этап развития венгерской литературы начался уже под знаком западного модернизма и связан с быстрым ростом промышленности и венгерской буржуазии. Лидером школы модернистов был Эндре Ади (1877-1919), первый крупный лирик после Петёфи. Будучи сначала учеником Бодлера и Рембо, он сумел придать своеобразный блеск венгерскому модернизму и обогатил венгерский поэтический язык не только образами, характерными для символистов, но и некоторыми забытыми уже образами бунтарской поэзии «куруцов».

Группа модернистов, сплочённая вокруг журнала «Запад», выдвинула ряд талантливых поэтов (Михай Бабич, Дёжё Костолани, Ш. Лани, А. Тоот), романистов (Жигмонд Мориц, Бела Ревес, Дёжё Сабо, Фридеш Каринти, Лайош Барта, Маргит Каффка) и драматургов (Енё Хельтаи, М. Лендел, «Тайфун» которого ставился в русских театрах). К этому поколению принадлежат ещё теоретик и эстетик Дёрдь Лукач и драматург и поэт Бела Балаш . Лукач - автор работ «Современная драма», «Душа и форма», «Теория романа». Бела Балаш - сторонник французских мистиков (Клоделя и др.) - написал ряд драм и мистико-символических стихотворений.

Ещё во время войны 1914-1918 начала работать (1915) группа венгерских активистов («Aktion») (основной состав её: Шандор Барта, Лайош Кашак, А. Комят, Иван Маца и художник Б. Уиц), в своей деятельности уделявшая много внимания антимилитаристской пропаганде. Первый их журнал «Действие» был запрещён прокуратурой. Идеологическая программа венгерских активистов была в полном согласии с программой немецких активистов (Пфемпферт, Рубинер и т. д.), с которыми впоследствии была установлена связь.

Из писателей, стоящих вне группировок, работавших в начале XX века, можно отметить поэтов: Андора Габора и Антала Гидаша , прозаиков: Белу Иллеша, Яноша Гетваи, Йожефа Лендела, Енэ Рейтэ и др.

С середины до конца XX века следует отметить имена писателей Милана Фюшта, Кароя Папа, Дюлы Ийеша, Тибора Дери , чьи книги отмечены глубокими общечеловеческими, философскими, психологическими и историософскими размышлениями, представителей «психологического романа» Ласло Немета , Гезы Оттлика и Петера Надаша, писателей-модернистов Миклоша Месэя и Петера Эстерхази , писателя-рассказчика и драматурга, который часто обращался к жанру абсурда, Иштвана Эркеня , а также поэта, прозаика и эссеиста Яноша Пилински и автора пронзительных романов о судьбе человека в катастрофах XX века, Имре Кертеса .

В XXI веке к упомянутым именам добавляются романист Пал Завада, по книге которого был снят фильм «Подушка Ядвиги», переведённые на русский язык Дёрдь Шпиро, Лайош Парти Надь, Геза Сёч, Янош Хай, Миклош Хубай, Ласло Гараци, Андраш Паппа, Янош Тереи, Андраш Форгача, Аттила Бартиш, Дёрдь Берковича, Золтан Эгрешши, психолог-танатолог Ален Польц, Золтан Бёсёрмени, автор романа «дополнения» к «Анне Карениной» - «Тысяча и три, или Сердце, кроющееся в женщине», обсуждающего взаимоотношения женщины и мужчины Эндре Кукорелли.

Венгерская литература

Венгерская литература

ВЕНГЕРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА. Венгерская литература, как и все остальные области культуры Венгрии, до XIX столетия обнаруживает очень мало самостоятельности. После того как первый венгерский король принял христианскую религию (995) и насильственно навязал ее переходившим от кочевого образа скотоводческой жизни к земледелию венгерским племенам, - Венгрия фактически стала колонией разных западных и, отчасти, восточных держав. Независимо от того, кто управлял страной, национальные короли или представители анжуйской или габсбургской династии, - каждый из них в одинаковой мере старался «латинизировать», а позже «германизировать» венгерскую культуру. Королевские дворы и высшие церковные учреждения приглашали иностранных художников и архитекторов, дворянство подражало быту немецких, французских и др. феодалов. Больше всего задержало развитие В. л. то, что официальным яз. Венгрии был и остался до начала XIX в. - латинский. Этим яз. пользовались авторы хроник и писатели-гуманисты XV в. Относительный подъем развития В. л. и яз. начался в XVI в. После «величайшего национального несчастья Венгрии» (покорения ее турками), она договором (1538) была разделена на три части, из которых одна осталась владением габсбургского короля Фердинанда, другая - сделалась провинцией Турецкой империи, а в третьей - в Трансильванской части - образовалось национальное герцогство. В этой части Венгрии, где дворянство было настроено против Габсбургов и не только допускало, но и поддерживало распространение реформации, впервые были созданы благоприятные условия для развития В. л.
Появились народные певцы и летописцы, к-рые переводили на венгерский яз. произведения иностранных авторов, сочиняли лирические и эпические песни о подвигах народных героев. XV в. дал «отца венгерской поэзии» Б. Балаши (1551-1594) - автора многочисленных сонетов, названных «песнями-цветками». Они написаны под влиянием западной, особенно итальянской лирики. От этой эпохи остались эпические поэмы Себастиана Тиноди («Хроника», 1554) и Петра Илошваи (эпическая поэма о деяниях народного героя Толди в 1574). Более зрелыми последователями этих первых деятелей В. литературы являются Миклош Зрини (1620-1664), автор героической истории защиты замка Сигетвар от турок, и Иштван Генгеши (1625-1704), автор романтического эпоса. Значение этих эпических и лирических произведений в том, что в них делается попытка превратить мало развитый венгерский яз. в литературный и впервые дается светское содержание. Значительную роль в развитии литературного яз. сыграли также переводы псалмов, теоретические и полемические работы, написанные представителями католической и протестантской церкви. Особо надо выделить сочинения церковного писателя Петра Пазмань (1570-1637), которые по яз. долгое время считались образцом церковной литературы. В это же время авторы научных трактатов и исторических трудов пользовались почти исключительно латинским яз. К этой эпохе относятся работы историков - Бел, Коллар, Кальдор, Катона, как и появление первой в Венгрии энциклопедии и логики.
Дальнейшее развитие В. л. шло параллельно с развитием национального и антигабсбургского движения, целью к-рого являлось создание независимого национального государства. Очаги этого движения были, с одной стороны, в протестантской Трансильвании, а с другой - в северных и северо-восточных уездах (ныне принадлежащих к Чехо-Словакии), где дворянство, опираясь на недовольство крестьянских масс, организовало оппозицию, а к концу XVII в. - вооруженное восстание против габсбургской династии (последняя добилась в 1687 права на венгерский престол) и против венгерских (западных) ее сторонников. Восстание, поддерживаемое французским правительством, развилось в «освободительную войну» под руководством Франца Ракоци, временного правителя независимой Венгрии. От этой эпохи остались так наз. «песни куурцов» (бунтовщиков), представляющие собою первые образцы венгерской революционной поэзии. После подавления освободительного движения (1711) режим жестокого политического и культурного гнета со стороны Австрии систематически ослаблял национальную культуру и выдвигал сторонников латинской и немецкой культуры. Венгерские историки называют XVIII в. «а-национальной эпохой». И на самом деле, примерно до 80-х гг. национальное движение в области культуры было приостановлено. Если во дворце Ф. Ракоци и начал создаваться центр венгерской культурной жизни, то всему этому был положен конец. Массами приглашались в Венгрию иностранные (особенно немецие) художники, актеры и писатели. Литературный яз. был, как и раньше, латинский. Так в 1711 появилась первая история В. л. (Давида Цвиттингера), филологические очерки Шаяновича и в 1725 - первая газета - все на латинском яз. В то время В. л. была представлена одним Келеменом Микеш (1690-1761), жившим в эмиграции в качестве секретаря Ф. Ракоци. Габсбурги, которые стремились к полной германизации постоянно бунтующей Венгрии, при Марии Терезии (1740-1780) изменили курс своей политики. Не прибегая к насильственному подавлению движения оппозиционных уездов, Мария Терезия собрала при венском дворе «цвет» аристократической венгерской молодежи с целью привить ей преданность к династии и пропитать ее немецкой культурой. Аристократия, пользовавшаяся раньше латинским яз., в эту эпоху писала и говорила исключительно по-немецки и по-французски. Среднее дворянство осталось верным латинскому яз. Венгерский же язык считался даже самими венгерцами жалким мужицким языком, к-рый мало пригоден для выражения мыслей и чувств культурных людей. Но политика Габсбургов могла лишь временно остановить дальнейшее развитие национального сознания. Та часть венгерской интеллигенции, к-рая осталась верной идеям подавленного национального движения (Ракоци), и в особенности эмигрировавшие за границу (в Турцию и во Францию) националисты были захвачены идеями французской революции. Провинциальная молодежь выдвинула лозунг «национального возрождения». С этого времени начинается второй период развития В. литературы и подъем ее.
«Возрожденцы», к-рые в крайне неблагоприятных для средних сословий экономических условиях, под флагом национально-демократических лозунгов выражали идеи и общественные идеалы горожан, разночинцев и среднего дворянства, начали свою культурно-просветительную политическую работу в провинции, где влияние габсбургской политики было ослаблено, в центрах северо-западных и северо-восточных уездов, особенно в городах Кашша и Пожонь. Здесь открывались литературные общества для изучения венгерского языка, сформировалось первое венгерское театральное общество (1790), стала издаваться первая газета на венгерском яз. (в Пожоне, 1781). Как деятельность этих обществ, так и направление литературных произведений «возрожденцев» носили явно политический характер, хотя беллетристы и придерживались строгих форм классицизма. Большинство литераторов - посредственно или непосредственно - участвовало в антимонархическом заговоре «венгерских якобинцев», лидер к-рых, Мартинович, был казнен в 1794. Возрожденцами был основан и первый крупный журнал на венгерском яз. («Венгерский музей», изд. в городе Кашша), ими же была выдвинута идея создания венгерской Академии наук. Под руководством их вождя, Франца Казинци (1759-1831), было организовано филологическое общество, задачей к-рого являлось научное обоснование грамматики, синтаксиса и этимологии венгерского яз. и создание «своих», венгерских слов для замены употреблявшихся в речи в большом количестве иностранных выражений. Грамматические и стилистические нововведения этой группы оказались несколько чрезмерными (новаторы «выдумывали» нелепые «новые» венгерские слова), но движение все же дало очень значительные результаты. «Возрожденцы» произвели огромную работу не только в чисто литературном, но и в общекультурном и политическом направлении. Благодаря энергичной агитации им удалось добиться того, что правительство принуждено было разрешить в школах и в некоторых учреждениях пользоваться венгерским яз., хотя латинский и остался яз. «государственным». Наиболее значительными представителями этого движения в художественной литературе были, кроме Ф. Казинци, прозаик Иосиф Карман (1769-1795), поэты - Георг Бешеньей (1747-1811), названный «венгерским Горацием», и Янош Бачани (1763-1845). Последний является первым венгерским поэтом-разночинцем; он принимал активное участие (вместе с Казинцем) в «заговоре якобинцев» и провел половину своей жизни в ссылке и в австрийских тюрьмах. До ареста Бачани был редактором «Венгерского музея» и написал ряд патетических поэм, в к-рых воспел французскую революцию и «свободу всех народов». Его перу принадлежат и работы по вопросам эстетики. Это литературное движение, имевшее явно пропагандистский характер, получает более эстетический уклон в деятельности «второго поколения» возрожденцев, к-рые, с одной стороны, укрепляли связи с современной им западной литературой, а с другой, - пытались художественно углубить прежние достижения национальной литературы. Представители этого, как и первого, поколения находились под очень сильным влиянием классицизма и отчасти греческой и римской литературы. Поэт Александр Кишфалуди (1772-1844) писал под влиянием Петрарки, Франц Келчеи (1790-1833) - под влиянием Лессинга и Шиллера, Михаел Чоконаи (1773-1805) был «греком», но не забывал и народной поэзии.
Последний период деятельности этих писателей уже совпадает с новым наступлением австрийской реакции. Писатели повернули в сторону романтизма. Они уже не пели о «свободе всех народов», не писали (как Бачани) «гимны солнцу», не говорили о будущем, а обратились к «великому прошлому» венгерской нации, к восхвалению национальных идеалов и героев. Наряду с авторами художественной прозы, которая получает все большее значение, появляются драматурги - Кароль Кишфалуди (1788-1830), автор романтических драм и комедий, и Иозеф Катона (1792-1830). Историческая трагедия последнего «Банк Бан» ставится на сцене и в настоящее время. Более значительные представители этого периода - Михаел Вёрёшмарти (1800-1855), поэт, драматург и переводчик Шекспира, автор героического эпоса, повествующего о завоевании венгерцами Вены, и прозаики Миклош Иожика (1794-1865) и Иозеф Етвеш (1813-1871). Первый находился под влиянием Вальтер Скотта и считается первым крупным венгерским романистом на западный лад. Второй, кроме исторических романов, писал произведения на современные темы, затрагивая в них актуальные социальные проблемы («Сельский нотариус» и «Дочь мельника»). Большое общественное значение имел в свое время его исторический роман «Венгрия в 1514 году», в котором он выступал в роли защитника освобождения крепостных крестьян.
Общественные настроения этой дореволюционной эпохи наиболее ярко отразились в публицистической деятельности графа Стефана Сечени, сторонника идеи буржуазной демократии. Вместе с Телегдим он был основателем венгерской Академии наук (1827).
Третий период развития В. л. начинается с мартовской революции 1848. Революционное движение выдвинуло ряд новых писателей, к-рые подняли В. л. на одинаковый уровень с европейскими литературами. Лирик Шандор Петёфи (1822-1849), эпик Янош Арань (1817-1882), романист Мор Иокай (1825-1904) и драматург Имре Мадач (1823-1864) являются наиболее значительными из них. Арань в своих балладах, дидактических поэмах и больших эпопеях выражал еще романтические идеалы венгерской национальной буржуазии и идеалы союзника этой буржуазии - мелкого дворянства. Ш. Петёфи понял идею буржуазной демократии более широко; по своим убеждениям он был республиканцем-космополитом и в его лирике нашли свое отражение политические идеалы тогдашней мелкобуржуазной интеллигенции. Более пассивным зрителем событий был Мадач, автор «венгерского Фауста» («Трагедия человека», имеется в русском переводе) - романтик и утопист.
Иокай в своих романах искал компромисса между буржуазной демократией и аристократической авторитарностью. Большинство его романов переведены на все европейские языки, в том числе тридцать из них - на русский. Литераторы второй половины XIX в. не создали ничего нового и особо значительного. Более крупные имена этого периода: Пал Гьюлаи (1826-1909), историк литературы, Гергель Чики (1842-1891), автор драм с социальным содержанием, и Кальман Миксат (1849-1910), популярный прозаик и юморист.
Последние годы XIX в. и начало XX в. внесли в В. л., с одной стороны, мелкобуржуазный романтизм, а с другой - реализм. Представители этих направлений, как З. Амбруш, Фр. Герцег, Г. Круди, Фр. Мольнар, В. Ракоши, Ал. Броди, И. Фельдеш и др., являются более или менее даровитыми преемниками традиций французской литературы XIX в. Из них Фр. Мольнар, благодаря своим драмам и комедиям, стал модным писателем и в Германии. Многие произведения и других писателей названных направлений переведены на немецкий и частью на французский яз. Ал. Броди (1863-1924) и И. Фелдеш (р. 1881) написали несколько пьес на социальные темы.
Следующий этап развития В. л. начался уже под знаком западного модернизма и связан с быстрым ростом промышленности и венгерской буржуазии. Лидером школы модернистов был Эндре Ади (1877-1919), первый крупный лирик после Петёфи. Будучи сначала учеником Бодлера и Рэмбо, он сумел придать своеобразный блеск венгерскому модернизму и обогатил венгерский поэтический яз. не только образами, характерными для символистов, но и некоторыми забытыми уже образами бунтарской поэзии «куруцов». Группа модернистов, сплоченная около журнала «Запад», выдвинула ряд талантливых поэтов (М. Бабич, Д. Костолани, Ш. Лани, А. Тоот), романистов (Ж. Мориц, Б. Ревес, Д. Сабо, Ф. Каринти, Л. Барта, М. Кафка) и драматургов (И. Гелтаи, М. Ленгиел, «Тайфун» которого ставился в русских театрах). Большинство этих писателей - сторонники и выразители политических идеалов радикальной промышленной буржуазии. К этому поколению принадлежат еще теоретик и эстетик Георг Лукач и драматург и поэт Бела Балаш. Лукач - автор работ «Современная драма», «Душа и форма», «Теория романа». Он после революции 1918 стал в ряды компартии и с того времени занимается больше философией и экономикой. Его последние книги - «История и классовое сознание» и «Ленин». Б. Балаш - сторонник французских мистиков (Клоделя и др.) - написал ряд драм и мистико-символических стихотворений. В последнее время он занялся вопросами кино («Культура кино», есть русский перевод). Во время пролетарской диктатуры в Венгрии Лукач был народным комиссаром просвещения, а Балаш - заведующим театрами.
О довоенной литературе, связанной с классовой борьбой пролетариата, можно сказать очень мало. Прозаик Ш. Чизмадия и поэты И. Ванцак и Ж. Варнаи были признанными писателями соц.-дем. партии. Из более выдающихся писателей примыкали целиком к рабочему движению - модернист Бела Ревес (род. 1876 г.) и рано скончавшийся талантливый прозаик Иштван Темеркень. Ряд своих произведений посвящали проблемам классовой борьбы пролетариата и крестьянства Людвиг Барта (р. 1878), Людвиг Надь и некоторые модернисты. Здесь можно указать на некоторые стихотворения Э. Ади, отличающиеся своим глубоким сочувствием делу освобождения пролетариата.
Еще во время войны 1914-1918 начала работать (1915) группа венгерских активистов (см. Aktion) (основной состав ее: Ал. Барта, Л. Кашак, А. Комят, И. Маца и худ. Б. Уиц), в своей деятельности уделявшая много внимания антимилитаристской пропаганде. Первый их журнал «Действие» был запрещен прокуратурой. Идеологическая программа венгерских активистов была в полном согласии с программой активистов немецких (Пфемпферт, Рубинер и т. д.), с которыми впоследствии была установлена связь. Во время пролетарской диктатуры группа эта представляла собой «левый фланг литературы», но лозунги «пролетарской литературы» не стали ее лозунгами. После падения советской власти группа распалась. Часть ее, во главе с Кашаком, осталась при первоначальных идеалистических взглядах, а впоследствии докатилась до дадаизма (см.). Вторая группа - «Единство» (Комят, Рез и Кагана) и третья - «Венская группа» (Барта, Маца, Уиц) приняли общий лозунг «пролетарской литературы» и, сначала отдельно, потом совместно, вели коммунистическую пропаганду. Из молодых писателей, стоящих вне группировок, отдают свои творческие силы строящейся пролетарской литературе поэты: Андор Габор и Анатолий Гидаш, прозаики: Бела Иллеш, Янош Гетваи, Иозеф Ленгел и др. В их рядах работал скончавшийся в Америке Иоганн Лекаи-Лассен. Все эти писатели венгерской политической эмиграции в 1926 объединились в «Союз венгерских революционных писателей», к-рый имеет свой орган - «Серп и молот». Их работы на венгерском языке, за редкими исключениями, печатаются лишь в этом журнале; они появляются главным образом в переводах на немецкий и русский язык. Из писателей «Союза» печатались на русском языке - Ал. Барта (роман «Чудесная история» и рассказы), А. Габор, А. Гидаш, Ш. Лани (в разных журналах), М. Залка, Б. Иллеш («Николай Шугай», «Ковер Ст. Разина» и другие рассказы), И. Лекаи-Лассен («Другая Америка»), И. Матейка (сборник «Венгерская революционная поэзия»), И. Маца («Искусство современной Европы», «Литература и пролетариат на Западе» и статьи по вопросам искусства).
В самой Венгрии, где до последнего времени царила самая суровая реакция, а в литературе - жалкое эпигонство, в первые годы белого террора всякая серьезная литература умолкла. Одно время поднимал протестующий голос лишь один Жигмонд Мориц (род. 1873 г.), принадлежавший к группе модернистов, реалист, автор исторических романов и романов из жизни среднего крестьянства; в последнее время и он примирился с существующим строем. С 1921 наблюдается некоторое оживление среди группы модернистов, но их прежний литературно-общественный радикализм выродился теперь в отвлеченный эстетизм, отличающийся совершенной аполитичностью. С 1926 г. начали появляться молодые писатели и поэты, группирующиеся около журналов «100%» и «Новая земля». Из них наиболее выделяется молодой романист Гергель. Представители этих новых групп пытаются произвести переоценку формальных достижений активистов и, в отличие от последних, вместо общих проблем «революционности», выдвигают актуальные проблемы окружающей их классовой действительности.Библиография:
Венгерская революционная поэзия, сборн. Под редакцией И. Матейка, М., 1925; Маца И., Искусство современной Европы, М., 1925; Его же, Литература и пролетариат на Западе, М., 1927; на иностр. яз.: Katona L. und Szinnyei Fr., Geschichte der Ungarisch. Literatur, Berlin, 1911; Kont J., La litterature hongroise d aujourdhui, P., 1908; Его же, Etudes hongroises, P., 1907; Riedl F., A history of Ungarian Literature, L., 1906.

Литературная энциклопедия. - В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература . Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929-1939 .

Смотреть что такое "Венгерская литература" в других словарях:

Венгерская литература литература Венгрии, на протяжении всей своей истории вплоть до XIX века находилась в зависимости от западной, в особенности австрийской и немецкой литературы, впрочем, также как и остальные области культуры Венгрии.… … Википедия

Дивный новый мир, утвердившийся после annus mirabilis - 1989, вроде бы избавил жителей Восточной Европы (переименованной по этому случаю в Центральную) от комплексов изоляции и неполноценности. Оказавшемуся за границей венгру теперь не приходится смущенно объяснять, как называется столица его государства. Британцы устраивают в Будапеште stag parties , лондонские больницы чуть не под завязку укомплектованы венгерскими врачами, прошлогодний международный Букер достался венгерскому писателю Ласло Краснахоркаи, а последний «Оскар» за лучший иностранный фильм получил венгерский режиссер Ласло Немеш. Наконец-то все как у людей. Цивилизованный мир понятен, переводим и проницаем.

Только вот чтобы понять, что это не так, достаточно посмотреть внимательно тот же оскароносный фильм Немеша. Сначала кажется, что «Сын Саула» отдельно хорош в международном плане тем, что в нем почти нет слов, то есть (вроде бы) специфически национальной составляющей. Освенцим, которому фильм посвящен, - феномен если не мировой, то общеевропейский, и международная публика знает все подробности того, что там происходило, не хуже любого венгерского режиссера. Имеется, например, подробный анализ «Сына Саула», сделанный кинокритиком «Нью-Йоркера» Ричардом Броди: Броди считает первоисточником фильма Немеша документальную эпопею Клода Ланцмана «Шоа», чем и объясняет повествовательную скупость «Сына Саула». Немеш-де не разжевывает для зрителя, что именно происходит в фильме, потому что Ланцман уже проделал работу по воссозданию нарратива в своих интервью с несколькими выжившими членами зондеркоммандо. Молодой венгерский кинематографист просто подхватывает эстафету французского мастера. Как бы визуализирует то, что Ланцман в силу документальности своей ленты визуализировать не мог. За что получает заслуженную международную награду, и что главное - отметит любой, кто еще помнит изоляцию и комплекс неполноценности, - в этом наконец-то нет никакой местечковости.

Клод Ланцман действительно воссоздал нарратив Холокоста, тут не поспоришь, но вот только с чего Ричард Броди решил, что фильм Ласло Немеша именно о Холокосте как таковом? Ведь что там происходит? Венгерский еврей, член зондеркоммандо в Освенциме, пытается похоронить в соответствии с еврейским обрядом тело подростка, которого он называет своим сыном. Сын он ему или не сын, остается непонятным - важно то, что в своих маниакальных поисках раввина среди вновь прибывших в лагерь уничтожения венгерских евреев главный герой теряет порох, который он должен был передать своим товарищам, планирующим поднять восстание и взорвать крематории. Когда это выясняется, глава заговорщиков произносит едва ли не единственную значимую фразу во всем фильме: «Ты предал живых ради мертвых».

Индрик

И вот тут, если знать, понимаешь, что фильм Немеша - это не пренебрегающая повествовательностью визуализация Холокоста как такового, а полуторачасовая парабола о Венгрии - ее одержимости прошлым (часто мифическим), ее приверженности форме и протоколу, ее замкнутости на саму себя и чуть ли не патологической неспособности действовать, когда действовать по всем параметрам необходимо. Только исходя из такой интерпретации можно понять, зачем режиссеру вообще понадобилось конструировать малоправдоподобную историю о человеке, ежедневно сжигающем сотни трупов, но при этом жаждущем предать земле какой-то один конкретный. Только зная, что Холокост в Венгрии воспринимается не только как общечеловеческий феномен (как, например, у Имре Кертеса), но и как сугубо национальная проблема, связанная с чрезвычайно сильным нежеланием общества признавать причастность страны к истреблению своих евреев, можно понять режиссерский прием почти насильственного погружения зрителя в реальность конкретного венгерского узника. Про Холокост международная общественность действительно все знает, но очень важных чисто венгерских смысловых слоев немешевского фильма не уловила.

За год до annus mirabilis , в 1988-м, один из главных современных венгерских писателей Петер Эстерхази обращался к зарубежной аудитории с такими словами: «Шанс быть понятым здесь и сейчас у меня примерно такой же, как если бы мне пришлось - воспользуюсь примером из моей основной и забытой профессии - толковать вам о минимаксимальных параметрах оценок Питмана, производимых в банаховых пространствах. Вы, любезный читатель, раздраженно склонились бы к ближайшему уху - что?! о чем он?! какой такой Банах? какой Питман?.. Но поскольку речь не о сложностях прикладной математики, то вы не будете склоняться ни к какому уху - что?! какая литература?! венгерская?»

Получается, что радикально после 1989 года, года прекращения изоляции, почти ничего не изменилось. Объективно ничто больше не препятствует критику «Нью-Йоркера» изучать историю венгерского кинематографа, а читающей публике - знакомиться с произведениями венгерских писателей: переводится, особенно на европейские языки, очень и очень много. Но отчего-то не изучается, да и читается не особенно. Недавно я провела экспресс-опрос в пражской пивной, куда хожу уже много лет и где все меня знают. На вопрос, с каким именем ассоциируется у моих товарищей по пятничной кружке венгерская литература, не смог ответить ни один завсегдатай. Из этого можно сделать много разных выводов, но я остановлюсь на приятном: отрадно, что хотя бы в этом смысле Россия не сильно отличается от вполне себе продвинутой страны Центральной Европы.

Меж тем знать хоть что-то о венгерской литературе имеет смысл вовсе не потому, что знание - свет, а незнание - тьма. Причина, скорее, объективная: в последнюю четверть XX века на венгерском языке начала создаваться мировая классика - в том же самом смысле, в каком во второй половине XIX века она создавалась на русском. Романы Петера Надаша, Петера Эстерхази и Ласло Краснахоркаи появились, конечно, не из воздуха: за ними стоит мощная, пусть малоизвестная за пределами Венгрии, литературная традиция. Но если авторов, на которых выросли и которых любят Надаш, Эстерхази и Краснахоркаи, можно считать, как это ни обидно звучит для знатоков, представителями малой национальной литературы, одной из многих, то применительно к этим троим такая характеристика недостаточна. Не скажу, что через пятьдесят лет их будут изучать в школах по всему миру, потому что не верю, что через пятьдесят лет еще останутся хоть какие-то школы с четко установленной программой, но если сохранится человек, думающий над тем, как, зачем и для чего он есть, причем думающий посредством сложноустроенных словесных пластов, то он обязательно будет жить и думать вместе с этими тремя венгерскими романистами. Как минимум с тремя. Мой личный гамбургский счет давно перевалил за десять.

Собственно, дожидаться, пока ведущие венгерские романисты современности утвердятся в качестве новых Фолкнеров и Хемингуэев, а Нобелевская премия достанется еще какому-нибудь венгру, кроме покойного Имре Кертеса, совершенно не обязательно. Можно проявить инициативу и начать читать самостоятельно. Но здесь есть одна ловушка - в которую, собственно, и попал упоминавшийся выше знаменитый американский кинокритик. Тексты венгерских писателей не то чтобы герметичны, но очень богаты аллюзиями - как на ту самую «малую национальную литературу», так и на события большой национальной истории - большой в смысле длинной, насчитывающей больше тысячи лет, причем вся эта тысяча была в ходе свершившегося в XIX веке создания нации включена в активное народное сознание. Рефлексия над национальным мифом, пересчет многочисленных национальных трагедий, ирония по поводу того, как они переживаются и во что преобразуются в обыденном сознании, и еще тысячи разнообразных взаимодействий с материями, зарубежному читателю совершенно не известными, переполняют венгерскую литературу. Ничего об этом не зная, можно упустить половину прелести в сочинениях будущих мировых классиков.

Словом, все плохо. Мало того что никто не знает великих имен - даже когда узнают, не поймут и половины написанного. Все действительно плохо, но не безнадежно.

В России у желающих познакомиться с венгерской литературой поближе имеется теперь руководство. В прошлом году в московском издательстве «Индрик» вышла крайне полезная книжка «История венгерской литературы в портретах», созданная коллективом историков-унгаристов и переводчиков с венгерского. О последних нужно сказать отдельно: российские переводчики с венгерского - профессионалы высокого класса. Людям, читающим главным образом переводы с английского или немецкого, будет сложно поверить, что венгерские тексты в современных русских переводах избавлены от львиной доли тех ляпов, бессмысленных языковых калек и дефицита словесного воображения, которые мы повсеместно встречаем в переводах с «больших языков». То есть нет худа без добра: чем труднодоступнее феномен, тем меньше безответственных с ним взаимодействий.

Название у «Истории венгерской литературы в портретах» обманчивое, если иметь в виду сосредоточенность современного сознания на картинках. Портреты там действительно имеются, но они примерно такие же, как в Википедии. Слово это фигурирует в названии в том смысле, что коллектив авторов не пытался представить общую картину развития венгерской литературы с принципами, тенденциями и взаимовлияниями, не придерживался какой-то особой концепции истории и не претендовал на всеохватность. В книге просто рассказывается о венгерских классиках: кто такой, чем жил, что написал и почему классик. Получается как бы портрет.

Причем на фоне. Авторский коллектив прекрасно понимал, что расписывать литературные достоинства, например, Шандора Петефи совершенно бессмысленно без рассказа о венгерской революции 1848 года, в которой он принимал непосредственное участие и жертвой которой пал. Без войны за независимость и ее последствий для дальнейшей судьбы страны просто не было бы феномена Петефи. Точно так же вряд ли имеет смысл рассказывать об Иштване Эркене, если не совмещать его человеческую и писательскую биографию с венгерской историей XX века, в которой венгерский гражданин еврейского происхождения мог попасть на русский фронт и сражаться там на стороне немцев, не всегда понимая, от какой из воюющих сторон ждать большей беды.

Портретов в итоге получилось тридцать штук, а история, как и любая стандартная венгерская история, начинается с четырехсотлетних блужданий угорских племен по просторам Евразии в поисках родины. И если так изложенная история смотрится довольно органично, поскольку именно в таком виде она была сформирована в качестве национальной в XIX веке, то первый же литературный портрет, появляющийся на этом фоне - причем, со всей неизбежностью, довольно поздно, в XV веке, - ничего специфически венгерского в себе не несет. Портрет этот изображает Яна Паннония (1434-1472) - поэта, гуманиста и верховного канцлера при дворе короля Матьяша Корвина. Сопровождающая текст картинка, кстати, кисти самого Мантеньи - великий падуанец написал портрет Паннония и его университетского друга Марцио Галеотто. Университет был, понятное дело, Падуанский, а стихи Ян Панноний писал на латыни. Да и происхождения он был не то чтобы очень венгерского: родился на территории нынешней Хорватии, друзья-итальянцы (ох, это тоже анахронизм!) называли его славянином. Поэт Ян Панноний венгерский лишь постольку, поскольку состоял при дворе самого выдающегося венгерского короля за всю историю существования этих королей - с современной точки зрения, разумеется. Хорваты, впрочем, думают иначе. Посыл авторов-составителей уловить, конечно, можно: в Венгрии тоже был свой Ренессанс. Только вот может ли он заинтересовать иностранного читателя?

Пропустив Балинта Балашши (1554-1594) - поэта, сочинявшего уже по-венгерски, - попадаем на еще одного «хорвата». Как любят писать в путеводителях по Загребу, объясняя название одной из его площадей, «бан Хорватии Никола Зринский был в то же время крупным венгерским поэтом Миклошем Зрини (1620-1664)». В первой эпической поэме на венгерском языке «Сигетское бедствие» Миклош Зрини описал историю месячной осады османскими войсками крепости Сигетвар, героем которой был его прадед, тоже Миклош Зрини. Крепость в итоге пала, Зрини погиб, а султан Сулейман Великолепный умер во время осады от измождения и горя. Поход на Вену туркам пришлось отложить. Вряд ли это нагромождение Зрини-Зринских сильно окрылит души стремящихся к знакомству с венгерской литературой, тем более что поэзия XVII века - как минимум когда читаешь ее не на языке оригинала - порой кажется подозрительно похожей на пустые риторические формулы:

Лишь добродетелям могила не предел,
Тот будет вечно жить, кто справедлив и смел,
Пребудет навсегда величье добрых дел,
Бессмертье славное - счастливый их удел.

Настоящую занимательность «История венгерской литературы в портретах» обретает в районе сотой страницы, когда дело доходит до начала XIX века - эпохи общественного подъема, возникновения языкового вопроса и обретения литературой крайне важного статуса созидательницы языка. Возможно, отсюда и следовало бы ее начинать - во всяком случае, отсюда она начинается для обыкновенного читателя-неспециалиста, как история русской литературы начинается с Пушкина: до Пушкина писатели тоже были, но когда понадобится, Пушкин нам сам о них расскажет. Словом, родными все вышеперечисленные ранние венгерские авторы могут стать русскому читателю, только когда он прочитает о них - в нужном контексте и с нужной интонацией - у авторов более поздних.

Настоящей отправной точкой (исторически) для жаждущих расширить свои знания о венгерской словесности, очевидно, является главный венгерский романист XIX века Мор Йокаи (1825-1904) - он такой занимательный и безо всякой глупости жизнеутверждающий, что, прочитав один роман, обязательно прочитаешь хотя бы еще один. И здесь, в «Портретах», очерк о нем получился у Юрия Гусева тоже отличный: «Йокаи - писатель с удивительно легким пером; действие даже в самых серьезных его романах летит вперед стремительно, как колесо под гору» (с. 150). Дальше, впрочем, Гусев сетует на относительную безуспешность Йокаи за границей: «Йокаи в переводах воспринимался в лучшем случае как венгерский Дюма-старший. Иначе, видимо, и быть не могло. Ведь в переводах <…> пропадала венгерская музыка, венгерский строй его фразы, венгерские особенности мысли и душевного склада его героев, венгерская “логика”» (с. 151). Характеристика, исполненная большой любви и, к счастью, не относящаяся к сделанным уже в 1970-е годы хорошим русским переводам: там венгерские особенности мысли у Йокаи просматриваются без труда.

Все писатели, следующие в «Портретах» за Мором Йокаи, так или иначе представлены на русском - кто больше, кто меньше, кто совсем еле-еле, но подборка портретов хороша уже тем, что ориентирует в массе имеющихся переводов: интересующимся становится понятно, кого искать в первую очередь в букинистических магазинах и библиотеках. Поэтому чем больше цитат в каждом конкретном очерке, тем он полезнее: создавать самоценные в художественном смысле эссе о венгерских писателях в задачи авторского коллектива не входило, а в текстах чисто информативных помимо биографических сведений и литературных параллелей самое полезное всегда - цитаты. В этом смысле замечательные очерки получились о Яноше Аране (1817-1872), Дюле Круди (1878-1933), Деже Костолани (1885-1936) и о писателях второй половины XX века: Иштване Эркене (1912-1979), Имре Кертесе (1929-2016), Петере Эстерхази (р. 1950), Петере Надаше (р. 1942).

Еще одна удача сборника - избранная библиография в конце. Чем дольше живешь в век интернета и доступности всего с первого клика, тем больше начинаешь ценить вот такие списки на пять с небольшим страниц: почти все существенное и ничего лишнего. Отдельно люди интернет-эпохи удивятся, когда обнаружат, сколько переводов с венгерского издавалось в конце 1980-х годов, - удивятся, собственно, тому, что никто до сих пор не сподобился отсканировать и выложить все это в открытый доступ. Островки традиционности и законопослушания находишь порой в самых неожиданных местах.

Но вернемся к сборнику. Есть среди тридцати портретов два групповых. Первый посвящен литературному журналу «Нюгат», выходившему с 1908 по 1941 год. Этот журнал печатал всех значительных венгерских авторов своего времени, и очерк, ему посвященный, дает хорошее представление о роли, которую «Нюгат» сыграл в венгерской литературе XX века. В связи с «Нюгатом» можно пожалеть только о том, что единственный русский сборник с материалами из этого журнала не вполне читабелен из-за чрезмерной идиосинкратичности помещенных там переводов.

Ко второму групповому портрету сборника, очерку «Народные писатели», вопросов, в общем, нет - он замечательно информативен и прекрасно объясняет смысл социографической традиции в венгерской литературе межвоенного времени, заодно давая понять, что ничего общего с российскими «народными писателями» типа Спиридона Дрожжина Дюла Ийеш и Ласло Немет не имеют.

Вопрос, скорее, возникает в связи с отсутствующим третьим групповым портретом, в котором мог бы быть представлен Миклош Месей (1921-2001), причем не столько как автор собственных текстов, сколько как литературный институт, о значительности которого осведомлен любой русский любитель Петера Надаша и Петера Эстерхази - осведомлен как раз до такой степени, что хотелось бы прочитать подробный очерк. Но его нет, увы и ах, и сознание любителя современной венгерской словесности обречено теперь на коллекционирование подробностей для собственного мифа о Месее.

Еще о лакунах: зияющее отсутствие Ласло Краснахоркаи (р. 1954) объясняется, очевидно, тем, что на момент выхода «Портретов» этот автор по-русски был представлен только несколькими рассказами. Что жаль. Потому что переводы неизбежно появятся, а «Портреты» так и останутся без Краснахоркаи.

О прочих отсутствиях можно дискутировать. Скажем, лично мне не хватает очерка о Милане Фюште (1888-1967) - его весьма необычный роман «История моей жены» (1942) имеется в хорошем русском переводе; о Шандоре Мараи (1900-1989), представленном по-русски, увы, только в отрывках, или об Антале Сербе (1901-1945), не переведенном, кажется, вовсе, но от этого не менее интересном. Еще один важный для внимательных читателей Петера Эстерхази писатель - Геза Оттлик (1912-1990). Его «Училище на границе», которое Эстерхази сподобился переписать от руки, выходило в 1983 году в русском переводе, а про автора хотелось бы почитать в «Портретах». Отдельно обидно, что эти лакуны не восполнены хотя бы в библиографии: указания на имеющиеся переводы из писателей, не удостоившихся портретов в сборнике, не сильно бы ее удлинили, но зато она была бы исчерпывающей.

Это, впрочем, скорее, вопросы для какого-то следующего проекта по истории венгерской литературы, а не для этого первого за последнее время и уже только поэтому замечательного сборника.

Замечателен он, к сожалению, и как иллюстрация огрехов и несогласованностей, без которых редко обходится коллективный труд. Скажем, на стр. 18 можно прочитать, что королевская грамота короля Эндре II, Золотая булла 1222 года, закрепившая привилегии венгерской знати, на семь лет опередила английскую Великую хартию вольностей. Семь лет - цифра правильная, только булла не опередила, а опоздала: она была дарована через семь лет после появления в 1215 году Magna Carta . Идем дальше. На стр. 22 говорится, что первый венгерский университет основал Лайош I в Пече (1367), на стр. 67 - что Петер Пазмань в Надьсомбате (1635), а между этими упоминаниями рассказывается об учреждении в 1389 году университета в Обуде. Все эти три университета наверняка в каком-то смысле первые, но человека, не совсем осведомленного в тонкостях истории высшего образования на территории исторической Венгрии, лучше бы с самого начала так не запутывать. Опечаток в книге тоже чуть больше, чем хотелось бы: то Михай Вёрёшмарти попадает вдруг со всеми своими основными произведениями в XX век (с. 108), то Петер Эстерхази меняет месяц рождения с апреля на июль (с. 368), то советские войска выводятся из Венгрии почему-то в 1989 году, а не в 1990-м, как подскажет простая память на новости любому человеку старше сорока (с. 357).

Но это все понятные огрехи общего редактирования, которые сразу же забываются. Что забывается гораздо хуже - так это вездесущие метеорологические метафоры, бич литературоведческих текстов. Метафоры эти такие яркие в своей клишированности, что лучше сразу их обезвредить, составив, на чеховский манер, их список: «по небосводу венгерской литературы Шандор Петефи промчался как комета» (с. 118), «во втором десятилетии XX в. мощное цунами авангарда докатилось и до Венгрии» (с. 236), «этот перелом вполне можно было бы назвать Великой Постмодернистской Революцией - настолько влияние эстетики и, шире, мировоззрения, мировосприятия, свойственных постмодернизму, затопило все пространство духовной жизни. Затопило, подобно весеннему половодью» (с. 366).

Клише плохи тем, что они мгновенно создают вокруг себя закрытую среду, не особенно связанную с реальностью и управляемую исключительно внутренней логикой. С половодьем надо справляться, и вот уже безобидная поначалу метеорология оборачивается натуральным профсоюзным собранием: «В 90-е годы был очень популярен - в среде литераторов, да и читателей тоже - броский bon mot венгерского писателя, после 1956 г. жившего в эмиграции на Западе, Дёзё Хатара: дескать, писатель должен мыслить не в категориях народа и нации, а вовсе в категориях подлежащего и сказуемого. Как ни впечатляюще это звучит, в венгерской литературе, да, видимо, и в других литературах подобное невозможно». Понятно, что в странах развитого социализма и народной демократии вопрос общественной значимости литературы так долго удерживали в повестке дня, что без него теперь как без рук, но Хатар-то чем виноват? Фраза, ему здесь приписываемая, родом вовсе не из 90-х, а из самых что ни на есть 80-х и легко обнаруживается на первых же страницах «Малой венгерской порнографии» Петера Эстерхази: «Спокойней будет, если, конечно, писатель станет думать в категориях подлежащее-сказуемое, а не народ-нация. Не потому, что он бездомный негодяй. А потому, что если и хорош немножко, то и тогда он по уши во всем этом, а если ни капли не хорош, так зря витийствует : только украшательством занимается… Любовь к родине - это вопрос качества» . Сам же Эстерхази, как подсказывают мне знатоки, по своей постмодернистской привычке заимствовал эти слова из дневника Шандора Мараи за 1968 год. А досталось эмигранту Хатару, устроившему диверсию в виде половодья на оставленной родине. Эстерхази бы понравилось. У него в «Порнографии» фразе о подлежащем и сказуемом как раз предшествует рассуждение о регулировании Тисы.

В мою же личную анекдотическую память «История венгерской литературы в портретах» вошла пассажем, посвященным поэту-полиглоту XVI века Балинту Балашши: «Отпрыск древнего рода, корни которого ведут к хазарам, когда-то давным-давно присоединившимся к кочующим мадьярским племенам, - Балинт едва ли не с младенчества воспитывался как воин. <…> Как гласит семейное предание, первого своего турка Балинт убил в шестнадцать лет» (с. 51).

И это в своем роде даже хорошо. Иной читатель теперь уж точно прочитает Балинта Балашши (запомнился! да еще и доступен в «Литпамятниках»), а «История венгерской литературы в портретах» - отчего бы на это не понадеяться - будет читаться и многие годы после того, как идиома Кадырова перестанет узнаваться в качестве таковой. Мир теперь понятен, переводим и проницаем - наверняка мы сами скоро забудем, что эта фраза значила что-то особенное в России начала XXI века.

История венгерской литературы в портретах / Авторский коллектив: Д. Ващенко, Ю. Гусев, Б. Желицки, Н. Куренная, Е. Масленникова, В. Середа, А. Стыкалин, О. Хаванова, Е. Шакирова, О. Якименко. - М.: Индрик, 2015

Эстерхази П. Рыбешка // Записки синего чулка и другие тексты. Пер. Вячеслава Середы. - М.: НЛО, 2001.

Страницы одного журнала: In Memoriam Nyugat . 1908-1919. - М.: Водолей, 2009.

Эстерхази П. Малая венгерская порнография. Пер. Оксаны Якименко. - СПб.: Symposium , 2004. C. 16.

Венгерская литература, как и все остальные области культуры Венгрии, до XIX столетия обнаруживает очень мало самостоятельности. После того как первый венгерский король принял христианскую религию (995] и насильственно навязал ее переходившим от кочевого образа скотоводческой жизни к земледелию венгерским племенам, - Венгрия фактически стала колонией разных западных и, отчасти, восточных держав. Независимо от того, кто управлял страной, национальные короли или представители анжуйской или габсбургской династии, - каждый из них в одинаковой мере старался «латинизировать», а позже «германизировать» венгерскую культуру. Королевские дворы и высшие церковные учреждения приглашали иностранных художников и архитекторов, дворянство подражало быту немецких, французских и др. феодалов. Больше всего задержало развитие В. л. то, что официальным яз. Венгрии был и остался до начала XIX в. - латинский. Этим яз. пользовались авторы хроник и писатели-гуманисты XV в. Относительный подъем развития В. л. и яз. начался в XVI в. После «величайшего национального несчастья Венгрии» (покорения ее турками), она договором (1538] была разделена на три части, из которых одна осталась владением габсбургского короля Фердинанда, другая - сделалась провинцией Турецкой империи, а в третьей - в Трансильванской части - образовалось национальное герцогство. В этой части Венгрии, где дворянство было настроено против Габсбургов и не только допускало, но и поддерживало распространение реформации, впервые были созданы благоприятные условия для развития В. л.

Появились народные певцы и летописцы, которые переводили на венгерский яз. произведения иностранных авторов, сочиняли лирические и эпические песни о подвигах народных героев. XV в. дал «отца венгерской поэзии» Б. Балаши (1551-1594] - автора многочисленных сонетов, названных «песнями-цветками». Они написаны под влиянием западной, особенно итальянской лирики. От этой эпохи остались эпические поэмы Себастиана Тиноди («Хроника», 1554) и Петра Илошваи (эпическая поэма о деяниях народного героя Толди в 1574). Более зрелыми последователями этих первых деятелей В. литературы являются Миклош Зрини (1620-1664], автор героической истории защиты замка Сигетвар от турок, и Иштван Генгеши (1625-1704], автор романтического эпоса. Значение этих эпических и лирических произведений в том, что в них делается попытка превратить мало развитый венгерский яз. в литературный и впервые дается светское содержание. Значительную роль в развитии литературного яз. сыграли также переводы псалмов, теоретические и полемические работы, написанные представителями католической и протестантской церкви. Особо надо выделить сочинения церковного писателя Петра Пазмань (1570-1637], которые по яз. долгое время считались образцом церковной литературы. В это же время авторы научных трактатов и исторических трудов пользовались почти исключительно латинским яз. К этой эпохе относятся работы историков - Бел, Коллар, Кальдор, Катона, как и появление первой в Венгрии энциклопедии и логики.

Дальнейшее развитие В. л. шло параллельно с развитием национального и антигабсбургского движения, целью которого являлось создание независимого национального государства. Очаги этого движения были, с одной стороны, в протестантской Трансильвании, а с другой - в северных и северо-восточных уездах (ныне принадлежащих к Чехо-Словакии), где дворянство, опираясь на недовольство крестьянских масс, организовало оппозицию, а к концу XVII в. - вооруженное восстание против габсбургской династии (последняя добилась в 1687 права на венгерский престол) и против венгерских (западных) ее сторонников. Восстание, поддерживаемое французским правительством, развилось в «освободительную войну» под руководством Франца Ракоци, временного правителя независимой Венгрии. От этой эпохи остались так наз. «песни куурцов» (бунтовщиков), представляющие собою первые образцы венгерской революционной поэзии. После подавления освободительного движения (1711] режим жестокого политического и культурного гнета со стороны Австрии систематически ослаблял национальную культуру и выдвигал сторонников латинской и немецкой культуры. Венгерские историки называют XVIII в. «а-национальной эпохой». И на самом деле, примерно до 80-х гг. национальное движение в области культуры было приостановлено. Если во дворце Ф. Ракоци и начал создаваться центр венгерской культурной жизни, то всему этому был положен конец. Массами приглашались в Венгрию иностранные (особенно немецие) художники, актеры и писатели. Литературный яз. был, как и раньше, латинский. Так в 1711 появилась первая история В. л. (Давида Цвиттингера), филологические очерки Шаяновича и в 1725 - первая газета - все на латинском яз. В то время В. л. была представлена одним Келеменом Микеш (1690-1761], жившим в эмиграции в качестве секретаря Ф. Ракоци. Габсбурги, которые стремились к полной германизации постоянно бунтующей Венгрии, при Марии Терезии (1740-1780] изменили курс своей политики. Не прибегая к насильственному подавлению движения оппозиционных уездов, Мария Терезия собрала при венском дворе «цвет» аристократической венгерской молодежи с целью привить ей преданность к династии и пропитать ее немецкой культурой. Аристократия, пользовавшаяся раньше латинским яз., в эту эпоху писала и говорила исключительно по-немецки и по-французски. Среднее дворянство осталось верным латинскому яз. Венгерский же язык считался даже самими венгерцами жалким мужицким языком, который мало пригоден для выражения мыслей и чувств культурных людей. Но политика Габсбургов могла лишь временно остановить дальнейшее развитие национального сознания. Та часть венгерской интеллигенции, которая осталась верной идеям подавленного национального движения (Ракоци), и в особенности эмигрировавшие за границу (в Турцию и во Францию) националисты были захвачены идеями французской революции. Провинциальная молодежь выдвинула лозунг «национального возрождения». С этого времени начинается второй период развития В. литературы и подъем ее.

«Возрожденцы», которые в крайне неблагоприятных для средних сословий экономических условиях, под флагом национально-демократических лозунгов выражали идеи и общественные идеалы горожан, разночинцев и среднего дворянства, начали свою культурно-просветительную политическую работу в провинции, где влияние габсбургской политики было ослаблено, в центрах северо-западных и северо-восточных уездов, особенно в городах Кашша и Пожонь. Здесь открывались литературные общества для изучения венгерского языка, сформировалось первое венгерское театральное общество (1790], стала издаваться первая газета на венгерском яз. (в Пожоне, 1781). Как деятельность этих обществ, так и направление литературных произведений «возрожденцев» носили явно политический характер, хотя беллетристы и придерживались строгих форм классицизма. Большинство литераторов - посредственно или непосредственно - участвовало в антимонархическом заговоре «венгерских якобинцев», лидер которых, Мартинович, был казнен в 1794. Возрожденцами был основан и первый крупный журнал на венгерском яз. («Венгерский музей», изд. в городе Кашша), ими же была выдвинута идея создания венгерской Академии наук. Под руководством их вождя, Франца Казинци (1759-1831], было организовано филологическое общество, задачей которого являлось научное обоснование грамматики, синтаксиса и этимологии венгерского яз. и создание «своих», венгерских слов для замены употреблявшихся в речи в большом количестве иностранных выражений. Грамматические и стилистические нововведения этой группы оказались несколько чрезмерными (новаторы «выдумывали» нелепые «новые» венгерские слова), но движение все же дало очень значительные результаты. «Возрожденцы» произвели огромную работу не только в чисто литературном, но и в общекультурном и политическом направлении. Благодаря энергичной агитации им удалось добиться того, что правительство принуждено было разрешить в школах и в некоторых учреждениях пользоваться венгерским яз., хотя латинский и остался яз. «государственным». Наиболее значительными представителями этого движения в художественной литературе были, кроме Ф. Казинци, прозаик Иосиф Карман (1769-1795], поэты - Георг Бешеньей (1747-1811], названный «венгерским Горацием», и Янош Бачани (1763-1845]. Последний является первым венгерским поэтом-разночинцем

он принимал активное участие (вместе с Казинцем) в «заговоре якобинцев» и провел половину своей жизни в ссылке и в австрийских тюрьмах. До ареста Бачани был редактором «Венгерского музея» и написал ряд патетических поэм, в которых воспел французскую революцию и «свободу всех народов». Его перу принадлежат и работы по вопросам эстетики. Это литературное движение, имевшее явно пропагандистский характер, получает более эстетический уклон в деятельности «второго поколения» возрожденцев, которые, с одной стороны, укрепляли связи с современной им западной литературой, а с другой, - пытались художественно углубить прежние достижения национальной литературы. Представители этого, как и первого, поколения находились под очень сильным влиянием классицизма и отчасти греческой и римской литературы. Поэт Александр Кишфалуди (1772-1844] писал под влиянием Петрарки, Франц Келчеи (1790-1833] - под влиянием Лессинга и Шиллера, Михаел Чоконаи (1773-1805] был «греком», но не забывал и народной поэзии.

Последний период деятельности этих писателей уже совпадает с новым наступлением австрийской реакции. Писатели повернули в сторону романтизма. Они уже не пели о «свободе всех народов», не писали (как Бачани) «гимны солнцу», не говорили о будущем, а обратились к «великому прошлому» венгерской нации, к восхвалению национальных идеалов и героев. Наряду с авторами художественной прозы, которая получает все большее значение, появляются драматурги - Кароль Кишфалуди (1788-1830], автор романтических драм и комедий, и Иозеф Катона (1792-1830]. Историческая трагедия последнего «Банк Бан» ставится на сцене и в настоящее время. Более значительные представители этого периода - Михаел Вёрёшмарти (1800-1855], поэт, драматург и переводчик Шекспира, автор героического эпоса, повествующего о завоевании венгерцами Вены, и прозаики Миклош Иожика (1794-1865] и Иозеф Етвеш (1813-1871]. Первый находился под влиянием Вальтер Скотта и считается первым крупным венгерским романистом на западный лад. Второй, кроме исторических романов, писал произведения на современные темы, затрагивая в них актуальные социальные проблемы («Сельский нотариус» и «Дочь мельника»). Большое общественное значение имел в свое время его исторический роман «Венгрия в 1514 году», в котором он выступал в роли защитника освобождения крепостных крестьян.

Общественные настроения этой дореволюционной эпохи наиболее ярко отразились в публицистической деятельности графа Стефана Сечени, сторонника идеи буржуазной демократии. Вместе с Телегдим он был основателем венгерской Академии наук (1827].

Третий период развития В. л. начинается с мартовской революции 1848. Революционное движение выдвинуло ряд новых писателей, которые подняли В. л. на одинаковый уровень с европейскими литературами. Лирик Шандор Петёфи (1822-1849], эпик Янош Арань (1817-1882], романист Мор Иокай (1825-1904] и драматург Имре Мадач (1823-1864] являются наиболее значительными из них. Арань в своих балладах, дидактических поэмах и больших эпопеях выражал еще романтические идеалы венгерской национальной буржуазии и идеалы союзника этой буржуазии - мелкого дворянства. Ш. Петёфи понял идею буржуазной демократии более широко по своим убеждениям он был республиканцем-космополитом и в его лирике нашли свое отражение политические идеалы тогдашней мелкобуржуазной интеллигенции. Более пассивным зрителем событий был Мадач, автор «венгерского Фауста» («Трагедия человека», имеется в русском переводе) - романтик и утопист.

Иокай в своих романах искал компромисса между буржуазной демократией и аристократической авторитарностью. Большинство его романов переведены на все европейские языки, в том числе тридцать из них - на русский. Литераторы второй половины XIX в. не создали ничего нового и особо значительного. Более крупные имена этого периода: Пал Гьюлаи (1826-1909], историк литературы, Гергель Чики (1842-1891], автор драм с социальным содержанием, и Кальман Миксат (1849-1910], популярный прозаик и юморист.

Последние годы XIX в. и начало XX в. внесли в В. л., с одной стороны, мелкобуржуазный романтизм, а с другой - реализм. Представители этих направлений, как З. Амбруш, Фр. Герцег, Г. Круди, Фр. Мольнар, В. Ракоши, Ал. Броди, И. Фельдеш и др., являются более или менее даровитыми преемниками традиций французской литературы XIX в. Из них Фр. Мольнар, благодаря своим драмам и комедиям, стал модным писателем и в Германии. Многие произведения и других писателей названных направлений переведены на немецкий и частью на французский яз. Ал. Броди (1863-1924] и И. Фелдеш (р. 1881] написали несколько пьес на социальные темы.

Следующий этап развития В. л. начался уже под знаком западного модернизма и связан с быстрым ростом промышленности и венгерской буржуазии. Лидером школы модернистов был Эндре Ади (1877-1919], первый крупный лирик после Петёфи. Будучи сначала учеником Бодлера и Рэмбо, он сумел придать своеобразный блеск венгерскому модернизму и обогатил венгерский поэтический яз. не только образами, характерными для символистов, но и некоторыми забытыми уже образами бунтарской поэзии «куруцов». Группа модернистов, сплоченная около журнала «Запад», выдвинула ряд талантливых поэтов (М. Бабич, Д. Костолани, Ш. Лани, А. Тоот), романистов (Ж. Мориц, Б. Ревес, Д. Сабо, Ф. Каринти, Л. Барта, М. Кафка) и драматургов (И. Гелтаи, М. Ленгиел, «Тайфун» которого ставился в русских театрах). Большинство этих писателей - сторонники и выразители политических идеалов радикальной промышленной буржуазии. К этому поколению принадлежат еще теоретик и эстетик Георг Лукач и драматург и поэт Бела Балаш. Лукач - автор работ «Современная драма», «Душа и форма», «Теория романа». Он после революции 1918 стал в ряды компартии и с того времени занимается больше философией и экономикой. Его последние книги - «История и классовое сознание» и «Ленин». Б. Балаш - сторонник французских мистиков (Клоделя и др.) - написал ряд драм и мистико-символических стихотворений. В последнее время он занялся вопросами кино («Культура кино», есть русский перевод). Во время пролетарской диктатуры в Венгрии Лукач был народным комиссаром просвещения, а Балаш - заведующим театрами.

О довоенной литературе, связанной с классовой борьбой пролетариата, можно сказать очень мало. Прозаик Ш. Чизмадия и поэты И. Ванцак и Ж. Варнаи были признанными писателями соц.-дем. партии. Из более выдающихся писателей примыкали целиком к рабочему движению - модернист Бела Ревес (род. 1876 г.] и рано скончавшийся талантливый прозаик Иштван Темеркень. Ряд своих произведений посвящали проблемам классовой борьбы пролетариата и крестьянства Людвиг Барта (р. 1878], Людвиг Надь и некоторые модернисты. Здесь можно указать на некоторые стихотворения Э. Ади, отличающиеся своим глубоким сочувствием делу освобождения пролетариата.

Еще во время войны 1914-1918 начала работать (1915] группа венгерских активистов (см. «Aktion») (основной состав ее: Ал. Барта, Л. Кашак, А. Комят, И. Маца и худ. Б. Уиц), в своей деятельности уделявшая много внимания антимилитаристской пропаганде. Первый их журнал «Действие» был запрещен прокуратурой. Идеологическая программа венгерских активистов была в полном согласии с программой активистов немецких (Пфемпферт, Рубинер и т. д.), с которыми впоследствии была установлена связь. Во время пролетарской диктатуры группа эта представляла собой «левый фланг литературы», но лозунги «пролетарской литературы» не стали ее лозунгами. После падения советской власти группа распалась. Часть ее, во главе с Кашаком, осталась при первоначальных идеалистических взглядах, а впоследствии докатилась до дадаизма (см.). Вторая группа - «Единство» (Комят, Рез и Кагана) и третья - «Венская группа» (Барта, Маца, Уиц) приняли общий лозунг «пролетарской литературы» и, сначала отдельно, потом совместно, вели коммунистическую пропаганду. Из молодых писателей, стоящих вне группировок, отдают свои творческие силы строящейся пролетарской литературе поэты: Андор Габор и Анатолий Гидаш, прозаики: Бела Иллеш, Янош Гетваи, Иозеф Ленгел и др. В их рядах работал скончавшийся в Америке Иоганн Лекаи-Лассен. Все эти писатели венгерской политической эмиграции в 1926 объединились в «Союз венгерских революционных писателей», который имеет свой орган - «Серп и молот». Их работы на венгерском языке, за редкими исключениями, печатаются лишь в этом журнале они появляются главным образом в переводах на немецкий и русский язык. Из писателей «Союза» печатались на русском языке - Ал. Барта (роман «Чудесная история» и рассказы), А. Габор, А. Гидаш, Ш. Лани (в разных журналах), М. Залка, Б. Иллеш («Николай Шугай», «Ковер Ст. Разина» и другие рассказы), И. Лекаи-Лассен («Другая Америка»), И. Матейка (сборник «Венгерская революционная поэзия»), И. Маца («Искусство современной Европы», «Лит-pa и пролетариат на Западе» и статьи по вопросам искусства).

В самой Венгрии, где до последнего времени царила самая суровая реакция, а в литературе - жалкое эпигонство, в первые годы белого террора всякая серьезная литература умолкла. Одно время поднимал протестующий голос лишь один Жигмонд Мориц (род. 1873 г.], принадлежавший к группе модернистов, реалист, автор исторических романов и романов из жизни среднего крестьянства в последнее время и он примирился с существующим строем. С 1921 наблюдается некоторое оживление среди группы модернистов, но их прежний литературно-общественный радикализм выродился теперь в отвлеченный эстетизм, отличающийся совершенной аполитичностью. С 1926 г. начали появляться молодые писатели и поэты, группирующиеся около журналов «100%» и «Новая земля». Из них наиболее выделяется молодой романист Гергель. Представители этих новых групп пытаются произвести переоценку формальных достижений активистов и, в отличие от последних, вместо общих проблем «революционности», выдвигают актуальные проблемы окружающей их классовой действительности.

Список литературы

Венгерская революционная поэзия, сборн. под ред. И. Матейка, М., 1925

Маца И., Искусство современной Европы, М., 1925

Его же, Литература и пролетариат на Западе, М., 1927

на иностр. яз.: Katona L. und Szinnyei Fr., Geschichte der Ungarisch. Literatur, Berlin, 1911

Kont J., La littérature hongroise d’aujourd’hui, P., 1908

Его же, Etudes hongroises, P., 1907

Riedl F., A history of Ungarian Literature, L., 1906.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://feb-web.ru/

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.