Рахманинов всеночное бдение. Всенощное бдение рахманинова

С. Рахманинов «Всенощное бдение»

Монументальное произведение для хора a cappella с солистом, входящее в золотой фонд всемирного культурного наследия – «Всенощное бдение» Сергея Рахманинова. Несмотря на принадлежность и строгое следование православным традициям богослужения, его знают, любят и почитают во всем мире, неизменно признавая его высочайшую художественную ценность.

Человек трудной судьбы, вынужденный покинуть родину после революции, Сергей Васильевич Рахманинов до последнего вздоха любил Россию и считал себя русским. А его характер был отражением всего лучшего, что может воспитать в человеке православие – скромность, смирение, сострадание. Всю свою жизнь он жертвовал на благотворительность если не половину, то треть доходов точно. Во время Первой Мировой войны он отдавал все заработки от концертов на нужды армии. После революции, когда уже работал в Америке, он регулярно отправлял переводы в Москву – существует даже свидетельство, что однажды почтальон, выдавая очередной денежный перевод, спросил: «Что у вас за Рахманинов такой? Пол Москвы от него получают деньги». А во время Второй мировой войны, когда сам уже болел неизлечимо, до самой смерти он успел отправить в Россию сумму, что в пересчете на сегодняшние деньги можно измерить как 300 тысяч долларов – неоценимый вклад в ту Победу.

Многие исследователи, в том числе, прославленный современный хоровой дирижер Владимир Минин, склонны считать, что «Всенощная» родилась у композитора как молитва о судьбе Родины, которая переживала в тот момент времена суровых испытаний – начало первой мировой войны, предвестие революции, падения Самодержавия и смены государственного строя.

Ранее он уже обращался к жанрам духовной музыки. Еще в 1910 году он написал Божественную Литургию, или Литургию Иоанна Златоуста. Впоследствии он признавался, что не полностью удовлетворен тем, как удалось ему это сочинение. Оно не вполне отвечало требованиям русской церковной музыки, которая отличается особенной строгостью и молитвенностью. И в конце 1914 – начале 1915 года он принимается за «Всенощную».

Это особое обрядовое богослужение в православии, совершаемое накануне воскресных и праздничных дней по церковному календарю. Иногда говорят Всенощная служба. Она состоит из 2 масштабных частей – Вечерни, где вспоминаются ветхозаветные события, и Утрени, где поминают новозаветное время и пришествие Христа. Внутри службы есть неизменяемые песнопения (именно эти части Рахманинов включил в свое произведение) и изменяемые – это стихиры, тропари и другие стихи, приуроченные к конкретному празднованию. Общая динамика Всенощного бдения – от мрака к свету.

В традиции православия служба представляет собой чередование напевных возгласов священника, хорового пения и чтения святых книг чтецом. Церковные хоры на Руси всегда были сильными, с развитыми голосами, не редкостью были басы-профундо - очень низкий, глубокий бас, придающий звучанию насыщенность, основу, глубину. Несмотря на довольно широкие возможности хоровых коллективов, а существовали целые хоровые училища (как Синодальное, например), церковнослужители не приветствовали излишне эмоциональную музыку для служения. Считалось, что верующий должен молиться, обратить душу к покаянию во время службы, а не услаждать слух приятным мотивом. Тем не менее, даже не исполненные экспрессии обиходные православные мелодии вызывают у прихожан то особое молитвенное состояние, которое приближает их к Богу.

По форме оно близко кантатно-ораториальному жанру – в нем сочетается и глубокий драматизм, свойственный всем произведения духовного характера, и эпичность, и масштаб. Торжественный возглас «Приидите, поклонимся и припадем кресту!» знаменует начало Всенощной службы и в обиходе принадлежит священнику. Рахманинов, дабы подчеркнуть важность этого момента (единственный композитор, кто так поступил), передает реплику хору. Это придает сочинению торжественность, и сразу настраивает на внимание величественному действу.

Сердцевина Всенощной - «Богородице Дево, радуйся». Это его смысловая кульминация. Часто исполняется отдельно в концертах хоровой музыки. Образ Богородицы особо почитается в православии, и во время исполнения «Богородице Дево, радуйся» Рахманинова многие, даже не очень верующие испытывают катарсис – момент высочайшего взлета помыслов и очищения, облегчения, избавления от боли и страданий. При том, что само произведение не изобилует гармоническим и мелодическим разнообразием, прозрачное и строгое по звучанию в начале, все драматургическое развитие происходит внутри – тема отдана альтам, а сопрано, которые традиционно ведут мелодию, лишь выполняют фоновую функцию, позволяя накапливаться эмоциональному напряжению, которое вырвется в мощнейшее форте на словах «Благословен плод чрева Твоего».

«Всенощное бдение» Рахманинова сегодня

Во время написания произведения части из него вполне могли быть исполнены в Великий праздник в большом соборе. В те времена церковным хорам это было под силу. Но после революции именно эта музыка в творчестве Рахманинова игнорировалась, умалчивалась культурологами и музыковедами. Она практически не исполнялась более 70 лет в концертах. А церковного служения и подавно не было. Во всем остальном мире «Всенощная» Рахманинова исполнялась и считалась лучшим образцом своего жанра.

После переворота 1990-х годов в Россию постепенно возвращается Церковь с ее обиходом, вспоминаются позабытые композиторы и их сочинения. Так же произошло с духовной музыкой Рахманинова. Но сейчас уже исполнять ее могут только профессиональные хоры. Нередко фрагменты или целиком ее исполняют в музыкальных учебных заведениях. Сейчас уже многие традиции церковного исполнения возрождены именно благодаря учебным хорам и их руководителям, стремящимся к максимально близкой авторской трактовке. Это важно для сохранения нашего культурного наследия.

Хоровые произведения Рахманинова - ценнейший вклад в русскую музыку древнейшей профессиональной традиции. Именно они придали духовно-хоровому творчеству композиторов рубежа веков (в его лучших образцах) значение органической части отечественной музыкальной классики. Хоровое наследие музыки а сарреllа Чайковского, Кастальского, Лядова, Гречанинова, Чеснокова и более всего Рахманинова служило упрочению национальных основ русской художественной культуры во второй половине XIX и в начале XX столетия. Историческая весомость достигнутого обнаруживается в отражениях древнерусской образности и стилистики русской музыки в последующих десятилетиях вплоть до нашего времени, при этом уже в сфере светского, а не духовного хорового искусства. Рахманиновская древнерусская интонационность и колокольность прослушиваются в «Симфонии псалмов» Стравинского, в хоровых произведениях Свиридова, в творчестве Буцко, Сидельникова, Гаврилина.

«Всенощное бдение» Рахманинова принадлежит к вершинам искусства и стоит в одном ряду с выдающимися творениями классиков в области культовой музыки, исполненными глубокого жизненного содержания и человечности. Концепция рахманиновского цикла содержит особый, подчеркнутый автором аспект. Дважды звучит напев «Слава в вышних Богу и на земли мир, и в человецех благоволение»! Провозглашение мира и единения людей во имя общего блага выражало заветную мысль композитора о важности этого братства во все времена, тем более в обстановке бушевавшей первой мировой войны. Гуманистический пафос, замечательные художественные достоинства образуют в рахманиновской партитуре благородный сплав самой высокой «пробы» и придают «Всенощному бдению» значение крупнейшего шедевра русской и мировой художественной культуры.

«Всенощное бдение» С. В. Рахманинова впервые было исполнено в московском концерте Синодального хора, состоявшемся под управлением Н. М. Данилина 10 марта 1915 года в Большом зале Благородного собрания (ныне - Колонный зал Дома Союзов). Несмотря на большой успех, концертная судьба сочинения оказалась трудной. В ближайшие несколько лет состоялись буквально считанные исполнения. Это объяснялось различными обстоятельствами: ужесточением специфических требований церковных властей к концертам духовной музыки (был выпущен даже специальный циркуляр «О порядке устройства духовных концертов»), событиями мировой войны и революции, общей идеологической направленностью всего процесса строительства советской музыкальной культуры. После исполнения «Всенощного бдения» в Большом зале Московской консерватории в 1926 году концертная жизнь произведения прервалась на шестьдесят лет. Лишь в 1982 году оно прозвучало в концертах Ленинградской академической хоровой капеллы имени М. И. Глинки под управлением ее художественного руководителя В. А. Чернушенко. Начиная с конца шестидесятых годов стали появляться грамзаписи, осуществленные Государственным академическим Русским хором (дир. А. В. Свешников), Ленинградской капеллой (дир. В. А. Чернушенко), Государственным Камерным хором Министерства культуры СССР (дир. В. К. Полянский).

Хоровые произведения а сарреlla, относящиеся к области культового искусства, не занимают видного места в творчестве русских композиторов-классиков. Под таким углом зрения до сравнительно недавнего времени рассматривалась и духовная музыка Рахманинова. Между тем эта часть наследия композитора связана с исторически глубинными пластами русской музыкальной культуры. Древнерусское певческое искусство вместе с фольклором явились, по убеждению Рахманинова, важнейшим истоком и опорой русской музыкальной культуры в целом, сосредоточением исторической памяти народа, его художественного чувства и эстетического сознания. Отсюда их широкое общенациональное значение. Будь то народный напев или средневековая церковная мелодия, плод безымянного или авторского творчества далекого прошлого - в обоих случаях эти памятники искусства, воспользуемся метафорой В. Я. Брюсова: «были приняты и обточены океаном народной души и хранят на себе явные следы его волн». Не случайно на творческом пути композитора возникали «парные» группы произведений, связанные с народной музыкой и с музыкальной традицией русского средневековья. В 1890-е годы это были четырехручные обработки народных песен (соч. 11) и Хоровой концерт «В молитвах неусыпающую богородицу». В 1910-е годы - жемчужина рахманиновской песенности «Вокализ», а, с другой стороны, «Литургия Иоанна Златоуста» и «Всенощное бдение». В зарубежный период - «Три русские песни для хора с оркестром» и образно-тематическая сфера древнего «знаменного» пения в Третьей симфонии, в «Симфонических танцах».

Склонность Рахманинова к духовной музыке укреплялась влиянием крупных авторитетов - ученого-медиевиста С. В. Смоленского (директора Синодального училища), читавшего курс истории русской церковной музыки в Московской консерватории, известного композитора и дирижера Синодального хора А. Д. Кастальского, автора выдающихся трудов по народному песнетворчеству. Несомненно, решающее воздействие на Рахманинова оказали сами хоровые культовые произведения этого мастера. «Из искусства Кастальского - подчеркивал Б. В. Асафьев - выросли великолепные циклические хоровые композиции Рахманинова («Литургия» и, особенно, «Всенощная»)... народился напевно-полифонический стиль, в котором богатейшее мелодическое наследие прошлого дало новые пышные всходы». К Кастальскому Рахманинов обращался за советом во время работы над «Литургией Иоанна Златоуста». Закономерность появления этой партитуры подтверждается, в частности, признанием ее автора: «Об «Литургии» я давно думал и давно к ней стремился»«. Те же слова мог бы сказать Рахманинов и о своей «Всенощной» - известно, что замысел этого произведения возник у него уже в начале 1900-х годов. Не менее важными были и впечатления детских лет - от северной русской природы, от древнего Новгорода с его соборами, иконами и фресками, колокольными звонами, с церковным пением. Да и семейная обстановка детских новгородских лет (в доме бабушки С. А. Бутаковой), где сохранялись исконные традиции русской жизни, их высокая духовность - питала художественную натуру композитора, его самосознание русского человека, формировала в нем «чувство России» в нерасторжимом единстве эстетического и этического начал.

Эти творческие устремления Рахманинова находились в общем течении русской художественной жизни конца XIX и начала XX века. Бурный подъем демократических, освободительных настроений выдвигал на передний план в искусстве не только тему Революции, но и тему России с ее историческим предназначением и культурным вкладом в сокровищницу человечества. Русское искусство этого времени широко разрабатывало проблему национального: в аспектах социально-историческом и историко-бытовом, философском (этико-религиозном, мифологическом), народно-эпическом. Разумеется, художников привлекало не только прошлое, но и современное, проблема будущего Родины. Знаменательным был прилив того особого интереса, той особой притягательной силы, которые вызывали у поэтов, музыкантов, живописцев памятники отечественной художественной старины. Образы ее широким потоком вливаются в творчество Блока и Бальмонта, Есенина и Городецкого. Фольклорное здесь переплетается с религиозно-мифологическим, языческие мотивы с христианскими, народная песенность с раскольничьей лирикой, в поэтические строфы поэтов вливаются «голоса» русских колоколов, то тревожные, то праздничные, заставляющие «по-колокольному» звучать небо и землю, воздух и лес (у Есенина: «Троицыно утро, утренний канон, В роще по березкам белый перезвон»). Обильный и ярчайший материал дает также изобразительное искусство. В неповторимо своеобразном творчестве Врубеля, стремившегося к «национальной нотке» (из письма к сестре) в своих былинных и сказочных полотнах, в росписях киевских соборов и в иконописных работах. В окутанных особой «атмосферой-настроением» славянских исторических полотнах Рериха (цикл «Начало Руси. Славяне»), проникнутых глубоким патриотическим чувством, несущих в себе призыв «изучать старину», «узнать и полюбить Русь», «помочь народу опять найти красоту в его трудной жизни». В сияющей яркими красками исторической живописи Рябушкина и С. Иванова, в народно-жанровых полотнах Малявина и Кустодиева. В лирических образах «Руси монастырской» Нестерова, в изображениях архитектурных памятников древней Руси у Рериха. Подлинным событием общерусского и даже общеевропейского масштаба явились выставки шедевров русской иконописи в начале 1910-х годов. Всюду проявляло себя высокопоэтическое ощущение национальной темы, чувство национального самоутверждения и самопознания.

Обращение через образы прекрасного к далекому прошлому Отечества было своеобразным «вхождением» в «мир позабытый, но родной» и ставило общественно значимую проблему: «Достойны ль мы своих наследий?» (строки из стихотворения «Псковский бор» И. Бунина). Русская литература отметила как характерное явление времени рост в сознании русской интеллигенции «чувства России», то есть «ощущения связи с былым, далеким, общим, всегда расширяющим нашу душу, наше личное существование, напоминающим нашу причастность к этому общему». Всё это служило мощным стимулом обновления социально-исторического общественного сознания, обогащения русского искусства начала века в общеидейном и собственно художественном отношениях. Этот процесс обновления «изнутри» Александр Блок охарактеризовал в статье «Судьба Аполлона Григорьева» как «новое русское возрождение».

Оно нашло выражение и в музыке. Диапазон явлений здесь очень широк. В центре находится «Сказание о Невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова - произведение легендарно-историческое и вместе с тем этико-философское, стилистически опирающееся на культурно-исторический, художественный пласт народного и профессионального искусства средневековой Руси. Характерным был и поток русской музыкальной архаики, разлившийся в «славяно-скифских» произведениях Стравинского, Прокофьева.

«Новое русское возрождение» включило в свою орбиту и жанры хоровой духовной музыки а сарреllа, относящиеся к наиболее древней области русской профессиональной музыкальной культуры. В формах методического искусства она занимала господствующее положение на протяжении нескольких веков. Как многоголосное творчество - от середины XVII и до начала XIX века - была представлена партесными композициями и пришедшими им на смену классицистскими хоровыми композициями мастеров XVIII столетия Березовского, Веделя, Бортнянского. Они явились вершиной в исторической эволюции русской хоровой культуры предглинкинской эпохи. После того, с расцветом классической русской музыки, культовое музыкальное искусство в России отошло на задний план. У композиторов, полностью сосредоточившихся на духовной музыке, обнаружилась ограниченность художественного горизонта, нередко ремесленнический подход к творческим задачам. Отрицательно сказывалась зависимость от церковных властей, от установленных «правил» сочинения духовных песнопений. Крупнейшие же мастера-классики лишь эпизодически и далеко не все (Глинка, Балакирев, Римский-Корсаков) создавали «переложения» (гармонизации) обиходных напевов - обычно по долгу службы," работая в Придворной певческой капелле. Выделилась главным образом работа Чайковского, поставившего своей целью преодолеть штампы духовного хорового сочинительства и создавшего во второй половине века крупное по своим художественным достоинствам произведение - «Литургию Иоанна Златоуста» и гораздо более скромную партитуру «Всенощного бдения». Композитор сознательно не выходил за границы так называемого «строгого стиля», лишь изредка отступая от него. Он, что существенно, не стремился опереться на стилистику древнерусского искусства, не пользовался языком народной песни (последнее ощущается в духовных композициях Римского-Корсакова). В то же время ориентировку на эту стилистику можно встретить в жанрах светской музыки - оперных и инструментальных композициях Мусоргского («Борис Годунов» и «Хованщина», финал «Картинок с выставки»), Римского-Корсакова («Псковитянка», «Садко», «Салтан» и «Китеж», музыкальная картина «Светлый праздник»). Примеры обращения к обиходной тематике есть и у Чайковского (закулисный хор в «Пиковой даме»), у Танеева (кантата «Иоанн Дамаскин») и Аренского (Второй квартет).

Лекция 5. Часть 2

В 1890-х годах хоровая культовая музыка вновь вступает в полосу подъема и достигает значительных высот у Кастальского, Гречанинова, Лядова, Чеснокова, особенно же - у Рахманинова. Деятельность названных мастеров (за вычетом петербуржца Лядова) в совокупности с исполнительским искусством выдающихся хоровых коллективов, дирижеров, музыкальных ученых, сосредоточенная в Москве, составила так называемую «московскую школу» хоровой духовной музыки конца XIX и начала XX века. Представители этого художественного направления стремились обновить хоровой жанр традициями прошлого посредством углубления и усиления в этой области фольклорного начала. Самым крупным явлением здесь стало рахманиновское «Всенощное бдение».

При обращении к этой партитуре перед исполнителем и ученым неизбежно встает вопрос об интерпретации композитором традиционного жанра старинной культовой музыки и его музыкальной основы - знаменного пения. Подход Рахманинова определялся, с одной стороны, стремлением к полноте и свободе эстетического, художественно-философского осмысления памятника, с другой стороны, сохранением основных черт его стилевого своеобразия. Для композитора были важны не только собственно музыкальные свойства заимствуемого материала знаменного пения, но и его музыкально-поэтическая целостность, поэтическое образное наполнение, ассоциативные и метафорически трактованные связи с миром действительным (видимым, слышимым, осязаемым), но также и с миром иллюзорным, вбирающим различные мифологические представления, этико-религиозные понятия. Сверх того - параллели и переклички с другими видами средневекового культового искусства (икона, фреска).

В партитуре «Всенощного бдения» ясно выступает главный музыкально-исторический стилевой слой - сама древнерусская монодия. Кроме того отражены отдельные черты хоровой многоголосной культуры XVII-XVIII веков: это фактурные особенности хорового концерта а сарреllа - партесного и классицистского. Имеется в виду противопоставление небольших хоровых групп или партий всей хоровой массе, антифонное чередование различных темброво однородных или смешанных сочетаний. Сравнительно редко в рахманиновской партитуре встречается сплошное аккордовое четырехголосие - хоровая фактура, типичная для церковной музыки XIX века (так называемое «постоянное многоголосие»- термин В. В. Протопопова). Зато исключительно развиты здесь связи с народной песенностью. Соприкосновение фольклорной и обиходной интонационных сфер весьма характерно для музыки Рахманинова. Этот синтез возникал в ней непреднамеренно и потому столь естественно, убедительно. Особенно явственно народнопесенная стилистика выступает в подголосочном полифоническом складе фактуры, главенствующем в партитуре. Зато редко используются имитационные приемы изложения, вовсе отсутствуют формы фуги, фугато, канона. Довольно часто композитор применяет контрастную полифонию, одновременное сочетание разных мелодий. В партитуре все время видна забота о слове, его ясном, отчетливом звучания - это было непременным требованием при сочинении церковной музыки. Наконец, Рахманинов в своих «литургических» циклах свободно применяет средства композиторского мастерства, стилистику оперы, оратории, симфонических жанров. Из сказанного видно, что «Всенощное бдение» создавалось как произведение, принадлежащее одновременно церковной и светской музыкальной культуре - по глубине и масштабности гуманистического содержания, по разносторонности и законченности эстетического облика, по строгости и свободе музыкального письма.

Все упомянутые компоненты выступают в слитком, художественно сбалансированном целом, под знаком самобытной рахманиновской индивидуальности. Работа композитора отнюдь не сводилась к простой «обработке» (то есть гармонизации) знаменных мелодий, но была сочинением на основе заимствованного (плюс своего) тематизма. Однако, основой все же была сознательная ориентация на стиль старинного знаменного пения. В десяти случаях из пятнадцати композитор обратился к первоисточникам, в пяти - ввел собственные темы. «В моей Всенощной всё, что подходило под второй случай, осознанно подделывалось под обиход». Это Рахманинов кратко называл «подделкой» под стиль». Фундаментальным результатом было достижение стилистического соответствия собственного материала древнерусской мелодике. Рахманинов полностью избежал «музейного» подхода, мертвого стилизаторства, ибо средневековое певческое искусство он претворял как живую художественную данность, ощущал как «внятный» новому времени язык. Но он избегал примешивать к нему «ультрасовременные» средства, вносить отпечаток «модерна». Основой образного и музыкального единства этого цикла служит слитность двух интонационных потоков - древнерусского музыкального искусства и классической русской музыки.

Бережное, но и свободное отношение к заимствованному материалу наглядно проявляется в подходе композитора к мелодиям песнопений. Основным для Рахманинова было сохранение интонационной основы первоисточника. Конкретные решения обладали гибкостью и неизменной художественной целесообразностью. Практически точное сохранение мелодического контура напева встречается в песнопениях «Ныне отпущаеши», «Днесь спасение». Самый же распространенный случай в рахманиновском цикле - это звуковысотное изменение (транспозиция) на отдельных участках целого. Композитор при этом исходил из различных художественных соображений. В № 14 «Воскрес из гроба» он стремится к тембровому освежению темы и эпизодически передает ее от сопрано к басам (т.т. 12-15), к тенорам (т.т. 24-26). В крупных песнопениях - «Благословен есн Господи» (№ 9), «Славословие великое» {№ 12)-подобные перемещения имеют целью передать образные контрасты. Таковы, например, эпизоды, характеризующие образы жен-мироносиц («Зело рано» - № 9), басовое проведение напева «Седяй одесную» в № 12 и там же - моменты колокольной звукописи. Особенно широко используется транспозиция ради создания сквозного динамического развития крупной музыкальной формы. Примеры тому можно встретить в завершающем разделе песнопения девятого («Слава Отцу и Сыну»), многократно - в «Славословии великом», где звуковысотные сдвиги осуществляются на разные интервалы, от восходящей большой секунды и до скачков на октаву в восходящем и нисходящем направлениях.

Большую свободу в обращении с первоисточником композитор позволил себе в песнопениях «Свете тихий» (№ 4) и «Хвалите имя Господне» (№ 8). В первом он как бы «извлекает» из знаменной мелодии ее интонационный «каркас» - квартовую попевку и создает эффект раскачивания. Общий интонационный строй напева сохраняется во всем произведении, сообщая стройность и законченность целому. Мелодика рахманиновского варианта выгодно отличается от несколько расплывчатой по рисунку знаменной темы, обладает в сравнении с первоисточником ритмической упругостью и ясной расчлененностью общей мелодической линии.

В собственных темах Рахманинов придерживался стилевых норм знаменной монодии. Для тематизма песнопений «Блажен муж», «Богородице Дево, радуйся», «Воскресение Христово видевше», «Величит душа Моя Господа» характерен узкий диапазон мелодии, удерживающейся в пределах терции, кварты, квинты, плавное поступенное движение, симметричность рисунка, мотивы-опевания, диатоничность, переменные ладовые соотношения, ритмическое спокойствие и размеренность. Оригинальные авторские темы стилистически неотличимы от заимствованных.

В композиции песнопений рахманиновского цикла отражена важная особенность знаменного распева - построение его по музыкально-словесным строкам, в которых взаимодействуют логика мелодическая (попевочная) и текстовая. Основой здесь служит отсутствие строгих повторов и равномерных внутренних членений - господствует принцип непрерывной изменчивости, то есть вариантности, иеравносложность строк (их различная протяженность), свободное непериодическое ритмическое развертывание, отсутствие и жесткого метрического членения. Характерно, что в большинстве песнопений (на свои и заимствованные темы) композитор вовсе не указывает размеров, а часто, даже проставляя их, многократно меняет метрику (например № 2, 6). В песнопения «Пряидите, поклонимся» находим очень интересный пример использования принципа «безразмерного», построения целого из чрезвычайно протяженных строк (только их границы отмечены тактовыми чертами - «цезурами»), содержащих различное количество четвертных длительностей - как бы «счетных» единиц-четвертей: 28, 40, 48, 35.

Древнерусская «родословная» самого жанра находит выражение у Рахманинова в применении системы особых музыкально-выразительных средств, отмеченных присутствием колорита «архаики». Он возникает вследствие погружения композитора в образный мир мифологии, библейской (ветхозаветной) и евангельской легендарности, неповторимый в своей возвышенной, строгой поэзии. Речь идет о появлении на страницах партитуры - особенно в песнопениях, связанных с тематикой священной истории, - «старинных» гармонических красок и «архаичных» фактурных средств. Таковы скупые двухзвучия, аккорды с пропущенными или, наоборот, с удвоенными тонами (особенно колоритны удвоения терции), разнообразные параллелизмы, в том числе образованные на основе чистых квинт, кварт, септим, даже многозвучных по составу аккордов, часто скорее красочно-фонического, чем функционального значения. Намеренная сгущенность музыкальной ткани, особенно в нижнем «этаже» партитуры, или, напротив, ее подчеркнутая разреженность, в свою очередь усиливают атмосферу суровости внутреннего строя воссозданного композитором музыкального памятника.

Рахманиновский подход к интерпретации первоисточника нашел свое отражение и в трактовке «Всенощного бдения» одновременно как литургического и концертного цикла. Известно, что состав его строго не закреплен, в него входят песнопения главнейшие, обязательные и «необязательные», что обусловлено особенностями церковного календаря. Композиторы, обращающиеся к циклу «Всенощного бдения», обладают известной свободой выбора, возможностью создавать различные по составу, по форме и музыкальной драматургии циклы. В этом можно убедиться, сопоставив хотя бы всенощные Рахманинова, Чайковского, Чеснокова - они в первую очередь различаются составом песнопений.

В сплаве эпоса, лирики и драмы (как рода искусства) Рахманинов делает акцент на эпическом начале. Оно выступает на почве легендарно-исторической тематики, проявляется в картинно-изобразительном складе составляющих цикл номеров, в многоплановой хоровой драматургии и образности песнопений, наконец, в сходствах и перекличках с русской оперной классикой XIX века (особенно с ее народно-эпической ветвью), с жанрами оратории, духовной драмы или мистерии. Главенствующее значение эпики выражено уже в решении Рахманинова открыть свой цикл призывным, ораторским прологом-обращением «Прииднте, поклонимся», отсутствующим, например, в циклах Чайковского, Гречанинова, Чеснокова. Такой пролог был необходим композитору в качестве эпического зачина. Первый номер «Всенощного бдения» в известной мере аналогичен грандиозным хоровым интродукциям в операх Глинки и Бородина, он служит величественным «порталом», открывающим широкую перспективу всей композиции - исследования песнопений-картин и повествований, песнопений-созерцаний и размышлений.

В заключение следует сказать, что сохраняя логику литургического «действа» и общую его композицию, Рахманинов по-своему выстроил цикл, дополнив целое не только вступлением «Приидите, поклонимся», но и «Шестопсалмием» и «парой» номеров на одном мелодическом материале - песнопение «Воскрес из гроба» (№ 14), который является как - бы вариантом предыдущего номера «Днесь спасение». Так в рахманиновском цикле возникли различные арочные связи. Они выступают на основе использования одного первоисточника («Слава в вышних» - в № 7 я 12), на почве сходного содержания (величание Богоматери -в № 3, 11). Важную роль играет и закономерное построение тонального плана, в котором главенствуют параллельные соотношения тональностей. Первые шесть номеров окаймлены ре минором и фа мажором, следующие пять - ми бемоль мажором и до минором, последние три объединены движением от ля минора к до мажору. Во всем цикле намечается в качестве начальной и конечной тональной опоры до мажор: доминантово-тоническая связь образуется между концом первого и началом второго, между двумя последними номерами цикла. В рахманиновском произведении взаимодействуют закономерности литургической и собственно музыкальной композиции, в чем ярко проявляется его двуединая содержательная и художественно-стилистическая основа.

Таким образом, в рассматриваемой партитуре мы действительно встречаемся с оригинальным сочинением Рахманинова «на темы из Обихода», выдержанным в духе старинной церковной музыки и в жанре именно всенощного бдения.

В субботу 31 марта 2012 года в исполнении Московского Синодального хора во время богослужения прозвучало «Всенощное бдение» на музыку С.В. Рахманинова.

К истории создания музыкального произведения

С началом Первой мировой войны все события, происходящие в мире, тревога за судьбу родины побуждают С.В.Рахманинова обратиться к корням русской музыкальной культуры - старинным церковным напевам, знаменному пению. Он создает вокальную композицию «Из Евангелия от Иоанна», а затем обращается к церковному обиходу. В конце первого года войны, не без влияния виднейших деятелей «возрожденческого движения» в церковном пении композитора А. Кастальского и палеографа, директора Синодального училища С. Смоленского, Рахманинов пишет Всенощное бдение, ор. 37, завершенное им в начале 1915 года.

В период работы над этим сочинением Смоленский скончался, и законченную партитуру Рахманинов посвятил его памяти. В этом произведении композитор исходил из канонических традиций и опирался на вошедшие в церковный обиход знаменные мелодии. Но его работа отнюдь не ограничивалась их гармонизацией. Ориентируясь на стиль старинного знаменного пения, Рахманинов создал свои собственные оригинальные темы. «В моей Всенощной все, что подходило под второй случай (собственные оригинальные напевы. - Л. М.), осознанно подделывалось под обиход», - писал композитор. При этом его музыка не несет черт стилизаторства, музейной засушенности или искусственности. Она живет, дышит как глубоко современное произведение. В этом сказались особенности творческой личности Рахманинова, всегда тяготевшего к древнерусским напевам, использовавшего их интонации в сочинениях самых разных жанров от фортепианных миниатюр до симфонических полотен. «В сплаве эпоса, лирики и драмы (как рода искусства) Рахманинов делает акцент на эпическом начале, - пишет музыковед А. Кандинский. - Оно выступает на почве легендарно-исторической тематики, проявляется в картинно-изобразительном складе составляющих цикл номеров и многоплановой хоровой драматургии и образности песнопений, наконец, в сходствах и перекличках с русской оперной классикой XIX века (особенно с ее народно-эпической ветвью), с жанрами оратории, духовной драмы или мистерии. Главенствующее значение эпики выражено уже в решении Рахманинова открыть свой цикл призывным ораторским прологом-обращением «Приидите, поклонимся», отсутствующим, например, в циклах Чайковского, Гречанинова, Чеснокова. Такой пролог был необходим композитору в качестве эпического зачина».

Первое исполнение Всенощного бдения состоялось 10 (23) марта в Москве Синодальным хором под управлением Н. Данилина. Впечатление было огромным. Известный критик Флорестан (В. Держановский) писал: «Быть может, никогда еще Рахманинов не подходил так близко к народу, его стилю, его душе, как в этом сочинении. А может быть, именно это сочинение говорит о расширении его творческого полета, о захвате им новых областей духа и, следовательно, о подлинной эволюции его сильного таланта». В последующие месяцы произведение несколько раз повторялось с неизменным успехом. Однако после Октябрьской революции 1917 года в России, боровшейся со всеми религиозными проявлениями, Всенощное бдение было надолго запрещено.

Музыка

Всенощное бдение - двухчастная композиция, состоящая из вечерни (№2-6) и утрени (№7-15), предваряемых прологом. В основе песнопений - подлинные темы Обихода, суровые, аскетичные знаменные роспевы, которые композитор обогатил всеми современными средствами. Использование хора богато и разнообразно: Рахманинов прибегает к разделению партий, пению с закрытым ртом, создает своеобразные тембровые эффекты. Общий спокойный эпический тон сочетается с богатством красок - лирических, нежных мелодий, зычных возгласов, колокольных переливов.

№1, «Приидите, поклонимся», начинается двумя тихими аккордами, возглашающими «Аминь». Это величественный хоровой портал, открывающий композицию. В №3, «Блажен муж», слышатся интонации колыбельной. Ее же отзвуки распространяются и далее, в «Свете тихий святыя славы Бессмертнаго Отца Небесного» и «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему» киевского роспева, причем в последнем они проявлены лишь в тихих аккордах, сопровождающих пение солиста-тенора. Оба эти номера отличаются тончайшей звукописью. Завершает часть спокойная и нежная молитва «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Мария, Господь с Тобою». «Шестопсалмие» «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение» открывает вторую часть Всенощной. №8, «Хвалите имя Господне», знаменного роспева, основано на сопоставлении темы-шествия в нижних голосах и подражания серебристому колокольному звону в верхних. №9 - «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим», основанный на знаменном роспеве, - один из смысловых центров произведения. Этот рассказ о чуде Воскресения выдержан в торжественных тонах с колоссальной напряженностью и наполненностью звучания. Аккордовый хоровой рефрен «Благословен еси» создает эффект присутствия общины, ее сопричастности происходящему. №11, «Величит душа моя Господа и возрадовася дух мой о Спасе моем», - монументальное песнопение Богородицы, отмеченное подлинно симфоническим развитием. Следующий номер, «Славословие великое» знаменного роспева «Слава в вышних Богу и на земли мир и в человецах благоволение», - второй композиционный центр утрени, монументальная хоровая фреска. Последние три номера - тропари «Днесь спасение миру бысть, поем Воскресшему из гроба и Начальнику жизни нашел» и «Воскрес из гроба и узы растерзал еси ада» (оба знаменного роспева) и «Взбранной воеводе победительная, яко избавльшеся от злых благодарственная восписуем Ти раби Твои, Богородице» - финал грандиозного цикла. В нем слышатся отзвуки Второй и Третьей симфоний, Третьего концерта для фортепиано с оркестром.

Традиция исполнения музыкального произведения в храме иконы Богородицы «Всех скорбящих Радость»

Несмотря на необыкновенный успех премьеры, дальнейшая судьба «Всенощной» сложилась непросто. Как церковное сочинение оно не вошло в литургическую практику и оставалось в основном на концертной эстраде. Исключением стала традиция ежегодного исполнения этого произведения в нашем храме хором под управлением Н.В. Матвеева.

Сегодня эта добрая традиция храма возрождена. Кульминацией «Всенощной» Рахманинова являются песнопения, посвященные Воскресению Спасителя, поэтому за богослужением эта музыка может звучать только накануне Воскресного дня. Исполнение Московским Синодальным хором под управлением Алексея Пузакова «Всенощного бдения» в этом году, посвящено памяти С.В.Рахманинова и приурочено ко дню рождения композитора.

Название: Рахманинов - Выдержки из вечерни «Всенощное бдение», Op. 37; поэма «Колокола», Op. 35
Оригинальное название: Rachmaninov - Les Vigiles nocturnes Op. 37, Les Cloches Ор. 35
Год: 2012
Жанр: Концерт классической музыки

Композитор: Сергей Рахманинов (Sergei Rachmaninow)
Хор: Уральский симфонический хор (Ural Symphonic Choir)
Художественный руководитель: Вера Давыдова (Vera Davydova)
Оркестр: Уральский государственный академический филармонический оркестр (Ural Philharmonic Orchestra)
Дирижер: Дмитрий Лисс (Dmitri Liss)
Режиссер ТВ: Frédéric Le Clair
Выпущено: Франция, ARTE
Язык: Русский

Исполнители:
Павел Баранский (Pavel Baransky) - баритон,
Станислав Леонтьев (Stanislas Leontiev) - тенор,
Яна Иванилова (Yana Ivanilova) - сопрано.

Информацию о музыкальном фестивале Франции «Безумные дни Нанта-2012» - «Святая Русь: от Римского-Корсакова до Шостаковича» я размещал в теме "Верди - опера «Аида» (Giuseppe Verdi-Aida-Opernhaus Zürich) Цюрихская опера - 2006 (HDTVRip)"
Адрес -

Сергей Рахманинов. «Всенощное бдение», Op. 37
Vespers, Op. 37

Op. 37. «Всенощное бдение» для смешанного хора без сопровождения. 1915. Памяти С. В. Смоленского.

«Приидите, поклонимся»
«Благослови, душе моя» (греческого распева)
«Блажен муж»
«Свете тихий» (киевского распева)
«Ныне отпущаеши» (киевского распева)
«Богородице Дево, радуйся»
Шестопсалмие - (Первоначально «Славословие малое»)
«Хвалите имя Господне»
«Благословен еси, Господи» (знаменного распева) - (Материал позднее был использован в III части «Симфонических танцев»)
«Воскресение Христово видевше»
«Величит душа Моя Господа»
Славословие великое
Тропарь «Днесь спасение» (знаменного распева)
Тропарь «Воскрес из гроба» (знаменного распева)
«Взбранной воеводе» (греческого распева)

- «Из Евангелия от Иоанна» (гл. XV, стих 13) для голоса с фортепиано. 1915.

История создания

С началом Первой мировой войны все планы Рахманинова, уже европейски признанного композитора, находящегося в расцвете таланта, изменились. Прекратились зарубежные гастроли, резко сократились и поездки по стране. Сочиняет он также мало: начинает работу над Четвертым концертом для фортепиано с оркестром, но откладывает ее; задумывает балет, но также оставляет в нескольких набросках. События, происходящие в мире, тревога за судьбу родины побуждают его обратиться к корням русской музыкальной культуры - старинным церковным напевам, знаменному пению. Вдохновленный самой глубокой и поэтичной частью Нового Завета, он создает вокальную композицию «Из Евангелия от Иоанна», а затем обращается к церковному обиходу. В конце первого года войны, не без влияния виднейших деятелей «возрожденческого движения» в церковном пении композитора А. Кастальского и палеографа, директора Синодального училища С. Смоленского, читавшего в Московской консерватории курс истории русской церковной музыки, Рахманинов пишет Всенощное бдение, ор. 37, завершенное им в начале 1915 года.

Музыка

Сергей Рахманинов. Поэма «Колокола», Op. 35
The Bells, Op. 35

Поэма для солистов (сопрано, тенор, баритон), хора и оркестра. 1913. Слова Э. По в переводе К. Д. Бальмонта. Посвящение: «Моему другу Виллему Менгельбергу и его оркестру Концертгебау в Амстердаме».

Allegro ma non tanto («Слышишь, сани мчатся в ряд...»)
Lento («Слышишь, к свадьбе зов святой...»)
Presto («Слышишь, воющий набат...»)
Lento lugubre («Похоронный слышен звон...»)

История создания

1912 год оказался Рахманинова очень насыщенным. Он, один из самых популярных музыкантов России, выступает на многочисленных вечерах, с блеском проводит сезон симфонических концертов Московского филармонического общества, дирижирует «Пиковой дамой» в Большом театре и, конечно, много сочиняет. Появляются новые романсы, в том числе знаменитый Вокализ. Осенью в Большом театре возобновляются его оперы «Франческа да Римини» и «Скупой рыцарь», в Народном доме ставится «Алеко».

В конце года из-за ухудшения здоровья Рахманинов отказывается от запланированных концертов и уезжает с семьей за границу - сначала в Швейцарию, а затем в Рим, Там он получает письмо без подписи, в котором предлагается написать музыку на стихотворение американского поэта Эдгара Аллана По (1809-1849) «Колокола» (1849) в переводе К. Бальмонта. Как оказалось впоследствии, письмо это было послано молодой виолончелисткой М. Даниловой. Рахманинова стихотворение заинтересовало. С ранних лет увлеченный колокольным звоном и не раз передававший его в своих произведениях, он принимается за сочинение, определив его жанр как вокально-симфоническую поэму.

Вскоре из Рима приходится уехать: заболевают дети, и семья перебирается в Берлин, а затем в Россию, в имение жены Ивановку. Там композитор и заканчивает поэму, в четырех частях которой показан весь жизненный путь человека от светлой, полной радостных надежд юности до кончины. При этом на задний план уходит символика, столь значимая у По и Бальмонта. По замечанию одного из исследователей творчества Рахманинова, образы стихотворения «обрели русскую «плоть» и «кровь», сохранив вместе с тем свое обобщенное философско-поэтическое значение».

«Колокола», определенные как поэма для солистов, хора и симфонического оркестра, были впервые исполнены 30 ноября (13 декабря) 1913 года в Петербурге хором, солистами и оркестром Мариинского театра под управлением автора. 8 (21) февраля 1914 года состоялась и московская премьера, в которой приняли участие солисты и хор Большого театра. Успех в обеих столицах был огромным, хотя голоса критики разделились. Некоторые находили, что композитор «стал искать новых настроений, новой манеры выражения своих мыслей». Позднее «Колокола» получили посвящение: «Моему другу Виллему Менгельбергу и его оркестру Концертгебау в Амстердаме».

Музыка

«Колокола» принадлежат к выдающимся русским музыкальным произведениям кануна Первой мировой войны. В этой поэме, как в «Прометее» Скрябина, отразились тревожные, напряженные настроения начала века. Как писал академик Асафьев, музыка «Колоколов» определяется «слиянием тревожных стадий в чувствованиях Рахманинова... с интуитивным постижением им глубоких тревог в недрах русского общества». Четыре части поэмы объединены общим ночным колоритом, красочностью, а главное - лейтмотивом, интонационно близким древнерусским причетам и средневековой секвенции Dies Irae.

1-я часть рисует образ безмятежной юности, картину зимнего санного пути с серебристым звоном колокольчиков. Все подчиняет себе стремительный ритм бега. Тонкая оркестровка с флажолетами арф, нежным звучанием челесты, которые сменяют призывные фанфары труб и тромбонов, создают фантастический колорит. Возглас тенора «Слышишь!» подхватывается хором. В среднем разделе колорит мрачнеет, сгущаются оркестровые краски, хор закрытым ртом исполняет архаичную мелодию - словно все погружается в забытье, и возникает волшебный сон, оцепенение мечты. Но снова восстанавливается стремительный бег. 2-я часть пронизана свадебным звоном. Ее настроение определяют строки, звучащие у хора: «Слышишь к свадьбе зов святой, золотой». Они являются своеобразным рефреном, неоднократно всплывающим на протяжении части, в которой нежная лирика сочетается с торжественностью и трепетным ожиданием. Солирующее сопрано интонирует широкую, плавную, по-рахманиновски щедрую мелодию. Это - лирический центр произведения. 3-я часть аналогична симфоническому скерцо, насыщенному трагизмом. Если в 1-й части слышался звон серебристый, а во 2-й - золотой, то здесь господствует «медный» звон тревожного набата, зловещий гул, возникает образ разбушевавшегося, все поглощающего пламени («А меж тем огонь безумный»). Это торжество злых сил, апокалиптическая картина всеобщей катастрофы. Финал - скорбный эпилог жизненного пути. Монотонно гудит погребальный колокол. «Надгробному слову» солиста-баритона краткими псалмодическими фразами вторит хор. Солирует английский рожок, звучит хорал из «Пиковой дамы» Чайковского. Постепенно все более драматизируется монолог баритона, прерывающейся рыданиями. Средний раздел насыщен ужасом. Кажется, кто-то черный все сильнее раскачивает погребальный колокол. Слышится насмешка надо всем, что было дорого - искаженно, изломанно звучит архаичная мелодия первой части, образ волшебного сна подвергается надругательству. Кода поэмы умиротворенна. Выразительная мелодия струнных словно возносится ввысь.

Данный ход нацелен на снижение активности использования RapidShare в качестве платформы для пиратства. Ресурс надеется, что эти шаги позволят исключить противозаконный трафик. При этом владельцы сайта выразили уверенность, что вводимые ограничения не повлияют на платных пользователей сервиса, которые по-прежнему будут получать качественные услуги без возможных угроз со стороны правообладателей о легальности своих действий.

После того как MegaUpload был закрыт правительством, а FileSonic прекратил работу по собственной воле, RapidShare остался последним значимым файлообменным сайтом, который продолжает работу.

Однако если вы являетесь приверженцем теории заговора, то можете быть уверенным, что снижение скорости закачки вызвано исключительно желанием RapidShare перетянуть пользователей на платную основу и заработать на проблемах своих конкурентов.

В любом случае, RapidShare должны стать новым лидером рынка файлообмена, но позволят ли предпринимаемые действия им остаться на плаву - покажет только время."

Источник информации:

«Всенощное бдение» - одно из главных сочинений Сергея Рахманинова - появилось как реакция композитора на события Первой мировой войны. Вершина русской духовной музыки; хоровое произведение, способное встать в один ряд с шедеврами Монтеверди, Перголези и Баха.

О том, как создавалась «Всенощная» и что спрятано внутри великого произведения Рахманинова, рассказал культуролог Виктор Симаков.

Жанр произведения

Всенощное бдение (всенощная) - православное богослужение, которое совершается накануне воскресных дней (в субботу вечером), а также накануне двунадесятых и некоторых других церковных праздников. Служба возникла еще в Византии в первые века христианства и включала молитвословия, предназначенные для чтения и пения.

Всенощное бдение состоит из трех богослужений: вечерни, утрени и первого часа. Вечерня тематически связана с основными вехами ветхозаветной истории - сотворением мира, грехопадением первых людей и надеждой на будущее спасение. Утреня означает наступление новозаветного времени - явление Господа в мир и Его будущее воскресение. Вслед за последним благословением священника читается первый час, служба смиренного, покаянного устремления к Богу. В приходской практике Русской Церкви утреня и первый час совершаются не ранним утром, а сразу после вечерни, так что само словосочетание «всенощное бдение» (т. е. ночное бдение) является скорее данью традиции.

Во всенощной есть неизменяемая часть, которая состоит из гимнов и псалмов, и изменяемая, приуроченная к определенным праздникам. Известны византийские тексты всенощных, принадлежащие Иоанну Златоусту, Иоанну Дамаскину, Феодору Студиту.

На Руси всенощное бдение появилось в ХI веке. Его музыкальное оформление соответствовало общецерковным традициям: сначала это были одноголосные (знаменные, демественные, путевые) распевы; с XVI века одноголосие сменилось многоголосием. В дальнейшем стиль исполнения всенощной соответствовал общецерковному, последовательно отражая все актуальные музыкальные моды. В наши дни в церквях можно услышать разные по стилистике варианты всенощной, в том числе и древнего знаменного распева (например, в Валаамском монастыре).

На рубеже XIX-XX века русские композиторы - Александр Архангельский, Петр Чайковский, Сергей Рахманинов и другие - создали несколько авторских партитур «Всенощного бдения». Большинство из этих работ, в том числе Чайковского и Рахманинова, редко звучат в храмах: считается, что это более концертная, нежели богослужебная музыка.

В XX веке под влиянием русской церковной культуры оригинальные «Всенощные» создали финн Эйноюхани Раутаваара («Vigilia», 1972, текст в финском переводе) и британец Джон Тавенер («Vigil Service», 1984, на английском языке).

Надиктовано Мировой войной?

«Всенощная» Сергея Рахманинова появилась в годы Первой мировой войны, события которой травмировала многих деятелей искусства не только в России, но и во всем мире. Россию в это время захватила неистовая патриотическая пропаганда и акцентированная ненависть ко всему немецкому. Для Рахманинова закрылась возможность зарубежных гастролей. Некоторую отдушину он находит в серии благотворительных концертов, доход от которых перечисляет в пользу раненных на фронте.

Рахманиновская «Всенощная» вырастает из его боли, беспокойства; это ответ на острые вопросы времени, индивидуальный поиск духовно-нравственной основы для творчества. Произведение создается не по заказу, без всякого формального повода.

Рахманинов написал огромное сочинение очень быстро - за две недели. Он посвятил партитуру памяти Степана Смоленского - знатока древнего церковного пения, идеолога «нового направления» в церковной музыке рубежа XIX–XX веков (речь о нем впереди). Премьеру готовил московский Синодальный хор (хор Успенского кафедрального собора в Кремле) под управлением Николая Данилина.

Рахманинов вспоминал: «Во “Всенощной” я больше всего любил один кусок -из пятого гимна “Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, с миром”. В конце там есть место, которое поют басы, - гамма, спускающаяся вниз до нижнего си-бемоль в медленном пианиссимо (очень тихое исполнение – Прим. ред. ). Когда я сыграл это место, Данилин сказал: “Где на свете вы отыщете такие басы? Они встречаются так же редко, как спаржа на Рождество”».

Тем не менее ему удалось отыскать их:

«Я знал голоса моих крестьян и был совершенно уверен, что к русским басам могу предъявлять любые требования! Публика всегда, затаив дыхание, слушала, как хор спускается вниз…» (т. е. крестьян, живших рядом с имением Рахманинова – в Ивановке (Тамбовская губерния).

Премьера прошла в огромном зале Благородного собрания в Москве - он был полон. Грандиозный успех сочинения повлёк за собой еще пять исполнений, также прошедших с аншлагом. «Всенощная» становится главным музыкальным событием 1915 года. С восторгом встретил сочинение Сергей Танеев, знаток полифонии и строгий музыкальный критик. Александр Кастальский, признанный лидер церковной музыки того времени, назвал «Всенощную» - «венцом московской школы».

Вскоре, в том же 1915 году, один из другим умирают Александр Скрябин и Сергей Танеев. Их смерть Рахманинов переживает очень остро. Зимой 1915–1916 годов он совершает турне по России с фортепианными сочинениями Скрябина.

Возможно, общее напряжение, вызванное этими событиями, а потом и Октябрьской революцией, стали причиной того, что после «Всенощной» Рахманинов надолго оставляет крупную форму. В 1916–1917 годах он создаёт шесть стихотворений для голоса и фортепиано на стихи современных поэтов и девять этюдов-картин для фортепиано, а в 1917-м навсегда оставляет Россию и замолкает как композитор на долгих десять лет - вплоть до завершения Четвертого фортепианного концерта (1927), начатого еще до революции.

Можно предположить и другое: «Всенощная» стала для него в некотором смысле итоговым сочинением, после которого необходима была длительная творческая пауза. В любом случае, стиль всех сочинений 1920–1940-х годов резко отличается от того, что было создано композитором до революции.

На что ориентировался и опирался Рахманинов?

Источник музыкального языка «Всенощной» - древние одноголосные распевы Русской Церкви, бывшие единственным видом церковного пения вплоть до XVI века.

Судьба этой традиции была непростой. В XVI веке одноголосие начало вытесняться многоголосием, а при патриархе Никоне и царе Алексее Михайловиче русский церковный певческий стиль сменился стилем западноевропейского происхождения - многоголосным партесным пением. Вплоть до конца XIX века церковная музыка в целом зависела от актуальных западных музыкальных традиций.

Но древние распевы, конечно, не были забыты совсем, в XIX веке их периодически пытаются обрабатывать для многоголосного хора - то на современный европейский лад (мелодия с аккордовым сопровождением), то имитируя по мере возможности ренессансную полифонию «строгого стиля» с ее молитвенной стройностью и тяготением к семиступенному звукоряду (до-ре-ми-фа-соль-ля-си без всяких других нот). К строгому стилю склонялись в своей церковной музыке Михаил Глинка, Милий Балакирев, Сергей Танеев.

Постепенно намечается формирование нового стиля в церковной музыке. Петр Чайковский создает два прекрасных церковных цикла - «Литургию» и «Всенощное бдение». Отталкиваясь от принципов строгого стиля, он интуитивно пытался найти тот музыкальный язык, который при этом позволит сохранить национальный колорит православного богослужения.

Движение от строгого стиля к новым формам весьма заметно в творчестве Николая Римского-Корсакова. В некоторых церковных сочинениях он идет дальше Чайковского: организует полифонию по законам народного пения (сопровождение основной мелодии подголосками; диалоги-переклички между группами хора; постоянное варьирование повторяющихся музыкальных элементов; чередование унисонных и многоголосных фрагментов и т. п.).

Основоположником и идеологом «нового направления церковной музыки» стал знаток старинного церковного пения и директор московского Синодального училища Степан Смоленский. Он ратовал за приложение к церковному пению приемов русской народной полифонии и опыта национальной композиторской школы, за строгое следование церковному уставу, освобождение хорового письма от строгих форм и поиск новых музыкальных средств, соответствующих национальному характеру православных песнопений. Его идеи подхватили известные регенты и композиторы того времени. Именно на этой основе развивалось творчество Рахманинова.

Поисковые традиции «нового направления» видны уже в его «Литургии св. Иоанна Златоуста» (1910) - свободной композиции на церковный текст, в которой композитор явно не прошел мимо оперного стиля Модеста Мусоргского («Борис Годунов», «Хованщина») и Николая Римского-Корсакова («Сказание о невидимом граде Китеже»). Впоследствии композитор отмечал, что проблема русской церковной музыки была им в «Литургии» решена неудовлетворительно.

В написанной пятью годами позже «Всенощной» Рахманинов использует подлинные мелодии знаменного, греческого, киевского распевов. Творчески восприняв традиции народной полифонии, массовых сцен из опер Мусоргского, церковных песнопений Александра Кастальского, Рахманинов находит идеальное соотношение между тихой созерцательностью и страстным высказыванием, строгостью формы и прихотливой изменчивостью музыкальных тем, православным каноном и абсолютной творческой свободой.

Между фрагментами «Всенощной», основанными на мелодиях старинных церковных распевов, и теми ее частями, где вся музыка полностью сочинена самим Рахманиновым, нет стилистического контраста. Слушатель, не знающий конкретных мелодий знаменного распева, использованных композитором, никогда не отличит их на слух от прочего музыкального материала.

Культура знаменного распева вообще не была чем-то инородным для творчества композитора. Обороты, близкие знаменному распеву, звучат в его сочинениях начиная с Первой симфонии (например, главные темы Второго и Третьего фортепианных концертов). Введение подлинных церковных тем во «Всенощную» - логичный итог творческих поисков Рахманинова в этом направлении. Закономерно и то, что в последних тактах своего последнего сочинения - «Симфонических танцев» - Рахманинов цитирует свою «Всенощную» (а именно окончание песнопения «Благословен еси Господи»).

Из чего состоит "Всенощное бдение"?

«Всенощное бдение» состоит из вечерни (№ 2–6) и утрени (№ 7–15), предваряемых прологом (№ 1); композиционно № 13–15 выглядят как финальная, заключительная часть произведения.

Пролог (№ 1, «Приидите, поклонимся») начинается двумя тихими аккордами на слова «Аминь». Это музыкальный портал, который вводит нас в мир всей дальнейшей композиции. Дальнейшая музыка этого номера - троичный воодушевляющий призыв к общей молитве.

№ 2, «Благослови, душе моя» , на текст 102 псалма и мелодию греческого распева, - один из нескольких номеров «Всенощной» с солирующим голосом, в данном случае - меццо-сопрано. Это славословие Богу, в котором, в частности, повествуется о сотворении мира. Меццо-сопрано поет вместе с мужской частью хора, женским же голосам поручены антифонные «ответы», то есть возникает имитация переклички двух вокальных ансамблей.

№ 3, 4, 5: «Блажен муж», «Свете Тихий», «Ныне опущаеши». В следующих трех номерах слышны отголоски народных колыбельных. Композитор сосредоточивает в этой части партитуры одну за другой три композиции на различные тексты, близкие друг другу по лирической интимности и тончайшей звукописи. Таким образом создаётся особый настрой вечернего молитвословия. № 3, «Блажен муж», написан на текст Псалма 1 и повествует о праведности и нечестивости. № 4 - раннехристианский гимн «Свете Тихий» с мелодией киевского распева. Это благодарность молящихся за возможность лицезреть Христа, невечерний Свет и Солнце правды, в то время когда окружающий мир погружается в ночную тьму. В самом возвышенном фрагменте номера («поем Отца, Сына, и Святаго Духа, Бога») эпизодически вступает солирующий тенор. № 5 - «Ныне отпущаеши», также с мелодией киевского распева - благодарственная песнь праведного Симеона Богоприимца из Евангелия от Луки. Симеону «было предсказано, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня», и, узнав в младенце Иисусе обещанного Мессию, он спокойно может умереть. В этом номере солирует тенор. В финале «Ныне отпущаеши» у басов есть уникальный для всей мировой хоровой литературы спуск нескольких вокалистов к очень низкой ноте - соль контроктавы.

№ 6, «Богородице Дево, радуйся». Эта спокойная и ясная молитва завершает «Вечерню». Рахманинов постепенно наращивает звучность, чтобы сделать особый акцент на словах «благословен Плод чрева Твоего».

Если в «Вечерне» преобладают спокойно-созерцательные интонации, то песнопения «Утрени» обретают настоящую эпическую мощь, а порой и почти оперный драматизм.

№ 7, «Слава в вышних Богу». С этого песнопения начинается «Утреня» и входящие в нее шестопсалмие. Вообще церковное шестопсалмие состоит из шести читаемых друг за другом псалмов; время шестопсалмия символически изображает состояние человечества, погруженного в духовную тьму перед приходом в мир Спасителя, и предваряется ангельским песнопением, которое слышали в Вифлеемскую ночь пастухи («Слава в вышних Богу», Евангелие от Луки). Так что рахманиновское шестопсалмие – это не собственно шестопсалмие, а его предварение.

В № 8, «Хвалите имя Господне» (псалом 134, знаменного распева), соединяются тема-шествие в нижних голосах и подражание серебристому колокольному звону в верхних - как будто две толпы движутся навстречу друг другу.

№ 9, «Благословен еси Господи» (псалом 118, знаменный распев), - один из смысловых центров произведения. Этот рассказ о чуде Воскресения, в котором Рахманинов очень чутко - подчас довольно экспрессивно - следует за всеми изгибами и нюансами относительно длинного текста. Повествование идет в речитативной манере; контрастом к речитативу служит неизменный хоровой рефрен (главная музыкальная тема, постоянно повторяющаяся - Прим. ред.) . Вновь появляются солирующие голоса: тенор в роли рассказчика, солирующее сопрано как голос ангела. Последние такты этого номера, как уже было сказано, потом появятся в финале рахманиновских «Симфонических танцев».

№ 10, «Воскресение Христово видевше». В интонационном отношении к № 9 непосредственно примыкает следующий номер - на текст раннехристианского гимна. После мощных возгласов хора Рахманинов внезапным спадом звучности выделяет заключительную фразу «смертию смерть разруши», подчеркивая смыслы, особенно важные в годы Первой мировой войны.

№ 11, «Величит душа моя Господа» . Это масштабный номер на текст хвалебной речи Богородицы из Евангелия от Луки с добавлением припева («Честнейшую херувим») авторства Космы Маюмского. В Католической Церкви аналогичное песнопение известно как «Магнификат». Слова Богородицы передано густыми, суровыми звуками мужских голосов; светлый припев отдан женским - по интонации он немного напоминает народные величальные песни. Интересно следить, как Рахманинов варьирует этот припев, каждый раз повторяя его чуть по-новому.

№ 12, «Славословие великое» («Слава в вышних Богу», знаменного распева) - еще одно масштабное песнопение, завершает основную часть утрени. Заметим, что великое славословие, в отличие от вседневного славословия, входит в состав только праздничной утрени. Текст славословия был составлен в раннехристианское время на основе ангельской песни, пропетой при благовести пастухам о рождении Христа. Простой, архаичный мотив вначале проходит у альтов, а затем многократно повторяется у других голосов в различных интонационных, ритмических и темповых вариантах.

№ 13, 14, 15: «Днесь спасение», «Воскрес из гроба» (оба знаменного распева) и песнопение «Взбранной Воеводе» (текст VII века, греческого распева). Эти последние три номера - воскресные тропари - Рахманинов мыслит как финал грандиозного цикла. Заметим, что в традиционном богослужении исполняется либо «Днесь спасение», либо «Воскрес из гроба» - они никогда не звучат вместе. Что же касается «Взбранной Воеводе» - это единственное песнопение из службы первого часа, включенное Рахманиновым в партитуру. Как видим, композитор весьма свободно комбинирует богослужебные тексты; логика отбора, по-видимому, продиктована не столько богослужебной традицией, сколько их смыслом и чисто музыкальными причинами. Два воскресных тропаря возвращают к созерцательному настроению «Вечерни», а заключительный хор служит коротким торжественным финалом.

Исполнения и записи

1. В советское время «Всенощное бдение» Рахманинова по понятным причинам исполнялось редко. Тем интереснее запись, осуществленная Государственным русским хором под управлением Александра Свешникова в 1960-х годах. Произведение записывали поэтапно, по слухам - в течение семи (!) лет. Темпы в записи могут показаться довольно медленными, а некоторые фрагменты - чересчур аффектированными. Даже при том, что интерпретация Свешникова далека от религиозной традиции, ее значение трудно переоценить.

2. В истории исполнения “Всенощной” Рахманинова было одно замечательное исключение, связанное с именем знаменитого оперного певца Ивана Козловского. Двенадцать лет, многие из которых пришлись на хрущевские гонения на Церковь, он добивался разрешения на публичное исполнение «Всенощной» Рахманинова: «Почему “Реквием” Моцарта можно, а Рахманинова - нельзя?!»

Несмотря на все сложности, он всё же добился своего, и в марте 1965 года несколько фрагментов «Всенощной» открыто прозвучали в Большом зале консерватории. Вместе с Козловским пела Республиканская академическая русская хоровая капелла под управлением Александра Юрлова.

3. В советское время «Всенощную» можно было услышать также раз в год в московском храме Всех скорбящих Радость на Ордынке, который был особо известен в те времена благодаря хору под управлением Николая Матвеева. «Всенощная» исполнялась под его руководством в течение тридцати лет, начиная с 1960-х годов. Кто-то приходил на эти богослужения исключительно ради музыки, но есть свидетельства, что иногда это становилось первым шагом к Богу.

4. Замечательная запись «Всенощной» была сделана в 1986 году Камерным хором Министерства культуры под управлением Валерия Полянского. Интерпретация Полянского - удивительно стройная, созерцательная, с завораживающими паузами - записана в Успенском соборе при участии великой Ирины Архиповой («Благослови душе моя»). Это прекрасный памятник времени начала религиозного возрождения в России.

5. В том же году появилась прекрасная петербургская запись «Всенощной», осуществленная Ленинградской государственной капеллой под управлениемВладислава Чернушенко.

6. Из российских записей выделим также ту, что максимально приближена к церковной традиции, - хора московского храма святителя Николая в Толмачах под управлением Алексея Пузакова (1997).

7. Сила и красота «Всенощной» Рахманинова столь велика, что ради нее хоровыми дирижерами на время становились музыканты, далекие от этой профессии. Евгений Светланов записал «Всенощную» в 1983 году с Болгарской хоровой капеллой имени Святослава Обретенова в венском Музикферайне. Мстислав Ростропович записал ее в 1987 году с Хоровым обществом искусств Вашингтона.

8. Также из западных записей интересны - даже при неизбежных языковых трудностях - интерпретации Роберта Шоу (с хором The Robert Shaw Festival Singers, 1989), Мэттью Беста (Corydon Singers, 1990), Тыну Кальюсте (хор Шведского радио, 1994).

(По материалам: https://foma.ru/)