ВВЕДЕНИЕ

2. Одежда и материальная культура

3. Строительство

3.1 Дома

3.2 Церкви и соборы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Сибирь регион в северной части Азии, ограниченный с запада Уральскими горами, с востока и севера океанами (Тихим и Северным Ледовитым соответственно). Подразделяется на Западную Сибирь, Восточную Сибирь. Иногда также выделяют Южную Сибирь. Происхождение слова Сибирь до конца не установлено. По версии З. Я. Бояршиновой, этот термин происходит от названия этнической группы сипыр, языковая принадлежность которой носит спорный характер. Позднее оно стало относиться к тюркоязычной группе, жившей по р. Иртыш в районе современного Тобольска.

Одним из славных дел, которыми и должен гордиться каждый россиянин, а уж тем более мы с вами, является освоение Сибири в феодальный период. Чтобы лучше представить жизнь русских в это время в огромном крае, надо знать какие дома они имели, как одевались, чем питались. Анализ материальной культуры русских крестьян Западной Сибири феодального периода важен в связи с обсуждением результатом присоединения Сибири к России в условиях освоения новых территорий. В данной работе особенности развития материальной культуры западно-сибирских крестьян за полтора столетия рассматриваются на примере жилых, хозяйственных и культурных построек, одежды, утвари всех категорий русского крестьянства разных природно-климатических зон региона с учетом влияния социально-экономических процессов, миграций, политики властей, контактов с аборигенным населением края.

1. Колонизация и освоение земель

Поход Ермака и поражение Кучума привели Сибирское ханство к развалу. Борьба с Кучумом продолжалась до конца 1590-х годов Русская администрация возводила опорные пункты (Тюмень 1586; Тобольск 1587; Пелым 1593; Берёзов 1593; Сургут 1594, и др.). Вхождение Сибири в состав Росийского государства происходило на протяжении десятилетий по мере её освоения русскими переселенцами. Государственная власть, основывая в Сибири опорные пункты остроги, становившиеся затем городами с торгово-ремесленным населением, привлекала земледельцев-новопоселенцев различными льготами. Такие опорные пункты обрастали деревнями, а затем слободами, которые в свою очередь становились центрами, объединяющими сельское население. Такие сельскохозяйственные районы постепенно сливались и образовывались более крупные районы русского заселения. Первым из таких районов в Западной Сибири был Верхотурско-Тобольский, сложившийся в 1630-х годах в Западной Сибири в бассейне реки Туры и её южных притоков. Самообеспечение Сибири хлебом в результате хозяйственной деятельности переселенцев стало возможно с 1680-х годов. К концу 17 веку основной житницей Сибири стали четыре западносибирских уезда Тобольский, Верхотурский, Тюменский и Туринский. Более восточным районом сельскохозяйственного освоения русскими переселенцами Западной Сибири была территория между Томском и Кузнецком, основанными соответственно в 1604 и 1618.

Главные города, остроги и зимовья Сибири в XVII веке

Проникновение русских промысловиков в Восточную Сибирь началось в 17 веке. По мере освоения бассейна Енисея на его среднем течении вплоть до устья Ангары начал создаваться второй по значению хлебопроизводящий район, который простирался до основанного в 1628 Красноярска. Южнее до конца 17 века сельскохозяйственному освоению земель препятствовали монгольское государство Алтын-ханов, киргизские и ойратские владетели. Дальнейшее промысловое освоение Востока Сибири начало охватывать Якутию и Прибайкалье. В верховьях Лены и по Илиму создавался хлебопроизводящий район. На крупнейших реках Индигирке, Колыме, Яне, Оленёке и особенно в устье Лены часть промышленников стала оседать на постоянное жительство, и там образовались локальные группы постоянного старожильческого русского населения.

Традиционно колонизацию Сибири классифицируют по двум направлениям: на правительственную и вольнонародную. Цель переселенческой политики правительства заключалась в обеспечении служилого население хлебным довольствием за счет использования природных ресурсов присоединенных территории. В XVIII веке планировалось создание в Сибири земледельческого района, который не только обеспечивал нужды края, но и покрывал возрастающие потребности центра в хлебе. Осознавая перспективность развития Сибири, государство не могло и не собиралось снижать контроль над ходом хозяйственного освоения. Пашенных крестьян правительство переселяло в Сибирь по прибору и по приказу. Желающим переселиться в Сибирь на государеву пашню давались льготы на два, на три года и больше, подмога и ссуда разных размеров. Прибор крестьян осуществляла область в виде повинности. В общей сложности не зависимо от источников формирования крестьянского сословия основными группами земледельцев Сибири в XVII веке были пашенные и оброчные крестьяне. Они выполняли феодальные повинности в пользу собственника земли государства.

Для обработки государевой пашни необходимы были крестьянские руки и крестьянское хозяйство тягловая сила, сельскохозяйственный инвентарь. По указу отобранные местной администрацией в черносошных уездах переведенцы направлялись с семьями, лошадьми, прочим скотом, сельскохозяйственным инвентарем,

Рост национального самосознания, наблюдающийся в последние годы, побуждает людей в поисках своих национальных корней обращаться к вековым народным традициям и национальным ценностям, воплотившимся в народной культуре. Культура каждого народа, в том числе коренных жителей Севера, Сибири и Дальнего Востока, представляет собой совокупность материальных и духовных ценностей, созданных руками и разумом многих поколений. Освоение достижений культуры – императив для каждого человека. Освоение достижений культуры обогащает человека, прежде всего, духовно, и расширяет его знания.

Жизнь в экстремальных условиях северных широт во многом определила специфику материальной и духовной культуры народов Севера. Материальная культура северных народов характеризуется высокой приспособленностью к суровым природным условиям. Люди проявляли исключительную изобретательность в устроении своей жизни, в умелом использовании природных ресурсов. Предметы материальной культуры максимально отвечали своему назначению добыче зверя или рыбы, сохранению тепла и т.д. Когда мы рассматриваем вопрос о культуре народа, то включаем сюда совокупность достижений людей в производственном, общественном и умственном отношении. В этой связи следует показать, какие основные факторы оказывали наиболее действенное влияние на развитие культуры коренного населения Севера и Сибири.

Нужды и потребности северных народов определили их традиционные занятия и культурно-хозяйственный тип. Хозяйство северных народов диктовалось их нуждами и интересами. Основными видами хозяйства были оленеводство, охота, рыболовство и морской промысел (зверобойный). У некоторых наблюдался смешанный тип хозяйства (рыболовство и морской промысел, оленеводство и охота).

Типы культурно-хозяйственной деятельности формировались у народов Севера под влиянием естественно-географических и социально-исторических факторов. Низкий уровень производственных сил, зависимость людей от промысловых объектов как основных источников существования определяли и форму их хозяйства оседлую или кочевую. Народы, для которых основным жизненным ресурсом были рыбные богатства (ханты, манси, ульчи, коряки, ительмены, чукчи и эскимосы), вели в основном оседлый образ жизни. Те, для кого основным источником существования были одомашненные олени, которые содержались круглый год на подножном корме, а значит, постоянно требовали лучшие места выпаса, откорма и отела, вели кочевой образ жизни (ненцы, частично чукчи, коряки, чуванцы, эвены, эвенки). Такой же кочевой образ жизни свойственен населению, для которого основным средством жизни является охота, это характерно больше жителям тайги (эвенки, эвены, тофалары, юкагиры, частично кеты и удэгейцы). Некоторые народы Севера вели рыболовецко-охотничье (ханты, манси, селькупы, орочи, иегидальцы) и зверобойно-рыболовецкое хозяйство (нивхи и эвены), они относились к оседлым, а оленеводы-охотиики (долганы, нганасаны, энцы восточные) и оленеводы-рыболовы (энцы западные) – к кочевым народам.

Основными видами традиционной деятельности народов Севера являлись промыслы: добыча диких зверей, рыбы, растений и т.д. Но техническая вооруженность людей для этой цели была низкой, она состояла из огнестрельного оружия, которое считалось наиболее эффективным, разных ловушек, капканов, снастей (сети, петли, силки), простейших орудий (копье, яма, палка и др.) Орудия для добычи пищи в разных регионах Севера были различны. Работа людей чаще носила коллективный характер, что было вызвано низким уровнем техники и высокой трудоемкостью производства в условиях сурового Севера. Другим традиционным видом деятельности народов Севера было оленеводство, так как разведение домашнего оленя обеспечивало их всесторонне, олень удовлетворял все насущные нужды человека: в питании (мясо, сало), в жилище (шкуры для яранги), в освещении (жир для жирников, в одежде, обуви и т.д. Кроме того, для северных народов олень являлся незаменимым видом транспорта, выгодно отличаясь от ездовых собак, которым постоянно нужен корм. Олень же в любое время года корм добывает для себя сам.

Специфика климатических условий и традиционной деятельности обусловило вид и конструкцию жилища северных народов. Потолок практически в жилищах отсутствовал, пол был обычно земляной. Вместо стекол на окнах были рыбья кожа, пузыри оленя, кишки медведя. Широко были распространены подземные я полуподземные жилища, стены были или из неотесанных бревен или из плах (колотых пополам бревен), жердей, дерна. Жилища кочевников яранга, чум были приспособлены для условий кочевого быта; деревянный (из длинных шестов) конусообразный каркас, обтянутый оленьими шкурами, и очень редко материей.

Главной пищей для оленеводов являлось мясо (ненцы, оленные чукчи, коряки, юкагиры, чуванцы, энцы). Широко была распространена (практически у всего северного населений) рыбная пища. В летнее время они употребляли растительную пищу (ягоды, травы, коренья, орехи). У всех без исключения северян было распространено сыроедение мяса и рыбы. Впрок готовили юколу – вяленую под открытым небом на солнце и ветру рыбу; применялось и копчение рыбы над костром (ненцы, селькупы, эвенки и др.). При заготовках пищи соль почти не применялась. Важное место занимало чаепитие, особенно среди кочевников; чай они приобретали с большим запасом, или делали сами из дикорастущих растений.

К местным условиям были хорошо приспособлены одежда и обувь северян. Они изготовлялись из шкур оленя и диких парнокопытных (лося и оленя) с меховым покровом или без него, шкур пушных зверей (песца, выдры и др.) пользовались мало. Наиболее распространенной одеждой была малица, типа длинной рубашки с капюшоном (ненцы, энцы, нганасаны и др.) или кухлянка (чукчи, коряки, ительмены и др.) тоже длинная закрытая и открытая одежда. Нередко такая меховая одежда сверху покрывалась материей. Зимней обувью были высокие, до колена и выше, сапоги из оленьей шкуры, мехом наружу – пимы или торбасы.

У северных народов были хорошо развиты различные отрасли домашнего производства. Повсеместно велась выделка шкур животных на меховые и кожаные изделия; женщины шили одежду и обувь, покрышки для жилья, арканы, коврики, что требовало сложной, трудоемкой и длительной обработки. Широко была распространена обработка рога, кости и клыка (эта работа часто сопровождалась художественной резьбой у ненцев, нганасан, долгам, тофаларов, нанайцев, чукчей, коряков, эскимосов), а также обработка дерева (чаше у таежных жителей). Важное место у северян в домашнем производстве занимала выделка бересты (у хантов, манси, селькупов, кетов, эвенков, звенов, нанайцев, орочей, удэгейцев, юкагиров). Из нее делали лодки, но чаше различную утварь и посуду. Широко было распространено, особенно на Оби, на Амуре и на Камчатке, плетение из дикорастущих растений (крапивы, камыша, ивовых прутьев и т.д.) рыболовных снастей, корзин, циновок, мешков и др.

Труд в хозяйственной деятельности был четко разделен: мужчины обрабатывали дерево, кость, железо; женщины выделывали шкуры зверей, рыбью кожу, шили одежду и обувь, занимались приготовлением посуды и т.д. Вся работа проводилась вручную, была исключительно трудоемкой, так как производство велось каменными, костяными, деревянными орудиями. Однако изделия отличались высокими художественными достоинствами.

Население было чрезвычайно изобретательно и в подготовке промыслового снаряжения (охотничье, рыболовное, зверобойное и т.д.), и в домашнем быту (в устройстве жилища, в удобствах обуви и одежды, в разных предметах обихода). Так, жилища северян яранги, чумы легко собирались и разбирались, имели небольшой вес, что облегчало перевозку на большие расстояния; они имели обтекаемую форму (форму конуса) и хорошо сохраняли тепло. Незаменимы и по сей день одежда (малица, кухлянка) и обувь (унты, торбаса) – они теплые, легкие,

Общаясь с природой в течение тысячелетий, народы Севера накопили определенный опыт, понятия, представления об окружающей жизни. Объединив свои усилия, свои мысли и желания, их далекие предки стали вместе заботиться о насущных нуждах, о том, как выжить в постоянной борьбе с голодом, холодом, болезнями и опасностями, которые их подстерегали на каждом шагу; вместе охотились, собирали плоды, ловили рыбу, разводили скот и обрабатывали землю.

Важным условием успешной жизнедеятельности северянина была трудовая деятельность. Труд для северянина всегда был и остается наиболее действенным средством взаимодействия с окружающими людьми и с природой. Именно в процессе трудовой деятельности он познавал окружающий мир. Тяжелая борьба с силами природы за существование способствовала выработке единых общих правил, обычаев и традиций, бережно передаваемых из поколения в поколение, которые помогали выжить. В течение веков складывалась нравственно-эстетические идеалы, выкристализовывались традиции и обычаи, развивались пути, методы и средства нравственного воспитания. Основы трудового, нравственного, физического и религиозного воспитания передавались через традиции, обряды и обычаи.

Быт русских крестьян в Сибири

Подавляющее большинство русского населения Сибири составляло крестьянство, жившее в сельских местностях; городского населения, насчитывалось менее 10%.

Преобладающим занятием русских крестьян было земледелие. Быт русского крестьянства имел в Сибири некоторые специфические черты. В нем сказывалось, конечно, и влияние клас­сового различия в крестьянской среде, характерного для послереформенного периода. В дореформенный период крестьянство в Сибири было сравнительно однородным. Несмотря на то, что большая часть сибирского русского крестьянства (за исключением крестьян, при­писанных к казенным заводам)" не знала крепостного права, она подвергалась эксплуатации и угнетению со стороны правящих классов в других формах: различные натуральные и денежные подати, повинности и т. д. Крестьяне подвергались также и тор­гово-ростовщической эксплуатации. С развитием капиталистических отношений в сельском хозяйстве Сибири сибирское крестьянство дифференцировалось. Из его среды выделилось, с одной стороны, кула­чество, с другой - сельскохозяйственный пролетариат, батрачество. Кулацкая часть крестьянства вела торговое земледелие и скотоводство при помощи наемного батрацкого труда, нередко держала в своих руках ямщину, всю сельскую торговлю, скупая сельскохозяйственную продук­цию и продукцию промыслов: пушнину, рыбу, орех и т. д. Так, например, сильная кулацкая прослойка из ссыльных скопцов в селениях Якутской области являлась крупным скупщиком хлеба, который доставлялся на якутский рынок. Среди этих кулаков были владельцы больших мельниц, в крупных хозяйствах которых использовался труд батраков якутов, эвен­ков и русских. Большую часть сибирского старожильческого крестьянства составляли середняки. Процесс капиталистического расслоения сибирской деревни в свое время привлек внимание В. И. Ленина при написании им знаменитого исследования «Развитие капитализма в России». В. И. Ле­нин обратил внимание на специфику капиталистического развития в си­бирской деревне, отличавшую этот процесс от аналогичного процесса в европейской части России. В. И. Ленин установил, что отношения аренды и сдачи земли, возникшие в процессе развития капиталистических отношений в русской деревне и приводившие к концентрации земельной собственности у кулацкой верхушки, для сибирской деревни не были характерны. «Дело в том, - указывал В. И. Ленин, - что в Сибири нет именно тех условий, которые создали это правило, нет обязательного и „уравнительного и надела, нет сложившейся частной собственности на землю. Зажиточный крестьянин не покупает и не арендует земли, а за­хватывает ее (так было, по крайней мере, до сих пор); сдача-аренда земли носит скорее характер соседских обменов, и потому групповые дан­ные об аренде и сдаче не показывают никакой законосообразности». В сибирских условиях не было и того малоземелья, которое являлось бичом для трудящегося крестьянства в европейской части России. В Сибири, напротив, было много земли, но земля эта была целинная, и об­работать ее было не так-то просто. Для этого нужно было иметь доста­точно тягловой силы и земледельческих орудий. Поэтому данные о капи­талистическом расслоении сибирской деревни наиболее ярко выступали в зависимости от обеспечения крестьянина рабочими лошадьми.

В. И. Ленин приводит следующие данные о классовом расслоении сибирской деревни (по 4 округам б. Енисейской губернии): «У 39.4% дворов низших групп (безлошадных, с 1 и 2 лошадьми), при 24% насе­ления, лишь 6.2% всей запашки и 7.1% всего скота, тогда как у 36.4% дворов с 5 и более лошадей, при 51.2% населения, - 73% запашки я 74.5% всего скота. Последние группы (5-9, 10 и более лошадей) при 15-36 дес. запашки на 1 двор, прибегают в широких размерах к наемному труду (30-70% хозяйств с наемными рабочими), тогда как три низшие группы, при 0-0.2-3-5 дес. запашки на 1 двор, отпускают рабочих (20-35-59% хозяйств)». Здесь ясно выступает, с одной стороны, прят мая связь размера запашки с обеспеченностью хозяйства рабочими ло­шадьми, а с другой стороны, возможность обеспеченного хозяйства при­менять наемный труд. Чем зажиточное было хозяйство, чем больше у него было лошадей, а в связи с этим и размеры запашки, тем более оно при­бегало к использованию наемного труда малообеспеченных крестьян. Следует отметить, что большие резервы рабочей силы для развития за­житочного и кулацкого хозяйства Сибири представляли собой крестьяне- переселенцы из европейской части России. По этому поводу В. И. Ленин заметил: «Весьма интересно наблюдать, что отношения зажиточного си­биряка к поселенцу (а в этих отношениях вряд ли бы и самый ярый народ­ник решился искать пресловутой общинности!) - в сущности совершенно тождественны с отношениями наших зажиточных общинников к их без­лошадным и однолошадным „собратам"». Усиление переселенческого движения в Сибири в 1880-х годах обострило капиталистическое расслое­ние крестьянства. В. И. Ленин писал: «Известно, что переселяются главным образом крестьяне из губерний земледельческих (из промышлен­ных эмиграция совершенно ничтожна) и притом именно из густонаселен­ных центральных губерний, в которых всего более развиты отработки (задерживающие разложение крестьянства). Это во 1-х. А во 2-х, из районов выселения идет главным образом крестьянство среднего до­статка, а на родине остаются главным образом крайние группы крестьянства. Таким образом переселения усиливают разложение кре­стьянства на местах выхода и переносят элементы разложения на места вселения (батрачество новоселов в Сибири в первый период их новой жизни)».

Условия жизни крестьянского населения Сибири, как уже было от­мечено, значительно отличались от жизни русских крестьян центральной части России. В Сибири все-таки не проявился с такой силой гнет крепост­ного права, а в пореформенный период феодально-крепостнические пере­житки не были так сильны, как в центральных губерниях. Община здесь не ограничивала деятельность своих членов, не было, особенно перво­начально, и того малоземелья и тесноты, как в центре. Способ ведения хозяйства в Сибири также значительно отличался от хозяйствования в центральных губерниях, где до середины XIX в. господствовало трех­полье, а со второй половины XIX и до начала XX в. совершался пере­ход к многополью. В Сибири, при больших земельных просторах, приме­нялась залежная система. Земли заимщика (крестьянской семьи - двора) обрабатывались лишь в незначительной части, остальное находилось в залежи. После нескольких сборов урожая землю оставляли в залежи сроком до 15 лет.

В конце XIX-начале XX в. с увеличением населения и сокращением свободных земельных площадей преобладающим стало залежно-паровое хозяйство (сроки залежи все более сокращались и доходили до 1 года). Это пестрополье, характерное для Сибири, являлось; переходом к трехполью. Соотношение залежи и пара было очень разнообразно. В южной плодородной части Сибири почву восстанавливали залежью, к северу повышалось значение пара. В лесных местностях применялась также подсечная система (выжигание леса под пашню с периодическим запусканием ее под лес). Тенденция перехода к двуполью и трехполью, особенно на старых пашнях, выражена была повсеместно. Процесс вытес­нения залежно-парового хозяйства чисто паровым безнавозным или с на­возным удобрением более сильно проявился в направлении с запада на восток. В Восточной Сибири преобладало двуполье и трехполье, при­чем двуполье здесь местами (на Илиме) господствовало уже в XVII в.

Все чаще крестьяне-сибиряки прибегали к удобрению почвы навозом. Устойчивости в севооборотах не было, что, возможно, в значительной степени определялось сильным развитием заимочного землепользования, ибо заимочник-земледелец мало зависел от других односельчан, распо­ряжаясь в хозяйстве по своему усмотрению.

Основными культурами были: пшеница (озимая и яровая), рожь озимая и ярица, овес, ячмень; сеяли также просо, гречиху, горох и др. Развитие посевов пшеницы за счет сокращения ржи отмечалось еще на ранних этапах развития русского земледелия в Сибири (особенно в Запад­ной). В бывших Тобольской и Томской губерниях к началу XX в. пше­ница составляла 50% всех посевов зерновых. В Восточной Сибири, при систематическом росте посевов пшеницы, преобладающей культурой все же была рожь. В более северных районах земледелия большое значение имел ячмень. Из технических культур сеяли коноплю, меньше лен, которые шли преимущественно для удовлетворения собственных потреб­ностей; лишь местами коноплю сеяли для продажи. Известно было в Си­бири (Минусинский край) разведение свекловицы. Возделывание этой культуры возникло не без влияния переселенцев из южных русских губерний и украинцев.

Принесенные с севера или центральных губерний России пахотные орудия в Сибири быстро уступали место орудиям, более приспособленным к местным почвам. Обычная великорусская двухлемешная соха, назы­ваемая в Сибири рогамол, роголюха или рукопашка, косуля и деревян­ная борона вытесняются другими орудиями: тяжелыми самодельными деревянными плугами, колесухой, бороной с железными зубьями. Коле- суха, или колесянка - переходный тип орудия от сохи к плугу с одним лемехом, с передком, поставленным на колеса. Употреблялись сохи с одним сошником, называемые сабаном. Распространен был в Сибири и настоящий сабан - деревянный плуг, называемый обычно иермяпкой, сходный с урало-поволжским типом плуга-сабана. Уже в XIX в. у зажи­точных крестьян появляются фабричные железные плуги, в начале XX в. они распространяются все более, особенно в хлебородных местах Сибири. В соху, косулю впрягали от 2 до 4 лошадей, в тяжелый плуг - от 5 до 8, в зависимости от почвы. Основным рабочим животным являлась лошадь; лишь местами впрягали волов, по украинскому обычаю. Русская запряжка с дугой и оглоблями или в гужи - основной вид запряжки в Сибири, но изредка применялась и украинская упряжка при помощи ярма и дышла. Уборка урожая - жатва хлебов - производилась преимущественно сер­пом; некоторые культуры (овес, ячмень) обычно косили косою (к которой прикрепляли деревянный «гребень»). Сжатый хлеб складывали для про­сушки в суслоны по 10 и более снопов. В литературе имеются упомина­ния о кладке снопов в крестцы. Из суслонов через две-три недели снопы хкладывали в клади - скирды, откуда их перевозили к гумну.

Молотили цепом и лошадьми, местами молотягой - деревянным валом с вколоченными в него деревянными зубьями (лошадь впрягалась при помощи оглобель), либо молотилкой с одноконным или двуконным при­водом. Веяли лопатой.

Во второй половине XIX в. у наиболее богатых крестьян по­явились машины: веялки, молотилки, жатки косилки, которые стали распространяться особенно после постройки железной дороги. Вла­дельцы машин за плату давали пользоваться ими более бедным одно­сельчанам. Молотьба, веяние производились на гумне, обнесенном из­городью, иногда это был навес, так называемая «клуня». Снопы предва­рительно подсушивали в овине. С введением машин молотили зерно боль­шей частью без подсушки. На Дальнем Востоке зерно подсушивали в русских печах уже обмолоченным.

Хлебосушилыш в Сибири представляли обычные русские срубные овины с печыо - каменкой; есть указания, что такие овины были ямными (Иркутская губерния). Располагался овин у гумна. Были и риги. Суще­ствовали и такие виды хлебосушилок, как шиши - конические постройки из жердей, располагавшиеся над ямой, где разводили костер. Этими про­стейшими хлебосушильнями, наиболее дешевыми, пользовались бедней­шие крестьяне. 1 При ночной молотьбе для освещения ставили очаги - небольшие деревянные срубы, набитые землей, на которой жгли дрова или смолу.

В Сибири получило развитие мукомольное дело. Для размола зерна повсюду имелись мельницы (ветряные, водяные). Во второй половине XIX в. появляются паровые вальцевые мельницы, принадлежавшие сель­ским кулакам, крупным промышленникам. Для обдирания крупы суще­ствовали толчеи. В небольшом количестве крупу драли дома, тупы и песта. Ручной жернов для размола муки употреблялся редко лишь для мелких домашних нужд.

Огородничество составляло особую отрасль земледелия. В огородах разводили огурцы, морковь, лук, редьку, репу, свеклу, капусту и брюкву («калегу»). Картофель распространяется в Сибири с 1840-х годов. Перво­начально его сажали в огородах, позже, особенно под влиянием новоселов, его начинают сажать и в поле. До настоящего времени в Сибири помнят ста­ринное название картофеля «яблочко», «яблочка». Для выращивания огур­цов и других овощей применялись парники. На Крайнем Севере кое-где также выращивали картофель, репу, лук. Со второй половины XIX в., особенно под влиянием переселенцев из южных губерний России и украин­цев, развивается бахчеводство - выращивались дыни, арбузы (в южных областях Западной Сибири, в Минусинском крае, южных областях Даль­него Востока). На огородах разводили табак (махорку, бакун) для соб­ственного потребления и лишь местами - на продажу. Значительные посевы табака были в южных уездах Енисейской губернии и на западе Сибири (здесь русские казачки прославились как хорошие табаководки).

Огородничество и бахчеводство имели повсеместно подсобное значе­ние в хозяйстве и промысловое вблизи городов, промышленных центров, золотопромышленных районов. Так, например, около городов Омска и Петропавловска (Западная Сибирь) были целые селения, занимавшиеся только огородничеством, бахчеводством и табаководством. Арбузы и дыни, а также табак вывозились далеко за пределы Западной Сибири. Пригород­ные селения Якутской области доставляли па рынок Якутска, помимо пшеницы, также овощи, арбузы и другие продукты бахчевого хо­зяйства.

Садоводство было развито в южных уездах б. Тобольской губернии (яблони, вишни). Опыты садоводства производились в Минусинском крае (китайские яблочки, груши), под Красноярском. На Дальнем Востоке имелись попытки выращивания вишни и других садовых культур. Лучше всего удавалось разведение садовых ягодных растений: малины, сморо­дины, крыжовника, клубники, земляники. Садоводством, как и бахче­водством, занимались большей частью новоселы.

Животноводство у земледельцев Сибири составляло необходимую, важную, но подсобную отрасль хозяйства; лишь в районах, где земледе­лие было ограничено климатическими условиями, животноводство имело ведущее значение в хозяйственной жизни. Техника и способы скотоводства были экстенсивными. Уход за скотом был поставлен гораздо хуже, чем в центральных губерниях. Количество рабочего и молочного скота было неодинаковым у различных групп в деревне. Разница в обеспеченности скотом наблюдалась и среди старожилов, но особенно резко она проявля­лась между старожильческим зажиточным крестьянством и новоселами. В селениях всегда были безлошадные и бескоровные хозяйства, большей частью у новоселов, которые иногда составляли 25% всех хозяйств. Были селения, в которых вовсе не было рогатого скота, а иногда и лошадей и большинство жителей батрачили в больших старожильческих хозяй­ствах.

Коневодство издавна было развито в Сибири. Лошадь являлась основ­ной тягловой силой в сельском хозяйстве и имела большое транспортное значение.

Волы, как указано выше, употреблялись сравнительно редко. В не­которых местах (в Забайкалье) с конца XIX в. начинают использовать в качестве рабочей силы верблюда.

Русское коневодство сыграло значительную роль в деле улучшения местных пород лошадей. Путем организации коннозаводского дела, мети­зации с привезенными из европейской части животными (битюга, рысака и др.) создавались улучшенные местные породы. Заслуженной славой пользуется «томская» сильная рабочая лошадь; в ряде других мест Запад­ной и Восточной Сибири разводили улучшенные породы транспортных лошадей. Хорошими качествами обладали разнообразные местные породы степных, верховых лошадей: «минусинка», «алтайка», в наиболее южных районах Сибири - «монголка», на западе - «киргизская», на востоке - «забайкальская» (отличавшаяся быстроходностью). На Оби была создана особая разновидность «минусинки» - «нарымка», хотя и более мелкая, но не уступающая по силе и выносливости «минусинке». Все эти породы отличались выносливостью, приспособленностью к природным условиям Сибири.

Сибирские коровы известны большой выносливостью и неприхотли­востью, но в большинстве своем были малопродуктивны. Местные породы коров, например «маньчжурская», на Дальнем Востоке использовалась маньчжурами только на мясо, и лишь русские крестьяне стали доить их. Многие малопродуктивные местные породы скота были улучшены скрещиванием с различными ввозными породами: ярославской, холмогор­ской, голландской, симментальской и др. Хорошие результаты давала метизация местных пород с украинским скотом, пригнанным переселен­цами из Полтавской и Харьковской губерний.

Молочное направление животноводства развивалось особенно на за­паде Сибири, на востоке же преобладало мясное направление. Маслоде­лие на западе Сибири находилось в руках частных предпринимателей, применявших технические усовершенствования для приготовления масла- сепаратор и др., и имело товарное значение. В крестьянских хозяйствах масло сбивали преимущественно при помощи самодельных деревянных маслобоек.

Разведение мелкого рогатого скота везде составляло второстепенную отрасль животноводства. Лишь в немногих степных местах овцеводство приобретает большее значение, чем разведение крупного рогатого скота. Разводили главным образом овец монгольской, киргизской и русской пород. Последняя по качеству шерсти значительно превышала местные породы, и поэтому буряты - древние скотоводы - улучшали продуктив­ность своих овец путем скрещивания монгольской породы с русской.

Зимой скот содержался в стойлах: теплые хлевы устраивались обычно только для овец и телят. С апреля (с Егорьева дня) и до октября (до снега) скот выпускался на подножный корм. Из 7 месяцев пастбищного кормле­ния 2-242 месяца пастбищами служили утуги, луга, пары, после уборки хлеба - жниво. Остальное же время скот пасся на выгоне - поскотине, менее богатой кормом.

Улучшали пастбища сибирские крестьяне тем, что удобряли луга навозом; это практиковалось и бурятами. Удобренные луга назывались утугами. В Забайкалье русскими и бурятами применялось также ороше­ние лугов. Оросительная система, использовавшаяся для орошения покосов и пашни, существовала и на Алтае.

Сенокошение как промысловое занятие имело значение лишь в селе­ниях у больших трактов. Сено косили косой-литовкой. Косу-горбушу в конце XIX-начале XX в. употребляли сравнительно мало, лишь в неудобных местах (лесах, болотах). Наиболее зажиточные крестьяне применяли косилки. Сено сушили, сгребали граблями, метали в длинные стога - зароды, которые перевозили большей частью уже по зимнему пути, складывая в сарай - сенник. С конца XIX-начала XX в, за­рождается травосеяние, особенно в районе развития молочного животно­водства и маслоделия.

Особенностью сибирского животноводства является широкое распро­странение пастьбы без пастуха. В некоторых местах лошади паслись табунами, круглый год находясь на подножном корму (зимой раскапывая его из-под снега). Это косячное или табунное содержание лошадей обхо­дилось большей частью без присмотра; так же содержались коровы и овцы на поскотине.

Чтобы уберечь посевы от потравы, крестьянам приходилось ставить деревянные изгороди из жердей (поскотины) иногда на десятки километ­ров. Обычно огораживали селение с прилегающими к нему местами выгона. Въезд и выезд в селение шел через ворота поскотины, которые каждый проезжающий был обязан закрывать за собой. Иногда ворота поскотины устраивались так, что при проезде через них они закрывались автомати­чески. Городьба поскотины проводилась по раскладке между жителями селения. Протяженность звена изгороди, которое должен был загородить отдельный хозяин, измерялась в саженях, количество последних обычно определялось количеством голов скота, имеющихся у отдельного хозяина. Существовали и уравнительные виды раскладки городьбы, например на каждое хозяйство, независимо от количества имеющегося у него скота, исчислялись подушные; за них особенно ратовали богачи. Пастуха нани­мали только на осень для пастьбы на пашне или на время отгона. Отгонный скот - овцы, нерабочие лошади, быки - угонялись каждое лето с пасту­хами; хозяева наведывались к скоту лишь несколько раз в лето. Существо­вал и обычный для России наем пастуха на весь сезон с ежедневной пасть­бой скота в поле. Пастуху платили все хозяева в зависимости от количе­ства скота; кормили пастуха по очереди, иногда давали прирядок - са­поги, рубаху, шубу (которые по окончании пастьбы отбирались).

Правовое положение пастуха значительно отличалось от положения пастуха в центральных губерниях, где ответственность пастуха за скот была гораздо больше. По обычному праву в Сибири пастух не отвечал за животных, зарезанных хищником, а также за потраву кладей хлеба, полом городьбы поскотины и пр.: за это отвечал хозяин, плохо огородив­ший хлеб или свое звено в ограде поскотины.

Свиноводство до прихода русских не было известно многим народам, хотя основным занятием их и было скотоводство (буряты, якуты, алтайцы). Разводили свиней лишь некоторые группы населения на Амуре (нанайцы и др.)» заимствовав свиноводство у китайцев. Наибольшее развитие свино­водство получило в XIX-начале XX в. в Тобольской (Курганский уезд) и Томской (Бийский уезд) губерниях. Продукцию свиноводства вывозили в европейскую часть России. Содержались свиньи в крестьян­ском хозяйстве на усадьбе: для них строили небольшие теплые хлевы - «катушки».

Разводили в Сибири и домашнюю птицу - кур, гусей, уток, иногда индеек. Большую роль в развитии этой отрасли хозяйства сыграли ново­селы (менее обеспеченные, чем старожилы), уделявшие ей много забот и внимания. Повидимому, домашнее птицеводство до прихода русских не было известно в Сибири.

У русских сибиряков получили развитие и такие отрасли животно­водства, которые не типичны или вовсе не известны в европейской части России. Главные из них - собаководство и мараловодство. Собаководство имело большое значение у русских, занимающихся преимущественно рыболовством (устье Индигирки, Колыма, Анадырь, Камчатка, Охотское побережье и др.). У русско-устьинцев собаку называли даже «скотиной».

В условиях Крайнего Севера собака являлась часто единственным домашним и упряжным животным. Распространены были разно­образные виды сибирских лаек. Количество собак в каждом хо­зяйстве зависело от его зажиточности. Средней нартой считалась упряжка из 12 собак. В хозяйстве имелось от 1 до 2-3 упряжек. Основной корм собак состоял из вяленой и сушеной рыбы. В таежных районах собака являлась верным помощником охотника в промысле.

Содержание и разведение марала (вид благородного оленя Сеггюиз Сапайепзъз) зародилось в начале XIX в. среди русских на южном Алтае. В дальнейшем оно распространилось в Западных Саянах, в Усинском крае (Тува), Забайкалье. Основной целью разведения маралов являлась добыча пантов - рогов марала, сбывавшихся в Китай, где они употреб­лялись в медицине и особенно ценились. Кроме пантов, составлявших экспортный товар, в хозяйстве использовались маральи кожи (выделы­вали замшу, шедшую на пошивку одежды). Мясо марала шло в пищу; из сала приготовляли свечи, кроме того, употребляли сало как лечебное средство - от нарывов: из костного мозга приготовляли мазь для сма­зывания ружейных замков и т. д.

В начале XIX в. панты дикого марала повсюду добывали охотой. Ловля диких маралов производилась ямами и гоньбой марала по насту. Пытаясь приручить маралов, русские сибиряки добились того, что марал превратился в полудомашнее животное, размножавшееся в неволе. Их содержали в «садах» - маральниках (на Алтае) и при дворах - в «клетях» (в Саянах). Маральники представляли обширные (от 1.5 до 120 га) огороженные участки. Крупные маральники нередко принадле­жали кулакам, иногда нескольким хозяевам. При содержании в дворах на каждого марала приходилась меньшая площадь, и маралов приходилось больше подкармливать, чем в маральниках. Такое содержание более приближалось к стойловому. В дворах содержали главным образом самцов, количество которых пополнялось пойманными живьем дикими маралами. Летом производили съемку рогов марала в специальных кры­тых помещениях - съемниках, затем производили варку и сушку пантов. Сбывали панты скупщикам.

Народы Сибири до появления русских знали бортничество, пользо­вались медом диких пчел, но не имели пасек. Возникновение пасечного пчеловодства на Алтае относится к XVIII в. Возникло оно в Устькамен- ногорском уезде у так называемых «поляков» - группы русских старо­обрядцев.

Уже в середине XIX в. пчеловодство занимало одно из видных мест в хозяйстве кержаков. В наиболее богатых кулацких хозяйствах насчи­тывалось до 1000 и больше ульев. Крупнейшим центром пчеловодства был южный Алтай, особенно Бухтарминский край.

Ульи первоначально состояли из колод-долбянок, выдолбленных из ствола дерева, или дуплянок, сделанных из дуплистых деревьев. Со второй половины XIX в. появляются рамочные ульи. Однако в рай­онах наиболее развитого пасечного пчеловодства (Алтае, Минусинском крае, Енисейской губернии и др.) ульи-колоды - лежаки и стояки - составляли значительную часть пасеки. Мед и воск продавали на рын­ках или сбывали местным скупщикам и приезжим купцам. Бухтар­минский горный мед славился превосходными качествами и отправлялся на Ирбитскую, Нижегородскую ярмарки и в другие места.

Освоение Сибири и проникновение туда земледельческих навыков и техники русского парода сыграли большую прогрессивную роль в раз- витии местных сибирских народов. Русские крестьяне оказали влияние на развитие земледелия у многих народов Сибири. Так, на­пример, якуты еще в конце XVIII-начале XIX в. ввели у себя соху, борону, русскую упряжь, приучили рабочий скот к работе на пашне, т. е. сразу перешли к пашенному земледелию, миновав более примитивную стадию мотыжного земледелия. Заимствовали якуты рус­ский жернов, а позднее стали строить мельницы. Под влиянием русских перешла к оседлости и земледелию часть эвенков, живших в Якутской области и Забайкалье. Особенно восприимчивыми к русскому земледелию и оседлости оказались буряты-скот.оводы и звероловы. Они быстро стали расширять запашки. Земледелие бурят некоторых районов (Иркутского и Балаганского уездов) в начале XX в. уже мало чем отличалось от земле­делия русских крестьян. Среди значительной части алтайцев наблю­дался также процесс перехода к оседлости и земледелию. Русские пахот­ные орудия, способы кладки хлеба снопами, молотьба цепом и лошадьми прочно вошли в хозяйственный быт больших групп алтайцев.

Большое положительное значение для хозяйственного быта народов Сибири имело внедрение огородных культур, принесенных впервые русскими, приемы русского животноводства, птицеводства и т. д. В начале ХХ в. многие буряты, якуты, алтайцы, хакасы и другие у же сажали картофель, капусту и прочие овощи. Русское стойловое животноводство оказало большое положительное влияние на кочевое примитивное ското­водство Сибири. У всех народов Сибири, занимавшихся скотоводством, также возникло стойловое содержание скота с заготовкой корма на зиму, в связи с чем улучшилась продуктивность скота, более устойчивым стал количественный состав стада. Русские вывели новые породы молочного скота, овец и более сильные породы рабочей лошади. Свиноводство и пти­цеводство также впервые стали проникать в быт местных племен и наро­дов. От русских были восприняты и орудия сенокошения. Распространи­лась сначала коса-горбуша, потом коса-литовка, увеличившие намного производительность труда; сено стали сушить по русскому образцу, складывая его в копны и стога, а не развешивать, свивая в жгуты, на де­ревьях, как это делали, например, алтайцы.

Земледелие и огородничество, как и стойловое животноводство, про­никавшие в быт бывших кочевников-скотоводов, охотников и рыболовов, укрепляли их продовольственную базу и давали кое-где (буряты) товар­ную продукцию, способствуя развитию капиталистических отношений.

Охота у русского населения Сибири большей частью составляла под­собное занятие. В северных таежных районах и лишь там, где было слабо развито земледелие, охота у русского населения являлась одним из важных средств к существованию (Тобольский север, Приангарье, Усин- ский край, северное Забайкалье и др.)* Добывавшаяся пушнина состав­ляла товарную продукцию.

Из пушных зверей наибольшее промысловое значение с конца XIX- начала XX в. приобретает белка. Ценнейшие пушные звери - бобр, куница, соболь и др. - к этому времени значительно уменьшились в ко­личестве, соболиный промысел также имел значение лишь в немногих местах Западной Сибири (в Пелымском крае, на Алтае), Восточной Сибири и в Прпамурье, а также Камчатке. Особенно славились витимские и киренские соболя (Восточная Сибирь), отличавшиеся необычайно пушистым мехом темного цвета. Важными промысловыми животными являлись лоси, рыси, россомахи, лисицы, песцы (наи­более высоко ценился голубой песец). Из мелких животных, кроме соболя и белки, ловили бурундука, колонка, горностая, зайца и др. Местами большое значение имела охота на козулю, ка­баргу, оленей-пантачей (Алтай, Приморье), а также на дикого оленя (Крайний Север).

Из птиц в таежных местах ловили глухаря, тетерева, рябчика, в тун­дре куропатку, гусей, уток, лебедей. Так называемое гусевание - охота на диких гусей - имело большое значение в жизни русских в зоне Край­него Севера и давало основную пищу населению в голодные годы.

По побережью Ледовитого и Тихого океанов, в устьях сибирских рек русское население занималось охотой на морского зверя - нерпу, лахтака, частью на моржа, белого медведя.

Орудия и приемы охоты были очень разнообразны, но преобладала ружейная охота. Большое значение имели ловушки: кулемы, пасти, петли и др. В Восточной Сибири существовал весьма своеобразный лов соболя куркавками. Куркавки - волосяные петли - ставили на де­ревьях, переброшенных через реки и служивших мостом для соболя в октябре, когда реки еще не покрылись льдом. Применялся также омет - особая сеть для ловли соболя по первому снегу. Охотник, выследив со­боля в дупле, окружал дерево ометами, выкуривал животное из дупла дымом. Сетями и перевесами ловили водоплавающих птиц. Существо­вали способы лова лосей и оленей ямами.

Охотничий промысел в Сибири, особенно зимний, был сопряжен с боль­шими трудностями. На оленя охотились во время его перекочевок, когда стада переправлялись через реки. Его били ружьями, железными копьями, поколюгами, подъезжая к оленю на легких лодках-ветках.

Основной охотничий сезон начинался с осени и продолжался, с пере­рывами, до весны. На пушного зверя охотились зимой. У каждого охот­ника или артели была своя территория, на которой расставляли пасти, кулемы, устраивали сохатинные ямы. Она называлась старыми русскими терминами - «ухожены», «лесовые ухожьи», «путики». На дальние «ухожьи» охотники уходили надолго и жили иногда несколько месяцев в лесу.

Охотились и в одиночку, но чаще объединялись в артели (от 2-4 до 15-20 человек). Каждая артель имела на промысле избушку - место ночлега. В охотничьих промысловых избах имелась печь-каменка или глинобитная черная печь, нары для спанья, жерди для просушки одежды.

Добыча артели делилась между ее членами. Пушнину сбывали купцам, местным кулакам, державшим в кабале многих зверопромышленников. Развито было «покручение». Кулак снабжал в долг охотника всем необ­ходимым, оценивая товар в 2-3 раза дороже настоящей стоимости. Крестьянин-покручник расплачивался добытой пушниной с «покрутив­шим».

Рыболовство у русских сибиряков было известно везде, где есть под­ходящие для этого водоемы. Наибольшее значение рыболовство получило по р. Оби и ее притокам, на Ангаре, Байкале, Колыме, Индигирке, Ана­дыре, в реках Камчатки, Охотского побережья и по Амуру. Промыш­ляли разнообразные породы морских, речных и озерных рыб. Рыбная ловля в промысловых районах проводилась почти круглый год, лишь с небольшими перерывами.

В XIX-начале XX в. лов на Оби происходил при помощи загражде­ний и установки так называемых гимг. Гимги - своеобразные плетеные из прутьев снасти огромных размеров (высота гимги значительно больше че­ловеческого роста), которые, видимо, были восприняты русскими от местных рыболовов - хантов и манси. Большие гимги в количестве от 40 до 100 штук имели лишь крупные промышленники, особенно между Бере­зовым и Обдорском; гимгами перегораживали даже широкие места реки. Более дешевые заграждения с ловушкой из 4-угольного сетяного мешка «чердака» устраивались вблизи берегов. Небольшие водоемы перегоражи­вали котцами, представлявшими прутяную или драночную ловушку.

Мережи, морды в XIX-начале XX в. повсеместно применялись при рыбной ловле. Применялась ловля канавами, особенно в тех местах, где рыба «глохла», задыхалась от недостатка кислорода (в зимний период).

Повсюду имелись сети и невода различных размеров и устройства. Сети занесли в Сибирь и распространили русские.

Промышляли рыбу неводом на Байкале большей частью крупные рыбопромышленники; они назывались неводчиками, а занимавшиеся «сетяным» промыслом, преимущественно мелкие крестьянские артели, назывались сетовщиками. Между неводчиками и сетовщиками существо­вала вражда, порой сильно обострявшаяся.

Невод состоит из мотни - сетяного мешка - и боковых частей - крыльев, сшитых из кусков сети («столбов»); к концам крыльев привязы­ваются веревки - «спуски» (называемые еще урезами, клячами, арка­нами). Длина невода достигала иногда 400-600 м (Енисей, Лена, Обь), на Байкале - 1000 м. На верхней тетиве невода укреплены деревянные поплавки - наплывья, или балберы, а на нижней - кибасья, или таши (грузила из камней, обернутых берестой). Летом ловили неводом большей частью на «песках» - песчаном дне реки. Выезжая на лодках-неводниках, окидывали тоню неводом и тянули с помощью ворота. Распространен был и зимний подледный лов.

На Дальнем Востоке применялись ставные невода для ловли лососе­вых - кеты, горбуши, зубчатки, имевших большое промысловое значе­ние (по Охотскому побережью, рр. Амуру, Уссури и др.). Рыболовством занимались здесь преимущественно казаки (амурские, забайкальские, камчатские). Крестьяне стали заниматься рыболовством в этих местах большей частью с конца XIX в., чему содействовали переселенцы из круп­нейших рыболовных районов Астраханской губернии и Донской области.

Кроме сетяных приспособлений, повсеместно в Сибири употребляли крючковые снасти - уду, жерлицу, блесну и дорожку (лов на крючок с оловянной рыбкой в качестве приманки). Были широко распространены так называемые переметы, самоловы. Практиковалось «лучение» рыбы: крупную рыбу били острогой ночью при свете смоляных чурок, горевших на металлической решетке «козе». Применялся способ глушения рыбы при помощи деревянных колотушек, которыми ударяли по льду.

Крестьянам-рыбакам приходилось арендовать некоторые богатые рыбо­ловные угодья у частных владельцев: монастырей, крупных рыбопромыш­ленников, владевших лучшими местами. Иногда рыбаки пользовались водоемами на основе обычного права. И в том и в другом случае бедней­шей части рыболовецкого населения доставались худшие места. В про­мысловых районах всегда имелись крупные рыбопромышленники, поль­зовавшиеся наемными рабочими из местных рыболовов и русских кре­стьян. Им платили деньгами, давали питание и одежду. Из описаний быта рыболовов Обского бассейна видно, в каких тяжелых условиях находились рабочие, жившие в тесных холодных казармах, иногда не имевших пола.

Артельный способ лова был наиболее распространен. Артельщики часто составляли лишь другую категорию рабочих, отличаясь от наем­ных тем, что были пайщиками промысла; однако они отдавали 4 /5 всего улова рыбопромышленнику за снабжение их необходимой снастью и всего 1 и У лова артельщики делили между собой. Были артели полуневодщи- ков, работающие на рыбопромышленника исполу за взятое у него снаря­жение.

Имелись временные объединения рыболовов, состоявшие из 2-3 кре­стьянских семей, объединявших свои усилия (и снасти) для совместного лова. Ловили и в одиночку. Сбыт рыбы происходил через скупщика, крупного рыбопромышленника. Он же снабжал рыбаков необходимыми товарами. Особенно сильна была зависимость населения от скупщика в глухих отдаленных селениях Крайнего Севера. Крестьяне-промышлен­ники здесь всегда находились в долгу у купца, его приказчика; долг свой они погашали рыбой, песцом, собаками, а иногда и личными отра­ботками.

На Байкале в артели по летнему неводному лову включалось от 3-4 до 30, а в зимние артели до 50-60 человек. Артель сшивала общими силами невод, распределяла обязанности. Каждый рыбак, входя в артель неводщиков, должен был иметь свой «столб» (полотнище сети) и «спуск» (веревку), из которых составлялся невод; за это он получал пай. Во главе артели находился опытный рыбак, распоряжавшийся ловом, называемый башлык. Главный помощник башлыка назывался подбашлычье. Башлык, кроме «столба», вносил еще мотню для невода и лодку-неводник, за что получал 3 пая. Пай получали и такие лица, которые непосредственного участия в лове не принимали: стряпка, писарь, посказатель - сказоч­ник. Быт рыбаков на промысле отличался своеобразием. Рыболовством занимались мужчины, но местами большое участие в нем принимали женщины и подростки, занимаясь неводьбой. Большое значение женский труд имел при обработке рыбы (в частности, в приготовлении юколы), а также на различных подсобных работах.

Большая часть приемов и способов охоты и рыболовства у русских крестьян, мещан, казаков Сибири были общерусскими. Невод, сети, уда, езы, мережи упоминаются еще в ранних русских письменных источниках. Общерусскими являются и такие приспособления, как котцы, переметы, пасти, плашки, перевес и многие другие. Есть черты, общие с северным рыболовством (невод с кибасьями и др.), с рыболовством центральных областей (лов канавами). Многое из опыта коренных народов Сибири вошло в промысловый быт русских (способы рыболовства - гимги, невода нанайского типа, заготовка юколы; способы охоты на дикого оленя и пр.). С освоением Сибири русскими охота и рыболовство полу­чили здесь большое развитие. Многие русские орудия промысла в применении к местным условиям получили дальнейшее развитие (ставные неводы и пр.). Русские создали новые отрасли охотничьего хозяйства, например песцовый промысел в зоне тундры по побережью Ледовитого океана. Положительное значение имело внедрение в быт местных сибир­ских племен и народностей различных русских орудий охоты и рыбо­ловства (различные капканы, ловушки, ружье, сети из пряденых нитей, более совершенные виды промысловых судов: карбас, неводник и др.), которых ранее здесь не было. Это весьма увеличило добычу зверя и рыбы. Возникновение и рост русских городов, промышленных центров стимули­ровали развитие товарности хозяйства; усиливался спрос на пушнину, что также способствовало развитию местных промыслов.

Большое значение у русских в Сибири имели лесные промыслы: заго­товка строительного леса и топлива, сплав леса к городам, портовым центрам, судоверфям. Дровяной промысел особенно развился около крупных городов и промышленных центров и у пристаней. Повсеместно были известны производство дегтя, смолы, угля. Широкое распростране- нение получил своеобразный сибирский промысел - сбор кедровых орехов, особенно в тех местах, где расположены хорошие кедровники (в Западной и Восточной Сибири), а также добыча и топление жеватель­ной серы из лиственицы. Сера эта пользовалась большим спросом у рус­ских крестьянок Сибири. Сбор ягод и грибов практиковался повсеместно для собственного потребления, но местами сбор брусники и клюквы имел и промысловое значение. В южных частях Западной Сибири промысловое значение приобрел сбор черемши, или «колбы». Из сибирских промыслов, имевших некоторое значение еще в начале XX в., нужно также отметить добычу речного жемчуга на Дальнем Востоке и добычу моржовой и мамонтовой кости на Крайнем Севере.

Обработка продуктов и из­готовление предметов первой необходимости производились в значительной степени до­машним способом, особенно в глухих, отдаленных от трак­тов и промысловых центров местах. В конце XIX-нача­ле XX в. местами еще изго­товлялись домашним способом ткани. Пряжу из пеньки или льна пряли при помощи прял­ки и веретена, ткали на «крос­нах» - обычном русском ткац­ком стане с подпебником. Из овечьей шерсти изготов­ляли сукно. В XIX в. у наи­более зажиточных крестьян существовали и машины- сукновалки.

Имелись целые селения или даже районы, где преоб­ладающими занятиями явля­лись различные кустарные производства. Отдельные ку­стари находились в зависи­мости от скупщика, возни­кали мелкие заведения с наем­ными рабочими. Значение промыслов возрастало там, где земледелие не обеспечива­ло существования. Большая роль в развитии ремесел принадлежала новоселам. Распространены были деревооб­работка, кузнечное дело, обработка шкур и костей животных, а также камня. Крупные районы кустарной промышленности сформировались в юго-западной части Западной Сибири. Из деревообделочных производств было известно изготовление саней, телег, колес, бондарной посуды, мебели, деревянных частей хомутов и т. д. Существовала повсюду в лесных районах химическая обработка дерева. В районах кедрового промысла изготовляли кедровое масло (Бийский уезд).

Повсеместно было распространено мелкое шерстобитное, пимокатное, кожевенное производство, а местами обработка меха и выделка замши. Овчинно-шубное дело было развито около Тюмени, пошивка овчинных шуб «барнаулок» - в г. Барнауле; в южной части б. Тобольской губер­нии, где было развито овцеводство, существовало производство шер­стяных варежек, рукавиц и чулок.

Гончарное и кирпичное производство было распространено большей частью вблизи городов. Для изготовления гончарной посуды служил гончарный круг. В районе промыслового рыболовства развилось производство глиняных грузил - кибасьев для неводов (с. Самарово при впа­дении Иртыша в Обь).

Кузнечное и слесарное дело было развито повсеместно, но особенно в Кузнецком уезде и в Тюменском уезде Тобольской губернии. Кузнечное дело у русских крестьян существовало даже в самых отдаленных угол­ках Крайнего Севера, где имело большое практическое значение и для окружающих народов - чукчей и других, ранее его не знавших. Рус­ское и обруселое население Анадыря свои изделия - ножи, топоры, котлы и пр. - обменивало у чукчей и коряков на оленей, лахтачьи шкуры, ровдугу и т. п.

В начале XIX в., с открытием золотых россыпей, быстро разви­вается добыча золота. Состав рабочих на приисках отличался большой этнической пестротой. Сюда стекались из различных мест европейской России и Сибири, входили представители и мест­ных нерусских племен и народностей; однако преобладали русские. Сложился своеобразный приисковый быт, возник ириисковый жаргон. Местные черты проявлялись в языке, быте и фольклоре золотопромышлен­ников. Среди старателей, работавших иногда и в одиночку и партиями, были «великие мастера» этого дела, были и «подмастерья». Хозяйскими рабочими называли тех, которые нанимались за определенную плату к крупным золотопромышленным компаниям. В быту артелей рабочих выработалось свое обычное право: члены артели были связаны круговой порукой (что хозяева обращали в свою пользу), существовал обычай наказания за проступки провинившегося члена артели. Условия труда и жизни приисковых рабочих были подчас невыносимыми. Жили рабочие либо в больших хозяйских казармах, грязных и темных, либо в жилищах,построенных самими рабочими. Эти жилища напоминали крестьянские избы или были землянками. Продуктами питания рабочих снабжали хо­зяева за дорогую цену в промысловых лавках.

Русские ремесла и кустарные промыслы, развивавшиеся в городах и деревнях, оказывали положительное влияние на ремесла местных племен и народностей. Русские ремесленники, например, повлияли на усовершенствование металлообработки у тех племен и народностей, которые ее знали (якуты, буряты и др.)* Большое значение имело внедре­ние в быт сибирских народностей русских приемов прядения и ткачества. До этого ткачество знали лишь манси и ханты, использовавшие для ткани волокна дикорастущей крапивы, северные алтайцы, ткавшие холст из волокон дикой конопли - кендыря.

Бондарное ремесло восприняли многие народности, в частности якуты. Деревообработка у бурят, якутов и других народов значительно улуч­шилась, когда в обиход вошли более усовершенствованные орудия, вне­сенные русским населением, как пила, рубанок, отвес и др.

ВВЕДЕНИЕ

Сибирь – регион в северной части Азии, ограниченный с запада Уральскими горами, с востока и севера – океанами (Тихим и Северным Ледовитым соответственно). Подразделяется на Западную Сибирь, Восточную Сибирь. Иногда также выделяют Южную Сибирь. Происхождение слова «Сибирь» до конца не установлено. По версии З. Я. Бояршиновой, этот термин происходит от названия этнической группы «сипыр», языковая принадлежность которой носит спорный характер. Позднее оно стало относиться к тюркоязычной группе, жившей по р. Иртыш в районе современного Тобольска.

Одним из славных дел, которыми и должен гордиться каждый россиянин, а уж тем более мы с вами, является освоение Сибири в феодальный период. Чтобы лучше представить жизнь русских в это время в огромном крае, надо знать какие дома они имели, как одевались, чем питались. Анализ материальной культуры русских крестьян Западной Сибири феодального периода важен в связи с обсуждением результатом присоединения Сибири к России в условиях освоения новых территорий. В данной работе особенности развития материальной культуры западно-сибирских крестьян за полтора столетия рассматриваются на примере жилых, хозяйственных и культурных построек, одежды, утвари всех категорий русского крестьянства разных природно-климатических зон региона с учетом влияния социально-экономических процессов, миграций, политики властей, контактов с аборигенным населением края.

1. Колонизация и освоение земель

Поход Ермака и поражение Кучума привели Сибирское ханство к развалу. Борьба с Кучумом продолжалась до конца 1590-х годов Русская администрация возводила опорные пункты (Тюмень – 1586; Тобольск – 1587; Пелым – 1593; Берёзов – 1593; Сургут – 1594, и др.). Вхождение Сибири в состав Росийского государства происходило на протяжении десятилетий по мере её освоения русскими переселенцами. Государственная власть, основывая в Сибири опорные пункты – остроги, становившиеся затем городами с торгово-ремесленным населением, привлекала земледельцев-новопоселенцев различными льготами. Такие опорные пункты обрастали деревнями, а затем слободами, которые в свою очередь становились центрами, объединяющими сельское население. Такие сельскохозяйственные районы постепенно сливались и образовывались более крупные районы русского заселения. Первым из таких районов в Западной Сибири был Верхотурско-Тобольский, сложившийся в 1630-х годах в Западной Сибири в бассейне реки Туры и её южных притоков. Самообеспечение Сибири хлебом в результате хозяйственной деятельности переселенцев стало возможно с 1680-х годов. К концу 17 веку основной житницей Сибири стали четыре западносибирских уезда – Тобольский, Верхотурский, Тюменский и Туринский. Более восточным районом сельскохозяйственного освоения русскими переселенцами Западной Сибири была территория между Томском и Кузнецком, основанными соответственно в 1604 и 1618.

Главные города, остроги и зимовья Сибири в XVII веке

Проникновение русских промысловиков в Восточную Сибирь началось в 17 веке. По мере освоения бассейна Енисея на его среднем течении вплоть до устья Ангары начал создаваться второй по значению хлебопроизводящий район, который простирался до основанного в 1628 Красноярска. Южнее до конца 17 века сельскохозяйственному освоению земель препятствовали монгольское государство Алтын-ханов, киргизские и ойратские владетели. Дальнейшее промысловое освоение Востока Сибири начало охватывать Якутию и Прибайкалье. В верховьях Лены и по Илиму создавался хлебопроизводящий район. На крупнейших реках – Индигирке, Колыме, Яне, Оленёке и особенно в устье Лены часть промышленников стала оседать на постоянное жительство, и там образовались локальные группы постоянного старожильческого русского населения.

Традиционно колонизацию Сибири классифицируют по двум направлениям: на правительственную и вольнонародную. Цель переселенческой политики правительства заключалась в обеспечении служилого население хлебным довольствием за счет использования природных ресурсов присоединенных территории. В XVIII веке планировалось создание в Сибири земледельческого района, который не только обеспечивал нужды края, но и покрывал возрастающие потребности центра в хлебе. Осознавая перспективность развития Сибири, государство не могло и не собиралось снижать контроль над ходом хозяйственного освоения. Пашенных крестьян правительство переселяло в Сибирь «по прибору» и «по приказу». Желающим переселиться в Сибирь «на государеву пашню» давались льготы на два, на три года и больше, подмога и ссуда разных размеров. Прибор крестьян осуществляла область в виде повинности. «В общей сложности не зависимо от источников формирования крестьянского сословия основными группами земледельцев Сибири в XVII веке были пашенные и оброчные крестьяне». Они выполняли феодальные повинности в пользу собственника земли – государства.

Для обработки государевой пашни необходимы были крестьянские руки и крестьянское хозяйство – тягловая сила, сельскохозяйственный инвентарь. «По указу» отобранные местной администрацией в черносошных уездах «переведенцы» направлялись с семьями, лошадьми, прочим скотом, сельскохозяйственным инвентарем, продовольствием и семенами для собственного посева на новое место жительства. На первых порах крестьянам, направляемым в Сибирь, еще на старом месте оказывалась помощь. Например, в 1590 году было велено в Сольвычегодске и в уезде прибрать в Сибирь пашенных крестьян 30 семей и чтобы у каждого человека было по три мерина добрых, по три коровы, по две козы, по три свиньи, по пять овец, по два гуся, по пять кур, по две утки, хлеба на год, соха для пашни, сани, телега и «всякая житейская рухлядь». Правительство заботилось о том, чтобы крестьяне переселялись в Сибирь с полным хозяйством.

Эффективной оказалась и такая мера правительства по заселению и земледельческому освоению Сибири, как устройство там крупных земледельческих поселений – слобод, сосредоточивших основную массу крестьянского населения, образовавшегося из бывших жителей европейской части страны, преимущественно поморцев. Строительство слобод получило в Сибири более широкое распространение, чем в Поморье и других областях страны. Инициатива в их создании поначалу принадлежала государству, а затем перешла к предприимчивым выходцам из народа – слободчикам. Слободчики порой встречали сопротивление со стороны воевод. Так случилось в 1639 г. при организации Мурзинской слободы. Слободчик Андрей Буженинов, получивший разрешение в Тобольске на организацию слободы, встретил резкое противодействие верхотурского воеводы В. Корсакова при наборе желающих переселиться в новое селение на правах оброчных крестьян с шестилетней льготой. Воевода запретил проводить вербовку на территории уезда и сообщил в Москву, что слободчик нарушает установленные правила вербовки, призывая не только детей от отцов, но и всю семью.

В наиболее заселенном Верхотурско-Тобольском уезде уже в 1674 году сосредоточивалось 3903 крестьянских двора, из них 2959 дворов пашенных крестьян и 944 двора хлебооброчных . К концу XVII в. количество крестьянских дворов там достигло 6765. На берегах р. Парабели в Нарымском уезде к началу XVIII в. жило 13 семей пашенных крестьян. Сохранялся небольшой очаг земледелия на р. Кети с 17 дворами пашенных крестьян. В пределах Томского уезда в 1703 г. расселялись 399 крестьянских семей, связанных с обработкой десятинной пашни, и 88 хлебооброчных дворов. В Кузнецком уезде проживало 96 семей пашенных крестьян.

В пределах Западной Сибири на рубеже XVII -XVIII вв. проживало 7378 семей пашенных и хлебооброчных крестьян. На территории Восточной Сибири жили в 5 уездах: в Енисейском – 917 семей, Красноярском – 102, Братском – 128, Иркутском – 338, Илимском – 225.

Складывание контингента пашенных и оброчных крестьян протекало по инициативе и под контролем воевод сибирских городов, систематически отчитывавшихся перед Сибирским приказом о состоянии и расширении казенных пашен, объеме и расходе полученного урожая.

Достижения русских поселенцев в Сибири объясняются спецификой этого процесса. Освоение Сибири происходило при участии крестьян, переселявшихся в Сибирь, и своим трудом возделывавших земли нового края. С самого начала в Сибирь пошла широкая волна крестьянской колонизации. К концу XVII в. крестьянское население Сибири составляло 44% от всего русского населения. Кроме того, большинство служилых и посадских людей по характеру своих занятий были земледельцами. Для некоторой части служилых людей земледелие было источником существования, другие, получая хлебное жалованье, тем не менее, занимались земледелием и имели более или менее значительную запашку, третьи, в качестве дополнения к своему денежному и соляному жалованью, распахивали землю. Государственные крестьяне за полученный земельный надел отбывали барщину на «десятинных пашнях». Первоначально каждый крестьянин обязан был пахать по 1 дес. государевой пашни. Это было вызвано стремлением быстрее увеличить государеву запашку, но приводило к тому, что крестьяне по несколько лет не могли распахать собинные пашни. Первые енисейские крестьяне даже на пятый год после их поселения не могли распахать собинные пашни, так как полностью были заняты на обработке государевой пашни. Постепенно размер десятинной пашни изменялся в зависимости от хозяйственных возможностей крестьянина от 0,25 до 1,5 десятины в поле. Основой ведения крестьянского хозяйства являлся «собинный» участок земли. Пользование этим участком оформлялось «данной грамотой». Собинный участок включал в себя пахотную и залежную землю, а также сенные покосы. Размер крестьянской «собинной пашни» находился в определенной пропорции с участком государственной пашни. К примеру, в Енисейском уезде обычным соотношением между крестьянской и государевой пашней считалось 4,5:1 т.е., за 4,5 десятины своей запашки крестьянин обязан был пахать 1 десятину государевой пашни. В Томском уезде на один крестьянский двор в среднем приходилось 1,8 десятины в поле собинной пашни. Отработочная рента была господствующей формой повинности всего XVII столетия. Появление денежной и продуктовой ренты имело большое значение, но в XVII в. они еще не стали господствующими.

Таким образом, колонизация Сибири в XVII – начале XVII I вв. является преимущественно земледельческой. Более того, ее успехи неразрывно связаны с развитием земледелия. Русский народ, обладая огромным земледельческим опытом смог адаптировать его в Сибири и создать новое земледелие, более высокое по своему уровню.

В течение XVII века в Сибири определились две тенденции: первая – в западно- и среднесибирских районах – тяготела к установлению трехполья, вторая – в восточном районе – к двуполью. Внедрение в земледелие залежной и паровой систем с зачатками трехполья означало качественный скачок в развитии производительных сил сибирского землепашества. С приходом русских в Сибири установились типичные для центральной и северной части русского государства сельскохозяйственные культуры. Это, прежде всего, рожь и овес. Эти культуры были единственными, возделываемыми на государевой десятинной пашне. На собинных запашках состав культур был шире. Здесь наряду с рожью и овсом встречается пшеница, ячмень, полба, ярица, горох, просо и гречиха. Но и на собинных пашнях господствующими культурами оставались рожь, овес и ячмень.

В XVII в. начинают внедряться посевы технических культур. В 1668 г., по распоряжению П.И. Годунова, в Сибири был введен посев конопли на государя. Помимо «собинной» запашки крестьянами отводили места под огороды.

Отвод огородов производился одновременно со всем землеустройством крестьянина, к примеру, в 1701 г. 16 апреля «дано ему на Тушамской повосте под двор и огород из порожних мест земли против ево братей обротчиков». Встречаются три равнозначных названия огорода – «огороды», «огородцы», «овощные» огороды. Все огороды имели потребительское назначение. Совершенно не встречаются сведения о заготовки и продаже овощей, и цен на них. Государство не облагало крестьян никакими овощными поставками. На огородах возделывалась главным образом капуста. Другие овощи имели меньшее распространение. Это можно установить на основании заявлений о потравах. «Огородных овощей, как в городе Илимске, так и в уезде, родица: капуста, ретька, свекла, морковь, репа, лук, чеснок, огурцы, тыква, бобы, горох. А более никаких овощей не бывает».

За весь период с конца XVI до начала XVIII вв. в 17-ти из 20-ти сибирских уездов появились возделанные поля. К концу XVII – началу XVIII вв. очаги земледелия существовали почти на всем пути от Верхотурья до Якутска. Величина и значение этих районов уменьшались по мере их отдаления от европейской части страны – чем дальше находился район, тем меньше в нем было земледельческого населения и, соответственно, возделываемых земель. Однако с течением времени происходило увеличение крестьянского населения и возделываемых земель с постепенным перемещением на юг в более благоприятные почвенно-климатические условия. Первым по своему значению был Верхотурско-Тобольский район, вторым Енисейский. Районами со слабым развитием хлебопашества были Томский, Кузнецкий и Ленский районы.

Таким образом, развитие сибирского земледелия в XVII – начале XVIII вв. характеризуется явной территориальной неравномерностью. Некоторые уезды не знали земледелия, другие – делали первые шаги по его развитию. Верхотурско-Тобольский и Енисейский районы в XVII в. стали житницами Сибири и снабжали излишками хлеба другие районы.

Неравномерность развития земледелия привела к образованию районов с товарным хлебом и районов, не имевших такового. Это, в свою очередь, привело к образованию районов, нуждающихся в хлебных дотациях и, соответственно, высокими ценами на зерно и районов, более или менее обеспечивающих себя хлебом. Значительное расстояние между районами затрудняло внутрисибирские поставки хлеба. Поэтому в Сибири получила развитие скупка хлеба перекупщиками с дальнейшей перепродажей в малохлебные и бесхлебные районы.

К XVIII в. производство зерна в хлебных районах достигло такого уровня, что хлебом было удовлетворительно снабжено население всей Сибири, освоенной русским населением, и поставки из Европейской России практически не требовались.

2. Одежда и материальная культура

В Западной Сибири сохранилась рациональная основа русского народного костюма. В одежде крестьян было представлено 74 (66,0 %) элемента, традиционных для сельских жителей России. Сарафанный комплекс с соответствующими женскими головными уборами, состав и способ ношения которых был аналогичен утвердившимся в европейской части страны, играл в гардеробе западно-сибирских крестьянок ведущую роль. Мужской костюм, его главные элементы рубаха и порты, верхняя тканевая (зипун, армяк, шабур) и меховая одежда (шуба, полушубок, тулуп) были такие же, как на всей территории, заселенной русскими. Старообрядцами использовались наиболее древние по происхождению виды одежды – епанечка, кунтыш, однорядка, пониток, высокая мужская шапка, убрус, поршни, вышедшие из употребления в остальных регионах страны.

В материальной культуре русского населения Западной Сибири феодального периода сохранились и некоторые специфические традиции мест выхода переселенцев. В конце XVII в. в районах первоначального освоения края в описях имущества крестьян зафиксированы наиболее древние по происхождению, известные на Русском Севере коробья, коробы для хранения вещей. Названия и устройство демонстрируют генетическую связь «неподвижной» мебели (залавок, грядка, стамик) в жилищах населения Западной Сибири и Русского Севера. Разнообразие в обозначении предметов с одинаковыми функциями (утиральник – северное, полотенце – тверское, рукотерт – новгородское, рязанское наречия) в уездах лесостепной зоны также говорит о сохранении здесь традиций мест выхода переселенцев. В старожильческих деревнях на Алтае выделялись принадлежавшие бывшим жителям Южной России «мазанки», стены которых были покрыты глиной и побелены с внешней и внутренней сторон. Алтайские староверы красили, расписывали стены, потолки и мебель по привычке в яркие цвета.

Гардероб западно-сибирских крестьянок включал 12 элементов костюма, имевших локальное бытование в Европейской России. К северно-русскому комплексу можно отнести дубас, навершник, верхник, шамшуру, колпак; к западно-русскому – юбку андарак, наметку, подубрусник; к южно-русскому – запон, получеревики. Нагрудник был характерной деталью наряда рязанских переселенок. Распространившиеся в Западной Сибири виды мужской верхней одежды: азям, чекмень, чапан – бытовали соответственно на северо-востоке, в восточных и юго-восточных губерниях России. Выявленные локальные формы одежды подтверждают сохранение традиций мест выхода переселенцев в новых условиях. Это было связано как с функциональным соответствием используемой ранее одежды, так и со стремлением зафиксировать память о родине в некоторых знаковых элементах женского костюма. В целом поддержанию русских традиций в материальной культуре крестьян, проживавших в Западной Сибири, способствовали создание на этой, как и на исходной, территории земледельческого хозяйства, приток переселенцев из России, развитие торговых связей и ремесел, особенности народного сознания.

Существенным фактором, определяющим развитие материальной культуры западно-сибирского крестьянства, являлось городское влияние. Истоки его связаны с процессами первоначального заселения и освоения региона. В XVII в. сельское хозяйство было первичным и необходимым элементом социально-экономической структуры сибирского города. Горожане-хлебопашцы (служилые люди, посадские, крестьяне) становились основателями и жителями окрестных деревень.

3. Строительство

3.1 Дома

Об общности развития культуры на территориях, заселенных в разное время русскими, свидетельствуют такие наблюдения. В XVII в. в Сибири использовались характерные для большей части государства приемы деревянного зодчества: устройство оснований домов «на стульях», сваях, стойках, камнях; техника крепления бревен в четырехугольные срубы в «углы», «в обло»; двухскатная, самцовая и стропильная конструкции крыш3. Все типы и варианты горизонтальной и вертикальной планировки жилища, известные в европейской части страны ко времени переселения крестьян за Урал, в зависимости от природно-климатических условий, миграционных процессов находили воплощение в Западно-Сибирском регионе.

В первые годы в лесостепной и степной зонах, где был дефицит строительных материалов, крестьяне-новоселы строили только избы. Со временем доля построек двухчастного типа достигала 48 %. Дома трехчастной планировки в степных и лесостепных районах составляли 19 – 65 %.

Приписные крестьяне предпочитали вариант «изба – сени – клеть». Местная администрация способствовала его сохранению. Многокамерных построек, включавших несколько жилых помещений и сени, во всех районах Западной Сибири было очень мало – до 3 %. Ими владели семьи со сложным структурно-поколенным составом, торгующие крестьяне, сельские священники и мещане.

Планировочные структуры соответствовали Двор крестьянина Треньки Федотова имущественному цензу крестьянства: у бедных были жилища однокамерного и двухчастного типа, у богатых – многочастные и зависели от людности сельского двора: семьи из 10 чел. и более имели дома трехчастного типа с вариантом «две избы, сени».

3.2 Церкви и соборы

Софийский собор в Тобольске (1621–1677 гг.)

Тобольский Собор Софии Премудрости, построенный в 1686 г., известен как первое каменное церковное сооружение Сибири. Он имел и свою «деревянную предысторию», насчитывающую более пятидесяти лет – с 1621 г., времени постройки первого деревянного собора, по 1677 г., когда храм был уничтожен в охватившем город пожаре. Период существования Софийского собора, построенного в камне, подробно рассмотрен исследователями, а деревянный вариант сооружения, несмотря на опубликованное описание, остался в стороне, исключая несколько замечаний в работах историков архитектуры. Однако именно в начале XVII в. Тобольск приобретает значение крупного военно-административного, торгового, культурного, церковного центра, становясь фактической столицей Сибири. В 20-е гг. XVII в. в Тобольскую епархию был направлен митрополит Киприан, с именем которого связана постройка первого здания Софийского собора. Сооружению храма придавался особый смысл.

Как следует из материалов переписных и копийных книг 1620–1636 гг. Тобольского архиерейского дома, деревянный собор Софии был построен в 1621–1622 гг. по царскому указу сибирским воеводам 1620 г. Для строительства церкви были использованы срубы домов, купленные у тобольских жителей. Специально на постройку заготовить лес было невозможно, а точнее, некого было нанять для этого, так как в те годы Тобольск обезлюдел из-за голода. Впрочем, приобретение готовых срубов для возведения какого-либо здания являлось вполне обычной практикой. Среди купленных построек был наполовину выстроенный сруб церкви, которую в 1620 г. священник Иван по благословению вологодского архиепископа Макария заложил в десяти саженях от Троицкой церкви и которая была задумана как пятиглавая церковь во имя Софии Премудрости. Киприан достроил эту церковь как соборную, оставив за ней название Софийской (освящена 21 октября 1622 г.), хотя грамота из Москвы предписывала поименовать церковь Вознесенской.

Детальное описание возведенного храма позволяет реконструировать его облик. Высота церкви от уровня земли до яблока была 13,5–14 саженей (более 28 м), пол находился на уровне 14 венца, что при диаметре бревен 25–28 см составляло 3,5–3,9 м. От пола до «закомар», представлявших собой крещатое бочечное покрытие, было 26 венцов (около 7 м). Таким образом, сруб сооружения поднимался на высоту 10–11 м, что составляло около трети высоты всего здания. Термин «закомары» специалистам более знаком по каменным сооружениям, но, как видно, использовали его для форм здания из дерева, что может косвенно подтверждать взаимосвязь трактовок форм этих двух типов сооружений. На основании из крещатых бочек, выходящих лбами по три на каждую из четырех сторон сруба, был установлен эффектный барабан, составленный из центрически расположенных бочек меньшего размера. Собор имел три алтаря и паперть, охватывавшую сруб с трех сторон. На паперть вела крытая лестница с тремя площадками-крыльцами, верхнее из которых имело кровлю бочкой, покрытую лемехом, два средних – бочки, крытые гнутым тесом. Собор был пятиглавым, причем центральная глава размещалась на бочечном барабане, а четыре меньшие главы – на угловых крещатых бочках.

Церковь Троицы Живоначальной в Томске.

Церковь Троицы – первое значительное культовое сооружение Томска, построенное вскоре после основания города. Известно, что она была перестроена в середине XVII в. в связи с сооружением новой Томской крепости. Просуществовала Троицкая церковь в дереве до 1811 г. Остались описания церкви и ее изображения на панорамах и планах города. По ним В. И. Кочедамов реконструировал ее как приземистый четвериковый одноапсидный храм с обширной трапезной и трехсторонней галереей, имеющий шатровый верх, замененный в XVIII в. криволинейным покрытием в стиле украинского барокко.

Однако внимательное изучение документов и иное их прочтение вынуждает предложить другую реконструкцию этого незаурядного памятника деревянного зодчества. Прежде всего, из них явствует, что Троицкая церковь постройки 1654 г. была шатровой. Длина собственно церкви (корабля) составляла 3,5 сажени (7,5 м), длина трапезной – 3 сажени (6,5 м), высота срубов до шатра – 13 сажен (27,9 м), высота шатра до шеи – 7 сажен (15,1 м). Под церковью был высокий, не менее 1,5 сажен (3,15), подклет, а на охватывающую здание с трех сторон паперть-галерею вели с земли лестницы.

Обращает на себя внимание высота церкви: без главки она составляет 20 сажен – около 43 м (этот расчет сделан еще А. Н. Копыловым). Это сразу позволяет Троицкая церковь в Томске

включить Троицкую церковь 1654 г. в ряд наиболее значительных из числа известных в русской архитектуре шатровых церквей. Используя известные по другим памятникам пропорции шатра и венчающей его главы, мы получаем общую высоту сооружения до яблока под крестом 48–51 м, что совпадает с высотой Владимирской церкви в с. Белая Слуда и Воскресенской в с. Пияла, считающихся наиболее высокими шатровыми церквами.

Церковь Троицы имела комплексное функциональное назначение культового, жилого и производственного («амбар кладной») характера. Невозможно недооценить градостроительное значение Троицкой церкви. Поднимаясь над городской горой на 50 м, она выступала как овеществленная ось города, была его главной вертикальной доминантой. Речной фасад города был исключительно выразителен, поскольку высота церкви была равна высоте самой горы над урезом воды. С утратой таких построек в черте города потеряно и представление о монументальности старинных деревянных сооружений. Между тем, такое здание, как Троицкая церковь, не «потерялось» бы и среди современной застройки (при средней высоте жилого дома около 30 м). Можно быть уверенным, что впечатление, производимое ею на современников, на фоне плотной одно-полутораэтажной застройки, было огромным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Несмотря на то, что интерес к этнической культуре русских в Сибири не ослабевает на протяжении нескольких веков, эта тема остается одной из слабо изученных. Основная часть публикаций по данной тематике была посвящена отдельным группам русского этноса, сохранившим в силу своей замкнутости быта многие черты традиционной культуры. Большинство же русского населения не принадлежит к каким-либо этнографическим группам, хотя и обладает в силу различных обстоятельств некоторыми локальными особенностями. Продолжение исследований позволит решить проблему этнокультурного развития русских в Сибири, может способствовать разработке программ по сохранению и возрождению традиций русской культуры, а в дальнейшем – написанию обобщающего труда по этнической истории русских сибиряков

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до ХХ в. – М., 1996.

Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт ее первых насельников. – Харьков, 1889.

Этнография русского крестьянства Сибири: XVII – середина XIX в. – М., 1981.

http://www.ic.omskreg.ru/

http://skmuseum.ru/

http://www.rusarch.ru/

Многочисленные народы Сибири были слабо развиты в хозяйственном отношении и являлись объектом жестокой национально-колониальной политики. Буряты и якуты относились к народам Сибири, наиболее продвинувшимся в социально-экономическом отношении, народы Севера - к числу наиболее отсталых. Наиболее существенным явлением в жизни бурят в первой половине XIX в. был постепенный их переход от кочевого к полуоседлому быту, уменьшение роли скотоводства и относительный рост земледелия. Это относится как к восточным, забайкальским, бурятам, ещё в XVIII в. целиком сохранявшим кочевой, скотоводческий быт, так и к западным, иркутским, у которых земледелие и полуоседлый образ жизни существовали и раньше. Переход к оседлости и земледелию происходил под влиянием соседнего русского населения и сопровождался ростом товарных отношений и дальнейшей классовой дифференциацией.

Забайкальские буряты особенно страдали в это время от притеснений своей могущественной и полновластной аристократии, которая пользовалась поддержкой царской администрации. Так, у хоринских бурят ещё с начала XVIII в. власть принадлежала знатной тайшинской фамилии потомков зай-сана Шодоя Болторикова, который в 1729 г. получил первым от правительства «патент» на звание тайши. Из представителей этой фамилии особенно выделялся тайша Дымбыл Галсанов, правивший с 1815 г. и своими жестокими действиями и беззастенчивым расхищением общественных денег неоднократно вызывавший возмущение масс.

Экономика и быт якутов в большей степени сохраняли старый уклад. Хозяйство якутов оставалось почти целиком скотоводческим. Скот принадлежал в большинстве тойонам; для последних главной формой ведения хозяйства была раз­дача скота в пользование своим бедным одноулусникам - так называемый «хасаас», при помощи которого тойоны держали улусное население в безвыходной кабале. В то же время в руках тойонов была захваченная ими ещё в XVIII в. общинная земля, в частности сенокосные угодья. Тойоны упорно сопротивлялись всяким попыткам произвести хотя бы частичный земельный передел. Им удалось отстоять захва­ченную землю даже тогда, когда правительство с целью при­остановить угрожающее падение ясачных сборов потребовало от тойонов передела земли (деятельность «2-й ясачной комис­сии» 1828-1835 гг.). Как раз в эту эпоху якутское тойонство получило в свои руки новое орудие для своей политики: это была Якутская степная дума, открытая по особому ходатайству тойонов в 1827 г. и составлевная из «отборнейших» предста­вителей тойонской знати. Эта дума ознаменовала свою кратко­временную деятельность такими скандальными делами (тор-. гово-спекулянтская экспедиция к охотским тунгусам в 1828 г., расхищение 20 тыс. руб. общественных денег и пр.), что скомпрометировала себя даже в глазах правительства. В 1838 г. Якутская степная дума была упразднена «за бесполезностью».

Положение якутских народных масс было тяжёлым, но они ещё не могли подняться на борьбу за свои интересы. Косвенным отражением стихийного протеста якутской бедноты было в те годы движение известного «разбойника» Василия Манчары. Он прославился в 30-40-х годах своими смелыми нападениями на тойонские хозяйства и многократными побегами из-под ареста. Позднейшие якутские предания изображают Манчары как народного героя - борца за правду. Сосланный в Вилюйский округ, Манчары умер там в 1870 г.

Большинство остальных народов Сибири стояло на более низком уровне общественного развития: это были охотники- эвенки (тунгусы), кеты, вогулы; рыболовы - ханты и камча­далы; оленеводы - ненцы, чукчи и коряки. Родовая знать этих народов превращалась в самостоятельный класс эксплуататоров при энергичном участии царской администрации, всячески покровительствовавшей местным «князькам» и «старостам». Охотники, рыболовы и оленеводы испытывали жестокий гнёт со стороны русских купцов-ростовщиков, беззастенчиво обиравших население Севера, приводивших к обеднению его, к постоянным голодовкам, к вымиранию Доходившие до отчаяния местные народы пытались иногда силой вернуть себе свободу и избавиться от гнёта, но эти попытки кончались неудачей. Наиболее известно восстание ненцев под руководством Вауля Пьеттомина в 30-40-х годах. Во главе небольшой вооружённой дружины, составленной из ненецкой бедноты, Вауль нападал на богачей, отбирал у них оленей и раздавал их неимущим жителям тундры. В январе 1841 г. Вауль с целым отрядом в 4 сотни вооружённых дружинников подступил даже к Обдорску, намереваясь свергнуть власть ненецкого князька Тайшина и освободить тундру от царского гнёта. Местным областям лишь при помощи обмана удалось захватить Вауля и его ближайших сотоварищей в плен. Участники восстания были биты кнутом и сосланы на каторгу. Позже, в 1856 г., бывшие сподвижники Вауля пытались возобновить борьбу за освобождение ненецкого народа, но безуспешно. В XVIII в. в Сибири особенно широкие размеры приобрело колониальное рабство захват, продажа и эксплуатация рабов, особенно из казахов и алтайских племён. Но рост рабства означал в то же время убыль ясачного населения, поэтому царское правительство с начала XIX в. стало принимать меры к ограничению работорговли: указами 1808, 1825, 1826 гг. предписывалось постепенное освобождение рабов ж запрещалась их покупка.

Управление сибирскими «инородцами» входило в круг деятельности сибирских генерал-губернаторов, всевластию и произволу которых было вверено царизмом управление Сибирью. Положение несколько упорядочилось, но принципиально не изменилось в генерал-губернаторстве М. М. Сперанского (1819-1822 гг.), находившегося в опале с 1812 г.

Наиболее значительным памятником законодательной деятельности Сперанского в Сибири явился «Устав об управлении инородцев» (1822 г.), который оставался в действии до Октябрьской революции 1917 г. Царизм оформил в этом законе свою политику опоры на местную феодальную и полуфеодальную аристократию - тойонов, тайшей, зайсангов, мурз. Феодальная и полуфеодальная верхушка Сибири была низовой агентурой царизма; с этой целью он поддерживал и укреплял её привилегированное положение и привлёк к участию и в самом составлении устава.

Устав 1822 г. вводил деление народов Сибири на три «раз­ряда»: оседлых, кочевых и бродячих. К первым причислялись татары и часть алтайских племён, ко вторым - буряты, якуты, тунгусы, остяки, вогулы и некоторые другие, к бродячим - охотничьи и оленеводческие племена Крайнего Севера: «самоеды», «инородцы туруханекие», юкагиры, коряки, ламуты. «Оседлые инородцы» были уставом уравнены в правах и обязанностях с русскими крестьянами (кроме рекрутской повинности, которой они не несли), а для кочевых и бродячих племён вводились особые формы общественно-политического устройства, которые узаконили власть местной аристократии. Для них устанавливались так называемые «инородные управы» (соответствующие русским волостным управлениям) и подчинённые этим управам родовые управления; у «бродячих инородцев» вводились только родовые управления. Для некоторых кочевых народов, у которых были более широкие родоплеменные связи, устанавливалась ещё третья, высшая административная инстанция - степная дума. Степные думы были введены у бурят и хакасов, позже на короткое время (1827-1838 гг.)- у якутов. Как в родовых управлениях, так и в инородных управах и в степных думах сидели представители национальной эксплуататорской верхушки - старосты с помощниками, головы и выборные, а в степных думах - главный родоначаль­ник и заседатели, которые все принадлежали к числу «почётных и лучших родовичей». Эти органы управления были в то же время и судебными органами; судопроизводство в них основывалось на местном обычном праве и, следовательно, тоже служило интересам местной знати. Только крупные уголовные дела не входили в компетенцию этих судов и были подведомственны общим судебным учреждениям. Вся эта система «инородческого управления» подчинялась общей окружной администрации и представляла собой вполне законченную форму сотрудничества царской бюрократии с местной феодально-родовой аристократией для совместной эксплуатации трудящихся масс.

Реформы Сперанского, уничтожив торговые монополии, дали толчок общему экономическому оживлению Сибири, но это оживление ограничилось только сферой торговли. Промышленность Сибири развивалась чрезвычайно медленно. Из России в Сибирь ввозились не только ткани, железные, стеклянные товары, но даже деревянные изделия - дуги, ложки и прочие несложные изделия. Из промышленных товаров Сибирь почти ничего не производила. Единственной отраслью промышленности, которая испытала в первой половине XIX в. бурный, хотя и кратковременный, рост, являлась золотопромышленность (золото было открыто в горах Алтая в 1828 г., в Енисейской губернии - около 1830 г., несколько позже - по рекам Витиму и Олекме).

И для народов Сибири включение их в состав России имело большое прогрессивное значение. Конечно, колониально-феодальный гнёт царизма был для них очень тяжёл и задерживал их развитие, однако общение с русским народом усилило поступательное движение: было изжито рабство, укрепилось земледелие, усилились экономические связи, развилось товарное хозяйство; культурное общение привело к овладению многими ценными хозяйственными и культурными навыками.