Писарев мотивы русской драмы гроза самое главное. Мотивы русской драмы писарев читать, мотивы русской драмы писарев читать бесплатно, мотивы русской драмы писарев читать онлайн. Влияние и значение

В июне 1812 г. начинается война, Наполеон становится во главе армии. Император Александр , узнав, что неприятель перешёл границу, посылает к Наполеону генерал-адъютанта Балашева. Четыре дня Балашев проводит у французов, которые не признают за ним того важного значения, которое он имел при русском дворе, и наконец Наполеон принимает его в том самом дворце, из которого отправлял его русский император. Наполеон слушает только себя, не замечая, что часто впадает в противоречия.

Князь Андрей хочет найти Анатоля Курагина и вызвать его на дуэль; для этого он едет в Петербург, а потом в Турецкую армию, где служит при штабе Кутузова. Когда Болконский узнает о начале войны с Наполеоном, он просит перевода в Западную армию; Кутузов даёт ему поручение к Барклаю де Толли и отпускает его. По дороге князь Андрей заезжает в Лысые Горы, где внешне все по-прежнему, но старый князь очень раздражён на княжну Марью и заметно приближает к себе m-lle Bourienne. Между старым князем и Андреем происходит тяжёлый разговор, князь Андрей уезжает.

В Дрисском лагере, где находилась главная квартира русской армии, Болконский застаёт множество противоборствующих партий; на военном совете он окончательно понимает, что нет никакой военной науки, а все решается «в рядах». Он просит у государя разрешения служить в армии, а не при дворе.

Павлоградский полк , в котором по-прежнему служит Николай Ростов , уже ротмистр, отступает из Польши к русским границам; никто из гусар не думает о том, куда и зачем идут. 12 июля один из офицеров рассказывает в присутствии Ростова про подвиг Раевского, который вывел на Салтановскую плотину двух сыновей и с ними рядом пошёл в атаку; история эта вызывает у Ростова сомнения: он не верит рассказу и не видит смысла в подобном поступке, если это и было на самом деле. На следующий день при местечке Островне эскадрон Ростова ударил на французских драгун, теснивших русских улан. Николай взял в плен французского офицера «с комнатным лицом» - за это он получил Георгиевский крест, но сам он никак не мог понять, что смущает его в этом так называемом подвиге.

Ростовы живут в Москве, Наташа очень больна, к ней ездят доктора; в конце петровского поста Наташа решает говеть. 12 июля, в воскресенье, Ростовы поехали к обедне в домашнюю церковь Разумовских. На Наташу очень сильное впечатление производит молитва («Миром Господу помолимся»). Она постепенно возвращается к жизни и даже вновь начинает петь, чего она уже давно не делала. Пьер привозит Ростовым воззвание государя к москвичам, все растроганы, а Петя просит, чтобы ему разрешили пойти на войну. Не получив разрешения, Петя решает на следующий день пойти встречать государя, приезжающего в Москву, чтобы выразить ему своё желание служить отечеству.

В толпе москвичей, встречающих царя, Петю чуть не задавили. Вместе с другими он стоял перед Кремлевским дворцом, когда государь вышел на балкон и начал бросать народу бисквиты - один бисквит достался Пете. Вернувшись домой, Петя решительно объявил, что непременно пойдёт на войну, и старый граф на следующий день поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда-нибудь побезопаснее. На третий день пребывания в Москве царь встретился с дворянством и купечеством. Все были в умилении. Дворянство жертвовало ополчение, а купцы - деньги.

Старый князь Болконский слабеет; несмотря на то что князь Андрей в письме сообщал отцу, что французы уже у Витебска и что пребывание его семьи в Лысых Горах небезопасно, старый князь заложил в своём имении новый сад и новый корпус. Князь Николай Андреевич посылает управляющего Алпатыча в Смоленск с поручениями, тот, приехав в город, останавливается на постоялом дворе, у знакомого хозяина - Ферапонтова. Алпатыч передаёт губернатору письмо от князя и слышит совет ехать в Москву. Начинается бомбардировка, а потом и пожар Смоленска. Ферапонтов, ранее не желавший и слышать об отъезде, неожиданно начинает раздавать солдатам мешки с продовольствием: «Тащи все, ребята! […] Решилась! Расея!» Алпатыч встречает князя Андрея, и тот пишет сестре записку, предлагая срочно уезжать в Москву.

Для князя Андрея пожар Смоленска «был эпохой» - чувство озлобления против врага заставляло его забывать своё горе. Его называли в полку «наш князь», любили его и гордились им, и он был добр и кроток «со своими полковыми». Его отец, отправив домашних в Москву, решил остаться в Лысых Горах и защищать их «до последней крайности»; княжна Марья не соглашается уехать вместе с племянниками и остаётся с отцом. После отъезда Николушки со старым князем случается удар, и его перевозят в Богучарово. Три недели разбитый параличом князь лежит в Богучарове, наконец он умирает, перед смертью попросив прощения у дочери.

Княжна Марья после похорон отца собирается выехать из Богучарова в Москву, но богучаровские крестьяне не хотят выпускать княжну. Случайно в Богучарове оказывается Ростов, легко усмиривший мужиков, и княжна может уехать. И она, и Николай думают о воле провидения, устроившей их встречу.

Когда Кутузов назначается главнокомандующим, он призывает князя Андрея к себе; тот прибывает в Царево-Займище, на главную квартиру. Кутузов с сочувствием выслушивает известие о кончине старого князя и предлагает князю Андрею служить при штабе, но Болконский просит разрешения остаться в полку. Денисов, тоже прибывший на главную квартиру, спешит изложить Кутузову план партизанской войны, но Кутузов слушает Денисова (как и доклад дежурного генерала) явно невнимательно, как бы «своею опытностью жизни» презирая все то, что ему говорилось. И князь Андрей уезжает от Кутузова совершенно успокоенный. «Он понимает, - думает Болконский о Кутузове, - что есть что-то сильнее и значительнее его воли, - это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение […] А главное - это то, что он русский».

Это же он говорит перед Бородинским сражением Пьеру, приехавшему, чтобы видеть сражение. «Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой и был прекрасный министр, но как только она в опасности, нужен свой, родной человек», - объясняет Болконский назначение Кутузова главнокомандующим вместо Барклая. Во время сражения князь Андрей смертельно ранен; его приносят в палатку на перевязочный пункт, где он на соседнем столе видит Анатоля Курагина - тому ампутируют ногу. Болконский охвачен новым чувством - чувством сострадания и любви ко всем, в том числе и к врагам своим.

Появлению Пьера на Бородинском поле предшествует описание московского общества, где отказались говорить по-французски (и даже берут штраф за французское слово или фразу), где распространяются растопчинские афишки, с их псевдонародным грубым тоном. Пьер чувствует особенное радостное «жертвенное» чувство: «все вздор в сравнении с чем-то», чего Пьер не мог уяснить себе. По дороге к Бородину он встречает ополченцев и раненых солдат, один из которых говорит: «Всем народом навалиться хотят». На поле Бородина Безухов видит молебен перед Смоленской чудотворной иконой, встречает некоторых своих знакомых, в том числе Долохова, который просит прощения у Пьера.

Во время сражения Безухов оказался на батарее Раевского. Солдаты вскоре привыкают к нему, называют его «наш барин»; когда кончаются заряды, Пьер вызывается принести новых, но не успел он дойти до зарядных ящиков, как раздался оглушительный взрыв. Пьер бежит на батарею, где уже хозяйничают французы; французский офицер и Пьер одновременно хватают друг друга, но пролетавшее ядро заставляет их разжать руки, а подбежавшие русские солдаты прогоняют французов. Пьера ужасает вид мёртвых и раненых; он уходит с поля сражения и три версты идёт по Можайской дороге. Он садится на обочину; через некоторое время трое солдат разводят поблизости костёр и зовут Пьера ужинать. После ужина они вместе идут к Можайску, по дороге встречают берейтора Пьера, который отводит Безухова к постоялому двору. Ночью Пьер видит сон, в котором с ним говорит благодетель (так он называет Баздеева); голос говорит, что надо уметь соединять в своей душе «значение всего». «Нет, - слышит Пьер во сне, - не соединять, а сопрягать надо». Пьер возвращается в Москву.

Ещё два персонажа даны крупным планом во время Бородинского сражения: Наполеон и Кутузов. Накануне сражения Наполеон получает из Парижа подарок от императрицы - портрет сына; он приказывает вынести портрет, чтобы показать его старой гвардии. Толстой утверждает, что распоряжения Наполеона перед Бородинским сражением были ничуть не хуже всех других его распоряжений, но от воли французского императора ничего не зависело. Под Бородином французская армия потерпела нравственное поражение - это и есть, по Толстому, важнейший результат сражения.

Кутузов во время боя не делал никаких распоряжений: он знал, что решает исход сражения «неуловимая сила, называемая духом войска», и он руководил этой силой, «насколько это было в его власти». Когда флигель-адъютант Вольцоген приезжает к главнокомандующему с известием от Барклая, что левый фланг расстроен и войска бегут, Кутузов яростно нападает на него, утверждая, что неприятель всюду отбит и что завтра будет наступление. И это настроение Кутузова передаётся солдатам.

После Бородинского сражения русские войска отступают к Филям; главный вопрос, который обсуждают военачальники, это вопрос о защите Москвы. Кутузов, понимающий, что Москву защищать нет никакой возможности, отдаёт приказ об отступлении. В то же время Растопчин, не понимая смысла происходящего, приписывает себе руководящее значение в оставлении и пожаре Москвы-то есть в событии, которое не могло совершиться по воле одного человека и не могло не совершиться в тогдашних обстоятельствах. Он советует Пьеру уезжать из Москвы, напоминая ему его связь с масонами, отдаёт толпе на растерзание купеческого сына Верещагина и уезжает из Москвы. В Москву вступают французы. Наполеон стоит на Поклонной горе, ожидая депутации бояр и разыгрывая в своём воображении великодушные сцены; ему докладывают, что Москва пуста.

Накануне оставления Москвы у Ростовых шли сборы к отъезду. Когда подводы были уже уложены, один из раненых офицеров (накануне несколько раненых были приняты Ростовыми в дом) попросил разрешения отправиться с Ростовыми на их подводе дальше. Графиня вначале возражала - ведь пропадало последнее состояние, - но Наташа убедила родителей отдать все подводы раненым, а большую часть вещей оставить. В числе раненых офицеров, которые ехали с Ростовыми из Москвы, был и Андрей Болконский. В Мытищах, во время очередной остановки, Наташа вошла в комнату, где лежал князь Андрей. С тех пор она на всех отдыхах и ночлегах ухаживала за ним.

Пьер не уехал из Москвы, а ушел из своего дома и стал жить в доме вдовы Баздеева. ещё до поездки в Бородино он узнал от одного из братьев-масонов, что в Апокалипсисе предсказано нашествие Наполеона; он стал вычислять значение имени Наполеона («зверя» из Апокалипсиса), и число это было равно 666; та же сумма получалась из числового значения его имени. Так Пьеру открылось его предназначение - убить Наполеона. Он остаётся в Москве и готовится к великому подвигу. Когда французы вступают в Москву, в дом Баздеева приходит офицер Рамбаль со своим денщиком. Безумный брат Баздеева, живший в том же доме, стреляет в Рамбаля, но Пьер вырывает у него пистолет. Во время обеда Рамбаль откровенно рассказывает Пьеру о себе, о своих любовных похождениях; Пьер рассказывает французу историю своей любви к Наташе. Наутро он отправляется в город, уже не очень веря своему намерению убить Наполеона, спасает девочку, вступается за армянское семейство, которое грабят французы; его арестовывает отряд французских улан.

Краткий пересказ «Войны и мира» по главам, частям и томам – незаменимое учебное пособие для хорошистов и отличников. Чтобы регулярно освежать свою память забытыми подробностями, точно воспроизводить основные события, досконально знать сюжет, необходимо периодически обращаться к тексту романа, воспроизведенному в сокращении. В этом вам поможет команда «Литерагуру».

1. Глава 1. К 1812 году становилось понятно, что Россия скоро будет воевать с Францией. Каковы причины? Их огромное количество, но главная, по мнению автора – стихийное движение народных масс. Не императоры управляли им, а наоборот.
2. Глава 2 . 29 мая Наполеон уехал из Парижа. К 12 июню уже было назначено неожиданное наступление – переход через Неман. В армии императора это событие встречают радостно.
3. Глава 3 . Александр I же жил в Вильне, к войне ничего не было готово, а император участвовал в балах. Когда французы переходили Неман, Бенигсен давал прием, на котором присутствовал и Александр. На этом бале были и Элен Безухова с Борисом Друбецким (они везде найдут светские связи). Последний случайно услышал, как императору сообщили новость о начале войны.
4. Глава 4 . Александр через приближенного генерала Балашева отправил Наполеону письмо, содержащее одновременно попытку примирения и угрозу (последнюю, впрочем, скорее устно: император не смирится, пока в России будет хоть один французский солдат). Балашева приняли враждебно и непочтительно, но к Наполеону повезли. По пути встретился Мюрат, который поговорил с генералом и сообщил свои мысли о том, что именно русский император стал зачинщиком войны. После встречи с Мюратом Балашева не представили Наполеону, а задержали у маршала Даву.
5. Глава 5 . Даву был французским Аракчеевым, потому начал с силовых методов. Холодно и безразлично приняв генерала, он стал требовать у него передать письмо сейчас же, а не лично императору. Балашеву пришлось подчиниться. Несколько дней ждал посланник встречи с французским императором, даже переходил с войсками неприятеля. И аудиенция была назначена, когда уже французы вошли в Вильну.
6. Глава 6. Наполеон встретил Балашева с самодовольной радостью, ведь считал, что весь мир зависит от его желаний. Он ждал объяснений о сношениях России и Англии, добавляя, что не желает войны. И Россия не желает, но у нее есть условия: отступление Франции обратно за Неман. Но Наполеон не согласен, он высказывает все ошибки Александра (тот первый приехал к войску, окружил себя врагами Франции, плохой полководец без союзников). Балашев пытался возражать, но император перебивал.
7. Глава 7. Вскоре Балашева, к его удивлению, пригласили к Наполеону на обед. Император расспрашивал генерала о России, задавая простые вопросы, будто он путешественник. Потом еще раз сказал о неправильных решениях Александра, особенно о том, что русский император принял на себя командование. А Балашев вскоре уехал, передал разговор русскому императору, началась война.
8. Глава 8. Андрей Болконский отправился в Петербург, чтобы найти там Анатоля Курагина и вызвать его на дуэль, не компрометируя Наташу Ростову. Но враг не находился, а от мыслей хотелось отвлечься деятельностью. И Андрей снова стал адъютантом Кутузова. Перед отъездом в армию Болконский заехал домой. Внешне все было обычно, но на самом деле домочадцы разделились на два лагеря: старый князь, Бурьен и приближенный князем архитектор с одной стороны; с другой стороны – все остальные: Марья, Николушка, его воспитатель Десаль и другие. Между ними была тайная вражда. Отец стал при сыне осуждать дочь. Хоть сам старый князь понимал, что мучает Марью, он считал это правильным, винил ее во всех несчастьях, в том числе, в неприятии к Бурьен. Андрей встал на сторону сестры, за что был выгнан из комнаты. Потом герой понимает, что даже к сыну не чувствует прежней любви. Все это гнетет Андрея, а простить, как советует Марья, он не может.
9. Глава 9 . В начале июля Болконский был в главной квартире армии. Войска отступали. Герой был назначен к Барклаю де Толли. В это время армия была разделена на три части под начальством Барклая де Толли, Багратиона и Тормасова. При императоре сложилось несколько партий и воззрений: 1) нужно отступать по плану; 2) нужно биться без плана; 3) нужно исполнять план, но не до конца; 4) с французами нет шансов, нужно сдаваться; 5) главным нужно сделать Барклая де Толли, тогда все образуется; 6) главным нужно сделать Бенигсена; 7) главным нужно сделать самого императора; 8) вся тактика неважна, главное – удовольствия и привилегии; 9) двору нужно вернуться в столицу и назначить главнокомандующим военного, иначе все погрязнет в светских удовольствиях. Александру нравился третий вариант, хотя он был неэффективен.
10. Глава 10. Император назначил встречу Болконскому. Кроме князя, Александр собрал «полусовет» на тему неудач военных действий. Воинственнее всех был настроен Пфуль, ведь его лагерь осмотрели без него, он заранее оскорблен.
11. Глава 11. Приезжает Александр I с маркизом Паулучи, который говорит, что лагерь при Дриссе – глупая затея. Но император не особенно внимательно следит за речью собеседника. На совете генерал Армфельд представляет план для действий армий. Пфуль презрительно отнесся к этой идее, он сражался за собственную, этим фанатизмом вызывая какое-то уважение. Далее продолжились прения, и все запуталось. Князь Андрей в это время думал, что все теории, выдвигаемые военными – глупость, так как исход битвы зависит не от этого.
12. Глава 12 . Николаю Ростову приходит письмо, в котором рассказывается о болезни Наташи, и его умоляют выйти в отставку и вернуться домой. Он соглашаться не хочет, его зовет на войну долг чести (так он пишет Соне, на ней он еще и обещал жениться). Окунувшись в полковую жизнь, герой почувствовал удовлетворение. 12 июля полк Ростова готовился к «делу». Во время стоянки офицер Здржинский рассказывал о подвиге Раевского на Салтановской плотине. Шел дождь, поэтому вскоре все пошли искать крова, нашли пристанище у доктора.
13. Глава 13. У доктора была симпатичная жена, притягивавшая офицеров. Все ухаживали за Марьей Генриховной. Проснулся доктор и не оценил общего веселья. Они с женой ушли ночевать в кибитку.
14. Глава 14. Отдали приказ выступать к Островне. Ростов не боялся боя, он научился управлять своей душой. Пока гусары бездействовали.
15. Глава 15. Ростов повел в наступление эскадрон и смял наступающий отряд драгунов. Он был оживлен, но это чувство пропало, когда он просто так убил отступавшего француза. За эту атаку Ростов получит Георгиевский крест, но он опечален своим поступком.
16. Глава 16 . Болезнь Наташи Ростовой была так серьезна, на второй план отошла даже ее причина. Графиня, Соня и все остальные ухаживали за больной. Им помогали доктора в организации их досуга, так как причина тут лекарствами не лечилась. Наташа во всех хлопотах видела участие, но долго не выздоравливала. Но время лечит, девушка начала оправляться.
17. Глава 17. Наташа стала спокойнее, но не могла вернуть прошлое оживление. Она не видела будущего, считала, что все радости закончились. Из всех гостей она была рада только Пьеру Безухову, который обращался с ней крайне бережно, она ему явно нравилась. Аграфена Ивановна, приехавшая деревенская соседка Ростовых, предложила Наташе говеть, и та с воодушевлением согласилась. Во время этой недели Ростова стала чувствовать, что очищается, а после окончания обряда впервые поняла, что не тяготится жизнью.
18. Глава 18. В Москве тревожно из-за французской угрозы. Пьер обещал узнать что-то и рассказать Ростовым. Те поехали в церковь, где Наташа услышала, что ее обсуждают. Она чувствовала, что теперь стала лучше, но слишком поздно. При этом она осмотрела прихожан и внутренне осудила их, а потом сразу ужаснулась, что вновь потеряла чистоту. Во время молитвы героиня очень прониклась ей, идеей всеобщего равенства в обращении к Богу. Она просила помощи у Создателя для себя и других. Молитвы и проповедь подействовали на раскрытую душу Наташи.
19. Глава 19. С того времени, как Пьер увидел благодарный взгляд Наташи (он первый по-настоящему утешил ее после истории с Курагиным), то все мучительные вопросы разрешились, и главное – это она. Он вел светскую жизнь, ел и пил, но жил только посещениями Ростовых. Пьер чувствовал, что его положение скоро изменится, и наступит катастрофа. С помощью чтения «Апокалипсиса» и масонского пророчества-шифра Безухов вывел, что Наполеон – причина будущей катастрофы. Проверив свое имя по шифру, Пьер выявил связь себя с этим событием. В это же время Безухову встретился курьер, передающий письма с фронта, который просил отнести письмо Николая Ростова его семье. А узнать что-то определенное относительно положения России на войне не удается.
20. Глава 20. Пьер увидел у Ростовых Наташу в первую очередь. Она пробовала снова петь. Посоветовавшись с Безуховым на эту тему, Ростова спросила, простит ли ее когда-нибудь Болконский. Пьер заверил, что тому нечего прощать. Наташа благодарит его за то, что был в тяжелый момент рядом. В это время появляется Петя и просит Безухова узнать, возьмут ли мальчика в гусары. Потом начался обед, за которым говорили об интересе к русскому языку и о добровольцах на войне. После еды читают воззвание, где говорится об опасности для России и Москвы и надеждах на дворян. Старый граф Ростов расплакался. Наташа оживилась. Петя решил идти воевать. Пьер в это время любуется Наташей, а ее отец говорит, что дочь весела только при Безухове. Не в силах бороться с противоречиями чувств и реальности, Пьер решает больше не приезжать.
21. Глава 21. Получив отказ на свою просьбу, Петя пошел к себе плакать, а позже решил пойти к императору. Александр приезжал в Москву, и уж если Ростова, такого молодого и перспективного, представили бы государю, то в армию приняли бы с распростертыми объятиями. Вот почему мальчик на следующий день пошел на площадь, где ждали императора. Приезд последнего вызывает восторг, поэтому стоявшего в толпе Петю придавили настолько, что он упал в обморок. После того, как мальчик увидел Александра, он настолько обрадовался, что забыл о своем прошении, поэтому вместе с толпой провожал правителя с радостными криками. Вернувшись домой ни с чем, Петя сказал отцу, что если его не устроят в армию, он сам сбежит. Отец стал искать безопасное место для сына.
22. Глава 22 . Через три дня после приезда императора было «совещание с народом», а точнее с дворянами. Разгорелись споры на тему того, надо ли дворянам высказывать свое мнение и знать ход кампании, или в решительную минуту нужно быть просто исполнителями воли власти. Пьер считал, что для настоящей помощи надо знать, в чем помогать, ход военных действий. Все остальные восстали против него и ополчились, как будто он был общий враг.
23. Глава 23. Пришел Растопчин и сказал, что от дворян требуется ополчение (в то время как от купцов деньги). Пришедший император подтвердил эти слова в патетической форме и поблагодарил всех дворян. Растроганный граф Ростов поехал записывать Петю в армию, а Безухов выделил тысячу людей в ополчение.

Часть 2

1. Глава 1. Не отдельные люди начали Отечественную войну. Это сделало Провидение, так должно было быть. Наполеон на самом деле не предчувствовал опасности разгрома, а Александр не завлекал его вглубь России, просто так должно было быть. Русский император вообще пользы не приносит, когда он, наконец, покинул армию, стало гораздо лучше. Барклай де Толли осторожничает, даже чересчур. А в Смоленске армии соединяются. Пока готовятся к сражению, французы натыкаются на русских случайно. Бой принес большие потери, Смоленск оставили.
2. Глава 2. После отъезда князя Андрея отец обвинил Марью, что она поссорила его с сыном. Старик болел, никого не допускал до себя. Он прервал странные отношения с Бурьен после выздоровления, но и с дочерью держался холодно. Атмосфера в доме была гнетущая. Марья проводила время с Николушкой и странниками. Она боится войны. Ей пишет Жюли (уже по-русски, проникнувшись патриотизмом), рассказывает о подвигах русских войск. Марья не особенно понимала войну, ведь старый князь смеялся над ней. Старик был деятелен в хозяйстве, но почему-то мало спал. В одном из писем Андрей описывал военные события и советовал уезжать в Москву. Но отец игнорирует предложение сына. Дворового Алпатыча посылают в Смоленск.
3. Глава 3. Старый князь долго отдавал указания Алпатычу. Позже долго не мог уснуть, это стало мучительно для него. Князь еще раз перечел письмо сына и понял лучше опасность, но больше всего герою хотелось, чтобы все окончилось, и его оставили в покое.
4. Глава 4. Десаль просит княжну Марью попросить Алпатыча узнать о делах в Смоленске. Тот по дороге обгонял обозы и войска: люди уезжают. Знакомый купец Ферапонтов высмеивает страх жителей. У губернатора Алпатычу дают бумагу, в которой говорится, что опасности нет. Но на словах губернатор советует уезжать. В неопределенности слуга, посланный Болконскими, возвращается. Жена Ферапонтова просилась уезжать, за что муж ее побил. Он переживает за свои товары. Начался длительный обстрел, после него жители узнали, что Смоленск сдали. Ферапонтов собирается поджечь дом, чтобы не досталось врагу. Алпатыч уезжает, по пути встречает князя Андрея. Болконский сам пишет записку, что через неделю Лысые Горы займут, необходимо уезжать.
5. Глава 5. После Смоленска русские войска все отступали. Во всеобщем горе князь Андрей, командующий полком, забывал свое горе. Оказавшись рядом с Лысыми Горами, герой решил заехать туда (хотя незачем). В имении он встретил только Алпатыча (отец и сестра уехали), услышал о разорении от прохода солдат. В это время Багратион писал Аракчееву (а значит, и Александру), что Смоленск можно было сохранить, что командующего надо менять, так как он ведет за собой Наполеона в Москву.
6. Глава 6 . В России была война и горе, но петербургский свет оставался неизменен. Был кружок Анны Павловны, патриотический, и кружок Элен, профранцузский. Василий Курагин ездил в оба кружка, потому иногда путался. Он ругал Кутузова, как и многие, считая, что дряхлый и слепой старик не поможет победе. Но он перестал это делать после того, как тот попал в милость и стал фельдмаршалом.
7. Глава 7. После Смоленска Наполеон искал сражения, но безуспешно. В плен был захвачен слуга Ростова Лаврушка, с которым император решил поговорить. Слуга перед Наполеоном не трепетал, ему было неважно, кто перед ним. Лаврушка легко подделывался под настроение собеседника, поэтому, когда император сказал, кто он, слуга сделал удивленный и восторженный вид.
8. Глава 8 . Болконские не были в безопасности. Старый князь собирался оставаться в Лысых Горах, а Марью, Николушку и Десаля отослать. Но дочь не согласилась уезжать, видя состояние отца. Отослали только Николушку и Десаля. Отец был втайне рад, что не один. Но вскоре его хватил удар. Он страдал не только физически, но и морально, так как что-то хотел сказать Марье, но не мог. Везти его было нельзя, надежды на выздоровление не было. Дочь втайне ждала смерти отца, к своему ужасу. Оставаться было опасно, пришлось везти князя. Перед самым отъездом он позвал Марью и говорил ей ласковые слова. Дочь раскаивалась, что желала его смерти. Она выбежала на улицу, вскоре за ней пришли – князь умер.
9. Глава 9. В Богучарове, где находились Болконские, крестьяне отличались от лысогорских. Старый князь не любил их за дикость, а они имели сношения с французами во время войны. Алпатыч помогал Марье уезжать, за этим попросил у старосты Богучарова Дрона лошадей для отъезда княжны и народа, которых тот не хотел найти. В конце концов, староста признался, что крестьяне уезжать не хотят, а он не может ничего сделать. Алпатыч хочет отдать своих лошадей для Марьи.
10. Глава 10 . Марья расстроена из-за смерти отца, чувствует вину, потому что втайне желала его кончины. Пришла Бурьен, стала ее утешать и говорить, что лучше не уезжать, потому что французы обещают покровительство, а от мужиков неизвестно, что ждать. Услышав о «милости» и «покровительстве», Марья рассердилась и стала распоряжаться отъездом. Вызвав Дрона, она узнала, что лошадей не найти. Княжна не разозлилась, а хотела помочь мужикам. Староста просит лучше освободить его от обязанностей.
11. Глава 11 . Мужики пришли к Марье. Они отказываются от хлеба, считая это откупом за разорение своих домов. Княжна расстроена.
12. Глава 12 . Марья не спит ночью. Она вспоминает отца, его последние дни, как тот хотел с ней поговорить, но не мог. Мысли ее пугают.
13. Глава 13 . Ростов и его приятель Ильин (их отношения были, как раньше у Николая с Денисовым, но тут старшим был Ростов) проезжают через Богучарово. Их выходят встречать Алпатыч и Дуняша, они рассказывают, что Марья не может уехать. Дрон окончательно отказался от своих обязанностей и присоединился к мужикам, которые не хотели выпускать княжну, а собирались сдать ее французам, чтобы заслужить их покровительство. Услышав от Марьи об ее злоключениях, увидев ее кроткое лицо и несчастное положение, Ростов проникся к ней симпатией. Он поможет ей.
14. Глава 14 . Среди мужиков волнения по поводу приезда гусар. Дрон высказывает мысль, что русские военные обидятся, что Марью не выпускают. На это утверждение он получил обвинение в прошлых своих грехах и злоупотреблениях в должности («мир поедом ел»), его не послушали. Ростов разозлился от самоуправства мужиков и, связав зачинщиков бунта, быстро навел порядок. Марью собрали. Княжна благодарит Николая, повергая его в смущение. Позже девушка понимает, что полюбила его, но вряд ли взаимно. Она сама произвела на Ростова приятное впечатление, но ведь он обещал вое сердце Соне.
15. Глава 15 . Когда Кутузов стал главнокомандующим, он вызвал к себе Болконского. Ожидая главнокомандующего, Андрей встречает Денисова, который утверждает, что нужна партизанская война. Заметив Болконского, Кутузов зовет его к себе, но Денисов не может больше ждать, он излагает план партизанской войны. Наблюдая за этим великим человеком, который стал рассматривать планы, Андрей понял, что он видит что-то недоступное остальным, у него какой-то свой метод, с помощью которого этот обрюзгший старик понимает, что надо делать. Другие понять не могут.
16. Глава 16 . Кутузов проникается горем Андрея. Он решил оставить Болконского при себе. Но тот отказывается, командовать полком ему нравится. Главнокомандующий жалеет об этом, толковые люди нужны. А в войне нужно терпение и время. После разговора с Кутузовым Андрей вышел успокоенный относительно исхода войны, так как тот не мог навредить, потому что умел не мешать неизбежному ходу событий.
17. Глава 17. Московское общество легкомысленно смотрело на приближение французов. Все посмеивались над врагом. Был всплеск патриотизма, в светских кружках платили штрафы за французский язык и обороты речи. На вечере у Жюли присутствует и Пьер. Он выставил полк ополченцев, который приносит много хлопот. Пьер защищает Наташу Ростову, о которой говорят, что она похорошела, несмотря на жизненные коллизии. Также он узнает о приезде Марьи и ее спасении.
18. Глава 18 . Пьер не может решить, идти ли ему на войну. К Безухову приходит одна из его двоюродных сестер-княжон. Она уговаривает уезжать из Москвы. Пьер все же остался в Москве, а родственница уехала. Увидев народную экзекуцию над французским поваром, герой решился, наконец, уехать. При этом он чувствовал, что должен что-то предпринять и чем-то пожертвовать.
19. Глава 19 . К Бородинскому сражению были не готовы обе стороны, оно вредило обоим. Зачем же было биться? Просто законы истории неизбежны и не зависят от людей, а это генеральное сражение – череда случайностей.
20. Глава 20 . Пьер выехал из Можайска накануне Бородинского сражения. Его благородный внешний вид был нелеп и потешен. Он ехал рядом с обозом раненых, которые были уверены, что за Москву будет серьезное сражение, весь народ будет биться.
21. Глава 21 . Пьер смотрит на поле будущего сражения. Находящиеся рядом офицеры объясняют ему позицию. Появляется церковное шествие, солдатам принесли икону. Первый после молебна к ней подошел Кутузов, как раз объезжавший войска.
22. Глава 22. Пьер встречает Бориса Друбецкого. Тот обещает показать войска и отвезти в полк Андрея Болконского. Борис состоял при Бенигсене, который был враждебен Кутузову. К Пьеру подошли знакомые, все возбуждены, но больше не будущим сражением, а грядущими привилегиями для себя. Кутузов замечает Безухова, он ласков с ним.
23. Глава 23. Бенигсен со свитой поехал смотреть позиции, с ними отправился Пьер. Военный передвинул войска на высоту, никому не сказав, хотя они были в засаде.
24. Глава 24 . Андрей лежал и размышлял. Все приказания он отдал, осталось только ждать. Он думает, как мимолетны все его прошлые интересы, как все это может исчезнуть и перемениться в один миг. Тут появляется Пьер.
25. Глава 25 . Друзья стали пить чай с полковыми офицерами. Обсуждают назначение Кутузова. Болконский и офицеры считают его лучшим вариантом, чем Барклай де Толли, который все делал по науке, но неподходяще для русской жизни. В войне на своей земле нужен свой главнокомандующий. А искусство полководца не играет роли, так как война – череда случайностей. Андрей считает, что завтрашнее сражение выиграют. Также Болконский добавляет, что с врагом не надо великодушничать, так как война — не игра, а самое гадкое дело в мире. Пьер видит разницу в их мыслях и понимает, что они увиделись в последний раз. Наступает ночь, пора выспаться перед боем.
26. Глава 26. Наполеон занят обычными делами: утренним туалетом, разговорами со слугами и военачальниками. Для него все обыденно, он собирается выиграть сражение и взять Москву. Он пишет послание в армию, которое должно поднять боевой дух.
27. Глава 27. Наполеон осматривал местность и обсуждал план сражения. Вернувшись, он написал диспозицию, довольно неясную, путанную и невозможную к исполнению. После начала боя Наполеон предполагал отдавать приказания соответственно обстановке, но и это нереально, так как он был слишком далеко от боевых действий.
28. Глава 28 . Ходом сражение управлял не Наполеон, а народ и случайности. Императору только казалось, что он у руля. Но на самом деле его диспозиция (которая была даже лучше прочих) не исполнялась, все шло так, как должно быть.
29. Глава 29. После того, как Наполеон отдал все распоряжения, он стал отдыхать. Из-за насморка ему не спалось, император скучал, ведь он отдал все распоряжения, больше делать было нечего.
30. Глава 30 . Пьер чуть не проспал сражение. Но все же успел. Его поразила красота Бородинского поля. Он поехал к переправе.
31. Глава 31. Безухов, сам того не зная, попал на передовую, на батарею. Он всем улыбается, охваченный внутренней теплотой, народным чувством, и мешается. Позже Пьер поехал посмотреть на фланг Багратиона с кургана. Солдаты вскоре привыкли к Безухову. Во время обстрелов и собственных выстрелов они шутят и переговариваются. Разгорался огонь, пыл сражения. Становилось все жарче, Пьера уже перестали замечать. Он пошел за снарядами с солдатом, но его накрыло выстрелом, но не ранило и не убило.
32. Глава 32 . Безухов побежал к батарее, но там уже были французы. Один из солдат чуть не взял Пьера в плен, но их прервал обстрел. Герой побежал. Батарею отбили. Пьер ужаснулся и ждал этого же от бойцов. Но там все только усиливалось.
33. Глава 33. Наполеон издалека следил за сражением, поэтому ему был непонятен его ход. Распоряжения не успевали доходить до войск. Маршалы и генералы, на самом деле, тоже ни на что не влияли. А вот солдаты шли вперед или бежали сами, в зависимости от обстоятельств.
34. Глава 34 . Людей было все меньше, а французы все не побеждали. Несмотря на тактическую и ресурсную слабость русских, их все не могут сломить. Наполеон предчувствует поражение. Вся русская кампания была странной и неподходящей под военное искусство императора.
35. Глава 35 . Кутузов же сидел на одном месте и выжидал. Он подтверждал приказания, был уверен в победе. Во время обеда Вольцоген говорит о расстроенном положении войск, но главнокомандующий верит в армию.
36. Глава 36. Полк Болконского был в резерве, но его постоянно обстреливали. Андрей ходил туда-сюда, ведь все совершалось без него. Внезапно около него упала граната. Он оцепенел и испугался. Но граната не взрывалась, и Болконский уже обрадовался, но рано. Князя тяжело ранили.
37. Глава 37 . Андрея привезли в палатку врачей. На соседнем столе татарину резали что-то на спине. Самому Андрею провели операцию, в ходе которой он потерял сознание от боли. И тут Болконский понял, что на соседнем столе Анатоль Курагин, которому отрезали ногу. И Андрей простил его, простил всех людей и исполнился милосердия.
38. Глава 38. Наполеон теперь тоже сидел и ждал, создавая в воображении искусственный мир своего величия. А русские все стояли.
39. Глава 39. Люди были уже измучены. Победить мог бы любой, но обе стороны слишком обессилили. Бородинское сражение сломало французскую армию.

Часть 3

1. Глава 1. Движения человечества непрерывно, поэтому чтобы понять историю, надо исходить из однородного влечения людей. Историю меняет не несколько человек, а народные массы.
2. Глава 2. Французское войско вторглось в Россию с огромной силой. По мере отступления русские войска копили раздражение и силу. Нельзя было давать сражение, но его дали. И нельзя было не сдать Москвы. Главнокомандующий находится в середине событий, потому он действует относительно всех обстоятельств, которые мы, рассуждающие о ходе истории, не видим.
3. Глава 3 . В Филях готовился военный совет. Кутузов понимал, слышал из разговоров военачальников, что защищать Москву нет возможности. Но и отдавать приказ о ее оставлении страшно.
4. Глава 4 . Совет был в крестьянской избе. Кутузов приласкал девочку Малашу, и весь совет она внутренне за него переживала. Бенигсен говорил, что за Москву надо сражаться. Кутузов возражал, что сохранить ее можно только ценой потери армии. Были долгие прения.
5. Глава 5 . Из Москвы уезжали, потому что жить под началом французов было нельзя. А Растопчин таких людей стыдил, хотя он не думал о Москве, а хотел погеройствовать сам.
6. Глава 6. В Петербурге Элен была под покровительством вельможи, а в Вильне сблизилась с принцем. По возвращению в Петербург они оба встретились. Когда принц стал ее упрекать, она потребовала от него женитьбы. Ради этого женщина заинтересовалась католичеством. Одновременно она стала узнавать, как развестись.
7. Глава 7. В обществе Элен стала готовить свой развод. Она стала честно рассказывать, что ей делают предложение принц и вельможа, и она не знает, кого выбрать. И в свете ее поддерживало большинство. Сама Элен думала, что ее любит еще и Пьер, не знала, как его уговорить на развод. Она написала мужу письмо, его принесли, когда тот был в бою.
8. Глава 8 . Вместе с солдатами Пьер ушел с Бородинского поля. Он был поражен. Солдаты позаботились о нем: покормили и помогли найти своих.
9. Глава 9 . Когда Пьер лег в каком-то городе, он снова вспомнил бой, гул орудий, свой страх и твердость солдат. Во сне же он хотел быть солдатом, обрести эту простоту и чистоту. С утра он пошел пешком через город и доехал до Москвы со знакомым, в дороге узнал о судьбе Анатоля и Андрея.
10. Глава 10. Растопчин зовет к себе Пьера. Адъютант рассказывает Безухову, что ходят слухи об Элен и что какого-то молодого человека судят за написание прокламации.
11. Глава 11. Растопчин советует Безухову уехать и прекратить сношения с масонами. Но мысли Пьера заняты другим.
12. Глава 12 . Ростовы почти до вступления французов были в Москве. Графиня переживала, что Петя на войне, ей было нужно, чтобы он вернулся, остальные раздражали ее. Петя приехал, но держался с матерью холодно, чтобы не обабиться. Он чаще всего проводил время с Наташей. Отъездом по-настоящему занималась одна Соня, но она была занята мыслями о встрече Николая и Марьи Болконской, их женитьба была благом для всех Ростовых, ведь Марья – богатая наследница.
13. Глава 13 . Наташа пыталась заняться делом, но не могла. В это время пришли просить разместить в их доме раненых. Ростова соглашается. В это время приезжает граф: необходимо ехать завтра же.
14. Глава 14 . После обеда Ростовы стали укладываться. Особенно мешал граф. Но Наташа деятельно принялась за дело. Она действительно стала помогать, ловко уложив ковры и посуду. Дело спорилось, но до ночи не успели уложить. Поедут утром. А в это время привезли тяжелораненого – Андрея Болконского.
15. Глава 15 . К Ростовым приходили просить подводы для раненых. Дворецкий не соглашался. Но когда обратились к графу Ростову, он согласился. То, что снимают вещи и отдают подводы раненым, не понравилось графине.
16. Глава 16 . Приехал Берг, просит помочь с получением «шифоньерки и туалета» для Веры. Узнав от Пети, что матери жалко подвод для раненых, Наташа заставляет им помочь. Она снимала как можно больше вещей. А Соня, по желанию графини, пыталась взять как можно больше и оставить все в порядке.
17. Глава 17 . Соня узнала, что Болконский едет с ними и что он при смерти. Они с графиней решили не говорить Наташе. Наконец, все собрались и поехали. Наташа заметила Пьера и позвала к себе. Они по-дружески попрощались. Безухов остается в Москве.
18. Глава 18. Пьер сбежал из дома и жил на квартире умершего масона Иосифа Алексеевича. Он разбирал бумаги покойного и размышлял.
19. Глава 19 . Отдан был приказ об отступлении войск через Москву. Уже на следующий день Наполеон смотрел с Поклонной горы на город. Император считал, что Москва (и Россия) у его ног. Наполеон тщетно ждет посланников из Москвы для переговоров о сдаче города. Однако из нее все уехали.
20. Глава 20 . Из Москвы уехало много людей, она стала похожа на улей без матки. Наполеона это удивило.
21. Глава 21. Отступавшие войска увлекали за собой жителей. Купцы открывают свои лавки.
22. Глава 22. У Ростовых тоже пусто. Приходил родственник Ростовых и просил денег. Оставшаяся Мавра Кузьминична (ключница) дает ему 25 рублей.
23. Глава 23 . В московском кабаке драка. Народ волнуется. Читают воззвание Растопчин, глупое в теперешних обстоятельствах.
24. Глава 24 . Растопчин до последнего не признавался жителям, что Москву сдадут. Ему надо было вывезти все ценное, но он раздавал свои афиши и оружие. Относительно государственных учреждений Растопчин не дает подходящих приказов, демонстративно снимая с себя ответственность.
25. Глава 25 . Толпа собирается идти на французов по воззваниям Растопчина, она опасна. Он выходит к людям. В оставлении Москвы Растопчин обвиняет Верещагина и отдает «изменника» толпе, а сам поехал в загородный дом. По дороге встретился сумасшедший. Растопчин наткнулся на отступавшее войско. Там был и Кутузов, которого тот обвинил в оставлении Москвы.
26. Глава 26 . Французские войска въехали в Москву. Они вошли в город еще войском, а выйти должны были вандалами, которые себя погубили награбленным добром. Москва всасывала врага, потому пожар в ней был закономерен.
27. Глава 27. Пьер ушел из дома, чтобы спрятаться от необходимости распоряжаться. На квартире Иосифа Алексеевича ему в голову пришли масонские пророчества и его собственная теория о связи имени Наполеона со своим. Безухов решил встретить императора и убить. Он был в состоянии, близком к помешательству. Однажды к Пьеру вошел пьяный брат покойного Макар Алексеевич и стал буйно себя вести, собираясь сражаться с Бонапартом. Его стали вязать. Тут пришли французы.
28. Глава 28 . Вошли солдат и офицер. Макар Алексеевич пытался в них стрелять, Пьер не дал. После он стал убеждать не взыскивать с пьяного. Макара Алексеевича простили.
29. Глава 29 . Французский офицер, которого звали Рамбаль, не отпускал Пьера. Они обедали и рассказывали друг другу случаи из жизни. Безухов даже рассказал про Наташу.
30. Глава 30. В Москве начался пожар. Его было видно с поезда Ростовых (они ехали очень медленно). Слуги глядят на зарево и рассуждают о пожаре.
31. Глава 31. Узнав о пожаре, вышли старый граф и Соня. Графиня и Наташа остались в комнате. Мать плакала, а дочь была в прострации. Это у нее началось с того времени, как Соня сообщила о князе Андрее. Ее уговаривают идти спать, она соглашается, все делая машинально. Героиня ложится с краю и, дождавшись, когда все уснут, ушла, чтобы увидеть Болконского. Андрей был все тот же, кроме воспаленного лица и тонкой шеи, он улыбнулся и протянул ей руку.
32. Глава 32. Князь Андрей должен был умереть еще в дороге от воспаления в кишках и горячки. Однако ему стало лучше, но это лишь ненадолго оттягивало мучительную смерть. Болконский просит Тимохина достать Евангелие. Андрей лежал и думал. Мысли его были ясны, но действовали вне его воли. Он думает о любви к ближнему, о Боге, жизни и смерти. Тут он замечает Наташу. Сначала думает, что видит лишь в бреду, потом понимает, что она настоящая и ощущает к ней «чистую Божескую любовь». Андрей ее простил. С этого дня Ростова стала ухаживать за Болконским.
33. Глава 33. Проснулся Пьер с болью в теле, но с мыслями о будущем убийстве Наполеона. На улице его фигура вызывала у всех удивление. Безухов отдался своему плану и не понимал, что происходит вокруг. Он шел не навстречу Наполеону, а навстречу пожару. Вдруг он услышал плач женщины: ее дочь осталась в горящем доме. Он в сопровождении служанки отправился ее спасать. Дома грабили солдаты, они указали, что ребенок в саду. Пьер взял девочку и стал возвращаться.
34. Глава 34. Семья девочки куда-то делась. Расспрашивая о них, Безухов наблюдал, как французы пристают к армянскому семейству – старику, старухе и девушке. Он стал их защищать, его связали и посадили под стражу.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Текущая страница: 1 (всего у книги 51 страниц)

Лев Николаевич Толстой

Война и мир

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

С конца 1811-го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811-го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.

Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.

Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frère, je consens à rendre le duché au duc d"Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.

Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан mémorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей-христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.

Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.

Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.

Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.

Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.

Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое-то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.

Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.

Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.

«Сердце царево в руце божьей».

Царь – есть раб истории.

История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.

Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда-нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.

Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.

Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?

Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.

Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.

II

29-го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию-Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария-Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frère [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.

Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10-го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.

На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.

Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.

12-го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l"Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.

– On fera du chemin cette fois-ci. Oh! quand il s"en mêle lui-même ça chauffe… Nom de Dieu… Le voilà!.. Vive l"Empereur! Les voilà donc les Steppes de l"Asie! Vilain pays tout de même. Au revoir, Beauché; je te réserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L"as tu vu, l"Empereur? Vive l"Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gérard, je te fais ministre du Cachemire, c"est arrêté. Vive l"Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l"Empereur! Le voilà! Le vois tu? Je l"ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l"ai vu donner la croix à l"un des vieux… Vive l"Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей-богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.

13-го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.

– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что-то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.

– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.

Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.

Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.

Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.

Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.

Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Légion d"honneur), которой Наполеон был главою.

Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]

III

Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.

Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.

После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал-адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал-адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал-адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.

В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал-адъютантами.

Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.

Борис Друбецкой, en garçon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал-адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.

В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.

При начале мазурки Борис видел, что генерал-адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая-то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)

Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.

Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.

В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.

Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:

– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.

– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.

Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.

На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.

«Monsieur mon frère. J"ai appris hier que malgré la loyauté avec laquelle j"ai maintenu mes engagements envers Votre Majesté, ses troupes ont franchis les frontières de la Russie, et je reçois à l"instant de Petérsbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majesté s"est considérée comme en état de guerre avec moi dès le moment où le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui délivrer, n"auraient jamais pu me faire supposer que cette démarche servirait jamais de prétexte à l"agression. En effet cet ambassadeur n"y a jamais été autorisé comme il l"a déclaré lui-même, et aussitôt que j"en fus informé, je lui ai fait connaître combien je le désapprouvais en lui donnant l"ordre de rester à son poste. Si Votre Majesté n"est pas intentionnée de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu"elle consente à retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s"est passé comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majesté, je me verrai forcé de repousser une attaque que rien n"a provoquée de ma part. Il dépend encore de Votre Majesté d"éviter à l"humanité les calamités d"une nouvelle guerre.

(signé) Alexandre».

[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по-прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из-за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.

(подписал) Александр». ]

IV

13-го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.

Выехав в ночь с 13-го на 14-е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.

Французский гусарский унтер-офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.

Унтер-офицер, нахмурившись и проворчав какое-то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер-офицер послал солдата к офицеру.

Не обращая на Балашева внимания, унтер-офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.

Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.

Солнце только начинало подниматься из-за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.

Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.

Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.

Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.

Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.

Третий том романа-эпопеи «Война и мир» рассказывает о начале войны 1812 года, получившей название Отечественная. В центре внимания такие исторические события как нападение французской армии во главе с Напалеоном Боанапартом на Россию; Бородинская битва; сожжение Москвы и бесславный вход в город Наполеона Боанапарта; совет в Филях и многие другие факты, характеризующие не только эпоху начала девятнадцатого века, но и характеры отдельно взятых исторических личностей и персонажей.

Написанию третьего тома предшествовала огромная работа автора с историческими документами письмами и воспоминаниями очевидцев данных событий. Были изучены труды критиков и аналитиков данного исторического периода. Была собрана библиотека по Отечественной войне 1812 года.

По мнению самого Л.Н. Толстого, труды исторических деятелей не смогли дать ему необходимый фундамент для реалистичного воссоздания описываемых событий.

Отвергнув идею войны 1812 года как противоборство сильных мира сего, автор романа показывает войну освободительную, народную, позволившую обнажить истинные человеческие качества и ценности.

Краткое содержание Война и мир 3 том по частям и главам.

Часть 1.

Глава 1.

1812 год 12 июня. Границы Российской империи пересекают отряды Западной Европы. Армия французов выступает под предводительством Наполеона Боанапарта. Причины для принятия данного решения каждый из современников (а затем и потомков) видит и объясняет по-своему.

Глава 2.

29 мая. Наполеон, высказав свое мнение императору, принцам и королям, находящимся в Дрездене, направляется в Польшу. Французские отряды получают приказ двигаться в сторону границы России. Данным решением Боанапарт резко меняет мнение, высказанное им в письме российскому императору о нежелании воевать с Россией.

Французы форсируют Неман и нападают на Россию.

Глава 3.

Россия не готова к войне. Отношение к данному вопросу императора и главнокомандующих крайне легкомысленно. Александр развлекается на балах и праздниках, устраиваемых для него в Вильне. «...известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца не сбывавшегося ожидания, и на бале!» Русский император предлагает Наполеону покинуть территорию его государства. В ином случае Россия окажет сопротивление.

Глава 4.

С 13 на 14 июня с депешей к Наполеону отправлен генерал-адъютант Балашов. Французский унтер-офицер не спешит соблюдать нормы уважения по отношению к посланнику. Близ деревни Рыкотны Балашов беседует с Мюратом (называемым себя неаполитанским королем). Со стороны Мюратона тон был фамильярный и добродушный. Следуя дальше, Балашов вновь задержан французскими часовыми. Русскому посланнику предстоит встреча с генералом Даву.

Глава 5.

Даву – «Аракчеев императора Наполеона». Разговор французского маршала и русского генерал-адъютанта не складывается. Даву требует предъявить пакет.

Через четыре дня Балашов вновь оказывается в Вильне. С той лишь разницей, что теперь это место дислокации французов.

Глава 6.

Наполеон принимает Балашова в доме, где несколько дней назад адъютант общался с Александром. Французский предводитель настаивает на своем нежелании вести войну с Россией. На предложение Балашова покинуть захваченные земли, разгневанный Наполеон обвиняет в случившемся российского императора. Александр не должен был заключать дружеские отношения с англичанами и турками.

Глава 7.

За обедом Наполеон делится с Балашовым неприятным для себя фактом – император Александр опрометчиво сблизился со всеми недругами Боанапарта. Он недоумевает по поводу желания Александра осуществлять командование русской армией - «его дело царствовать, а не командовать войсками».

Адъютант исполняет свои обязанности, подробно пересказав Александру слова Напалеона.

Россия вступает на путь войны.

Глава 8.

С целью дуэли с Курагиным Андрей направляется в Петербург. Здесь Кутузов предлагает князю присоединиться к турецкой армии в составе русского войска. Андрей входит в состав Западной армии. Следуя к месту службы Андрей заезжает в родительский дом. Отношения в семье напряженные. Андрей недоволен поведением отца. Его расстраивает холодность, демонстрируемая старшим Болконским по отношению к сыну.

С абсолютным непониманием своих мотивов Андрей продолжает путь в армию.

Глава 9.

Дрисский лагерь. Штаб-квартира русской армии. Политические партии недооценивают всей степени нависшей угрозы. Они недовольны стратегией, используемой русскими войсками. Александру направляется письмо с просьбой покинуть театр военных действий, и осуществлять руководство военной компанией из столицы.

Глава 10.

Французы наступают. Русский император производит досмотр Дрисского лагеря, возглавляемого генералом Пфулем и вызывающего недовольства военачальников.

Андрей Болконский общается с генералом Пфулем. Генерал проявляет типичные черты стратега-теоретика, хорошо разбирающегося в картах и довольно плохо в реальных военных действиях.

Глава 11.

Военный совет долго и горячо обсуждает план действий, разработанный Пфулем. Предлагалось несколько вариантов, при этом было очевидно, что каждый из них имеет как свои достоинства, так и недостатки.

Андрей, наблюдая за происходящим, принимает решение продолжить службу не в штабе, а в действующей армии.

Глава 12.

Николай Ростов причислен к Павлоградском полку. Полк отступает, приближаясь к русским границам со стороны Польши.

Среди военных распространяется история Раевского, взявшего с собой в атаку двух несовершеннолетних сыновей. Ростов не разделяет восхищения соотечественников. Николай считает безответственным подвергать такой опасности маленьких детей, допуская при этом немалую степень преувеличения, допущенного для поднятия боевого духа армии.

Глава 13.

Заброшенная корчма. Здесь от дождя укрываются полковой доктор со своей женой, Ростов Ильин и три офицера. Промокшие и озябшие «постояльцы» устраивают чаепитие из самовара на грязной воде и карточную игру в короли. Присутствующие забавляются приступом ревности доктора к Марье Генриховне.

Глава 14.

Третий час ночи. Получен приказ о выступлении к Островне. Французы преследуют русское конное войско. Среди улан находится эскадрон Николая Ростова.

Глава 15.

Николай оценивает ситуацию и ведет русских уланов в атаку. Противник терпит поражение. Ростов пленяет офицера, за что назначается командиром гусарского батальона и получает награду – Георгиевский крест.

Ростов философски относится к своему героическому поступку. Он сочувствует французам, думая, почему надо убивать противника, который находится в страхе. «У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!"

Глава 16.

В Москву возвращаются Ростовы. Наташа тяжело переживает расставание с Андреем. Врачи не в силах определить причину болезни девушки. Постепенно здоровый молодой организм возвращает Наташу к привычному образу жизни.

Глава 17.

Наташа сторонится всех, общаясь лишь с Пьером Безуховым. Безухов безнадежно влюблен. Он не имеет сил признаться в этом Наташе. Девушка, искренне отвечающая на внимание Пьера, не замечает его любовных мук.

Вспомнив Агрофену Ивановну, юная Ростова начинает посещать церковь. При этом девушка ощущает «возможности новой, чистой жизни и счастия».

Глава 18.

11 июля. Издан манифест по формировании народного ополчения. Москву будоражат разговоры о результатах военной компании. Воскресенье. Ростовы присутствуют на службе, проводимой у Разумовских. Батюшка в молитве просит спасти Россию от напавших на нее врагов. Наташа присоединяется к просьбам о спасении, о прощении и счастьи.

Глава 19.

Думы Безухова полностью посвящены Наташе. Брат Пьера, являющейся масоном, говорит о предсказании, содержащемся в Апокалипсисе Иоанна. Пророчество о явлении Наполеона. Безухов увлекается цифровыми вычислениями с именем Наполеона, получая, в результате 666 – «число зверя». Тот же результат Пьер получает в результате вычислений собственного имени. Безухов объясняет это как высшую связь между ним и французским захватчиком. Пьер решает – его наивысшее предназначение – остановить Наполеона Боанапарта.

Глава 20.

Во время обеда у Ростовых Пьер слышит от Наташи слова признания в значимости его фигуры в ее жизни. Наташу по-прежнему волнует вопрос – простит ли ее князь Андрей. В порыве нежных чувств Пьер не в силах ответить Наташе.

Манифест о сложном положении России и об особой надежде на Москву Ростовы зачитывают вслух.

Безухов намерен пойти на военную службу. Родители не одобряют его решения.

Пьер принимает решение не посещать больше дом Ростовых. Слишком велики его чувства к Наташе.

Глава 21.

Александр I пребывает в Москву. Безухов намерен лично просить у него разрешения о прохождении воинской службы. Оказавшись в голосящей толпе, Пьер решает этого не делать. Сам не понимая зачем, Пьер поднимает кусочек бисквита, выпавший у императора после обеда в толпу.

Глава 22.

Слободский двор. Собрание купцов и дворян. Они не желают вкладываться в военную компанию. Пьер Безухов хочет возразить, высказав свое мнение, но возгласы собравшихся не дают ему такой возможности.

Глава 23.

Появление императора и его пламенная речь о героических действиях русской армии и важности участия каждого меняют их мнение. Дворяне и купцы жертвуют на благое дело весьма значительные суммы.

Пьер Безухов жертвует тысячу человек вместе с содержанием. Его зачисляют в войско.

Часть 2.

Глава 1.

Анализ войны 1812 года. Размышления на тему роли в данной войне Наполеона и Александра. Вывод автора – волеизъявление двух сильных фигур в данной войне ни на что не влияло.

Французы продвигаются к Смоленску. Жители не могут допустить захвата города. Они сами поджигают город. Направляясь в Москву, в надежде там найти защиту и спасение, жители Смоленска заходят в другие города и настраивают народ на борьбу с врагом.

Глава 2.

Андрей Болконский пишет письмо отцу с подробным рассказом о ходе войны и настоятельно советует семье перебраться в Москву. Отец Андрея оставляет без внимания просьбу сына. Он уверен, что до Лысых Гор француз не дойдет. Неман – максимальный рубеж куда сможет продвинуться неприятель.

Глава 3.

Управляющий имением Болконских Алпатыч собирается в Смоленск. Отдача распоряжений старого князя управляющему занимает больше двух часов.

Глава 4.

4 августа. Вечер. Алпатыч добрался до города. Смоленск горит. Смоленск в осаде. Местное население спешно собирает пожитки. Русские войска пока еще в городе. Князь Андрей через Алпатыча в письме просит семью как можно быстрее переправиться в Москву.

Глава 5.

Лысые Горы. Сюда, перед возвращением в полк, заезжает Андрей Балконский. Родные в Москве. Вид купающихся солдат вызывает в Андрее самые ужасные чувства, связанные с пониманием того, что это всего лишь веселящееся «пушечное мясо».

Багратион обращается с письмом к Аракчееву с обвинениями в адрес военного министра Барклая де Толли (являвшегося главнокомандующим). Нельзя было оставлять Смоленск. Позиции французов складывались не в их пользу. Причина неверных решений, считает Багратион, в том, что управляет русской армией не одна голова, а две.

Глава 6.

Салон Элен (Петербург). Посетители салона дискутируют о войне как о чем-то несерьезном и быстро проходящем. Василий позволяет себе достаточно резкие критические замечания в адрес Кутузова. Назначение Кутузова главнокомандующим всей российской армией резко меняет мнение князя на его счет. Василий занимает позицию его заступника.

Глава 7.

От Смоленска французы движутся к Москве. Наполеон настойчиво ищет нового сражения (Вязьма, Царево-Займище). «...но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения».

Глава 8.

Семейство Болконских. Старый князь тяжело болен. Марья ухаживает за отцом, ловя себя на мысли скорейшего освобождения от жесткого и беспрекословного подчинения его воле. Она задумывается о любви и семейном счастье. Такие мысли пугают Марью как дьявольское искушение. Почувствовав себя лучше, старик просит Марью простить его. Говорит о последних днях России, впадает в беспамятство, бредит. Случается еще один удар, Балконский умирает.

Глава 9.

Незадолго до смерти князя с поручением Андрея Алпатыч приезжает в Богучарово. Он наблюдает особый характер мужиков и их мнение по поводу происходящего. Приказ по сбору подвод для отъезда из имения остается невыполненным. Не помогают и попытки Алпатыча убедить местного старосту исполнить приказ.

Глава 10.

Марья скорбит по отцу, обвиняя себя в его кончине. Ей стыдно за свои тайные желания. Не желая оказаться в плену у французов, Марья решается уехать в Москву, взяв с собой крестьян. Староста Дрон (управлявший имением лет тридцать) получает распоряжение о подготовке подвод.

Глава 11.

Крестьяне приходят к княжескому дому и в грубой форме высказывают Марье свое несогласие.

Глава 12.

Ночь. Марья не спит. Она снова и снова переживает потерю отца и дни предшествующие его кончине.

Глава 13.

Богучарово. Княжна Марья встречается с Николаем Ростовым. Марья доверительно рассказывает Николаю о самовольстве крестьян. Николай, прибывший в Богучарово с целью поиска корма для лошадей, обещает Марье свою защиту и помощь в переезде в Москву.

Глава 14.

Николай Ростов держит свое обещание. С его помощью богучаровские мужики прекратили бунт. Марья влюбляется в Ростова, понимая, что никогда и никому не признается в этом. Николай также испытывает нежные чувства к Марье. Ростова посещают мысли о том, что брак его и Марьи стал бы радостным событием для всех.

Глава 15.

Царево-Займище. Главная квартира. Встреча Кутузова, Андрея Болконского и Денисова. Болконский и Денисов в беседе делятся воспоминаниями о любви к Наташе Ростовой. Говорят об этом как о чем-то очень далеком.

Денисов и Кутузов обсуждают сложившуюся ситуацию. Главнокомандующий не уделяет должного внимания плану Денисова по ведению партизанской войны. Его принципы и взгляды были несколько иными.

Глава 16.

Балконский получает приглашение главнокомандующего продолжить службу рядом с ним. Андрей отказывается. Кутузов с пониманием относится к решению Андрея. Он с уверенностью говорит о поражении французской армии, но для этого необходимо подождать.

Глава 17.

Французы приближаются к Москве. Сама Москва, никак не реагируя на сообщения о неминуемой угрозе, продолжает жить мирной жизнью.

Глава 18.

Пьер Безухов направляется в расположение войсковой части, находящейся в Можайске. Данному решению предшествовали длительные колебания и раздумья. Картины, открывающиеся по пути следования Пьера с войском, приводят его к мысли о необходимости самопожертвования ради освобождения.

Глава 19.

Бородинское сражение. Оно не являлось значимым ни для русских ни для французов. Полностью разрушив все стратегические планы, неожиданно начавшись на просматриваемой со всех сторон местности, оно получило вполне логичный финал – огромные потери как с одной, так и с другой стороны.

Глава 20.

Пьер внимательно рассматривает ополченцев, следовавших мимо. Его голову занимает одна мысль – скольким из этих людей уготованы раны, страдания, смерть, как они могут думать не о смерти, а о чем-то другом.

Глава 21.

Безухов пребывает к месту службы. На поле боя идет молебен с иконой Смоленской Божьей матери, привезенной из Смоленска.

Глава 22.

Пьер Безухов встречает своих знакомых. Для себя он отмечает, что блеск и азарт в глазах офицеров вызван стремлениями личного характера, а не переживаниями за судьбу России. Во время общения со знакомыми на Пьера обращает внимание Кутузов. По приглашению Кутузова Безухов следует к нему и замечает Долохова. Кутузов кидает несколько слов Безухову, приглашая к своему привалу.

Встреча с Долоховым, раненым прежде Пьером на дуэли, повлекшей ссору между молодыми людьми, приносит примирение. Ожидаемое сражение и неизвестность волнуют. Долохов приносит свои извинения Безухову за причиненную обиду. Пьер в порыве чувств обнимает Долохова.

Глава 23.

Свита Бенисгена вместе с Безуховым направляется к селу Бородино. Бенисген ведет осмотр позиций, активно обсуждая это с другими.

Глава 24.

Близится время сражения. Болконский испытывает сильное волнение. Такие же чувства посещали его перед Аустерлицем. Болконский встречает Безухова. Ему неприятно видеть человека, напоминающего о прошлом. Безухов замечает настроение Болконского и чувствует неловкость.

Глава 25.

Офицеры, среди которых находятся Болконский и Безухов обсуждают военные действия, ожидаемое сражение, касаются личности Кутузова. Андрей полностью разделяет взгляды Кутузова, утверждавшего, что результат зависит от случайности и народа, а успех заложен в чувствах солдат. Вера Болконского в победу непоколебима. Французов Андрей характеризует как врагов, посягнувших на его дом, и значит, их надо уничтожать. Андрей и Пьер расстаются. Андрей чувствует, что больше они не увидятся.

Глава 26.

Префект Боссе заверяет Наполеона - до триумфального входа в Москву императора отделяет не более трех дней. Накануне Бородинского сражения Боанапарт обращается к своей армии. Наполеон уверен, что они принесут ему долгожданную победу.

Глава 27.

Наполеон Боанапарт на поле предстоящего сражения. Идет оценка диспозиции, отдаются приказы. Многие из них оказываются нереальны в исполнении.

Глава 28.

Размышление о ключевых исторических событиях и роли в них значимых исторических личностей. Упоминаются Петр I, Наполеон Боанапарт, Карл IX. Следует вывод – путь истории предначертан заранее.

Глава 29.

С рассветом начнется Бородинское сражение. Наполеон старательно скрывает свое волнение. Боанапарт интересуется мнением своего адъютанта о предстоящей встрече с русскими войсками. Тот повторяет слова своего командира, произнесенные в Смоленске – вино откупорено, надо его выпить. Наполеон согласен.

Глава 30.

Безухов наслаждается панорамой, открывающегося перед ним сражения. Он находи увиденное весьма неожиданным для себя и даже величественным. Пьер следует за генералом, желая быть в самом центре происходящего.

Глава 31.

Передовая. Безухов. Пьера окружают раненые и убитые. Адъютант Раевского провожает Пьера к генералу Раевскому к месту расположения его батареи.

Сражение идет полным ходом. Пьер видит несколько десятков убитых солдат. Он отмечает героизм русских, отбивающих атаки французов несмотря на явный недостаток боеприпасов. Испытывая желание помочь, Пьер видит что делает солдат и направляется к ящикам со снарядами. Неожиданный удар рядом опрокидывает Безухова. Пьера откидывает в сторону. Пришедший в себя он видит лишь оставшиеся от ящика щепки.

Глава 32.

Батарея генерала Раевского подверглась атаке французских отрядов. Безухов вступает в рукопашный бой с французским солдатом. Физическое преимущество на стороне Пьера. Он уклоняется от пролетающего рядом ядра. Француз вырывается и убегает. Безухов спешно возвращается в расположение батареи Раевского. Ему все время кажется, что мертвые тела, которыми устлано поле боя, хватают его за ноги. Масштабы гибели ужасают Безухова. Он надеется, что французы, поняв, виновниками какого горя они являются, прекратят битву. На деле атака становилась все сильнее.

Глава 33.

Наполеон в трубу наблюдает за ходом сражения. Ему сложно отличить своих солдат от русских. На поле боя все перемешались. Наполеон все чаще отдает неверные приказы. Его распоряжения запаздывают. Исход сражения все больше начинает зависеть не от воли военных стратегов, а от стихийной воли бьющейся толпы.

Глава 34.

Наполеон наблюдает всю бессмысленность происходящего. Ему становится скучно, и он ведет беседы на отвлеченные темы. Наполеон сомневается в победе. Война видится ему чем-то страшным и никому не нужным.

Глава 35.

Кутузов наблюдает за ходом сражения. В его планы не входит изменение ситуации. Он предоставляет возможность народу, и ситуации развиваться по собственному сценарию. Главная задача Кутузова – поддержка боевого духа солдат.

Глава 36.

Французы ведут обстрел полка Андрея Болконского, находящегося в резерве. Болконский демонстрирует излишний героизм и получает ранение в живот от разорвавшегося рядом ядра. Андрея транспортируют в госпиталь. Он думает о том, что не хочет и не готов умереть сейчас.

Глава 37.

Перевязочный пункт. Болконский видит среди Курагина в числе раненых. В результате операции он лишился обеих ног. Болконский бредит. Ему видится бал, Наташа, Курагин. Андрею жалко Наташу.

Глава 38.

Наполеон видит тысячи убитых. Он приходит в ужас, понимая, что во всем этом есть его вина.

Глава 39.

Значение и итоги сражения под Бородино. С исторической точки зрения русские потерпели поражение. С точки зрения автора романа, Бородинское сражение русские выиграли, доказав противнику свое моральное превосходство и указав ему на его нравственную неполноценность.

Часть 3.

Глава 1.

Силы, влияющие на ход исторических событий – что это? Никто из власти имущих не является законодателем истории. Народом и его поступками управляет нечто малое, невидимое простому глазу.

Глава 2.

Наполеон со своими войсками неуклонно движется к Москве. Русские войска отступают. И чем дальше уходят войска, тем сильнее растет среди солдат озлобление против врага.

Глава 3.

Поклонная гора. Кутузова. Совет генералов русской армии. Всем очевидно, что возможностей для обороны Москвы нет.

Глава 4.

Кутузов держит военный совет с генералами в Филях. Решается вопрос: принять сражение за Москву, заведомо понимая, что проигрыш неизбежен или оставить город без боя и тем самым сохранить силы и людей. По мнению Бенигсен о добровольной сдаче города не может быть и речи. Мнения резко разделились. Кутузов принимает решение об отступлении.

Глава 5.

Москвичи покидают город. Все ценное грузится на повозки и вывозится. Горожане, не имеющие возможности взять с собой вещи – поджигают дома вместе со всем содержимым. Ничего не должно достаться врагу. Граф Ростопчин крайне недоволен происходящим. Генерал-губернатор убеждает жителей не покидать Москву.

Глава 6.

Элен Безухова заводит новые знакомства. Среди них вельможа и иностранный принц, а так же католический иезуит. Поддавшись его влиянию Элен принимает католическую веру, думая о Безухове как о стороннике ложной религии.

Глава 7.

В письме Элен просит у Пьера согласия на развод. Она намерена второй раз выйти замуж и всячески готовит к данному событию общество, в котором она вращается. Пикантность слухов, распространяемых Элен, заключается в том, что ей предстоит выбор между двух, жаждущих ее руки претендентов.

Глава 8.

Под впечатлением от Бородинской битвы Безухов испытывает желание как можно скорее вернуться к привычной жизни. Можайск. Постоялый двор. Пьер думает о солдатах, их выдержке, спокойствии, рассудительности. Он хотел бы быть похожим на них.

Глава 9.

Безухову снится обед. Он видит Анатолия, Несвицкого, Долохова, Денисова. Сквозь их беседы и пение Пьер слышит обращающегося к нему благодетеля. Он не в силах разобрать слова, однако понимает, что речь идет о добре. Благодетель призывает Пьера быть похожими на них. Безухов хочет привлечь к себе внимание обедающих и просыпается. Безухов делает открытие – покорностью богу является простота. И Анатоль, Несвицкий, Долохов, Денисов – просты. «Они, не говорят, но делают».

На утро следующего дня войска выходят из Можайска оставляя порядка десяти тысяч раненых.

Пьер отправляется в дорогу пешком велев коляске догонять его. По пути в Москву Безухову сообщают о гибели Андрея Болконского и Анатоля Курагина.

Глава 10.

Тридцатого числа Безухов в Москве. Его разыскивает адъютант Ростопчина с сообщением о необходимости срочно явиться к главнокомандующему.

Глава 11.

Граф Ростопчин, узнав о принадлежности Пьера к масонам, предостерегает его от возможного ареста, так как некоторые видные деятели, сторонники масонства были арестованы за пособничество французской армии. Совет Ростопчина – порвать с масонами и бежать.

Безухов получает письмо, написанное Элен. Ему не удается понять, что хочет его жена.

Ростопчин посылает к Безухову полицейского. Пьер отказывает ему в приеме и спешно, в тайне ото всех, покидает дом.

Глава 12.

О будущем Москвы говорят много и разное. Все понимают – город оставят французам. Ростовы занимаются приготовлениями к отъезду.

Глава 13.

В город пребывают обозы с ранеными. Наташа Ростова настаивает на размещении солдат у них в доме.

Граф Ростопчин обращается с призывом выйти на Три Горы и принять сражение.

Графиня Ростова старается как можно быстрее закончить приготовления к отъезду.

Глава 14.

Юная Ростова готовится к отъезду. У графского дома притормаживает коляска в которой находится раненый Болконский.

Глава 15.

Один день и Москва будет сдана неприятелю. По просьбе военных граф Ростов готовит несколько подвод для их транспортировки. Графиня выказывает недовольство поступком мужа. Она призывает его подумать о собственных детях.

Глава 16.

Наташа, узнав мнение графини, кричит на нее. Она обвиняет мать в недостойном поведении. Успокоившись, Наташа приносит графине свои извинения. Ростова уступает мужу и дочери.

Глава 17.

Отъезд Ростовых из Москвы. Наташа не знает о находящемся в одной из повозок Болконском. Графиня Ростова считает, что так будет правильно.

Ростовы встречают Пьера Безуховым. Он одет в кафтан кучера, растрепан и растерян.

Спешно поцеловав руку Наташе, Безухов исчезает.

Глава 18.

Безухов в отчаянии. Ситуация в Москве поселила в нем беспокойные чувства. Пьер убежден, что ничто уже не воротится, что в происходящем уже невозможно понять кто прав, а кто виноват. Спутанность душевных чувств и мыслей. Безухов находит пристанище у вдовы Баздеевой (муж которой так же был масоном). Он обряжается в одежду крестьянина и решает обзавестись пистолетом.

Глава 19.

1 сентября. По приказу Кутузова в ночь началось отступление русских на Рязанскую дорогу. Москва опустела. Наполеон расположился на Поклонной горе. У Камер-коллежского вала он ждет бояр и находится в сладостном предвкушении исполнения давнишней цели.

Глава 20.

Боанапарт получает сообщение о том, что в городе никого нет. Триумфатор отказывается в это верить. Он не едет в город, а останавливается в Дрогомиловском предъместье.

Глава 21.

Остатки русских войск покидают Москву. С ними отбывают раненые и гражданские. На Каменном и Москворецком мостах сильнейшая давка. В городе, пользуясь сложившейся ситуацией, орудуют мародеры.

Глава 22.

Опустевший дом Ростовых. Кругом беспорядок и следы спешного отъезда. В доме только дворник Игнат, казачок Мишка и Мавра Кузминишна. Неожиданно у калитки появляется племянник графа Ростова. Его одежда и обувь порваны. Офицер нуждается в помощи.

Глава 23.

Оставшиеся в городе устраивают громкие шествия, пьянствуют и дерутся.

Главы 24.

Вечер 1 сентября. Растопчин в Москве. Граф оскорблен решением Кутузова не приглашать его на военный совет. Он плохо понимает, что необходимо предпринимать. Все его деятельные начинания не принесли желаемого результата.

Глава 25.

Граф теряет авторитет у горожан. С целью поправить ситуацию, Растопчин отдает на растерзание толпе писчего Верещагина, считавшегося основным виновным в решении оставить Москву французам. Он уверен, что данная жестокость сотворена ради народа и его благополучия.

Глава 26.

Москва встречает французских солдат грабежами и мародерством. Военачальники не в силах установить хоть какое-то подобие порядка. На защиту Кремля встали четыре жителя Москва, с которыми очень быстро расправились.

Москва деревянная сожжена. По-другому не могло и быть. Москва сгорела по воле жителей, не желавших выносить хлеб-соль и ключи от города очередному захватчику. Сожгли и покинули город.

Главы 27-28.

Самочувствие Пьера Безухова на грани помешательства. Он одержим идеей убийства Наполеона Боанапарта, при отсутствии какого-либо понимания как это можно осуществить.

Безухов спасает от нападения офицера французской армии Рамбаля. Он выбивает пистолет у нападавшего потерявшего разум старика (брата хозяина квартиры, на которой проживает Пьер). Француз впечатлен. Он заносит Безухова в список своих друзей.

Глава 29.

Рамбаль и Пьер ужинают на квартире Баздеева. Тепа беседы - любовь. Разговор протекает довольно откровенно со стороны Безухова. Пьер говорит о единственной и безнадежной любви в своей жизни, рассказывает о себе, открывает свое происхождение и имя.

Главы 30.

Мытищи. Ростовы останавливаются на ночлег. Отсюда хорошо видно как горит Москва.

Глава 31.

Наташа, узнав о нахождении в их обозе Болконского, ждет наступления темноты для встречи с ним.

Ночью Наташа находит Андрея. Он кажется ей совсем неизменившемся. Однако особое впечатление на девушку производит ребяческий вид, наивность искусно скрываемая Болконским прежде. Андрей рад встреч с Наташей.

Глава 32.

Семь дней Андрей пребывает без сознания. Доктор, оценивая состояние Андрея и его сильные боли, прогнозирует скорую кончину.

Мировоззрение Болконского сильно меняется. К нему приходит понимание божеской любви. Понимание необходимости любить и друга и врага. Человеческая любовь имеет свойство перерастать в ненависть – думает он, божеская любовь вечна.

Болконский с мольбами о прощении открывается Наташе в своих высших к ней чувствах.

Наташа постоянно находится подле Болконского.

Главы 33.

3 сентября. План нападения на Наполеона, придуманный Безуховым срывается. Французский предводитель 5 часов назад покинул Москву. Пьер на грани безумия. В чувство Безухова приводит крик о помощи. В горящем доме остался ребенок. Безухов спасает ребенка.

Глава 34.

Безухов мечется в поисках матери ребенка, а не найдя, отдает его другой женщине. Он замечает французских солдат, грабивших армянскую девушку и старика. Безухов бросается на помощь и со всей силы душит одного из солдат.

Безухов взят под стражу как особо подозрительный. По этой причине его размещают отдельно от других и приставляют караул.

Итоги 3 тома Война и мир Толстого.

Третий том романа включил в себя основное кульминационное событие всего произведения в целом. Им является Бородинское сражение, повлиявшее на исторический ход событий 19 века в целом.

Центральной линией в третьем томе проходит антитеза мнений: воевать по правилам и науке либо опираясь на духовную силу и патриотический дух народа. По одну сторону мнения автор ставит Барклая, Берга, по другую Кутузова, Денисова, Ростова.

Автор романа – сторонник идеи народного характера войны. Доказывая данное утверждение, он, через призму Бородинского сражения, рисует не только военные, но и бытовые сюжетные линии. Проблемы мирной жизни главных героев нередко выходят на первый план и являются основополагающими в принятии ими важных решений военного времени.

Толстой не делит жизнь на военную и мирную. По его мнению, показанному через позицию Кутузова, законы мирной жизни должны сохраняться и во времена военные.

Показательными являются эпизоды военных действий, показанные глазами мирного человека и даже ребенка.

Полностью посвятив третий том Отечественной войне 1812 года, Толстой слагает гимн главным законам жизни – тесная связь поколений и всех слоев общества, единодушие и сплоченность ради всеобщего мира.

Краткое содержание Тынянов Пушкин

В семье Пушкиных отмечали большое торжество – рождение сына Александра. Имя ему дали в честь прадеда. Гостей собралось немало, среди них был и писатель Карамзин. Позже приехал дядя Надежды Осиповны

Краткое содержание Чехов Невеста

Надя собирается замуж за сына местного протоиерея, Андрея Андреевича. Родственники Нади, властная бабушка и мать заняты приготовлением к свадьбе. В доме гостит дальний родственник семьи Саша, он болен чахоткой.

Краткое содержание Оглянись во гневе Осборн

Сюжет произведения закручивается в одной из квартир Джимми и Элисон Портер поздно вечером. К ним в гости пришел приятель Клифф, который сидел с хозяином жилья в комнате и читал прессу.

Дмитрий Иванович Писарев

МОТИВЫ РУССКОЙ ДРАМЫ

I
Основываясь на драматических произведениях Островского, Добролюбов показал нам в русской семье то «темное царство», в котором вянут умственные способности и истощаются свежие силы наших молодых поколений. Статью прочли, похвалили и потом отложили в сторону. Любители патриотических иллюзий, не сумевшие сделать Добролюбову ни одного основательного возражения, продолжали упиваться своими иллюзиями и, вероятно, будут продолжать это занятие до тех пор, пока будут находить себе читателей . Глядя на эти постоянные коленопреклонения перед народною мудростью и перед народною правдою, замечая, что доверчивые читатели принимают за чистую монету ходячие фразы, лишенные всякого содержания, и зная, что народная мудрость и народная правда выразились всего полнее в сооружении нашего семейного быта, - добросовестная критика поставлена в печальную необходимость повторять по нескольку раз те положения, которые давно уже были высказаны и доказаны. Пока будут существовать явления «темного царства» и пока патриотическая мечтательность будет смотреть на них сквозь пальцы, до тех пор нам постоянно придется напоминать читающему обществу верные и живые идеи Добролюбова о нашей семейной жизни. Но при этом нам придется быть строже и последовательнее Добролюбова; нам необходимо будет защищать его идеи против его собственных увлечений; там, где Добролюбов поддался порыву эстетического чувства, мы постараемся рассуждать хладнокровно и увидим, что наша семейная патриархальность подавляет всякое здоровое развитие. Драма Островского «Гроза» вызвала со стороны Добролюбова критическую статью под заглавием «Луч света в темном царстве». Эта статья была ошибкою со стороны Добролюбова; он увлекся симпатиею к характеру Катерины и принял ее личность за светлое явление. Подробный анализ этого характера покажет нашим читателям, что взгляд Добролюбова в этом случае неверен и что ни одно светлое явление не может ни возникнуть, ни сложиться в «темном царстве» патриархальной русской семьи, выведенной на сцену в драме Островского.

II
Катерина, жена молодого купца Тихона Кабанова, живет с мужем в доме своей свекрови, которая постоянно ворчит на всех домашних. Дети старой Кабанихи, Тихон и Варвара, давно прислушались к этому брюзжанию и умеют его «мимо ушей пропущать» на том основании, что «ей ведь что-нибудь надо ж говорить». Но Катерина никак не может привыкнуть к манерам своей свекрови и постоянно страдает от ее разговоров. В том же городе, в котором живут Кабановы, находится молодой человек, Борис Григорьевич, получивший порядочное образование. Он заглядывается на Катерину в церкви и на бульваре, а Катерина с своей стороны влюбляется в него, но желает сохранить в целости свою добродетель. Тихон уезжает куда-то на две недели; Варвара по добродушию помогает Борису видеться с Катериною, и влюбленная чета наслаждается полным счастьем в продолжение десяти летних ночей. Приезжает Тихон; Катерина терзается угрызениями совести, худеет и бледнеет; потом ее пугает гроза, которую она принимает за выражение небесного гнева; в это же время смущают ее слова полоумной барыни о геенне огненной; все это она принимает на свой счет; на улице при народе она бросается перед мужем на колени и признается ему в своей вине. Муж, по приказанию своей матери, «побил ее немножко» после того как они воротились домой; старая Кабаниха с удвоенным усердием принялась точить покаявшуюся грешницу упреками и нравоучениями; к Катерине приставили крепкий домашний караул, однако ей удалось убежать из дома; она встретилась с своим любовником и узнала от него, что он, по приказанию дяди, уезжает в Кяхту; - потом, тотчас после этого свидания, она бросилась в Волгу и утонула. Вот те данные, на основании которых мы должны составить себе понятие о характере Катерины. Я дал моему читателю голый перечень таких фактов, которые в моем рассказе могут показаться слишком резкими, бессвязными и в общей совокупности даже неправдоподобными. Что это за любовь, возникающая от обмена нескольких взглядов? Что это за суровая добродетель, сдающаяся при первом удобном случае? Наконец, что это за самоубийство, вызванное такими мелкими неприятностями, которые переносятся совершенно благополучно всеми членами всех русских семейств?
Я передал факты совершенно верно, но, разумеется, я не мог передать в нескольких строках те оттенки в развитии действия, которые, смягчая внешнюю резкость очертаний, заставляют читателя или зрителя видеть в Катерине не выдумку автора, а живое лицо, действительно способное сделать все вышеозначенные эксцентричности. Читая «Грозу» или смотря ее на сцене, вы ни разу не усомнитесь в том, что Катерина должна была поступать в действительности именно так, как она поступает в драме. Вы увидите перед собою и поймете Катерину, но, разумеется, поймете ее так или иначе, смотря по тому, с какой точки зрения вы на нее посмотрите. Всякое живое явление отличается от мертвой отвлеченности именно тем, что его можно рассматривать с разных сторон; и, выходя из одних и тех же основных фактов, можно приходить к различным и даже к противоположным заключениям. Катерина испытала на себе много разнородных приговоров; нашлись моралисты, которые обличили ее в безнравственности, это было всего легче сделать: стоило только сличить каждый поступок Катерины с предписаниями положительного закона и подвести итоги ; на эту работу не требовалось ни остроумия, ни глубокомыслия, и поэтому ее действительно исполнили с блестящим успехом писатели, не отличающиеся ни тем, ни другим из этих достоинств; потом явились эстетики и решили, что Катерина - светлое явление; эстетики, разумеется, стояли неизмеримо выше неумолимых поборников благочиния, и поэтому первых выслушали с уважением, между тем как последних тотчас же осмеяли . Во главе эстетиков стоял Добролюбов, постоянно преследовавший эстетических критиков своими меткими и справедливыми насмешками. В приговоре над Катериною он сошелся с своими всегдашними противниками, и сошелся потому, что, подобно им, стал восхищаться общим впечатлением, вместо того чтобы подвергнуть это впечатление спокойному анализу. В каждом из поступков Катерины можно отыскать привлекательную сторону; Добролюбов отыскал эти стороны, сложил их вместе, составил из них идеальный образ, увидал вследствие этого «луч света в темном царстве» и, как человек, полный любви, обрадовался этому лучу чистою и святою радостью гражданина и поэта. Если бы он не поддался этой радости, если бы он на одну минуту попробовал взглянуть спокойно и внимательно на свою драгоценную находку, то в его уме тотчас родился бы самый простой вопрос, который немедленно привел бы за собою полное разрушение привлекательной иллюзии. Добролюбов спросил бы самого себя: как мог сложиться этот светлый образ? Чтобы ответить себе на этот вопрос, он проследил бы жизнь Катерины с самого детства, тем более что Островский дает на это некоторые материалы; он увидел бы, что воспитание и жизнь не могли дать Катерине ни твердого характера, ни развитого ума; тогда он еще раз взглянул бы на те факты, в которых ему бросилась в глаза одна привлекательная сторона, и тут вся личность Катерины представилась бы ему в совершенно другом свете. Грустно расставаться с светлою иллюзиею, а делать нечего; пришлось бы и на этот раз удовлетвориться темною действительностью.

III
Во всех поступках и ощущениях Катерины заметна прежде всего резкая несоразмерность между причинами и следствиями. Каждое внешнее впечатление потрясает весь ее организм; самое ничтожное событие, самый пустой разговор производят в ее мыслях, чувствах и поступках целые перевороты. Кабаниха ворчит, Катерина от этого изнывает; Борис Григорьевич бросает нежные взгляды, Катерина влюбляется; Варвара говорит мимоходом несколько слов о Борисе, Катерина заранее считает себя погибшею женщиною, хотя она до тех пор даже не разговаривала с своим будущим любовником; Тихон отлучается из дома на несколько дней, Катерина падает перед ним на колени и хочет, чтобы он взял с нее страшную клятву в супружеской верности. Варвара дает Катерине ключ от калитки, Катерина, подержавшись за этот ключ в продолжение пяти минут, решает, что она непременно увидит Бориса, и кончает свой монолог словами: «Ах, кабы ночь поскорее!» А между тем даже и ключ-то был дан ей преимущественно для любовных интересов самой Варвары, и в начале своего монолога Катерина находила даже, что ключ жжет ей руки и что его непременно следует бросить. При свидании с Борисом, конечно, повторяется та же история; сначала «поди прочь, окаянный человек!», а вслед за тем на шею кидается. Пока продолжаются свидания, Катерина думает только о том, что «погуляем»; как только приезжает Тихон и вследствие этого ночные прогулки прекращаются, Катерина начинает терзаться угрызениями совести и доходит в этом направлении до полусумасшествия; а между тем Борис живет в том же городе, все идет по-старому, и, прибегая к маленьким хитростям и предосторожностям, можно было бы кое-когда видеться и наслаждаться жизнью. Но Катерина ходит как потерянная, и Варвара очень основательно боится, что она бухнется мужу в ноги, да и расскажет ему все по порядку. Так оно и выходит, и катастрофу эту производит стечение самых пустых обстоятельств. Грянул гром - Катерина потеряла последний остаток своего ума, а тут еще прошла по сцене полоумная барыня с двумя лакеями и произнесла всенародную проповедь о вечных мучениях; а тут еще на стене, в крытой галерее, нарисовано адское пламя; и все это одно к одному - ну, посудите сами, как же в самом деле Катерине не рассказать мужу тут же, при Кабанихе и при всей городской публике, как она провела во время отсутствия Тихона все десять ночей? Окончательная катастрофа, самоубийство, точно так же происходит экспромтом. Катерина убегает из дому с неопределенною надеждою увидеть своего Бориса; она еще не думает о самоубийстве; она жалеет о том, что прежде убивали, а теперь не убивают; она спрашивает: «Долго ли еще мне мучиться?» Она находит неудобным, что смерть не является: «Ты, говорит, ее кличешь, а она не приходит». Ясно, стало быть, что решения на самоубийство еще нет, потому что в противном случае не о чем было бы и толковать. Но вот, пока Катерина рассуждает таким образом, является Борис; происходит нежное свидание. Борис говорит: «Еду». Катерина спрашивает: «Куда едешь?» Ей отвечают: «Далеко, Катя, в Сибирь». - «Возьми меня с собой отсюда!» - «Нельзя мне, Катя». После этого разговор становится уже менее интересным и переходит в обмен взаимных нежностей. Потом, когда Катерина остается одна, она спрашивает себя: «Куда теперь? домой идти?» и отвечает: «Нет, мне что домой, что в могилу - все равно». Потом слово «могила» наводит ее на новый ряд мыслей, и она начинает рассматривать могилу с чисто эстетической точки зрения, с которой, впрочем, людям до сих пор удавалось смотреть только на чужие могилы. «В могиле, говорит, лучше... Под деревцом могилушка... как хорошо!.. Солнышко ее греет, дождичком ее мочит... весной на ней травка вырастает, мягкая такая... птицы прилетят на дерево, будут петь, детей выведут, цветочки расцветут: желтенькие, красненькие, голубенькие... всякие, всякие». Это поэтическое описание могилы совершенно очаровывает Катерину, и она объявляет, что «об жизни и думать не хочется». При этом, увлекаясь эстетическим чувством, она даже совершенно упускает из виду геенну огненную, а между тем она вовсе не равнодушна к этой последней мысли, потому что в противном случае не было бы сцены публичного покаяния в грехах, не было бы отъезда Бориса в Сибирь, и вся история о ночных прогулках оставалась бы шитою и крытою. Но в последние свои минуты Катерина до такой степени забывает о загробной жизни, что даже складывает руки крест-накрест, как в гробу складывают; и, делая это движение руками, она даже тут не сближает идеи о самоубийстве с идеею о геенне огненной. Таким образом делается прыжок в Волгу, и драма оканчивается.

IV
Вся жизнь Катерины состоит из постоянных внутренних противоречий; она ежеминутно кидается из одной крайности в другую; она сегодня раскаивается в том, что делала вчера, и между тем сама не знает, что будет делать завтра; она на каждом шагу путает и свою собственную жизнь и жизнь других людей; наконец, перепутавши все, что было у нее под руками, она разрубает затянувшиеся узлы самым глупым средством, самоубийством, да еще таким самоубийством, которое является совершенно неожиданно для нее самой. Эстетики не могли не заметить того, что бросается в глаза во всем поведении Катерины; противоречия и нелепости слишком очевидны, но зато их можно назвать красивым именем; можно сказать, что в них выражается страстная, нежная и искренняя натура. Страстность, нежность, искренность - все это очень хорошие свойства, по крайней мере все это очень красивые слова, а так как главное дело заключается в словах, то и нет резона, чтобы не объявить Катерину светлым явлением и не прийти от нее в восторг. Я совершенно согласен с тем, что страстность, нежность и искренность составляют действительно преобладающие свойства в натуре Катерины, согласен даже о тем, что все противоречия и нелепости ее поведения объясняются именно этими свойствами. Но что же это значит? Значит, что поле моего анализа следует расширить; разбирая личность Катерины, следует иметь в виду страстность, нежность и искренность вообще и, кроме того, те понятия, которые господствуют в обществе и в литературе насчет этих свойств человеческого организма. Если бы я не знал заранее, что задача моя расширится таким образом, то я и не принялся бы за эту статью. Очень нужно в самом деле драму, написанную с лишком три года тому назад, разбирать для того, чтобы показать публике, каким образом Добролюбов ошибся в оценке женского характера. Но тут дело идет об общих вопросах нашей жизни, а о таких вопросах говорить всегда удобно, потому что они всегда стоят на очереди и всегда решаются только на время. Эстетики подводят Катерину под известную мерку, и я вовсе не намерен доказывать, что Катерина не подходит под эту мерку; Катерина-то подходит, да мерка-то никуда не годится, и все основания, на которых стоит эта мерка, тоже никуда не годятся; все это должно быть совершенно переделано, и хотя, разумеется, я не справлюсь один с этою задачею, однако лепту свою внесу.
Мы до сих пор при оценке явлений нравственного мира ходим ощупью и действуем наугад; по привычке мы знаем, что такое грех; по уложению о наказаниях мы знаем, что такое преступление; но когда нам приходится ориентироваться в бесконечных лесах тех явлений, которые не составляют ни греха, ни преступления, когда нам приходится рассматривать, например, качества человеческой природы, составляющие задатки и основания будущих поступков, тогда мы идем все врассыпную и аукаемся из разных углов этой дубравы, т. е. сообщаем друг другу наши личные вкусы, которые чрезвычайно редко могут иметь какой-нибудь общий интерес. Каждое человеческое свойство имеет на всех языках по крайней мере по два названия, из которых одно порицательное, а другое хвалительное, - скупость и бережливость, трусость и осторожность, жестокость и твердость, глупость и невинность, вранье и поэзия, дряблость и нежность, взбалмошность и страстность, и так далее до бесконечности. У каждого отдельного человека есть в отношении к нравственным качествам свой особенный лексикон, который почти никогда не сходится вполне с лексиконами других людей. Когда вы, например, одного человека называете благородным энтузиастом, а другого безумным фанатиком, то вы сами, конечно, понимаете вполне, что вы хотите сказать, но другие люди понимают вас только приблизительно, а иногда могут и совсем не понимать. Есть ведь такие озорники, для которых коммунист Бабеф был благородным энтузиастом, но зато есть и такие мудрецы, которые австрийского министра Шмерлинга назовут безумным фанатиком. И те и другие будут употреблять одни и те же слова, и теми же самыми словами будут пользоваться все люди бесчисленных промежуточных оттенков. Как вы тут поступите, чтобы отрыть живое явление из-под груды набросанных слов, которые на языке каждого отдельного человека имеют свой собственный смысл? Что такое благородный энтузиазм? Что такое безумный фанатик? Это пустые звуки, не соответствующие никакому определенному представлению. Эти звуки выражают отношение говорящего лица к неизвестному предмету, который остается совершенно неизвестным во все время разговора и после его окончания. Чтобы узнать, что за человек был коммунист Бабеф и что за человек Шмерлинг, надо, разумеется, отодвинуть в сторону все приговоры, произнесенные над этими двумя личностями различными людьми, выражавшими в этом случае свои личные вкусы и свои политические симпатии. Надо взять сырые факты во всей их сырости, и чем они сырее, чем меньше они замаскированы хвалительными или порицательными словами, тем больше мы имеем шансов уловить и понять живое явление, а не бесцветную фразу. Так поступает мыслящий историк. Если он, располагая обширными сведениями, будет избегать увлечения фразами, если он к человеку и ко всем отраслям его деятельности будет относиться не как патриот, не как либерал, не как энтузиаст, не как эстетик, а просто как натуралист, то он наверное сумеет дать определенные и объективные ответы на многие вопросы, решавшиеся обыкновенно красивым волнением возвышенных чувств. Обиды для человеческого достоинства тут не произойдет никакой, а польза будет большая, потому что вместо ста возов вранья получится одна горсть настоящего знания. А одна остроумная поговорка утверждает совершенно справедливо, что лучше получить маленький деревянный дом, чем большую каменную болезнь.

V
Мыслящий историк трудится и размышляет, конечно, не для того, чтобы приклеить тот или другой ярлык к тому или другому историческому имени. Стоит ли в самом деле тратить труд и время для того, чтобы с полным убеждением назвать Сидора мошенником, а Филимона добродетельным отцом семейства? Исторические личности любопытны только как крупные образчики нашей породы, очень удобные для изучения и очень способные служить материалами для общих выводов антропологии. Рассматривая их деятельность, измеряя их влияние на современников, изучая те обстоятельства, которые помогали или мешали исполнению их намерений, мы из множества отдельных и разнообразных фактов выводим неопровержимые заключения об общих свойствах человеческой природы, о степени ее изменяемости, о влиянии климатических и бытовых условий, о различных проявлениях национальных характеров, о зарождении и распространении идей и верований, и наконец, что всего важнее, мы подходим к решению того вопроса, который в последнее время блистательным образом поставил знаменитый Бокль . Вот в чем состоит этот вопрос: какая сила или какой элемент служит основанием и важнейшим двигателем человеческого прогресса? Бокль отвечает на этот вопрос просто и решительно. Он говорит: чем больше реальных знаний, тем сильнее прогресс; чем больше человек изучает видимые явления и чем меньше он предается фантазиям, тем удобнее он устроивает свою жизнь и тем быстрее одно усовершенствование быта сменяется другим. - Ясно, смело и просто! - Таким образом, дельные историки путем терпеливого изучения идут к той же цели, которую должны иметь в виду все люди, решающиеся заявлять в литературе свои суждения о различных явлениях нравственной и умственной жизни человечества.
Каждый критик, разбирающий какой-нибудь литературный тип, должен в своей ограниченной сфере деятельности прикладывать к делу те самые приемы, которыми пользуется мыслящий историк, рассматривая мировые события и расставляя по местам великих и сильных людей. - Историк не восхищается, не умиляется, не негодует, не фразерствует, и все эти патологические отправления так же неприличны в критике, как и в историке. Историк разлагает каждое явление на его составные части и изучает каждую часть отдельно, и потом, когда известны все составные элементы, тогда и общий результат оказывается понятным и неизбежным; что казалось, раньше анализа, ужасным преступлением или непостижимым подвигом, то оказывается, после анализа, простым и необходимым следствием данных условий. Точно так же следует поступать критику: вместо того чтобы плакать над несчастиями героев и героинь, вместо того чтобы сочувствовать одному, негодовать против другого, восхищаться третьим, лезть на стены по поводу четвертого, критик должен сначала проплакаться и пробесноваться про себя, а потом, вступая в разговор с публикою, должен обстоятельно и рассудительно сообщить ей свои размышления о причинах тех явлений, которые вызывают в жизни слезы, сочувствие, негодование или восторги. Он должен объяснять явления, а не воспевать их; он должен анализировать, а не лицедействовать. Это будет более полезно и менее раздирательно.
Если историк и критик пойдут оба по одному пути, если оба они будут не болтать, а размышлять, то оба придут к одним и тем же результатам. Между частною жизнью человека и историческою жизнью человечества есть только количественная разница. Одни и те же законы управляют обоими порядками явлений, точно так же как одни и те же химические и физические законы управляют и развитием простой клеточки и развитием человеческого организма. Прежде господствовало мнение, будто общественный деятель должен вести себя совсем не так, как частный человек. Что в частном человеке считалось мошенничеством, то в общественном деятеле называлось политическою мудростью. С другой стороны, то, что в общественном деятеле считалось предосудительною слабостью, то в частном человеке называлось трогательною мягкостью души. Существовало, таким образом, для одних и тех же людей два рода справедливости, два рода благоразумия, - всего по два. Теперь дуализм, вытесняемый из всех своих убежищ, не может удержаться и в этом месте, в котором нелепость его особенно очевидна и в котором он наделал очень много практических гадостей. Теперь умные люди начинают понимать, что простая справедливость составляет всегда самую мудрую и самую выгодную политику; с другой стороны, они понимают, что и частная жизнь не требует ничего, кроме простой справедливости; потоки слез и конвульсии самоистязания так же безобразны в самой скромной частной жизни, как и на сцене всемирной истории; и безобразны они в том и в другом случае единственно потому, что вредны, т. е. доставляют одному человеку или многим людям боль, не выкупаемую никаким наслаждением.
Искусственная грань, поставленная человеческим невежеством между историею и частною жизнью, разрушается по мере того, как исчезает невежество со всеми своими предрассудками и нелепыми убеждениями. В сознании мыслящих людей эта грань уже разрушена, и на этом основании критик и историк могут и должны приходить к одним и тем же результатам. Исторические личности и простые люди должны быть измеряемы одною меркою. В истории явление может быть названо светлым или темным не потому, что оно нравится или не нравится историку, а потому, что оно ускоряет или задерживает развитие человеческого благосостояния. В истории нет бесплодно-светлых явлений; что бесплодно, то не светло, - на то не стоит совсем обращать внимания; в истории есть очень много услужливых медведей, которые очень усердно били мух на лбу спящего человечества увесистыми булыжниками; однако смешон и жалок был бы тот историк, который стал бы благодарить этих добросовестных медведей за чистоту их намерений. Встречаясь с примером медвежьей нравственности, историк должен только заметить, что лоб человечества оказался раскроенным; и должен описать, глубока ли была рана и скоро ли зажила, и как подействовало это убиение мухи на весь организм пациента, и как обрисовались вследствие этого дальнейшие отношения между пустынником и медведем. Ну, а что такое медведь? Медведь ничего; он свое дело сделал. Хватил камнем по лбу - и успокоился. С него взятки гладки. Ругать его не следует - во-первых, потому, что это ни к чему не ведет; а во-вторых, не за что: потому - глуп. Ну, а хвалить его за непорочность сердца и подавно не резон; во-первых - не стоит благодарности: ведь лоб-то все-таки разбит; а во-вторых - опять-таки он глуп, так на какого же черта годится его непорочность сердца?
Так как я случайно напал на басню Крылова, то мимоходом любопытно будет заметить, как простой здравый смысл сходится иногда в своих суждениях с теми выводами, которые дают основательное научное исследование и широкое философское мышление. Три басни Крылова, о медведе, о музыкантах, которые «немножечко дерут, зато уж в рот хмельного не берут», и о судье, который попадет в рай за глупость, - три эти басни , говорю я, написаны на ту мысль, что сила ума важнее, чем безукоризненная нравственность. Видно, что эта мысль была особенно мила Крылову, который, разумеется, мог замечать верность этой мысли только в явлениях частной жизни. И эту же самую мысль Бокль возводит в мировой исторический закон. Русский баснописец, образовавшийся на медные деньги и, наверное, считавший Карамзина величайшим историком XIX века, говорит по-своему то же самое, что высказал передовой мыслитель Англии, вооруженный наукою. Это я замечаю не для того, чтобы похвастаться русскою сметливостью, а для того, чтобы показать, до какой степени результаты разумной и положительной науки соответствуют естественным требованиям неиспорченного и незасоренного человеческого ума. Кроме того, эта неожиданная встреча Бокля с Крыловым может служить примером того согласия, которое может и должно существовать, во-первых, между частною жизнью и историею, а вследствие этого, во-вторых, между историком и критиком. Если добродушный дедушка Крылов мог сойтись с Боклем, то критикам, живущим во второй половине XIX века и обнаруживающим притязания на смелость мысли и на широкое развитие ума, таким критикам, говорю я, и подавно следует держаться с непоколебимою последовательностью за те приемы и идеи, которые в наше время сближают историческое изучение с естествознанием. Наконец, если Бокль слишком умен и головоломен для наших критиков, пусть они держатся за дедушку Крылова, пусть проводят в своих исследованиях о нравственных достоинствах человека простую мысль, выраженную такими незатейливыми словами: «Услужливый дурак опаснее врага» . Если бы только одна эта мысль, понятная пятилетнему ребенку, была проведена в нашей критике с надлежащею последовательностью, то во всех наших воззрениях на нравственные достоинства произошел бы радикальный переворот, и престарелая эстетика давным-давно отправилась бы туда же, куда отправились алхимия и метафизика.

VI
Наша частная жизнь запружена донельзя красивыми чувствами и высокими достоинствами, которыми всякий порядочный человек старается запастись для своего домашнего обихода и которым всякий свидетельствует свое внимание, хотя никто не может сказать, чтобы они когда-нибудь кому бы то ни было доставили малейшее удовольствие. Было время, когда лучшими атрибутами физической красоты считалась в женщине интересная бледность лица и непостижимая тонкость талии; барышни пили уксус и перетягивались так, что у них трещали ребра и спиралось дыхание; много здоровья было уничтожено по милости этой эстетики, и по всей вероятности эти своеобразные понятия о красоте еще не вполне уничтожились и теперь, потому что Льюис восстает против корсетов в своей физиологии , а Чернышевский заставляет Веру Павловну упомянуть о том, что она, сделавшись умною женщиною, перестала шнуроваться . Таким образом, физическая эстетика очень часто идет вразрез с требованиями здравого смысла, с предписаниями элементарной гигиены и даже с инстинктивным стремлением человека к удобству и комфорту. «Il faut souffrir pour ?tre belle»*, говорила в былое время молодая девушка, и все находили, что она говорит святую истину, потому что красота должна существовать сама по себе, ради красоты, совершенно независимо от условий, необходимых для здоровья, для удобства и для наслаждения жизнью. Критики, не освободившиеся от влияния эстетики, сходятся с обожателями интересной бледности и тонких талий, вместо того чтобы сходиться с естествоиспытателями и мыслящими историками. Надо сознаться, что даже лучшие из наших критиков, Белинский и Добролюбов, не могли оторваться окончательно от эстетических традиций. Осуждать их за это было бы нелепо, потому что надо же помнить, как много они сделали для уяснения всех наших понятий, и надо же понимать, что не могут два человека отработать за нас всю нашу работу мысли. Но, не осуждая их, надо видеть их ошибки и прокладывать новые пути в тех местах, где старые тропинки уклоняются в глушь и в болото.
* Чтобы быть красивой, нужно страдать (фр .).
Относительно анализа «светлых явлений» нас не удовлетворяет эстетика ни своим красивым негодованием, ни своим искусственно подогретым восторгом. Ее белила и румяна тут остаются ни при чем. - Натуралист, говоря о человеке, назовет светлым явлением нормально развитой организм; историк даст это название умной личности, понимающей свои выгоды, знающей требования своего времени и вследствие этого работающей всеми силами для развития общего благосостояния; критик имеет право видеть светлое явление только в том человеке, который умеет быть счастливым, т. е. приносить пользу себе и другим, и, умея жить и действовать при неблагоприятных условиях, понимает в то же время их неблагоприятность и, по мере сил своих, старается переработать эти условия к лучшему. И натуралист, и историк, и критик согласятся между собою в том пункте, что необходимым свойством такого светлого явления должен быть сильный и развитой ум; там, где нет этого свойства, там не может быть и светлых явлений. Натуралист скажет вам, что нормально развитый человеческий организм необходимо должен быть одарен здоровым мозгом, а здоровый мозг так же неизбежно должен мыслить правильно, как здоровый желудок должен переваривать пищу; если же этот мозг расслаблен отсутствием упражнения и если, таким образом, человек, умный от природы, притуплен обстоятельствами жизни, то весь рассматриваемый субъект уже не может считаться нормально развитым организмом, точно так же как не может им считаться человек, ослабивший свой слух или свое зрение. Такого человека натуралист не назовет светлым явлением, хотя бы этот человек пользовался железным здоровьем и лошадиною силою. Историк скажет вам... но вы и сами знаете, что он вам скажет; ясное дело, что ум для исторической личности так же необходим, как жабры и плавательные перья для рыбы; ума тут не заменить никакими эстетическими ингредиентами; это, может быть, единственная истина, неопровержимо доказанная всем историческим опытом нашей породы. Критик докажет вам, что только умный и развитой человек может оберегать себя и других от страданий при тех неблагоприятных условиях жизни, при которых существует огромное большинство людей на земном шаре; кто не умеет сделать ничего для облегчения своих и чужих страданий, тот ни в каком случае не может быть назван светлым явлением; тот - трутень, может быть очень милый, очень грациозный, симпатичный, но все это такие неосязаемые и невесомые качества, которые доступны только пониманию людей, обожающих интересную бледность и тонкие талии. Облегчая жизнь себе и другим, умный и развитой человек не ограничивается этим; он, кроме того, в большей или меньшей степени, сознательно или невольно, переработывает эту жизнь и приготовляет переход к лучшим условиям существования. Умная и развитая личность, сама того не замечая, действует на все, что к ней прикасается; ее мысли, ее занятия, ее гуманное обращение, ее спокойная твердость - все это шевелит вокруг нее стоячую воду человеческой рутины; кто уже не в силах развиваться, тот по крайней мере уважает в умной и развитой личности хорошего человека, - а людям очень полезно уважать то, что действительно заслуживает уважения; но кто молод, кто способен полюбить идею, кто ищет возможности развернуть силы своего свежего ума, тот, сблизившись с умною и развитою личностью, может быть начнет новую жизнь, полную обаятельного труда и неистощимого наслаждения. Если предполагаемая светлая личность даст таким образом обществу двух-трех молодых работников, если она внушит двум-трем старикам невольное уважение к тому, что они прежде осмеивали и притесняли, - то неужели вы скажете, что такая личность ровно ничего не сделала для облегчения перехода к лучшим идеям и к более сносным условиям жизни? Мне кажется, что она сделала в малых размерах то, что делают в больших размерах величайшие исторические личности. Разница между ними заключается только в количестве сил, и потому оценивать их деятельность можно и должно посредством одинаковых приемов. Так вот какие должны быть «лучи света» - не Катерине чета.

VIII
По тем немногим чертам, которыми я обрисовал карликов, читатель видит уже, что они вполне заслуживают свое название. Все способности их развиты довольно равномерно: у них есть и умишко, и кое-какая волишка, и миниатюрная энергия, но все это чрезвычайно мелко и прилагается, конечно, только к тем микроскопическим целям, которые могут представиться в ограниченном и бедном мире нашей вседневной жизни. Карлики радуются, огорчаются, приходят в восторг, приходят в негодование, борются с искушениями, одерживают победы, терпят поражения, влюбляются, женятся, спорят, горячатся, интригуют, мирятся, словом - всё делают точно настоящие люди, а между тем ни один настоящий человек не сумеет им сочувствовать, потому что это невозможно; их радости, их страдания, их волнения, искушения, победы, страсти, споры и рассуждения - все это так ничтожно, так неуловимо мелко, что только карлик может их понять, оценить и принять к сердцу. Тип карликов, или, что то же, тип практических людей, чрезвычайно распространен и видоизменяется сообразно с особенностями различных слоев общества; этот тип господствует и торжествует; он составляет себе блестящие карьеры; наживает большие деньги и самовластно распоряжается в семействах; он делает всем окружающим людям много неприятностей, а сам не получает от этого никакого удовольствия; он деятелен, но деятельность его похожа на бегание белки в колесе.
Литература наша давно уже относится к этому типу без всякой особенной нежности и давно уже осуждает с полным единодушием то воспитание палкой, которое выработывает и формирует плотоядных карликов. Один только г. Гончаров пожелал возвести тип карлика в перл создания; вследствие этого он произвел на свет Петра Ивановича Адуева и Андрея Ивановича Штольца; но эта попытка во всех отношениях похожа на поползновение Гоголя представить идеального помещика Костанжогло и идеального откупщика Муразова . Тип карликов, повидимому, уже не опасен для нашего сознания; он не прельщает нас больше, и отвращение к этому типу заставляет даже нашу литературу и критику бросаться в противоположную крайность, от которой также не мешает поостеречься; не умея остановиться на чистом отрицании карликов, наши писатели стараются противопоставить торжествующей силе угнетенную невинность; они хотят доказать, что торжествующая сила нехороша, а угнетенная невинность, напротив того, прекрасна; в этом они ошибаются; и сила глупа, и невинность глупа, и только оттого, что они обе глупы, сила стремится угнетать, а невинность погружается в тупое терпение; свету нет, и оттого люди, не видя и не понимая друг друга, дерутся в темноте; и хотя у поражаемых субъектов часто сыпятся искры из глаз, однако это освещение, как известно по опыту, совершенно не способно рассеять окружающий мрак; и как бы ни были многочисленны и разноцветны подставляемые фонари, но все они в совокупности не заменяют самого жалкого сального огарка.
Когда человек страдает, он всегда делается трогательным; вокруг него разливается особенная мягкая прелесть, которая действует на вас с неотразимою силою; не сопротивляйтесь этому впечатлению, когда оно побуждает вас, в сфере практической деятельности, заступиться за несчастного или облегчить его страдание; но если вы, в области теоретической мысли, рассуждаете об общих причинах разных специфических страданий, то вы непременно должны относиться к страдальцам так же равнодушно, как и к мучителям, вы не должны сочувствовать ни Катерине, ни Кабанихе, потому что в противном случае в ваш анализ ворвется лирический элемент, который перепутает все ваше рассуждение. Вы должны считать светлым явлением только то, что в большей или меньшей степени может содействовать прекращению или облегчению страдания; а если вы расчувствуетесь, то вы назовете лучом света - или самую способность страдать, или ослиную кротость страдальца, или нелепые порывы его бессильного отчаяния, или вообще что-нибудь такое, что ни в каком случае не может образумить плотоядных карликов. И выйдет из этого, что вы не скажете ни одного дельного слова, а только обольете читателя ароматом вашей чувствительности; читателю это, может быть, и понравится; он скажет, что вы человек отменно хороший; но я с своей стороны, рискуя прогневить и читателя и вас, замечу только, что вы принимаете синие пятна, называемые фонарями, за настоящее освещение.
Страдательные личности наших семейств, те личности, которым порывается посочувствовать наша критика, более или менее подходят под общий тип вечных детей, которых формирует ласковое воспитание нашей бестолковой жизни. Наш народ говорит, что «за битого двух небитых дают». Имея понятие о дикости семейных отношений в некоторых слоях нашего общества, мы должны сознаться, что это изречение совершенно справедливо и проникнуто глубокою практическою мудростью. Пока в нашу жизнь не проникнет настоящий луч света, пока в массах народа не разовьется производительная деятельность, разнообразие занятий, довольство и образование, до тех пор битый непременно будет дороже двух небитых, и до тех пор родители в простом быту постоянно будут принуждены бить своих детей для их же пользы. И польза эта вовсе не воображаемая. Даже в наше просвещенное время детям простолюдина полезно и необходимо быть битыми, иначе они будут со временем несчастнейшими людьми. Дело в том, что жизнь сильнее воспитания, и если последнее не подчиняется добровольно требованиям первой, то жизнь насильно схватывает продукт воспитания и спокойно ломает его по-своему, не спрашивая о том, во что обходится эта ломка живому организму. С молодым человеком обращаются так же, как и со всеми его сверстниками; других ругают - и его ругают, других бьют - и его бьют. Привык или не привык он к этому обращению - кому до этого. дело? Привык - хорошо, значит выдержит; не привык - тем хуже для него, пусть привыкает. Вот как рассуждает жизнь, и от нее невозможно ни ожидать, ни требовать, чтобы она делала какие-нибудь исключения в пользу деликатных комплекций или нежно воспитанных личностей. Но так как всякая привычка приобретается всего легче в детстве, то ясно, что люди, воспитанные лаской, будут страдать в своей жизни от одинаково дурного обращения гораздо сильнее, чем люди, воспитанные палкой. Воспитание палкой нехорошо, как нехорошо, например, повсеместное развитие пьянства в нашем отечестве; но оба эти явления составляют только невинные и необходимые аксессуары нашей бедности и нашей дикости; когда мы сделаемся богаче и образованнее, тогда закроется по крайней мере половина наших кабаков, и тогда родители не будут бить своих детей. Но теперь, когда мужик действительно нуждается в самозабвении и когда водка составляет его единственную отраду, было бы нелепо требовать, чтобы он не ходил в кабак; с тоски он мог бы придумать что-нибудь еще более безобразное; ведь есть и такие племена, которые едят мухомор. Теперь и палка приносит свою пользу, как приготовление к жизни; уничтожьте палку в воспитании, и вы приготовите только для нашей жизни огромное количество бессильных мучеников, которые, натерпевшись на своем веку, или помрут от чахотки, или превратятся понемногу в ожесточенных мучителей. В настоящее время вы имеете в каждом русском семействе два воспитательные элемента, родительскую палку и родительскую ласку; и то и другое без малейшей примеси разумной идеи. И то и другое из рук вон скверно, но родительская палка все-таки лучше родительской ласки.
Я знаю, чем я рискую; меня назовут обскурантом, а заслужить в наше время это название - почти то же самое, что было в средние века прослыть еретиком и колдуном. Я очень желаю сохранить за собою честное имя прогрессиста, но, рассчитывая на благоразумие читателя, надеюсь, что он понимает общее направление моей мысли, и, вооружившись этим упованием, осмеливаюсь уклоняться от общепринятой рутины нашего дешевого либерализма. Палка действительно развивает до некоторой степени детский ум, но только не так, как думают суровые воспитатели; они думают, что коли посечь ребенка, так он запомнит и примет к сердцу спасительные советы, раскается в своем легкомыслии, поймет заблуждение и исправит свою греховную волю; для большей вразумительности воспитатели даже секут и приговаривают, а ребенок кричит: «Никогда не буду!» и, значит, изъявляет раскаяние. Эти соображения добрых родителей и педагогов неосновательны; но в высеченном субъекте действительно происходит процесс мысли, вызванный именно ощущением боли. В нем изощряется чувство самосохранения, которое обыкновенно дремлет в детях, окруженных нежными заботами и постоянными ласками. Но чувство самосохранения составляет первую причину всякого человеческого прогресса; это чувство, и только оно одно, заставляет дикаря переходить от охоты к скотоводству и земледелию; оно кладет основание всем техническим изобретениям, всякому комфорту, всем промыслам, наукам и искусствам. Стремление к удобству, любовь к изящному и даже чистая любознательность, которую мы в простоте души считаем бескорыстным порывом человеческого ума к истине, составляют только частные проявления и тончайшие видоизменения того самого чувства, которое побуждает нас избегать боли и опасности. Мы чувствуем, что некоторые ощущения освежают и укрепляют нашу нервную систему; когда мы долго не получаем этих ощущений, тогда организм наш расстроивается, сначала очень легко, однако так, что это расстройство заставляет нас испытать какое-то особенное ощущение, известное под названием скуки или тоски. Если мы не хотим или не можем прекратить это неприятное чувство, т. е. если мы не даем организму того, что он требует, тогда он расстроивается сильнее, и чувство делается еще неприятнее и томительнее. Для того чтобы постоянно чем-нибудь затыкать рот нашему организму, когда он таким образом начинает скрипеть и пищать, мы, т. е. люди вообще, стали смотреть вокруг себя, стали вглядываться и прислушиваться, стали двигать самым усиленным образом и руками, и ногами, и мозгами. Разнообразное двигание совершенно соответствовало самым прихотливым требованиям неугомонной нервной системы; это двигание так завлекло нас и так полюбилось нам, что мы занимаемся им теперь с самым страстным усердием, совершенно теряя из виду исходную точку этого процесса. Мы серьезно думаем, что любим изящное, любим науку, любим истину, а на самом деле мы любим только целость нашего хрупкого организма; да и не любим даже, а просто повинуемся слепо и невольно закону необходимости, действующему во всей цепи органических созданий, начиная от какого-нибудь гриба и кончая каким-нибудь Гейне или Дарвином.

IX
Если чувство самосохранения, действуя в нашей породе, вызвало на свет все чудеса цивилизации, то, разумеется, это чувство, возбужденное в ребенке, будет в малых размерах действовать в нем в том же направлении. Чтобы привести в движение мыслительные способности ребенка, необходимо возбудить и развить в нем ту или другую форму чувства самосохранения. Ребенок начнет работать мозгом только тогда, когда в нем проснется какое-нибудь стремление, которому он пожелает удовлетворить, а все стремления без исключения вытекают из одного общего источника, именно из чувства самосохранения. Воспитателю предстоит только выбор той формы этого чувства, которую он пожелает возбудить и развить в своем воспитаннике. Образованный воспитатель выберет тонкую и положительную форму, т. е. стремление к наслаждению; а воспитатель полудикий поневоле возьмет грубую и отрицательную форму, т. е. отвращение к страданию; второму воспитателю нет выбора; стало быть, очевидно, надо или сечь ребенка, или помириться с тою мыслию, что в нем все стремления останутся непробужденными и что ум его будет дремать до тех пор, пока жизнь не начнет толкать и швырять его по-своему. Ласковое воспитание хорошо и полезно только тогда, когда воспитатель умеет возбудить в ребенке высшие и положительные формы чувства самосохранения, т. е. любовь к полезному и к истинному, стремление к умственным занятиям и страстное влечение к труду и к знанию. У тех людей, для которых эти хорошие вещи не существуют, ласковое воспитание есть не что иное, как медленное развращение ума посредством бездействия. Ум спит год, два, десять лет и, наконец, доспится до того, что даже толчки действительной жизни перестают возбуждать его. Человеку не все равно, когда начать развиваться, с пяти лет или с двадцати лет. В двадцать лет и обстоятельства встречаются не те, да и сам человек уже не тот. Не имея возможности справиться с обстоятельствами, двадцатилетний ребенок поневоле подчиняется им, и жизнь начнет кидать это пассивное существо из стороны в сторону, а уж тут плохо развиваться, потому что когда на охоту едут, тогда собак поздно кормить. И выйдет из человека ротозей и тряпка, интересный страдалец и невинная жертва. Когда ребенок не затронут никакими стремлениями, когда действительная жизнь не подходит к нему ни в виде угрожающей розги, ни в виде тех обаятельных и серьезных вопросов, которые она задает человеческому уму, - тогда мозг не работает, а постоянно играет разными представлениями и впечатлениями. Эта бесцельная игра мозга называется фантазиею и, кажется, даже считается в психологии особенною силою души. На самом же деле эта игра есть просто проявление мозговой силы, не пристроенной к делу. Когда человек думает, тогда силы его мозга сосредоточиваются на определенном предмете и, следовательно, регулируются единством цели; а когда нет цели, тогда готовой мозговой силе все-таки надо же куда-нибудь деваться; ну, и начинается в мозгу такое движение представлений и впечатлений, которое относится к мыслительной деятельности так, как насвистывание какого-нибудь мотива относится к оперному пению перед многочисленною и взыскательною публикой. Размышление есть труд, требующий участия воли, труд, невозможный без определенной цели, а фантазия есть совершенно невольное отправление, возможное только при отсутствии цели. Фантазия - сон наяву; поэтому и существуют на всех языках для обозначения этого понятия такие слова, которые самым тесным образом связаны с понятием о сне: по-русски - греза, по-французски - r?verie, по-немецки - Tr?umerei, по-английски - day dream. Очень понятно, что спать днем, и притом спать наяву, может только такой человек, которому нечего делать и который не умеет употребить свое время ни на то, чтобы улучшить свое положение, ни на то, чтобы освежить свои нервы деятельным наслаждением. Чтобы быть фантазером, вовсе не нужно иметь темперамент особенного устройства; всякий ребенок, у которого нет никаких забот и у которого очень много досуга, непременно сделается фантазером; фантазия родится тогда, когда жизнь пуста и когда нет никаких действительных интересов; эта мысль оправдывается как в жизни целых народов, так и в жизни отдельных личностей. Если эстетики будут превозносить развитие фантазии как светлое и отрадное явление, то этим они обнаружат только свою привязанность к пустоте и свое отвращение к тому, что действительно возвышает человека; или, еще проще, они докажут нам, что они чрезвычайно ленивы и что ум их уже не переносит серьезной работы. Впрочем, это обстоятельство уже ни для кого не составляет тайны.

Х
Наша жизнь, предоставленная своим собственным принципам, выработывает карликов и вечных детей. Первые делают зло активное, вторые - пассивное; первые больше мучают других, чем страдают сами, вторые более страдают сами, чем мучают других. Впрочем, с одной стороны, карлики вовсе не наслаждаются безмятежным счастьем, а с другой стороны, вечные дети причиняют часто другим очень значительные страдания; только делают они это не нарочно, но по трогательной невинности или, что то же, по непроходимой глупости. Карлики страдают узкостью и мелкостью ума, а вечные дети - умственною спячкою и вследствие этого совершенным отсутствием здравого смысла. По милости карликов наша жизнь изобилует грязными и глупыми комедиями, которые разыгрываются каждый день, в каждом семействе, при всех сделках и отношениях между людьми; по милости вечных детей эти грязные комедии иногда заканчиваются глупыми трагическими развязками. Карлик ругается и дерется, но соблюдает при этих действиях благоразумную расчетливость, чтобы не наделать себе скандала и чтобы не вынести сора из избы. Вечный ребенок все терпит и все печалится, а потом, как прорвет его, он и хватит зараз, да уж так хватит, что или самого себя, или своего собеседника уложит на месте. После этого заветный сор, разумеется, не может оставаться в избе и препровождается в уголовную палату. Простая драка превратилась в драку с убийством, и трагедия вышла такая же глупая, какая была предшествовавшая ей комедия.
Но эстетики понимают дело иначе; в их головы засела очень глубоко старая пиитика, предписывающая писать трагедии высоким слогом, а комедии средним и, смотря по обстоятельствам, даже низким; эстетики помнят, что герой умирает в трагедии насильственною смертью; они знают, что трагедия непременно должна производить впечатление возвышенное, что она может возбуждать ужас, но не презрение, и что несчастный герой должен приковывать к себе внимание и сочувствие зрителей. Вот эти-то предписания пиитики они и прикладывают к обсуждению тех словесных и рукопашных схваток, которые составляют мотивы и сюжеты наших драматических произведений. Эстетики открещиваются и отплевываются от преданий старой пиитики; они не упускают ни одного случая посмеяться над Аристотелем и Буало и заявить свое собственное превосходство над ложноклассическими теориями, а между тем именно эти одряхлевшие предания составляют до сих пор все содержание эстетических приговоров. Эстетикам и в голову не приходит, что трагическое происшествие почти всегда бывает так же глупо, как и комическое, и что глупость может составлять единственную пружину разнообразнейших драматических коллизий. Как только дело переходит от простой беседы к уголовному преступлению, так эстетики тотчас приходят в смущение и спрашивают себя, кому же они будут сочувствовать и какое выражение изобразят они на своих физиономиях - ужас, или негодование, или глубокую задумчивость, или торжественную грусть? Но вообще надо им найти, во-первых, предмет для сочувствия, а во-вторых, возвышенное выражение для собственной физиономии. Иначе нельзя и говорить о трагическом происшествии.
Однако что же в самом деле, думает читатель, ведь не смеяться же, когда люди лишают себя живота или перегрызают друг другу горло? О, мой читатель, кто вас заставляет смеяться? Я так же мало понимаю смех при виде наших комических глупостей, как и возвышенные чувства при виде наших трагических пошлостей; совсем не мое дело и вообще не дело критика предписывать читателю, что он должен чувствовать; не мое дело говорить вам: извольте, сударь, улыбнуться, - потрудитесь, сударыня, вздохнуть и возвести очи к небу. Я беру все, что пишется нашими хорошими писателями, - романы, драмы, комедии, что угодно, - я беру все это как сырые материалы, как образчики наших нравов; я стараюсь анализировать все эти разнообразные явления, я замечаю в них общие черты, я отыскиваю связь между причинами и следствиями и прихожу таким путем к тому заключению, что все наши треволнения и драматические коллизии обусловливаются исключительно слабостью нашей мысли и отсутствием самых необходимых знаний, т. е., говоря короче, глупостью и невежеством. Жестокость семейного деспота, фанатизм старой ханжи, несчастная любовь девушки к негодяю, кротость терпеливой жертвы семейного самовластия, порывы отчаяния, ревность, корыстолюбие, мошенничество, буйный разгул, воспитательная розга, воспитательная ласка, тихая мечтательность, восторженная чувствительность - вся эта пестрая смесь чувств, качеств и поступков, возбуждающих в груди пламенного эстетика целую бурю высоких ощущений, вся эта смесь сводится, по моему мнению, к одному общему источнику, который, сколько мне кажется, не может возбуждать в нас ровно никаких ощущений, ни высоких, ни низких. Все это различные проявления неисчерпаемой глупости.
Добрые люди будут горячо спорить между собою о том, что в этой смеси хорошо и что дурно; вот это, скажут, добродетель, а вот это порок; но бесплоден будет весь спор добрых людей, нет тут ни добродетелей, ни пороков, нет ни зверей, ни ангелов. Есть только хаос и темнота, есть непонимание и неуменье понимать. Над чем же тут смеяться, против чего тут негодовать, чему тут сочувствовать? Что тут должен делать критик? Он должен говорить обществу и сегодня, и завтра, и послезавтра, и десять лет подряд, и сколько хватит его сил и его жизни, говорить, не боясь повторений, говорить так, чтобы его понимали, говорить постоянно, что народ нуждается только в одной вещи, в которой заключаются уже все остальные блага человеческой жизни. Нуждается он в движении мысли, а это движение возбуждается и поддерживается приобретением знаний. Пусть общество не сбивается с этой прямой и единственной дороги к прогрессу, пусть не думает, что ему надо приобрести какие-нибудь добродетели, привить к себе какие-нибудь похвальные чувства, запастись тонкостью вкуса или вытвердить кодекс либеральных убеждений. Все это мыльные пузыри, все это дешевая подделка настоящего прогресса, все это болотные огоньки, заводящие нас в трясину возвышенного красноречия, все это беседы о честности зипуна и о необходимости почвы , и ото всего этого мы не дождемся ни одного луча настоящего света. Только живая и самостоятельная деятельность мысли, только прочные и положительные знания обновляют жизнь, разгоняют темноту, уничтожают глупые пороки и глупые добродетели и, таким образом, выметают сор из избы, не перенося его в уголовную палату. Но не думайте пожалуйста, что народ найдет свое спасение в тех знаниях, которыми обладает наше общество и которые рассыпают щедрою рукою книжки, продающиеся теперь для блага младших братьев по пятаку и по гривне. Если, вместо этого просвещения, мужик купит себе калач, то он докажет этим поступком, что он гораздо умнее составителя книжки и сам мог бы многому научить последнего.
Дерзость наша равняется только нашей глупости и только глупостью нашею может быть объяснена и оправдана. Мы - просветители народа?!. Что это - невинная шутка или ядовитая насмешка? - Да сами-то мы что такое? Не правда ли, как мы много знаем, как мы основательно мыслим, как превосходно мы наслаждаемся жизнью, как умно мы установили наши отношения к женщине, как глубоко мы поняли необходимость работать на пользу общую? Да можно ли перечислить все наши достоинства? Ведь мы так бесподобны, что когда нам покажут издали, в романе, поступки и размышления умного и развитого человека, тогда мы сейчас в ужас придем и глаза зажмурим, потому что примем неискаженный человеческий образ за чудовищное явление. Ведь мы так человеколюбивы, что, великодушно забывая свою собственную неумытость, лезем непременно умывать нашими грязными руками младших братьев, о которых болит наша нежная душа и которые, само собою разумеется, выпачканы также до помрачения человеческого образа. И усердно мажем мы грязными руками по грязным лицам, и велики наши труды, и пламенна наша любовь, во-первых, к чумазым братьям, а во-вторых, к их пятакам и гривнам, и человеколюбивые подвиги темных просветителей могут с величайшим удобством продолжаться вплоть до второго пришествия, не нанося ни малейшего ущерба тому надежному слою грязи, который с полным беспристрастием украшает как хлопотливые руки учителей, так и неподвижные лица учеников. Глядя на чудеса нашего народолюбия, поневоле прибегнешь к языку богов и произнесешь стих г. Полонского:

Тебе ли с рылом
Суконным да в гостиный ряд .

Лучшие наши писатели очень хорошо чувствуют, что рыло у нас действительно суконное и что в гостиный ряд нам покуда ходить незачем. Они понимают, что им самим следует учиться в развиваться и что вместе с ними должно учиться то русское общество, которое для красоты слога называет себя образованным. Они видят очень ясно две вещи: первое - то, что наше общество, при теперешнем уровне своего образования, совершенно бессильно и, следовательно, не способно произвести в понятиях и нравах народа ни малейшего изменения, ни в дурную, ни в хорошую сторону; а второе - то, что если бы даже, по какому-нибудь необъяснимому стечению случайностей, теперешнему обществу удалось переработать народ по своему образу и подобию, то это было бы для народа истинным несчастием.
Чувствуя, понимая и видя все это, лучшие наши писатели, люди, действительно мыслящие, обращаются до сих пор исключительно к обществу, а книжки для народа пишутся теми литературными промышленниками, которые в другое время стали бы издавать сонники и новые собрания песен московских цыган. Даже такое чистое и святое дело, как воскресные школы, оказывается еще сомнительным. Тургенев совершенно справедливо замечает в своем последнем романе, что мужик говорил с Базаровым как с несмыслящим ребенком и смотрел на него как на шута горохового. Пока на сто квадратных миль будет приходиться по одному Базарову, да и то вряд ли, до тех пор все, и сермяжники и джентльмены, будут считать Базаровых вздорными мальчишками и смешными чудаками. Пока один Базаров окружен тысячами людей, не способных его понимать, до тех пор Базарову следует сидеть за микроскопом и резать лягушек и печатать книги и статьи с анатомическими рисунками. Микроскоп и лягушка - вещи невинные и занимательные, а молодежь - народ любопытный; уж если Павел Петрович Кирсанов не утерпел, чтобы не взглянуть на инфузорию, глотавшую зеленую пылинку, то молодежь и подавно не утерпит и не только взглянет, а постарается завести себе свой микроскоп и, незаметно для самой себя, проникнется глубочайшим уважением и пламенной любовью к распластанной лягушке. А только это и нужно. Тут-то именно, в самой лягушке-то, и заключаются спасение и обновление русского народа. Ей-богу, читатель, я не шучу и не потешаю вас парадоксами. Я выражаю, только без торжественности, такую истину, в которой я глубоко убежден и в которой гораздо раньше меня убедились самые светлые головы в Европе и, следовательно, во всем подлунном мире. Вся сила здесь в том, что по поводу разрезанной лягушки чрезвычайно мудрено приходить в восторг и говорить такие фразы, в которых понимаешь одну десятую часть, а иногда еще того меньше. Пока мы, вследствие исторических обстоятельств, спали невинным сном грудного ребенка, до тех пор фразерство не было для нас опасно; теперь, когда наша слабая мысль начинает понемногу шевелиться, фразы могут надолго задержать и изуродовать наше развитие. Стало быть, если наша молодежь сумеет вооружиться непримиримою ненавистью против всякой фразы, кем бы она ни была произнесена, Шатобрианом или Прудоном , если она выучится отыскивать везде живое явление, а не ложное отражение этого явления в чужом сознании, то мы будем иметь полное основание рассчитывать на довольно нормальное и быстрое улучшение наших мозгов. Конечно, эти расчеты могут быть совершенно перепутаны историческими обстоятельствами, но об этом я не говорю, потому что тут голос критики совершенно бессилен. Но придет время, - и оно уже вовсе не далеко, - когда вся умная часть молодежи, без различия сословия и состояния, будет жить полною умственною жизнью и смотреть на вещи рассудительно и серьезно. Тогда молодой землевладелец поставит свое хозяйство на европейскую ногу; тогда молодой капиталист заведет те фабрики, которые нам необходимы, и устроит их так, как того требуют общие интересы хозяина и работников; и этого довольно; хорошая ферма и хорошая фабрика, при рациональной организации труда, составляют лучшую и единственную возможную школу для народа, во-первых, потому, что эта школа кормит своих учеников и учителей, а во-вторых, потому, что она сообщает знание не по книге, а по явлениям живой действительности. Книга придет в свое время, устроить школы при фабриках и при фермах будет так легко, что это уже сделается само собою.
Вопрос о народном труде заключает в себе все остальные вопросы и сам не заключается ни в одном из них; поэтому надо постоянно иметь в виду именно этот вопрос и не развлекаться теми второстепенными подробностями, которые все будут устроены, как только подвинется вперед главное дело. Недаром Вера Павловна заводит мастерскую, а не школу, и недаром тот роман, в котором описывается это событие, носит заглавие: «Что делать?». Тут действительно дается нашим прогрессистам самая верная и вполне осуществимая программа деятельности. Много ли, мало ли времени придется нам идти к нашей цели, заключающейся в том, чтобы обогатить и просветить наш народ, - об этом бесполезно спрашивать. Это - верная дорога, и другой верной дороги нет. Русская жизнь, в самых глубоких своих недрах, не заключает решительно никаких задатков самостоятельного обновления; в ней лежат только сырые материалы, которые должны быть оплодотворены и переработаны влиянием общечеловеческих идей; русский человек принадлежит к высшей, кавказской расе ; стало быть, все миллионы русских детей, не искалеченных элементами нашей народной жизни, могут сделаться и мыслящими людьми и здоровыми членами цивилизованного общества. Разумеется, такой колоссальный умственный переворот требует времени. Он начался в кругу самых дельных студентов и самых просвещенных журналистов. Сначала были светлые личности, стоявшие совершенно одиноко; было время, когда Белинский воплощал в себе всю сумму светоносных идей, находившихся в нашем отечестве; теперь, испытавши по дороге много видоизменений, одинокая личность русского прогрессиста разрослась в целый тип, который нашел уже себе свое выражение в литературе и который называется или Базаровым, или Лопуховым. Дальнейшее развитие умственного переворота должно идти так же, как шло его начало; оно может идти скорее или медленнее, смотря по обстоятельствам, но оно должно идти все одною и тою же дорогою.

XI
Не ждите и не требуйте от меня, читатель, чтобы я теперь стал продолжать начатый анализ характера Катерины. Я так откровенно и так подробно высказал вам свое мнение о целом порядке явлений «темного царства», или, говоря проще, семейного курятника, - что мне теперь осталось бы только прикладывать общие мысли к отдельным лицам и положениям; мне пришлось бы повторять то, что я уже высказал, а это была бы работа очень неголоволомная и вследствие этого очень скучная и совершенно бесполезная. Если читатель находит идеи этой статьи справедливыми, то он, вероятно, согласится с тем, что все новые характеры, выводимые в наших романах и драмах, могут относиться или к базаровскому типу, или к разряду карликов и вечных детей. От карликов и от вечных детей ждать нечего; нового они ничего не произведут; если вам покажется, что в их мире появился новый характер, то вы смело можете утверждать, что это оптический обман. То, что вы в первую минуту примете за новое, скоро окажется очень старым; это просто - новая помесь карлика с вечным ребенком, а как ни смешивайте эти два элемента, как ни разбавляйте один вид тупоумия другим видом тупоумия, в результате все-таки получите новый вид старого тупоумия.
Эта мысль совершенно подтверждается двумя последними драмами Островского, «Гроза» и «Грех да беда на кого не живет». В первой - русская Офелия, Катерина, совершив множество глупостей, бросается в воду и делает, таким образом, последнюю и величайшую нелепость. Во второй - русский Отелло, Краснов, во все время драмы ведет себя довольно сносно, а потом сдуру зарезывает свою жену, очень ничтожную бабенку, на которую и сердиться не стоило. Может быть, русская Офелия ничем не хуже настоящей, и, может быть, Краснов ни в чем не уступит венецианскому мавру, но это ничего не доказывает: глупости могли так же удобно совершаться в Дании и в Италии, как и в России; а что в средние века они совершались гораздо чаще и были гораздо крупнее, чем в наше время, это уже не подлежит никакому сомнению; но средневековым людям, и даже Шекспиру, было еще извинительно принимать большие человеческие глупости за великие явления природы, а нам, людям XIX столетия, пора уже называть вещи их настоящими именами. Есть, правда, и у нас средневековые люди, которые увидят в подобном требовании оскорбление искусства и человеческой природы, но ведь на все вкусы мудрено угодить; так пускай уж эти люди гневаются на меня, если это необходимо для их здоровья.
В заключение скажу несколько слов о двух других произведениях г. Островского, о драматической хронике «Козьма Минин» и о сценах «Тяжелые дни». По правде сказать, я хорошенько не вижу, чем «Козьма Минин» отличается от драмы Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла». И Кукольник и г. Островский рисуют исторические события так, как наши доморощенные живописцы и граверы рисуют доблестных генералов; на первом плане огромный генерал сидит на лошади и машет каким-нибудь дрекольем; потом - клубы пыли или дыма - что именно, не разберешь; потом за клубами крошечные солдатики, поставленные на картину только для того, чтобы показать наглядно, как велик полковой командир и как малы в сравнении с ним нижние чины. Так у г. Островского на первом плане колоссальный Минин, за ним его страдания наяву и видения во сне, а совсем назади два-три карапузика изображают русский народ, спасающий отечество. По-настоящему, следовало бы всю картину перевернуть, потому что в нашей истории Минин, а во французской - Иоанна д"Арк понятны только как продукты сильнейшего народного воодушевления. Но наши художники рассуждают по-своему, и урезонить их мудрено. - Что касается до «Тяжелых дней», то это уж и бог знает что за произведение. Остается пожалеть, что г. Островский не украсил его куплетами и переодеваниями; вышел бы премиленький водевиль, который с большим успехом можно было бы давать на сцене для съезда и для разъезда театральной публики. Сюжет заключается в том, что добродетельный и остроумный чиновник с бескорыстием, достойным самого идеального станового, устроивает счастье купеческого сына Андрея Брускова и купеческой дочери Александры Кругловой. Действующие лица пьют шампанское, занавес опускается, и статья моя оканчивается.

Примечания:

Первые - «Русское слово», 1864, № 3.

По-видимому, намёк на статьи А.А. Григорьева (см. на нашей странице его статью “После «Грозы» Островского”).

Речь идёт, очевидно, о статьях Н.Ф. Павлова и А.М. Пальховского (см. сб. “Драма А.Н. Островского «Гроза» в русской критике”. Л., 1990).

Сторонниками «эстетической критики» были П.В. Анненков, В.П. Боткин и А.В. Дружинин. Анненков выступил в ж. «Бибилиотека для чтения» (1860, № 3) со статьёй против Н.Ф. Павлова (см. П.В. Анненков. Критические очерки. Спб., 2000).

Гракх Бабёф (1760-1797) - французский революционер-радикал, казнён в годы Директории.

Шмерлинг Антон (1805-1893) - австрийский политический деятель - министр юстиции, министр внутр. дел (1860-65), пожизненный член верхней палаты, до 1861 первый президент Верховного суда; был главою конституционной партии, проводил постепенные либеральные реформы.

Бокль (Buckle) Генри Томас (1821 - 1862), английский историк и социолог-позитивист. Главный труд - двухтомная "История цивилизации в Англии" (1857-61; русский перевод в "Отечественных записках", 1861, отд. изд., 1863-64). В этой работе Б. обращает внимание на изучение природной среды, движения населения, на распределение имуществ и рост просвещения. Б. связывал развитие сознания непосредственно с условиями географической среды, а накопление знаний считал причиной изменений в экономическом и политическом строе. Взгляды Б. проникнуты верой в безграничную силу разума и общественный прогресс, убеждением в возможности использования научных методов (особенно статистики) для познания законов истории. Эти черты мировоззрения Б. обеспечили ему популярность в кругах русской интеллигенции.

Имеются в виду басни «Пустынник и Медведь», «Музыканты» и «Вельможа».

Из басни «Пустынник и Медведь».

Льюис Джордж Генри (1817–1878), английский философ-позитивист, ученый и литературный критик, автор «Физиологии обыденной жизни» (1860).

10 Имеется в виду героиня романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?»

11 Корнелий Непот (ок. 100 - ок. 27 до н.э.) - римский историк, автор биографий выдающихся полководцев; Аристид Справедливый (ок. 540 - ок. 467 до н.э.) - древнегреческий политический деятель; Катон Марк Порций (Старший) (234 - 149 до н.э.) - римский политический деятель (ему принадлежит фраза «Карфаген должен быть разрушен», которую он повторял при каждом удобном случае).

12 Ричард Оуэн (1804 - 1892) - английский зоолог и палеонтолог, противник дарвинизма.

13 Гексли Томас (1825 - 1895) - английский зоолог, известен работами в области эмбриологии и сравнительной анатомии; в 1863 г. вышел русский перевод книги «Место человека в природе», где автор доказывал, что анатомические различия между человеком и высшими обезьянами менее значительны, чем между высшими и низшими обезьянами.

14 Между Карлом Фохтом (1817 - 1895), вульгарным материалистом, необычайно популярным в среде русской интеллигенции 1860-х гг., и Рудольфом Вагнером (1805 - 1864), немецким физиологом, спор шёл о существовании души.

15 Речь идёт о персонажах «Обыкновенной истории» И.А. Гончарова и второго тома «Мёртвых душ» Н.В. Гоголя.

16 С идеей «почвы», т.е. народной веры и народной нравственности, к которой нужно обратиться современному образованному человеку, выступали сотрудники журнала «Время» - Ф.М. Достоевский, Н.Н. Страхов и А.А. Григорьев.

17 Из романа в стихах Я.П. Полонского «Свежее предание» (глава 4).

18 Шатобриан Франсуа Рене (1768 - 1848) - французский писатель и политический деятель. Автор популярных в первой трети XIX в. повестей «Атала, или Любовь двух дикарей» (1801) и «Рене, или Следствия страстей» (1802); известны также «Гений христианства" (1802) и "»Замогильные записки» (опубл. в 1848-1850). Прудон Пьер Жозеф (1809 - 1865) - французский социалист, теоретик анархизма.

19 В этих словах отражается анропологическая теория В.А. Зайцева, соратника Писарева по ж. «Русское слово»; по его мнению, высшая (белая) раса противостоит низшим - монгольской и негритянской.