Литературный портрет кузины былое и думы. Время, события, люди в Былом и думах А.И.Герцена. Литературные портреты П.Я.Чаадаева, В.Г.Белинского и др. Анализ произведения "былое и думы" герцена

Книга Александра Ивановича "Былое и думы", краткое содержание которой мы рассмотрим, была опубликована в 1868 году. Она начинается с рассказов няньки автора о том, как семья Герцена скиталась по Москве, занятой французами в 1812 году. Сам Александр Иванович был тогда еще маленьким мальчиком. Заканчивается произведение событиями 1865-1868 годов, впечатлениями Герцена от путешествия по Европе.

Собственно, нельзя назвать воспоминаниями в полном смысле слова "Былое и думы". Краткое содержание произведения не дает полного представления о структуре повествования, поэтому предварительно отметим, что лишь в первых пяти частях (всего их 8) мы находим последовательное изложение событий. Далее, после переезда автора в Лондон в 1852 году, следует ряд публицистических статей, очерков, правда, расположенных в хронологическом порядке. Нужно сказать, что некоторые главы произведения сначала были изданы как самостоятельные вещи ("Роберт Оуэн", "Западные арабески"). Герцен сравнивал свое творение с постоянно достраивающемся домом с совокупностью флигелей, надстроек и пристроек.

Первая часть

"Детская и университет" - так называется первая часть произведения "Былое и думы". Краткое содержание ее следующее. Рассказывается о времени с 1812 по 1834 год. В первой части произведения описывается в основном жизнь Герцена в доме отца. Это был умный ипохондрик. Он кажется сыну (как, впрочем, и дядя, и друзья молодости отца) типичным порождением 18 века.

Большое воздействие на воображение ребенка оказали события, произошедшие 14 декабря 1825 года. Герцен в 1827 году познакомился с Н. Огаревым, своим дальним родственником. Это будущий поэт, вместе с которым Герцен в дальнейшем будет в Лондоне руководить русской типографией. Оба мальчика увлекаются Шиллером. На свою дружбу они смотрят как на союз двух политических заговорщиков. Как-то раз на Воробьевых горах они присягают пожертвовать своей жизнью за свободу.

Герцен продолжает проповедовать радикальные взгляды на политику и повзрослев, когда он становится студентом Московского университета (физико-математического отделения).

Отметим, что и о событиях после смерти рассказывает автор произведения "Былое и думы". Краткое содержание (часть 1, глава 3) не может подробно останавливаться на этом. Однако мы отметим, что, как пишет автор, политические гонения в царствование Александра были редки. Однако сменившего его Николая ненавидели за мелочное педантство, холодную жестокость, злопамятство. Начались аресты. Жены тех, кого сослали на каторгу, лишались гражданских прав. Им приходилось бросать все нажитое богатство и отправляться в Восточную Сибирь, под надзор тамошней полиции. Все это отмечает Герцен в произведении "Былое и думы". Краткое содержание (часть 1, глава 3 была только что представлена) продолжается событиями второй части.

Вторая часть

Она называется "Тюрьма и ссылка", в ней описываются годы с 1834-го по 1838-й. Огарев (фото его представлено ниже), Герцен и другие участники университетского кружка обвиняются в оскорблении его величества. По сфабрикованному делу их арестовывают и ссылают.

Жизнь в тюрьме подробно описывает автор произведения "Былое и думы". Краткое содержание (глава 3 этой части дает представление о тюремном быте) продолжается тем, что Герцен служит в Вятке, в канцелярии местного губернского правления. В его ведении находится статистический отдел. В главах произведения собрано множество печально-анекдотических случаев на тему управления губернией. В этой же части описывается А. Л. Витберг. Герцен познакомился с ним в ссылке. Герцена в 1838 году переводят во Владимир. В этом городе происходят дальнейшие события произведения, которому посвящено это краткое содержание. "Былое и думы", часть 1 и часть 2 которого мы уже описали, продолжается событиями 1838-39 гг. В это время произошло знакомство Герцена со своей возлюбленной. Развитию отношений с ней и посвящена следующая часть.

Третья часть

"Владимир-на-Клязьме" - так называется третья часть произведения "Былое и думы". Краткое содержание ее знакомит нас с историей любви автора с Захарьиной Натальей Александровной, которая была незаконной дочерью его дяди и воспитывалась у злобной и полубезумной тетки. Но не только с ней знакомит нас Герцен. Например, к событиям 1834 года отсылает глава "В Москве без меня" произведения "Былое и думы" (4 глава). Краткое содержание ее мы не будем приводить, так как об этом времени уже было рассказано во второй части. Переходим к описанию отношений автора с Захарьиной Натальей Александровной.

Согласия на брак от родственников не получают влюбленные из произведения "Былое и думы". Краткое содержание (глава 3 этой части называется "Разлука") заканчивается отъездом из Вятки. Герцен (портрет его представлен выше) в 1838 году приезжает в Москву, хотя въезд туда ему запрещен. Он увозит свою невесту и венчается с ней тайно. На этом заканчивает третью часть Герцен ("Былое и думы"). Краткое содержание дальнейших событий следующей представлено ниже.

Четвертая часть

Период с 1840 по 1847 год описывается в части "Москва, Петербург и Новгород". В ней рассказывается об интеллектуальной атмосфере Москвы того времени. Огарев и Герцен, возвратившиеся из ссылки, сближаются с гегельянцами - кружком Станкевича. Их друзьями становятся Бакунин и Белинский. Герцен в главе "Не наши" (о Чаадаеве, К. Аксакове, Киреевских, Хомякове) говорит о том, что сближало в 40-е годы Далее он объясняет, почему нельзя смешивать славянофильство с официальным национализмом. Также Герцен рассуждает о социализме и русской общине.

По идеологическим причинам в 1846 году Герцен и Огарев отдаляются от многих, прежде всего от Грановского. Происходит личная ссора между автором и Грановским из-за того, что один не признавал, а другой признавал бессмертие души. После этого решает уехать из страны Герцен. "Былое и думы", краткое содержание которого мы описываем, - большое по объему произведение. Поэтому мы можем рассказать о нем лишь в общих чертах.

Пятая часть

В ней описываются годы с 1847-го по 1852-й. Автор говорит о первых годах, которые он провел в Европе. Герцен рассказывает о первом дне во французской столице, о впечатлениях от Парижа. Он рассуждает о "Молодой Италии", о римском национально-освободительном движении, о революции во Франции в феврале 1848 года и др.

Описывая краткое содержание рассказа "Былое и думы", отметим, что последовательное изложение событий уже в этой части прерывается статьями и очерками Герцена. Автор говорит в интермедии под названием "Западные арабески" о гибели западной цивилизации, столь дорогой для русского либерала или социалиста. Губит Европу мещанство, завладевшее всем, с культом материального благополучия. Эту тему можно назвать лейтмотивом всего произведения. Герцен видит единственный выход в построении социального государства.

Автор в главах, посвященных Прудону, рассказывает о впечатлениях знакомства с ним, отмечает неожиданную мягкость этого человека в общении. Он говорит и о книге Прудона "О справедливости в церкви и в революции". С автором этого сочинения не может согласиться Герцен, ведь он приносит в жертву справедливому государству человеческую личность. С подобными моделями государства Герцен постоянно спорит, сближая с Аракчеевым таких революционеров (например, в шестой части, в главе "Роберт Оуэн").

Не нравится Герцену и отношение к женщине Прудона - собственническое. Он считает, что автор книги судит о таких мучительных и сложных вещах, как ревность и измена, слишком примитивно.

Драма в жизни Герцена

Пятая часть завершается историей семьи Герцена, последних лет жизни Натальи Александровны. Воцарение Наполеона III, а затем и тяжелая болезнь дочери сильно подействовали на эту женщину, отличающуюся склонностью к депрессии. Она вступает в близкие отношения с известным немецким социалистом и поэтом Гервегом. Этот человек был в то время самым близким другом Герцена. Женщина была тронута жалобами Гервега на одиночество, на то, что его никто не понимает. Наталья продолжает любить своего мужа. Ее мучает сложившееся положение и, наконец поняв необходимость выбора, женщина объясняется с Герценом. Тот готов развестись, если этого захочет Наталья Александровна. Однако она порывает с Гервегом и остается с мужем.

Герцены проводят после примирения некоторое время в Италии. В кораблекрушении в 1851 году погибает мать автора, а также его маленький сын Коля. Гервег не хочет смириться с поражением. Он преследует семью жалобами, угрожает убить Герценов или покончить с собой. В конце концов он оповещает общих знакомых о случившемся. Друзья заступаются за Герцена. Далее идут неприятные сцены с рукоприкладством, припоминанием старых долгов, публикациями в периодике. Наталья Александровна не в силах перенести всего этого. После очередных родов, вероятно, от чахотки, она умирает в 1852 году.

Завершается пятая часть очерками о русских эмигрантах, представленными в разделе "Русские тени". Герцен в то время много общался с ними. Его товарищ по университету Н. И. Сазонов, скитавшийся по Европе, - тип русского человека, зря погубившего в себе "бездну сил", которая была не востребована в родной стране. Вспоминая о сверстниках, автор здесь же требует "справедливости" и "признания" для этих людей, жертвовавших из-за своих убеждений всем, что могла предложить им традиционная жизнь. Для Герцена А. В. Энгельсон - представитель поколения петрашевцев с "болезненным надломом", свойственным ему, "безмерным самолюбием", которое развилось у него под действием "мелких" и "дрянных" людей, составлявших большинство в то время.

Шестая часть

Она называется "Англия", в ней описываются годы с 1852-го по 1864-й. Герцен после смерти супруги переезжает в Англию. Гервег сделал его семейную драму достоянием общественности, и автору было необходимо, чтобы суд европейской демократии признал его правоту. Однако Герцен нашел успокоение не в этом суде, а в работе. Он начал писать "Былое и думы", а также занялся устройством русской типографии.

Герцен (портрет его представлен выше) отмечает, что одиночество лондонской жизни подействовало на него благотворно. Англия того времени была наполнена эмигрантами, о которых преимущественно говорится в шестой части. Это была разношерстная публика: от вождей национально-освободительного и социалистического движения Европы, с которыми был знаком автор, до шпионов и уголовников, которые под видом политических изгнанников выпрашивают себе пособие.

Герцен, убежденный в том, что существует, посвящает некоторые очерки эмиграции различных национальностей ("Немцы в эмиграции", "Польские выходцы" и др.). В главе "Немцы в эмиграции", в частности, дается оценка Маркса и его сторонников - "серной шайки". Автор считает этих людей непорядочными, ради уничтожения своих политических соперников готовыми на все. Герцену любопытно наблюдать за тем, как в столкновении друг с другом проявляются национальные характеры. Например, в главе "Два процесса" дается юмористическое описание рассмотрения в английском суде дела дуэлянтов-французов.

Седьмая часть

Эта часть произведения посвящена русской эмиграции. В частности, представлены отдельные очерки о В. Печерине и М. Бакунине, об истории "Колокола" и вольной русской типографии. Автор начинает с описания того, как ему неожиданно нанес визит какой-то полковник. Судя по всему, это был невежественный человек и вовсе не либеральный. Однако он считал своей обязанностью прийти к Герцену как к начальству. В первой главе, "Апогей и перигей", рассказывается об огромном влиянии и популярности "Колокола" в России, которые приходят после московских пожаров. Говорится и о том, что автор решился печатно поддержать поляков в 1862 году, во время их восстания.

Восьмая часть

Краткое содержание произведения "Былое и думы" переходит к описанию 8-й части. В ней представлен период с 1865 по 1868 год. Она не имеет названия, нет и общей темы. Не случайно первая глава этой части называется "Без связи". Герцен описывает впечатления, которые на него произвели различные страны Европы в конце 60-х годов. Европа при этом по-прежнему видится автору как царство мертвых. Об этом он говорит, в частности, в главе о Венеции и об обличающих императорскую Францию "пророках". Глава "С того света" 6-й части посвящена старикам, которые когда-то были известными и удачливыми людьми. Герцен считает, что единственное место во всей Европе, пригодное для жизни, - Швейцария.

"Старые письма"

"Старые письма" завершают произведение "Былое и думы", краткое содержание по главам которого описано в этой статье. Это тексты писем к автору от Белинского, Н. Полевого, Чаадаева, Грановского, Карлейля, Прудона. Герцен в предисловии к ним противопоставляет их книге. Прошлое в письмах не давит всей своей силой, чего нельзя сказать о книге. Легкая непринужденность их, случайное их содержание, будничные заботы писем сближают нас с авторами.

Конечно, в рамках одной статьи невозможно подробно описать произведение "Былое и думы". Очень краткое содержание подходит лишь для первого знакомства с ним. Это произведение стоит изучать, так как оно дает наглядное представление об эпохе. "Былое и думы", краткое содержание 1 главы которого начинается в 1812 году, а заканчиваются воспоминания 1868 годом, охватывает время, богатое историческими событиями.

Несуществующие реально герои вымышленных романных сюжетов откровенно раздражают Герцена: это восковые статуи, слепки, у которых все внешнее, вдобавок все выдуманное, внутри которых нет жизни, нет загадки. Записки, мемуары, по его мнению, напротив, запечатлевают реальную, живую «эксцентрическую жизнь», полную вопросов и тайн. Они объективно и непреходяще ценны: документальны, подлинны, в них воссоздано живое человеческое прошлое. По этой логике толстовское «Детство» действительно выше «Войны и мира».

Главное произведение Герцена-писателя «Былое и думы» (1852— 1867) относится именно к произведениям о жизни реального человека и о событиях подлинного прошлого, былого.

Особенности жанра этого грандиозного произведения объективно вытекают из особенностей творческой личности Герцена-синтетика, о которых говорилось выше. Художественное и документально-автобиографическое начала сложным образом сосуществуют в «Былом и думах». Так, начинаются они с событий войны 1812 г., в которых поневоле приняла в Москве участие семья И.А. Яковлева вместе с сыном Александром. Поскольку Герцен был тогда младенцем, сам об этих событиях помнить не мог и знал о своем в них участии только с чужих слов; он применяет чисто писательский прием: вводит в начале книги образ своей няни и обобщенно обрисовывает некий неоднократно возникавший в детстве между собой и ею разговор.

Далее начинается рассказ няни, посвященный тому, как семья Яковлева, спасаясь от бушевавшего в Москве пожара, вышла со слугами на Тверской бульвар и едва не стала жертвой пьяных французов-мародеров. Интересно, что Герцен довольно скоро в точно рассчитанном месте сменяет ее на стезе повествования и как бы начинает вспоминать далее сам Герцен, как заправский мемуарист, реально вспоминающим события и ситуации, о которых он ведет рассказ, описывает даже поношенный костюм отца, отсутствие на нем парика и тому подобные конкретные детали. Разумеется, в данном случае перед нами не проявление фантастической остроты его младенческой памяти, а чисто литературные приемы, работа художественного воображения писателя с опорой на полученные во взрослом возрасте знания о городской дворянской моде того времени. Это лишнее напоминание, что «Былое и думы» — не мемуары в обычном смысле, а нечто куда более сложное по жанру.

Далее Наполеон в тексте «Былого и дум», как это и было в исторической реальности, обращается к отцу с предложением отвезти от него письмо к Александру I, причем их разговор воссоздан в форме прямой речи, а не дан в пересказе — словно Герцен при нем присутствовал: еще один пример синтетического (одновременно и литературно-художественного в ряде черт, и очерково-документального в своей событийной основе) характера повествования.

Как писатель Герцен многократно проявляет в отношении реально существующих людей тот глубокий художественный психологизм, который плохо удавался ему в отношении вымышляемых героев. «Былое и думы» буквально поражают обилием ярчайших человеческих характеров. Митрополит Филарет, декабрист генерал М.Ф. Орлов, архитектор Витберг, Николай I, шеф жандармов Дубельт, Бакунин, Гарибальди, Маркс и многие другие исторические деятели появляются на страницах произведения. Нередко Герцен весьма субъективен — опять же вполне по-писательски он откровенно шаржирует малосимпатичных ему людей (в виде примера можно назвать такие разные фигуры, как Николай I и Карл Маркс). В других случаях он превращает реальных людей в интереснейшие литературные персонажи, а посвященные им страницы начинают выглядеть как вставляемые по ходу повествования блестящие сюжетные новеллы. Такова, например, история о похождениях князя Долгорукова, которого Герцен наблюдал в период своей высылки в Пермь (другое написание его фамилии, также применяемое в «Былом и думах»,— Долгорукий).

Незадолго до своей ранней смерти жена Герцена Наталья Александровна (урожденная Захарьина — она была двоюродной сестрой мужа) пережила малопонятное увлечение Г. Гервегом — ничтожным эгоистом, позером и трусом, разыгрывавшим из себя «революционера-демократа» и сочинявшим по-немецки посредственные стихи, не раз переводившиеся в СССР из-за их трескучей «революционности» (вскоре она в нем целиком разочаровалась, заявив в письме от 18 февраля 1852 г., что его «характер вероломный, низко еврейский»). Тогда же при кораблекрушении погибли мать Герцена и его сын Коля. В 1852 г. писатель стал записывать рассказ о своей только что происшедшей личной трагедии. (Эту изначальную часть «Былого и дум», которую при публикации называют обычно «Рассказом о семейной драме», сам Герцен не печатал потом до конца жизни.) Чувствуется, что интонации, ставшие затем определяющими для большинства разделов произведения в целом, еще не найдены здесь: «Рассказ о семейной драме» содержит много чисто риторических приемов, беллетристического сюжетного «инсценирования» эпизодов пережитого (с другой стороны, объективный самоанализ тут, в силу личного характера темы, психологически труден автору). Герцен всецело оправдывает свою Natalie, более того — духовно поднимает ее на недосягаемую высоту, скорбит и тоскует о ней. От истории «кружения сердца» ассоциации потянулись к юности, когда Александр и Наталья полюбили друг друга, к детству — так, вначале без четкого умопостигаемого плана, стало постепенно складываться будущее произведение эпических масштабов, которое создавалось потом полтора десятилетия.

Герцен А.И.. Былое и думы.
Книга Герцена начинается с рассказов его няньки о мытарствах семьи Герцена в Москве 1812 г., занятой французами (сам А. И. тогда - маленький ребенок); кончается европейскими впечатлениями 1865 - 1868 гг. Собственно, воспоминаниями в точном смысле слова "Былое и думы" назвать нельзя: последовательное повествование находим, кажется, только в первых пяти частях из восьми (до переезда в Лондон в 1852 г.); дальше - ряд очерков, публицистических статей, расположенных, правда, в хронологическом порядке. Некоторые главы "Былого и дум" первоначально печатались как самостоятельные веши ("Западные арабески", "Роберт Оуэн"). Сам Герцен сравнивал "Былое и думы" с домом, который постоянно достраивается: с "совокупностью пристроек, надстроек, флигелей".
Часть первая - "Детская и университет (1812 - 1834)" - описывает по преимуществу жизнь в доме отца - умного ипохондрика, который кажется сыну (как и дядя, как и друзья молодости отца - напр., О. А. Жеребцова) типичным порождением XVIII в.
События 14 декабря 1825 г. оказали чрезвычайное воздействие на воображение мальчика. В 1827 г. Герцен знакомится со своим дальним родственником Н. Огаревым - будущим поэтом, очень любимым русскими читателями в 1840 - 1860-х; с ним вместе Герцен будет потом вести русскую типографию в Лондоне. Оба мальчика очень любят Шиллера; помимо прочего, их быстро сближает и это; мальчики смотрят на свою дружбу как на союз политических заговорщиков, и однажды вечером на Воробьевых горах, "обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать жизнью на избранную борьбу". Свои радикальные политические взгляды Герцен продолжает проповедовать и повзрослев - студентом физико-математического отделения Московского университета.
Часть вторая - "Тюрьма и ссылка" (1834 - 1838)": по сфабрикованному делу об оскорблении его величества Герцен, Огарев и другие из их университетского кружка арестованы и сосланы; Герцен в Вятке служит в канцелярии губернского правления, отвечая за статистический отдел; в соответствующих главах "Былого и дум" собрана целая коллекция печально-анекдотических случаев из истории управления губернией.
Здесь же очень выразительно описывается А. Л. Витберг, с которым Герцен познакомился в ссылке, и его талантливый и фантастический проект храма в память о 1812 г. на Воробьевых горах.
В 1838 г. Герцена переводят во Владимир.
Часть третья - "Владимир-на-Клязьме" (1838 - 1839)" - романтическая история любви Герцена и Натальи Александровны Захарьиной, незаконной дочери дяди Герцена, воспитывавшейся у полубезумной и злобной тетки. Родственники не дают согласия на их брак; в 1838 г. Герцен приезжает в Москву, куда ему запрещен въезд, увозит невесту и венчается тайно.
В части четвертой - "Москва, Петербург и Новгород" (1840 - 1847)" описывается московская интеллектуальная атмосфера эпохи. Вернувшиеся из ссылки Герцен и Огарев сблизились с молодыми гегельянцами - кружком Станкевича (прежде всего - с Белинским и Бакуниным). В главе "Не наши" (о Хомякове, Киреевских, К. Аксакове, Чаадаеве) Герцен говорит прежде всего о том, что сближало западников и славянофилов в 40-е гг. (далее следуют объяснения, почему славянофильство нельзя смешивать с официальным национализмом, и рассуждения о русской общине и социализме).
В 1846 г. по идеологическим причинам происходит отдаление Огарева и Герцена от многих, в первую очередь от Грановского (личная ссора между Грановским и Герценом из-за того, что один верил, а другой не верил в бессмертие души, - очень характерная черта эпохи); после этого Герцен и решает уехать из России.
Часть пятая ("Париж - Италия - Париж (1847 - 1852): Перед революцией и после нее") рассказывает о первых годах, проведенных Герценом в Европе: о первом дне русского, наконец очутившегося в Париже, городе, где создавалось многое из того, что он на родине читал с такой жадностью: "Итак, я действительно в Париже, не во сне, а наяву: ведь это Вандомская колонна и rue de la Paix"; о национально-освободительном движении в Риме, о "Молодой Италии", о февральской революции 1848 г. во Франции (все это описано достаточно кратко: Герцен отсылает читателя к своим "Письмам из Франции и Италии"), об эмиграции в Париже - преимущественно польской, с ее мистическим мессианским, католическим пафосом (между прочим, о Мицкевиче), об Июньских днях, о своем бегстве в Швейцарию и проч.
Уже в пятой части последовательное изложение событий прерывается самостоятельными очерками и статьями. В интермедии "Западные арабески" Герцен - явно под впечатлением от режима Наполеона III - с отчаянием говорит о гибели западной цивилизации, такой дорогой для каждого русского социалиста или либерала. Европу губит завладевшее всем мещанство с его культом материального благополучия: душа убывает. (Эта тема становится лейтмотивом "Былого и дум": см., напр,: гл. "Джон-Стюарт Милль и его книга "On Liberty" в шестой части.) Единственный выход Герцен видит в идее социального государства.
В главах о Прудоне Герцен пишет и о впечатлениях знакомства (неожиданная мягкость Прудона в личном общении), и о его книге
"О справедливости в церкви и в революции". Герцен не соглашается с Прудоном, который приносит в жертву человеческую личность "богу бесчеловечному" справедливого государства; с такими моделями социального государства - у идеологов революции 1891 г. вроде Ба-бефа или у русских шестидесятников - Герцен спорит постоянно, сближая таких революционеров с Аракчеевым (см., напр., гл. "Роберт Оуэн" в части шестой).
Особенно неприемлемо для Герцена отношение Прудона к женщине - собственническое отношение французского крестьянина; о таких сложных и мучительных вещах, как измена и ревность, Прудон судит слишком примитивно. По тону Герцена ясно, что эта тема для него близкая и болезненная.
Завершает пятую часть драматическая история семьи Герцена в последние годы жизни Натальи Александровны: эта часть "Былого и дум" была опубликована через много лет после смерти описанных в ней лиц.
Июньские события 1848 г. в Париже (кровавый разгром восстания и воцарение Наполеона III), а потом тяжелая болезнь маленькой дочери роковым образом подействовали на впечатлительную Наталью Александровну, вообще склонную к приступам депрессии. Нервы ее напряжены, и она, как можно понять из сдержанного рассказа Герцена, вступает в слишком близкие отношения с Гервегом (известным немецким поэтом и социалистом, самым близким тогда другом Герцена), тронутая жалобами на одиночество его непонятой души. Наталья Александровна продолжает любить мужа, сложившееся положение вещей мучает ее, и она, поняв наконец необходимость выбора, объясняется с мужем; Герцен выражает готовность развестись, если на то будет ее воля; но Наталья Александровна остается с мужем и порывает с Гервегом. (Здесь Герцен в сатирических красках рисует семейную жизнь Гервега, его жену Эмму - дочь банкира, на которой женились из-за ее денег, восторженную немку, навязчиво опекающую гениального, по ее мнению, мужа. Эмма якобы требовала, чтобы Герцен пожертвовал своим семейным счастьем ради спокойствия Гервега.)
После примирения Герцены проводят несколько счастливых месяцев в Италии. В 1851 г. - в кораблекрушении погибают мать Герцена и маленький сын Коля. Между тем Гервег, не желая смириться со своим поражением, преследует Герценов жалобами, грозит убить их или покончить с собой и, наконец, оповещает о случившемся общих знакомых. За Герцена заступаются друзья; следуют неприятные сцены с припоминанием старых денежных долгов, с рукоприкладством, публикациями в периодике и проч. Всего этого Наталья Александровна перенести не может и умирает в 1852 г. после очередных родов (видимо, от чахотки).
Пятая часть заканчивается разделом "Русские тени" - очерками о русских эмигрантах, с которыми Герцен тогда много общался. Н. И. Сазонов, товарищ Герцена по университету, много и несколько бестолково скитавшийся по Европе, увлекавшийся политическими прожектами до того, что в грош не ставил слишком "литературную" деятельность Белинского, например, для Герцена этот Сазонов - тип тогдашнего русского человека, зазря сгубившего "бездну сил", не востребованных Россией. И здесь же, вспоминая о сверстниках, Герцен перед лицом заносчивого нового поколения - "шестидесятников" - "требует признания и справедливости" для этих людей, которые "жертвовали всем, что им предлагала традиционная жизнь, из-за своих убеждений Таких людей нельзя просто сдать в архив...". А. В. Энгельсон для Герцена - человек поколения петрашевцев со свойственным ему "болезненным надломом", "безмерным самолюбием", развившимся под действием "дрянных и мелких" людей, которые составляли тогда большинство, со "страстью самонаблюдения, самоисследования, самообвинения" - и притом с плачевной бесплодностью и неспособностью к упорной работе, раздражительностью и даже жестокостью.
После смерти жены Герцен переезжает в Англию: после того как Гервег сделал семейную драму Герцена достоянием молвы, Герцену нужно было, чтобы третейский суд европейской демократии разобрался в его отношениях с Гервегом и признал правоту Герцена. Но успокоение Герцен нашел не в таком "суде" (его и не было), а в работе: он "принялся за "Былое и думы" и за устройство русской типографии".
Автор пишет о благотворном одиночестве в его тогдашней лондонской жизни ("одиноко бродя по Лондону, по его каменным просекам, не видя иной раз ни на шаг вперед от сплошного опалового тумана и толкаясь с какими-то бегущими тенями, я много прожил") ; это было одиночество среди толпы: Англия, гордящаяся своим "правом убежища", была тогда наполнена эмигрантами; о них преимущественно и рассказывает часть шестая ("Англия (1852 - 1864)").
От вождей европейского социалистического и национально-освободительного движения, с которыми Герцен был знаком, с некоторыми - близко (гл. "Горные вершины" - о Маццини, Ледрю-Роллене, Кошуте и др.; гл. "Camicia rossa" о том, как Англия принимала у себя Гарибальди - об общенародном восторге и интригах правительства, не желавшего ссориться с Францией), - до шпионов, уголовников, выпрашивающих пособие под маркой политических изгнанников (гл. "Лондонская вольница пятидесятых годов"). Убежденный в существовании национального характера, Герцен посвящает отдельные очерки эмиграции разных национальностей ("Польские выходцы", "Немцы в эмиграции" (здесь см., в частности, характеристику Маркса и "марксидов" - "серной шайки"; их Герцен считал людьми очень непорядочными, способными на все для уничтожения политического соперника; Маркс платил Герцену тем же). Герцену было особенно любопытно наблюдать, как национальные характеры проявляются в столкновении друг с другом (см. юмористическое описание того, как дело французов дуэлянтов рассматривалось в английском суде - гл. "Два процесса").
Часть седьмая посвящена собственно русской эмиграции (см., напр., отдельные очерки о М. Бакунине и В. Печерине), истории вольной русской типографии и "Колокола" (1858 - 1862). Автор начинает с того, что описывает неожиданный визит к нему какого-то полковника, человека, судя по всему, невежественного и вовсе нелиберального, но считающего обязанностью явиться к Герцену как к начальству: "я тотчас почувствовал себя генералом". Первая гл. - "Апогей и перигей": огромная популярность и влияние "Колокола" в России проходят после известных московских пожаров и в особенности после того, как Герцен осмелился печатно поддержать поляков во время их восстания 1862 г.
Часть восьмая (1865 - 1868) не имеет названия и общей темы (недаром первая ее глава - "Без связи"); здесь описываются впечатления, которые произвели на автора в конце 60-х гг. разные страны Европы, причем Европа по-прежнему видится Герцену как царство мертвых (см. главу о Венеции и о "пророках" - "Даниилах", обличающих императорскую Францию, между прочим, о П. Леру); недаром целая глава - "С того света" - посвящена старикам, некогда удачливым и известным людям. Единственным местом в Европе, где можно еще жить, Герцену кажется Швейцария.
Завершают "Былое и думы" "Старые письма" (тексты писем к Герцену от Н. Полевого, Белинского, Грановского, Чаадаева, Прудона, Карлейля). В предисловии к ним Герцен противопоставляет письма - "книге": в письмах прошлое "не давит всей силой, как давит в книге. Случайное содержание писем, их легкая непринужденность, их будничные заботы сближают нас с писавшим". Так понятые письма похожи и на всю книгу воспоминаний Герцена, где он рядом с суждениями о европейской цивилизации попытался сберечь и то самое "случайное" и "будничное". Как сказано в XXIV гл. пятой части, "что же, вообще, письма, как не записки о коротком времени?".

Александр Герцен известен, как талантливый писатель, критик, публицист и выдающийся философ. Жизнь самого Герцена была насыщенной, ему пришлось пережить и кризисы, и настоящие трагедии. Он долгое время надеялся на победу социализма и демократии, но в 1848 году его вера в революцию угасла.

Герцен всей душой болел за справедливое социалистическое общество и надеялся на то, что Россия придет к этому через крестьянскую общину.

Большинство его статей и произведений пропитаны именно этими идеями. Но в жизни писателя произошла настоящая трагедия, постепенно теряет всю свою семью - мать и сын погибают в кораблекрушении, а затем умирает и его жена.

Душевный кризис и трагедия приводят Герцена к написанию мемуара. "Былое и думы" представляет собой биографию Александра Герцена, насыщенную необычными и яркими событиями его жизни.

Анализ биографии Герцена

"Былое и думы" раскрывает не только размышления Герцена о собственной жизни, но и включается в себя настоящий духовный переворот в его внутреннем мире.

Потрясение подобного рода он пережил дважды - когда произошло поражение французской революции в 1848 году и когда погибла вся его семья. Герцен очень тяжело переживал социальные катаклизмы мира, и на свободный дух он революции возлагал большие надежды.

Но ему приходится испытать глубокое разочарование, и долгое время Герцен ощущает лишь безысходность. А затем уходят из жизни члены его семьи... Это не могло не повлиять на Герцена, теперь он чувствует себя не только разочаровавшимся, но и безмерно одиноким...

И это беспросветное одиночество приводит его к написанию биографии. Герцен писал "Былое и думы" в эмиграции, в Лондоне и для того, чтобы достоверно передать свои ощущения и переживания, ему приходилось заново проживать произошедшее.

«Былое и думы» как образец мемуарной литературы

Совершенно очевидно, что желание Герцена рассказать о своей жизни было непреодолимым, и в этом ему существенно помогло мужество памяти. Размышления о своем деле и о своей роли в жизни приводит Герцена именно к биографической форме произведения.

Он выносит свои трагедии на всеобщее обозрение и проводит символические параллели между революционными событиями в мире и своей судьбой, на которую значительно повлияла эта закономерность.

Несмотря на то, что Герцен писал свое произведение на чужбине, он посвящал его своей родине - России. Писатель желал показать свои переживания именно соотечественникам, он надеялся, что они смогут его понять и проникнуться его историей, тяжелой и мрачной.

Поэтому "Былое и думы" - яркий образец мемуарной литературы, Герцен написал не просто собственную биографию, он существенным образом показал отражение человека в истории.

И несмотря на пережитые трагедии и на рассказы о своих разочарованиях и ошибках, Герцен взывает к продолжению борьбы за справедливость.

Введение

Актуальность темы

Значимостькурсовой работы определяется идентификацией литературных портретов, выполненных А. И. Герценом, рассмотрением метода составления литературного портрета в его творчестве и сравнением литературных портретов А.И, Герцена с литературными портретами других авторов.

Цели работы

Цель работы - установить закономерности, которые определяют
своеобразие книги А.И. Герцена «Былое и думы», особенности ее жанровой
структуры, жанровую доминанту литературного портрета, различные формы
авторского присутствия в тексте, внутривидовые модификации жанровой
формы литературного портрета в книге «Былое и думы».

Задачи работы

1)Выявить возможные критерии жанровой идентификации литературного, портрета в мемуарной прозе, проследить эволюцию словесного портрета в истории русской литературы;

2)Исследовать приемы создания образа портретируемого и принципы

построения системы образов в книге Герцена «Былое и думы»;

3)Рассмотреть специфику сюжетно-композиционной организации и

выявить циклообразующие связи в книге Ходасевича;

видоизменением жанровой структуры литературного портрета,

Былое и думы. Феномен литературного портрета А. И. Герцена

«Былое и думы » - литературное произведение, написанное Александром Ивановичем Герценом в жанре воспоминаний. Отдельные главы писались автором в разные годы и между некоторыми из них разрыв в несколько лет. Опубликовано в 1868 году. Написанию книги предшествовала тяжелая полоса в жизни Герцена: рушились не только его революционные воззрения, но и семья

Время, история входят на страницы герценовских записок не только через судьбу, мысли и чувства самого автора, но и через многочисленные чужие судьбы. Запечатлевая характерные черты биографий, Герцен воссоздает черты времени.

«Былое и думы» - густонаселенная книга. Чужих биографий тут множество. Ее население - не вымышленные, а реально существовавшие люди, те, кого повстречал автор на своем жизненном пути. Еще в романе "Кто виноват?", оконченном за шесть лет до начала работы над "Былым и думами", Герцен писал: «Меня ужасно занимают биографии всех встречающихся мне лиц». А «встречающихся» было в его жизни десятки и сотни, наблюдаемых вблизи или издали, долго, пристально, или, так сказать, на ходу. В своих записках Герцен запечатлел встреченных с разной степенью полноты: иногда это портрет во весь рост, а порою лишь набросок, беглый очерк, профиль, силуэт, сделанный как бы на полях, как бы мельком.

Но и бегло очерченный профиль остается тем не менее резко очерченным - такова степень выразительности герценовского слова.

Портрет отца Герцена - один из наиболее совершенных в начальных частях «Былого и дум». Иван Алексеевич Яковлев изображен, так сказать, изнутри и снаружи; мы узнаем во всех подробностях его привычки, его нрав, распорядок дня, раз и навсегда заведенный им; слышим поучения, которыми он изводит дворовых, насмешки, которыми потчует гостей и родных; видим его ермолку, халат, поярковые сапоги видим и слышим его с такою ясностью, будто не только автор, но и мы сами когда-то живали и этом неприветливом доме у Сивцева Вражка, коротко познакомились с этим капризным, недобрым и умным стариком и теперь вместе с мемуаристом вспоминаем подробности домашнего житья: невыносимую скуку, царящую в пустых залах, вечное брюзжание старика, его мнимые болезни, его боязнь свежего воздуха и то, как он за обедом кормит с собственной вилки собак. Но рядом с этим изображением, разработанным во всех деталях и поданным крупным планом, в той же главе мелькают беглые зарисовки обитателей и постоянных посетителей дома - как бы моментальные снимки - лакеев, генералов, приживалок, и эти эпизодические фигуры отличаются такою же рельефностью, как и главная, хотя истрачено на каждую не более десяти строк. Выразительность наружных черт сочетается в герценовских зарисовках с выразительностью речи - вот что сообщает его созданиям необычайную жизненную достоверность.

«Былое и думы» не только густонаселенная, но и шумная книга. Она шумит звуками людских голосов. Пластическое искусство Герцена сочетается с умением воспроизводить говор человеческий во всем богатстве и своеобразии живых интонаций. Речевая характеристика героев - одна из ярчайших красок на герценовской палитре. Он воспроизводит характерную речь даже случайных, едва успевших показаться на сцене персонажей с такою осязательностью внутреннего жеста, какой позавидовал бы любой актер: речь ямщика, знатной дамы, прусского жандарма на границе, московского подгулявшего студента, педанта-профессора, деревенского старосты, приживалки, кочующей из одного барского особняка в другой. Иногда для того, чтобы создать образ человека во всей индивидуальной и социальной характерности, Герцену достаточно воспроизвести одно-единственное движение и одну-единственную реплику.

«В характеристике людей, с которыми он сталкивался, у него нет соперников», - сказал о Герцене Тургенев.

Замечательны на страницах «Былого и дум» портреты людей, опередивших время, двигавших время вперед, - тех, на чьей стороне все помыслы автора, все его сочувствие. На их изображениях в качестве главной краски - поступок, деяние, действие. «Волосяными проводниками исторических течений, каплями дрожжей в опаре» называет Герцен людей, которые будили других. В преклонении перед «историческими деятелями» в противоположность «историческим бездельникам» сказалась одна из главных черт герценовской философии. Произведения, Дневник и письма Герцена сороковых годов свидетельствуют, что он не мог согласиться «всю жизнь быть только страдательным зрителем». «Деятельность теоретическая недостаточна», - записал он у себя в Дневнике в 1844 году. Мечта об активном общественном действии жгла его. Решиться жить «сложа руки» он не мог. «Никогда живее я не чувствовал необходимости перевода - нет, - развития в жизнь философии», - писал он Огареву в 1841 году. Созрел ли человек для действия, для соответствующего его убеждениям поступка? - вот было то мерило, которое Герцен прилагал к себе самому и к своим современникам. В 1843 году, в Дневнике, он записал, что может уважать только тех людей, только тех считает «доросшими до действительной жизни», которые «имеют храбрость поступка и всех последствий его». А так как в эпохи политического гнета слово - тоже поступок, необходимый, осмысленный и жестоко рискованный, так как Герцен сам вошел в историю как человек вооруженный громким словом, то естественно, что на страницах своих записок он с великим уважением рассказал о тех, кто в николаевские немыё времена брал на себя смелость речи и при этом умел выговорить свое слово с такой отчетливостью и силой, что оно достигало слушателей даже сквозь толстые стены цензуры.

«Образованное меньшинство» было несчастно петербургской Россией: «нет сил ни переварить ее, ни вырваться, ни помочь делу». «Хотят кричать - языка нет... да нет и уха, которое бы слышало». «Каждый чувствовал гнет, у каждого было что-то на сердце, и все-таки все молчали».

Передовые работники русской культуры - по Герцену - это те, кто нашел и язык, чтобы говорить, и уши, услышавшие призыв. Нарушители молчания изображены на страницах «Былого и дум» в неразрывной связи с их великим историческим поступком: с их порицающим гнусную действительность, негодующим словом. Чаадаев, Грановский, Белинский...- люди разных поколений, разных политических и философских взглядов, люди, находящиеся и сложных отношениях друг с другом и с Герценом, объединены в сознании автора именно тем, что во времена всеобщей немоты они имели мужество говорить, проповедовать. Их портреты на страницах «Былого и дум» - это портреты героев, осмелившихся своим словом стать поперек власти. Вот почему изображению их слова-поступка на герценовских полотнах уделено так много места. Герценовский портрет Чаадаева - это характеристика знаменитого «Письма», напечатанного в 1836 году в «Телескопе», где Чаадаев не на ухо другу, а громко, во всеуслышание осмелился назвать императорскую Россию «городом мертвых» и объявил, увлеченный негодованием, что Россия составляет пробел в нравственном миропорядке, что нет у нее ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, что русские равнодушны к добру и злу, что вся история России - это «существование... которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства»; портрет Грановского в «Былом и думах» создан изображением его лекций, его воздействия на студентов, всей его университетской деятельности, скрытая сила которой была в «постоянном глубоком протесте против существующего порядка в России
Глубоко уважая Чаадаева за высказанную им смелую, резкую мысль, которая всех, даже самых сонных, заставила вздрогнуть и оглянуться вокруг; сравнив его «Письмо» в «Былом и думах» с «выстрелом, раздавшимся в темную ночь», с «безжалостным криком боли и упрека»,- криком, который своею резкостью принес великую пользу, потому что, как написал Герцен в другой книге, «не надобно нас щадить... мы слишком привыкли развлекаться в тюремных стенах»; отдавая полную дань доблести Чаадаева, Герцен в то же время никогда с Чаадаевым согласен не был. В самые черные годы николаевщины, в годы тюрем, ссылок, рудников, виселиц, он, вопреки окружающему, верил в русский народ и в великое будущее России... Таким образом, единомыслия между ним и Чаадаевым не было и не могло быть. Грановского Герцен глубоко любил; больше того - он любовался им; его университетскую деятельность, его публичные лекции он считал событием огромной общественной важности; высоко ценил облагораживающее, очеловечивающее влияние Грановского на студентов, и его умение «историей делать пропаганду», - и в то же время существенно и горестно расходился с Грановским в основах основ философского мировоззрения.