Русский песенный фольклор в дагестане: свадебные причитания

Первые публикации калмыцких народных сказок связаны с именем Б. Бергмана, посетившего калмыцкие степи в начале 19-го века. Ему удалось записать одну песню героического эпоса "Джангар", легенду о происхождении эпоса "Джангар" и несколько сказок. Среди них известный сюжет "Аю Чикте" - "Медвежьи Уши" и несколько переводов из сборника "Сиддиту кюр".

Известны также калмыцкие народные сказки Юльга - издание 1866 г., в котором есть такие сюжеты, известные на русском языке, как "Кошка, собака и заколдованный камень", "Два брата-мышонка", "Почему у совы нет ноздрей". В конце 19-го века А.М. Позднеев опубликовал калмыцкие сказки в "Калмыцкой хрестоматии для чтения в старших классах калмыцких народных школ". В 1899 году Найман Бадмаев составил "Сборник калмыцких сказок".

Калмыки, несмотря на свою сложную историю, сохранили национальную культурную традицию. Уникальная, длительная, она сохраняется до сих пор в устной и письменной формах. К духовному наследию калмыков, прежде всего, относится многожанровый калмыцкий фольклор. Среди его образцов особо выделяются калмыцкие народные сказки - одно из ярких и высокохудожественных проявлений духовной культуры народа, - создававшиеся на протяжении многих веков талантливыми представителями народа. К калмыцким сказкам вполне применима мировая классификация по жанрам, хотя и есть некоторые особенности, - это сказки волшебные, бытовые, сатирические, богатырские, сказки о животных.

В народной среде не существует такой классификации. У калмыков сохранилось народное название калмыцкой сказки - "тууль", которая делится на "ахр тууль" - короткая сказка (это бытовая, сатирическая, сказка о животных) и "ут тууль" - сказка длинная, большая по объему повествования. К этому разделу могут быть отнесены сказки волшебные, богатырские. В основу этой классификации положен объем сказочного произведения. В поздних публикациях калмыцких сказок дана попытка современной классификации по жанрам.

Так, волшебная сказка именуется как "сидтя тууль", богатырская сказка как "баатрлг тууль", бытовая сказка как "бяацин тууль". Жанр сказки в калмыцком фольклоре в некоторых случаях можно определить по ее названию, по обозначению имени главного сказочного персонажа.

Так, главный герой богатырской сказки имеет титулы: "хан", "эрин сян" - лучший из мужей, "баатыр" - богатырь, "мерген" - меткий стрелок. Герои бытовых и комических сказок охарактеризованы именами неопределенной этимологии - Кеедя, Ухр, Саак. Иногда в названиях сказок упоминается возраст персонажей: кевун - мальчик, кюукн - девочка, эмгн овгн хойр - старик со старухой; профессиональная принадлежность героя: заhсч - рыбак, анhуч - охотник, зарhч - судья. Таким образом, терминология сказочных жанров в калмыцком фольклоре находится в стадии дальнейшего развития.

Традиция исполнения сказок у калмыков передавалась из поколения в поколение вместе с ритуалом устного воспроизведения того или иного сюжета. Калмыцкие сказки как жанр были открыты и в некоторой степени описаны благодаря научным устремлениям русских и немецких ученых, а также любителей фольклора. Впервые имя исполнителя калмыцкой сказки - туульчи - встречается у профессора К.Ф. Голстунского. Старика-сказочника, у которого профессор записал несколько образцов сказок, звали Бючжи. Голстунский пишет, что "старик по имени Бючжи давно пользуется и до сих пор сохраняет за собой во всем Малодербетовском улусе славу самого искусного сказочника".

Далее он отметил, что в этом же улусе есть сказочники, "готовые рассказать с три короба самых занимательных сказок". Приходилось ему также наблюдать соревнования сказочников. Он пишет: "Интересно бывает свести несколько таких сказочников, непременно начнут ссориться и будут, во что бы то ни стало стараться перебивать друг друга, не скупясь при этом на самые нелестные эпитеты по адресу противника".

Как отмечает профессор Голстунский, целью общения со сказочником по имени Бючжи, которого он называет ментором и философом, явилась не только запись народных сказок, но и знакомство с живой разговорной речью калмыков. Старик-сказочник, по наблюдениям К.Ф. Голстунского, пользовался большим уважением у владельца Малодербетовского улуса князя Тундутова, который любил собирать у себя знатоков фольклора, ценил их мастерство и брал их под свое покровительство.

Традиция обозначения в своих записях сказок только имен сказителей сохранилась дальше в сборниках Г. Рамстедта, в записях Номто Очирова, которые производили фольклорные изыскания более чем через полстолетия после К.Ф. Голстунского. П. Небольсин отмечает, что "у калмыков есть целые поэмы, называемые "джангеры", слагаемые из нескольких больших песен, из которых каждая представляет отдельное целое. Они бывают таких огромных размеров, что на пересказ их надо употребить несколько суток".

П. Небольсин отмечает, что способом сохранения в народе героического эпоса является его устное бытование, передача из рода в род изустно. Певцов-исполнителей эпоса называют "джангарчи", а простые рассказчики именуются "туульчи". П. Небольсин называет исполнителей сказок и эпоса "странствующими поэтами"", подчеркивая этими словами художественное мастерство исполнения, которое сопоставимо с театральным действом.

В прошлом калмыки были кочевым народом. Хозяйственные заботы заполняли все время простого калмыка. Но случались и счастливые минуты досуга, которые они проводили за слушанием сказок и героического эпоса "Джангар". Исполнители эпоса - "джангарчи" и исполнители сказки - "туульчи" пользовались в калмыцком обществе огромным уважением. Большой честью для хозяина юрты было посещение туульчи или джангарчи и воспроизведение ими сказки или песни героического эпоса "Джангар".

Сеанс воспроизведения сказочного действа происходил обычно после наступления сумерек, когда завершался рабочий день кочевника-скотовода. В приготовлении к выступлению сказителя принимали участие все члены семьи от мала до велика. Женщины варили для сказителя ароматный калмыцкий чай, заготавливали араку - молочную водку, борцоки - жареные мучные лепешки. Маленькие дети оповещали всех в кочевье о выступлении сказителя. К вечеру кибитка была полна народу.

Зрители во время сеанса сказывания подбадривали и сочувствовали герою сказки, попавшему в трудную ситуацию, восклицая "хяамнь, хяамнь"- "бедный, несчастный"". Иногда, когда их переполняли эмоции, били в досаде шапками оземь. Некоторые из слушателей помогали сказителю - подносили во время сеанса то чай, то молочную водку.

Кольдонга Содном - представитель американской диаспоры калмыков - по его детским воспоминаниям, участвовал в сеансе исполнения сказки, когда ему было всего шесть лет. Спустя многие годы он напишет об этом в своих воспоминаниях: «Наши осенние и зимние вечера бывают долгими. Их коротали рассказами сказок, прибаутками и пением песен. Распевание песен "Джангара" было делом очень редким, которое нельзя было пропускать. А потому народу нашло много. Старик пришел. И прошел на почетное место, где ему разостлали ширдык. Он сел, стянувши ноги под собой, по-калмыцки. Ему налили чашку чая и подали борцык. Он церемониально медленно выпил чай и съел борцык. Потом поднесли ему чашку араки".

Большой вклад в изучение калмыцкого фольклора внесли братья-миссионеры из саксонского города Гернгуте, которые в начале 18-го века стремились распространить среди калмыков евангелическое учение и с этой целью тесно общались с калмыками. К тому времени калмыки были убежденными ламаистами, и миссия гернгутеров по переходу калмыков в евангелическую церковь не состоялась. Но братья-гернгутеры были одними из первых, кто обратил внимание на культуру, язык и фольклор кочевого народа. Записанные ими и их последователями образцы хранятся в архивах городов Гернгуте, Лейпцига, Санкт-Петербурга.

К тем исследователям, кто зафиксировал калмыцкий фольклор, относится Фридрих Христиан Грегор, который записал и опубликовал сюжет волшебной сказки "О дочери хана лусов". Характерно, что сказка с таким же сюжетом зафиксирована у калмыцкого сказителя С. Манджикова (запись А.Ц. Бембеевой под руководством Ц.Д. Номинханова), и преподаватель Элистинского педучилища С.Б. Бурулова уже в 80-е годы 20-го столетия записала ее у своей матери, которой в то время было более 70 лет.

В начале 20-го века финский ученый Г. Рамстедт посетил калмыцкие степи с целью изучения калмыцкого языка и фольклора. До своего приезда сюда он совершил несколько экспедиций в страны, где живут монгольские народы - Китай, Монголию, Афганистан. Позже Г. Рамстедт опубликовал свои заметки об этих путешествиях.

В экспедициях по степи, где кочевали калмыки, ему удалось познакомиться с семьей князей Тундутовых, с княгиней Эльзатой Тундутовой, которая проявляла интерес к калмыцкому фольклору, сама записывала и исполняла народные песни. В путевых заметках Рамстедта говорится и о некоем сказочнике Босхомджи. Некоторые сюжеты из сборника Г. Рамстедта публиковались в разных изданиях в переводе на русский язык. К сожалению, многие из двадцати сказок Рамстедта до сих пор не известны читателям и не опубликованы в переводе на современную калмыцкую орфографию.

Впрочем, это касается не только собрания калмыцких народных сказок Г. Рамстедта. Многие образцы калмыцкого фольклора до сих пор не опубликованы полностью, в том числе и рукописный сборник калмыцкого ученого Номто Очирова, хранящийся в Архиве востоковедов г. Санкт-Петербурга. Номто Очиров принадлежит к петербургской школе востоковедов, он был учеником проф. В. Л. Котвича, который несколько раз посещал калмыцкие степи с целью записей фольклорных образцов.

Номто Очиров посетил калмыцкие степи с целью научного обследования летом 1909г. Об этой поездке он оставил научный отчет, известный под названием "Отчет о поездке Номто Очирова к астраханским калмыкам летом 1909 года". В "Отчете..." описаны топонимика, этнонимия, языковые особенности калмыков, топонимические предания и легенды.

В 1911 году Номто Очиров также совершил научную поездку в Александровский (Хошеутовский) улус Калмыцкой степи. Об этой поездке он также опубликовал научный отчет. Фольклорный материал, собранный Номто Очировым, сосредоточен в двух частях рукописного сборника "Материалы по устной народной литературе астраханских калмыков". Ныне эти записи хранятся в Архиве востоковедов г. Санкт-Петербурга. В рукописный сборник вошли 26 сказок разных жанров - волшебные, богатырские, несколько образцов преданий, мифологические рассказы, 115 пословиц, 144 образца загадки, 59 песен, образец "яс кемялген - сказывание по кости", жанр 72-х небылиц.

В описании жанров Номто Очиров обозначил имя каждого исполнителя сказки и песни. В описании жанровой принадлежности фольклорного образца Номто Очиров использовал народную терминологию: "ахр дун" - короткие песни, "ут дун"- протяжные песни, "шаальг дун" - шуточные песни. Говоря о фольклорной традиции калмыков этого периода, Номто Очиров отмечает, что "устная народная литература... становится все беднее и беднее как по внешней красоте, так и по внутреннему содержанию".

Номто Очиров, видимо, знал или слышал о более ранних записях калмыцкого фольклора, и это позволило ему сравнить их со своими. Он пишет: "Сказки, песни, пословицы и поговорки и рассказы, загадки, песни и редко былины - вот виды народной литературы. Прежнее богатство языка и яркость образов, которые можно видеть из старых записей, теперь заменяются скучной и вялой передачей современных рассказчиков и сказочников. Редко встречаются сказки, в которых проглядывает былая вольная кочевая жизнь с простором и широтой степи". Характерно, что Номто Очиров, отмечая угасание фольклорной традиции, тут же отмечает, что им зафиксированы сказки, которые являются как бы "средним звеном между героическим эпосом "Джангар" и просто сказками", видимо, подразумевая под ними волшебно-богатырские сказки.

Фольклорная традиция донских калмыков была зафиксирована И.И. Поповым. Сборник сказок в его записи хранится в Ростовском областном архиве (фонд 55). Это - девять рукописных книг, содержание которых еще не опубликовано в полном виде. Есть некоторые сведения о самом собирателе: он окончил Лейпцигский университет, много лет он жил среди калмыков, его семья владела несколькими конными заводами, на которых работали в основном калмыки, превосходно разбиравшиеся в коневодстве.

Об обстоятельствах появления у него интереса к калмыкам, к их народному творчеству он пишет в послесловии к своей коллекции сказок: "Хотя у калмыков имеется весьма много сказок, они не были опубликованы лишь потому, что им не придавали никакого значения. Русскому человеку крайне затруднительно собирать и записывать калмыцкие сказки... И только потому, что я искренне и от всего сердца люблю калмыцкий народ, я, не жалея своих сил, взялся за изучение калмыцкого языка и собрал калмыцкие народные сказки с тем, чтобы все люди, населяющие земной шар, знали об этих сказках". Многие сказочные сюжеты переведены И.И. Поповым на русский язык. По его воспоминаниям, интерес к калмыцкому фольклору в нем проснулся тогда, когда он познакомился со сказками, которые опубликовал А.М. Позднеев.

В 60-е годы на рукописи И.И. Попова обратил внимание доктор филологических наук Ц.-Д. Номинханов, опубликовавший его биографию и описавший коллекцию фольклорных произведений. В те же 60-е годы значительная часть коллекции И.И. Попова опубликована в сборнике "Хальмг туульс". Назрела необходимость полного издания коллекции И.И. Попова, ибо она отличается тем, что в записях переданы особенности говора донских калмыков; интересно также проследить за особенностями переводов сказок И.И. Попова на русский язык, так как записи сделаны на старописьменном калмыцком языке, затем тексты переложены на кириллицу и переведены на русский язык. Запись сказки сопровождается комментарием и словарем. И.И. Попов также записал одну песнь "Джангара", которая вышла в свет в переводе донского писателя В. Закруткина в 1940г. На калмыцком языке она впервые издана в 1978г. Песня эпоса невелика по объему, но содержит ряд древних мотивов. Собранные Поповым сказки относятся к разным жанрам - это волшебные, богатырские, сказки о животных, бытовые и сатирические сказки. У Попова был также интерес и к буддийским сказаниям. Этнографические записи И.И. Попова также не опубликованы. Сказки из фонда Попова выходили в свет в других сборниках. Так, в сборник "Калмыцкие сказки", вышедший в Москве в 1962г., вошли следующие сказочные сюжеты: "О девушке, ставшей царицей, и ее одиннадцати сыновьях", "Харада Мудрый", "Сын Аралтана", "Хартин - Черная коса", "Бедняк Бош и Тарачи-хан", "Два брата". В сборник под названием "Сказки донских калмыков", составленный Б. Луниным, вошли четырнадцать сюжетов из рукописного наследия И.И. Попова. Это сюжеты "Злобный хан", "72 небылицы", "Как ленивый старик работать стал", "Неприсужденная награда", "Богатырь Шарада" и другие.

С новой силой проявился интерес калмыков к своему народному творчеству перед празднованием 500-летия героического эпоса "Джангар" в 1940г. Начиная с 1935 года по 1940-й был проведен ряд сказительских конкурсов, смотров художественной самодеятельности, на которых были выявлены талантливые певцы-дуучи, джангарчи, сказочники-туульчи. Калмыцкие писатели и поэты Лиджи Инджиев, Басанг Дорджиев, Гаря Шалбуров, Церен Леджинов, студенты Астраханского пединститута Уташ Очиров, Буляш Тодаева занимались сбором фольклора по всей республике. Материалы, собранные в этот период, были опубликованы в двух сборниках - "Хальмг фольклор" на калмыцком языке и "Народное творчество Калмыкии" на русском языке. Сборник "Хальмг фольклор" включает в себя 136 фольклорных образцов.

Жанры подвергнуты классификации - песни: исторические, сатирические, лирические, трудовые; йорялы - благопожелания; сказки: волшебные, героические, сказки о животных, социальные и бытовые сказки; легенды, образцы афористической поэзии, а также была зафиксирована народная обрядность калмыков. Опубликовано одиннадцать сюжетов сказок.

Изданный к юбилею героического эпоса "Джангар" сборник "Народное творчество Калмыкии" И. Кравченко содержит много ценных сведений о сказителях тридцатых годов. В предисловии к сборнику И. Кравченко говорит о привилегированном положении сказочников. В калмыцком обществе того времени были известны имена сказочников Мучки Лиджиева, Джугульджана Джанахаева, Инджи Орусова. Об Индже Орусове, который был из рода асмад Малодербетовского улуса, И. Кравченко пишет: "Орусов Инджя - один из старых сказителей-домбристов. До революции он работал батраком, ходил по кибиткам бедняков, по дворцам зайсангов и скотопромышленников, рассказывал сказки, исполняя песни под домбру".

В сборнике "Народное творчество Калмыкии" напечатаны сказочные сюжеты, записанные врачом по профессии и знатоком этнографии калмыков Улюмджи Душаном от своей матери Джиргал Душан в 1910г. Это сюжеты, распространенные в фольклоре монгольских народов, такие как "Семь безволосых и один коротышка", "Кеедя". Этнографические заметки У. Душана также содержат тексты сказок, легенд, преданий, мифов, которые он записал у калмыков Эркетеневского улуса. "71 небылица" записана от Манджи Музраева из рода шевнр из Сарпинского улуса.

Как известно, в период ссылки калмыков с 1943 по 1956 годы в районы Сибири и Дальнего Востока был наложен запрет на калмыцкий язык и культуру. Но, как показывают материалы фольклорных экспедиций по районам Калмыкии, Астраханской области, калмыки, несмотря ни на что, сохранили язык, фольклор, обычаи и традиции. Начиная с шестидесятых годов после создания сектора фольклора в Калмыцком НИИЯЛИ началось планомерное собирание образцов устного народного творчества.

Были записаны репертуары сказителей Э. Кутуктаевой, С. Бутаева, Ч. Комаева, С. Манджикова, Ц. Джаргаевой, М. Буринова. Материалы фольклорных экспедиций легли в основу четырех томов сказок под названием "Хальмг туульс". В целом они характеризуют сказочную традицию этих лет. В сборниках после текста сказки называется имя исполнителя и указывается автор записи.

Круг персонажей калмыцкой сказки довольно обширен: это представители разных слоев народа, фантастические мифологические персонажи - шулмусы, мусы, мангасы, помощники главного героя - конь, слуги, Белый старец, мифическая птица Хан Гаруди. Особую роль в калмыцкой сказке выполняют имена сказочных персонажей, которые становятся известными слушателям уже в зачине: "Давным-давно это было. Жили-были три брата. Имя старшего брата было - Предугадывающий события на пять лет вперед, предсказывающий события на десять лет вперед Ясновидец Золотая Душа". Характерно, что такими же качествами обладает и персонаж эпоса "Джангар". Имя героя волшебной сказки может носить характер прозвища: "Давным-давно это было. В албату хана жил один мальчик-сирота, и этого мальчика звали Саак (Тот же самый)". Особенно такой принцип номинации характерен для героев низкого происхождения, которые волшебным образом превращаются в прекрасных богатырей, добывают богатство, женившись на ханских дочерях, побеждая врагов (Ходжигор - плешивый, Нусха My - сопливый).

Калмыцкая сказка в воспроизведении туульчи-сказочника - это красочное полотно. Сказочник должен был держать аудиторию в неиссякаемом интересе к воспроизводимому сюжету, потому он имел в своем арсенале ряд изобразительных средств, приемов, поэтических формул, которые должны были обеспечивать последовательность и плавность, а иногда и напряженность повествования. Сравнения, эпитеты в большей степени употребляются сказителями по отношению к женским персонажам, гипербола - для характеристики могучей силы богатырей, их коней, враждебных персонажей - мангасов. Структура калмыцкой сказки родственна со структурой сказок других народов. В построении сюжета сказки встречаются начальные, медиальные, финальные формулы. Начальная формула калмыцкой сказки указывает на отдаленность времени действия: "Кезяня бяаж," - "Давным-давно это было". В начальной формуле описываются персонажи сказочного действа - старик со старухой, три брата, девушка-сирота, мальчик-сирота, хан, у которого есть прекрасная дочь. Отправка в путь главного героя и ее мотивировка дает толчок всему сказочному сюжету. Мотивировкой являются поиски суженой, борьба с мифическими существами, поиски волшебного лекарства. Рождение сказочного героя и его богатырский рост обычно передается развернутой формулой: "По прошествии одних суток он не помещался в шкуре одного барана, по прошествии двух суток - не помещался в шкуре двух баранов, по прошествии трех суток - не помещался в шкуре трех баранов".

Эпитеты - одно из важнейших изобразительных средств калмыцкой сказки, выполняющее особую эстетическую роль. Художественная ткань калмыцкой сказки насыщена эпитетами. Герой богатырской сказки чаще всего характеризуется как "алдр" - славный, "кючтя" - сильный, "сяахн" - красивый. При описании одежды и вооружения богатыря, окружающего мира используются цветовые эпитеты "алтн" - золотой: "алтн эмял"- золотое седло, "алтн ширя" - золотой трон, "алтн хаалh" - золотая дорога, "алтн делкя" - золотая поверхность земли, "алтн зандн ця" - золотисто-сандаловый чай; "цаhан" - белый: "цаhан эм" - белое лекарство, "цаhан санан" - светлые мысли, "цаhан xaaлh" - белая дорога, "цаhан кедя" - белая степь.

Последние два эпитета характеризуют пространство сказочного сюжета. Цветовые эпитеты являются непременным атрибутом характеристики сказочных коней - "хурдн хар мерн" - быстроногий вороной конь, "хурдн кюрн мерн"- быстроногий бурый конь, "кек hалзн кюлг" - сиво-лысый рысак. Мангасы и другие враги в сказке наделены эпитетом "хар" - черный: "атхр хар манhс" - мрачный черный мангас, "догшн хар манhс"- свирепый черный мангас. Враги наделены также черными, коварными мыслями - "хар саната".

В художественной системе калмыцкой сказки поэтические сравнения выполняют основополагающую роль. Сравнения являются непременным атрибутом портретной характеристики персонажей. Сравнительные обороты образуются с помощью частиц мет, чинян, болсн, дюнгя: "уулын чинян мерн" - конь, подобный горе, "ааhин чинян нюдн"- глаза, подобные чаше, "хавчг болсн амн" - рот, подобный ущелью, "темяна толhан чинян сиик" - серьги, подобные голове верблюда, "богшурhа дюнгя нульмсн" - слеза, величиной с воробышка. Источниками образных сравнений являются предметный и животный миры, а также эмоциональное и физическое состояние самого человека.

Гипербола как изобразительное средство особенно характерна для калмыцкой сказки. Преувеличиваются сказителем сила и мощь богатыря, а также его коня, вооружения. Богатырь в сказке динамичен, преодолевает для достижения своей цели множество препятствий - их обычно семь: это горные скалы, кипящие огненные ямы и т. п. Но все препятствия герой сказки преодолевает быстро, своими силами, а также с помощью волшебных средств - золотого песка, вооружения, которое ему даруют тенгрии-небожители.

В описании путешествия богатыря присутствует гипербола, выраженная постоянной формулой: "Долго мчался богатырь на своем коне, так долго, что потерял счет времени и не помнил время и место, где он появился на свет".

Мангасы, шулмусы, мусы - враги богатыря - также описаны сказителями с применением гиперболы. Основной их атрибут - многоголовость - часто меняется: 75 голов, 25 голов, 15 голов. Чтобы уничтожить враждебные людям существа, герой сказки, прежде всего, отрубает им головы. После победы над врагами устраивается пир, который может длиться в течение восьмидесяти дней. Числовые гиперболы весьма распространены: железный меч богатыря имеет длину 32 сажени; герои сражаются меж собой беспрерывно 3, 7, 9 суток.

На современном этапе сказки, как и другие виды устного народного творчества калмыков, переживают период угасания. Становится редкостью запись большого количества сказок у одного сказителя. Удается записать только разрозненные сказочные сюжеты, в которых слабо проявлена былая красочная поэтика.

Сказка между тем и сегодня является неотъемлемой частью духовных ценностей калмыков, богатейшим источником народной мудрости, дошедшим до нашего времени.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

Лиджиев Мингиян Алексеевич. Фольклорные традиции в калмыцкой поэзии: 10.01.02 Лиджиев, Мингиян Алексеевич Фольклорные традиции в калмыцкой поэзии (1920-1980-е гг.) : Дис. ... канд. филол. наук: 10.01.02 Элиста, 2006 151 с. РГБ ОД, 61:06-10/1132

Введение

ГЛАВА I. Теоретические аспекты проблемы взаимодействия калмыцкой литературы и фольклора

1. Теоретические аспекты проблемы взаимодействия литературы и фольклора в российском литературоведении 13

2. Теоретические аспекты проблемы взаимодействия литературы и фольклора в калмыцком литературоведении 25

ГЛАВА II. Фольклорные истоки жанров калмыцкой поэзии

1. Возникновение и формирование жанра лирической песни в калмыцкой поэзии 1920-1940-х гг 40

2. Развитие песенной традиции в калмыцкой поэзии 1960-1980-х гг 56

ГЛАВА III. Роль эпических традиций в становлении жанра поэмы в калмыцкой литературе

1. Эпические жанры калмыцкой поэзии 1920-1940-х гг 76

2. Преемственность эпических традиций в калмыцкой поэзии 1960-1980-х гг 92

3. Эпические традиции в поэзии Д. Кугультинова 1960-1980-х, гг 112

Заключение 130

Библиография 135

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Каждая эпоха имеет свою систему социокультурных и философских воззрений. Вместе с общим развитием познавательной способности человека развиваются, обновляясь и совершенствуясь, его образное мышление и художественные представления, являющиеся одними из важнейших факторов познания мира. Отсюда -постоянно меняющийся облик литературы, постоянно новые требования к ней.

В последние десятилетия на пространстве полиэтнической России возрос интерес к историческому прошлому, национальным корням, к своей культуре и традициям. Все это позволяет народам, проживающим в Российской Федерации вдумчиво относиться к духовно-культурным истокам своих литератур. В настоящий период богатое идейно-эстетическое наследие определяет новые аспекты в решении проблем национальных традиций и художественного новаторства, формирования творческого метода как эстетического отношения - к действительности, к творческой индивидуальности, исторической обусловленности национальной картины мира.

Социокультурные изменения, начавшиеся в российском государстве в конце XX века, деидеологизация общественной жизни, в том числе и практики научных исследований, открывают возможности иных подходов изучения литературы советской эпохи. Время требует нового осмысления многих проблем литературы, через которые можно глубже понять национальный характер, жизнеспособность этноса.

История калмыцкой литературы дает возможность ставить и решать существенные проблемы становления, развития и нынешнего состояния поэзии в современной литературе народов России в целом. Насущность одной из проблем этого ряда обусловлена многообразной проблематикой взаимодействия поэзии с устным народным творчеством. Изучение роли и

места фольклорных тем, мотивов, образов, фольклорной символики в художественной литературе требует глубоких и целенаправленных исследований, в том числе в аспекте изучения поэтических жанров. Закономерно, что на современном этапе своего развития богатейший фольклор и уходящая корнями в глубокое историческое прошлое литература калмыцкого народа оказались перед настоятельной необходимостью интенсивного изучения в плане их взаимосвязей, определившего актуальность настоящего исследования.

Степень научной разработанности проблемы. Проблема взаимодействия современной литературы и фольклора 1 была и остается в центре внимания многих исследователей, сохраняя свою актуальность и сложность на сегодняшний день. Она теоретически осмыслена и практически рассмотрена в работах В.П. Адриановой-Перетц, В.Г. Базанова, П.С. Выходцева, У.Б. Далгат, Д.Н. Медриша, Н.И. Савушкиной, В.А. Смирнова и других исследователей фольклора и литературы.

Изучение специфики фольклора приводит к выводу о том, что народное творчество, являясь одним из видов искусства, имеет высокое эстетическое значение и оказывает неоспоримое воздействие на литературное творчество. Таким образом, одной из важнейших задач является изучение устного народного и индивидуального литературного творчества в их взаимодействии.

Калмыцкая литература в период своего формирования складывалась в русле общемонгольской художественной традиции XIII-XVII вв. На основе национальной письменности «тодо бичиг» («ясное письмо»), созданной в XVII веке выдающимся просветителем Зая-Пандитой, сформировалась ойратская литература. Опираясь на национальное. устно-поэтическое наследие и используя опыт сложившихся общемонгольских литературных традиций, она развивалась довольно быстро, приобретая за сравнительно короткий срок характерные черты средневековой литературы. Получив мощный импульс к дальнейшему развитию (наличие письменности,

связавшей этнос с религиозно-философской и литературной традицией буддизма), калмыцкая литература прошла путь от средневековой ойратской литературы и устного поэтического творчества (как ее источника и составного элемента) до литературы современного периода.

С начала XX века калмыцкая литература, как и литературы многих народов Российской Федерации, начинает свое развитие в новых исторических условиях. Традиционное развитие общества было прервано, и с первых дней существования советской власти кардинально меняется подход к целям и задачам литературы. Идеология новой власти предполагала, что национальная литература должна не просто выражать свою лояльность по отношению к советскому строю, но служить главным его целям и задачам. Программным для этой направленности, по мнению исследователей, становится стремление не только эстетически утвердить революционное начало, но и переоценить явления дореволюционного прошлого, добиться максимального «идейно-эстетического воздействия на массы».

Калмыцкая литература в ходе своего ускоренного развития достигает определенного художественного уровня, творчески унаследовав художественные традиции богатейшего национального фольклора и синтезировав эстетический опыт иноязычных и, прежде всего русской, литератур. Она освоила многие жанры письменного словесного искусства и сложилась в эстетическую систему, способную осваивать и воплощать многообразную и изменчивую действительность и решать сложные идейно-художественные задачи.

Современная калмыцкая литература постоянно находится в поле зрения исследователей - как в республике, так и за ее пределами. Многие работы посвящены вопросам становления и развития калмыцкой литературы, изучению литературных памятников, эволюции жанровых форм в поэзии, развитию романа и прозы. В них, в соответствии с общим замыслом авторов и характером исследования, рассматриваются либо общие теоретико-методологические проблемы, связанные с формированием типологии

6 жанровых систем в калмыцкой литературе (труды В.Д. Пюрвеева, Р.А. Джамбиновой), либо сугубо конкретные особенности процесса этого формирования и поэтики жанров (в работах А.В. Бадмаева, Н.Н. Мусовой, А.Г. Салдусовой и др.).

Изучение фольклорных традиций в литературе, проблема фольклоризма в творчестве того или иного писателя - одна из наиболее актуальных и сложных задач современного калмыцкого литературоведения. Наблюдения над современной литературой устанавливают ее неразрывную связь с устным творчеством калмыков. В трудах исследователей национальной литературы содержатся ценные и плодотворные наблюдения по интересующей нас проблематике, однако в калмыцком литературоведении нет отдельного исследования, посвященного проблемам взаимодействия литературы и фольклора. Между тем формы воплощения фольклорного влияния, усвоение литературой народно-поэтического наследия и способы его освоения - проблема, остающаяся применительно к калмыцкой литературе актуальной, теоретически осознанной недостаточно и требующей своего конкретного развернутого изучения.

Методологическую и теоретическую основу исследования составили концепции выдающихся отечественных исследователей литературы и фольклора. В своей работе мы опирались на предшествовавшие им подходы, определенные еще в трудах В.Г. Белинского, А.Н. Веселовского, Н.А. Добролюбова и др. Из работ литературоведов советского периода, так или иначе касавшихся проблем литературно-фольклорных взаимосвязей, мы стремились руководствоваться положениями известных трудов М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Г.И. Ломидзе, Г.Н. Поспелова, М.Б. Храпченко и др.

Теоретико-методологические и историко-литературные аспекты проблем взаимодействия фольклора и литературы получили особенно глубокое осмысление в области изучения русской поэзии. Прославленная школа русской фольклористики восходит к ряду дореволюционных научных

направлений и представлена плодотворными положениями интересующих нас трудов В.П. Адриановой-Перетц, В.П. Аникина, A.M. Астаховой, В.Г. Базанова, П.С. Выходцева, Л.И. Емельянова, Д.С. Лихачева, Д.Н. Медриша, Н.И. Савушкиной, А.Д. Сидельникова, В.А. Смирнова, Б.М. Соколова, Ю.М. Соколова и др.

Специфика фольклора и литературы калмыков обусловлена тем, что они, являясь художественным достоянием монголоязычного народа на территории Российской Федерации, принадлежат обоим культурным мирам -миру центральноазиатской монголоязычной общности и миру многонациональной России. Поэтому, в нашей работе учитываются исследования фольклора и литературы монгольских народов как научное направление, сформировавшееся в XIX-XX веках в трудах Б.Я Владимирцова, С.А. Козина, В.Л. Котвича, A.M. Позднеева, Н.Н. Поппе и др.

В исследовании литературно-фольклорных взаимосвязей калмыцкой поэзии теоретико-методологическую основу составили труды известных фольклористов В.М. Гацака, Ц. Дамдинсурэна, В.М. Жирмунского, Е.М. Мелетинского, Г.И. Михайлова, СЮ. Неклюдова, В.Я. Проппа, Б.Н. Путилова и др.

Определяясь в русле обеих высоких научно-исследовательских традиций, мы в своем исследовании также учитываем положения трудов, заложивших основу изучения литератур народов Российской Федерации: северо-кавказской - А.Г. Агаева, В.Б. Агрбы, А.И. Алиева, К.Х. Акимова, С.Х. Ахмедова, Н.М. Байрамуковой, Х.И. Бакова, Л.А. Бекизовой, A.M. Вагидова, Ф.И. Вагабова, A.M. Гадагатль, Г.Г. Гамзатова, У.Б. Далгат, Ш.Ф. Джикаева, А.И. Караевой, P.M. Кельбеханова, А.Х." Мусукаевой, У.М. Панеш, К.К. Султанова, А.А. Схаляхо, В.Б.Тугова, З.Х. Толгурова, Р.Б. Унароковой, СМ. Хайбуллаева, Ш.Х. Хута, Т.В. Чамокова, П.К. Чекалова, К.Г. Шаззо и др.; татарской - Ф.В. Ахметовой, Т.Н. Галлиулина, К.М. Миннулиина, Н.Ш. Хисамова; башкирской - А.Х. Вахитова, М.Г.

Рахимкулова; якутской - В.Т. Петрова, Н.Н. Тобурокова; алтайской - Н.М. Киндиковой, В.Т. Самыкова; тувинской - Д.С. Куулара, С.Б. Самдан.

Основные методы данного исследования определяются принципами системного подхода и описательного анализа, на которых базируется сравнительно-типологическое изучение поэзии. Главное внимание уделяется проблеме взаимодействия поэтического произведения с теми или иными жанрами устного народного творчества - как «в литературно-неопределившейся», так и в «литературно-определившейся» системах (термины У.Б. Далгат).

Цель и задачи исследования. Целью настоящего диссертационного исследования является определение места и роли жанров фольклора в творчестве калмыцких поэтов, выявление особенностей и тенденций взаимодействия таких художественно-эстетических систем, как литература и фольклор, в калмыцкой поэзии, изучение характера и форм влияния фольклорных традиций на становление и развитие литературного художественного слова. Основная цель обусловила разрешение следующих задач:

определить влияние фольклорных традиций на формирование и развитие калмыцкой поэзии;

выявить основные типы фольклорных заимствований в калмыцкой поэзии;

уяснить функцию эпических традиций в становлении жанра поэмы;

рассмотреть диалектику традиции и новаторства в индивидуальном творчестве калмыцких поэтов;

установить роль и направления развития фольклорных традиций на современном этапе литературной эволюции.

Материал исследования. Основным материалом диссертационного исследования являются поэтические произведения калмыцких авторов 1920-1980-х гг., опубликованные на калмыцком языке и в переводах на русском, а

также песенные сборники и фольклорные материалы, опубликованные в республиканских газетах и журналах.

Объектом исследования, в плане изучения взаимодействия литературы и фольклора, является калмыцкая поэзия.

Предметом исследования стали основные тенденции взаимодействия калмыцкой поэзии с фольклором.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней, впервые в калмыцком литературоведении, осуществлено исследование проблем взаимодействия литературы и фольклора на разных этапах литературного процесса и обобщены важнейшие аспекты этих взаимосвязей.

Результаты исследования выразились в следующем:

определено влияние устного народного творчества на развитие калмыцкой поэзии и характер ее взаимодействия с традиционными жанрами устно-поэтического творчества;

выявлено, что основными типами фольклорных заимствований являются структурное, мотивное, образное и художественное; они воплощают стремление к обобщению и осмыслению действительности с позиции традиционных нравственных категорий и форм художественного мышления;

Показано, что идеи, образы, структура жанра, принципы
сюжетосложения эпического цикла «Джангар» послужили определяющим
фактором в развитии жанра эпической поэмы;

рассмотрены традиционные и новаторские тенденции в калмыцкой поэзии: обращение авторов к традиционной фольклорно-поэтической символике и образности обусловливает характер и своеобразие современного этапа развития калмыцкой поэзии;

установлено, что обращение к богатому фольклорному материалу существенно определяет становление творческой индивидуальности поэта. Как прямое включение устного народного слова в литературное произведение, так и творческое осмысление автором народно-поэтической

образности обусловливает диалектику традиций и новаторства в калмыцкой поэзии.

Основные положения, выносимые на защиту.

Современная калмыцкая поэзия представляет богатый источник для изучения воздействия фольклора на индивидуальное творчество авторов. Традиции устного народного творчества определяют как многообразное влияние тематики и жанра, стилистики и художественной образности, так и глубинные нравственно-философские принципы народной мудрости и национально-эстетического идеала для современной калмыцкой поэзии. Используя систему устно-поэтической традиции, поэты обогащали свое творчество - от замысла к его воплощению.

Представляется возможным выделить следующие основные типы фольклорного заимствования: структурное заимствование, обусловленное тем, что автор (осознанно или неосознанно) применяет в своем произведении ту или иную структурную модель фольклора; мотидное заимствование, предполагающее использование отдельных мотивов фольклора; образное заимствование, выражающееся в двух основных формах: прямое перенесение фольклорного образа в художественное произведение и ассоциативно-образное присутствие, когда создаваемый автором образ лишь ассоциируется с народно-поэтическим, имея фольклорный подтекст; усвоение различных художественных приемов и тропов устного народного творчества (эпитет, инверсия, анафора, антитеза, параллелизм и др.).

Жанр калмыцкой поэмы с момента своего зарождения опирается на идейно-художественную проблематику и эстетические достижения фольклорного эпического повествования. Творческое освоение эпического опыта имеет многообразный характер и определяется индивидуальностью поэта. На основе эпических традиций калмыцкими поэтами создавались историко-революционные, героико-романтические и социально-бытовые поэмы.

4. Национальные традиции и новаторство калмыцкой поэзии тесным
образом связаны с историко-культурным своеобразием развития народа.
Обновление национальных традиций в калмыцкой поэзии, обогащение
содержания и совершенствование формы обусловлены временем, и его
социально-идеологической проблематикой. Связь с народным
художественным словом позволяет выявить не только национальные
традиции поэтического творчества, но и глубинные истоки творческой
инициативы поэта.

5. Обращение к народному творчеству обогащает произведения
современной калмыцкой поэзии национальным колоритом и духовной
достоверностью. Обращение к устному народному творчеству не
ограничивает автора, а высвобождает ему пути к поэтическому изображению
действительности. Анализируя фольклорные традиции в калмыцкой поэзии,
возможно выделить два направления их развития на современном этапе:
прямое включение фольклорных материалов и обработка фольклорных
элементов в качестве поэтико-стилистических средств и приемов.

Практическая значимость работы. Основные положения данного диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке лекционных и специальных курсов, создании учебных пособий по истории калмыцкой литературы как в вузовской, так и в школьной практике. Результаты исследования могут быть учтены для последующих исследований по близкой и смежной тематике, в работах теоретического и историко-литературного характера.

Апробация диссертации. Диссертация обсуждена на кафедре калмыцкой литературы Калмыцкого государственного университета и рекомендована к защите по специальности 10.01.02 - Литература народов Российской Федерации.

Основные результаты исследования апробированы, на международных, межрегиональных, республиканских научных конференциях. В том числе: Международная научная конференция «Монголоведение в новом

тысячелетии» (г. Элиста, 2003 г.); Международный конгресс: Азия в Европе: взаимодействие цивилизаций «Язык, культура, этнос в глобализованном мире: на стыке цивилизаций и времен» (г. Элиста, 2005 г.); I Межрегиональная научная конференция «Молодежь в науке: проблемы, поиски, перспективы» (г. Элиста, 2002 г.); Межрегиональная научно-практическая конференция «Вклад народов Северного Кавказа в победу над фашизмом в Великой отечественной войне 1941-1945 гг.» (г. Элиста, 2005 г.) и др.

Основные положения и выводы диссертационного исследования изложены в восьми публикациях общим объемом 2,1 п.л.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих семь параграфов, заключения и библиографического списка, включающего 255 наименований. Общий объем диссертационной работы - 151 страница машинописного текста.

Теоретические аспекты проблемы взаимодействия литературы и фольклора в российском литературоведении

История любой литературы - история развития духовной жизни ее творца-народа. Вся мировая литература, начиная от античности до наших дней, берет свои истоки из фольклора, в котором отражена национальная жизнь народа. Изучение истории развития народно-поэтического творчества включает в себя, прежде всего, вопросы исторических взаимоотношений между фольклором и литературой. На всем пути своего развития эти области художественного творчества постоянно соприкасаются и взаимодействуют, так что воссоздать историю национального фольклора и литературы без учета этих взаимосвязей не представляется возможным. По мнению Д.С. Лихачева, фольклор и литература не ограничены друг от друга, а дополняют друг друга, т.е. имеют в какой-то мере общую, дополняющую друг друга систему жанров. В этой системе жанров «отсутствуют дублирующие жанры, литература не может существовать без фольклора, так как не удовлетворяет всех потребностей общества в художественном слове» (Лихачев 1967, с 63).

Устная народная поэзия, а затем письменная литература зарождались и развивались на основе национального языка, культуры и быта народов, где, при известных различиях, создавались во многом сходные между собой или типологически близкие жанры поэзии, возникали и совершенствовались роды и виды поэтического искусства. Народность искусства, как широко известно, определяется тем, насколько глубоко и правдиво оно выражает «дух» народа - его основополагающие идеи и сокровенные чаяния, его этический и эстетический идеал. Фольклор, несомненно, обладает всеми этими чертами, художественно выражая коллективный социально- исторический народный опыт, комплекс нравственно-философских представлений, устойчивый эстетический идеал и правдиво отражая действительность в ее историческом движении, которое способствует развитию прогрессивных общественных идей, выражающих интересы народа.

При изучении истории любого народа устное народное творчество представляет собой неоценимый источник. Об этом неоднократно высказывались многие ученые, в том числе исследователи русской и советской литературы, указывая на то, что различные этапы жизни народа нашли свое отражение в фольклоре. Проблема взаимоотношений литературы и фольклора рассматривалась уже в XVIII веке основоположниками русской филологии - В.К. Тредиаковским, М.В. Ломоносовым, А.П. Сумароковым. Разрабатывая принципы создания новой русской литературы, основы ее национальной специфики они усматривали именно в устной поэзии.

В.К. Тредиаковский в статье «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», закладывая основы нового русского стиха, обосновал необходимость перехода к новому, «тоническому», принципу стихосложения, ссылаясь при этом на традицию «нашей природной, наидревнейшей оных простых людей поэзии», т.е. отстаивал в ней те ритмические основы, которые были типичны для народных песен (Поспелов 1976, с. 307).

М.В. Ломоносов в своих филологических работах практически обосновал важность обращения писателей к народному языку и национальному поэтическому искусству. «Первое и главнейшее мне кажется быть сие: российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка свойству», - писал поэт-ученый в трактате «Письмо о правилах российского стихотворства» (Ломоносов 1986, с. 305).

Не менее интересным представляется высказывание А.П. Сумарокова об отношении литературы к народному творчеству. В статье «О стихотворстве камчадалов» он утверждал, что «природное чувствия изъяснение изо всех есть лучшее народная песня». Вводя в русскую поэзию различные жанры европейского классицизма, он создал и множество произведений в жанре песни, используя ряд стилевых чёрт народных песен. В стихотворном своде теоретических правил создания литературных жанров, «Эпистоле о стихотворстве», он выделил песню как идеальный образец (Сумароков 1957, с. 351).

Как известно, мысль о тесных связях литературы и фольклора постоянно была в центре внимания передовых деятелей культуры XIX века. В своих работах В.Г. Белинский охарактеризовал основные жанры русской народной поэзии в их соотношении с литературой. Настаивая на изучении народной поэзии в ее подлинном, неискаженном виде, он считал необходимым уяснить ее взаимосвязь с художественной литературой. «Народность - писал он, - есть альфа и омега эстетики нашего времени, она сделалась высшим критериумом, пробным камнем достоинства всякого поэтического произведения и прочности всякой поэтической славы» (Белинский 1981, с. 35).

Мысль о влиянии фольклора на литературу не раз подчеркивали в своих трудах писатели, поэты и прогрессивные критики А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский. Мнение о благотворности обращения писателей к устному поэтическому творчеству настойчиво подчеркивается в критических суждениях и теоретических изысканиях и подтверждается творческой практикой. Так, А.С. Пушкин, обращаясь к проблеме фольклора в русской литературе, утверждал, что новая литература должна активно использовать в своем развитии огромные богатства национальной поэзии. Сравнивая русскую и французскую поэзию, он замечает, что «русская литература вполне может быть национально самобытной, поскольку у нее есть своя народная почва, есть у нас свой язык, обычаи, история, песни и сказки» (Пушкин- критик 1950, с. 21).

Теоретические аспекты проблемы взаимодействия литературы и фольклора в калмыцком литературоведении

История становления и развития калмыцкой литературы нового времени подтверждает, что влияние фольклора на литературу в ходе исторического процесса не снижается, а каждый раз изменяется. Изучению различных проблем калмыцкого фольклора и литературы были посвящены труды известных востоковедов Б.Я. Владимирцова, Г. Гомбоева, С.А. Козина, В.Л. Котвича, Г.С. Лыткина A.M. Позднеева и др., установивших, что на основе богатейшего фольклора в значительной степени и возникли национальные литературы монгольских народов. Фундаментальные исследования Б.Я. Владимирцова, его публикации литературных и фольклорных текстов, а также переводов способствовали становлению и развитию монгольского литературоведения в целом. В своих трудах, посвященных литературе общемонгольского периода, Б.Я. Владимирцов отмечал, что «монголы имеют собственную национальную литературу, которая в полной мере удовлетворяет известным запросам монгольской души» (Владимирцов 1920, с. 112 - 113).

Академик С.А. Козин, исследовавший древнейший памятник монгольской литературы «Сокровенное сказание», считал, что монгольская хроника XII столетия отличается от общего типа подобных ему произведений мировой литературы. Это отличие проявляется «в некотором роде универсальных по своему синкретизму произведениях монгольской литературы, включая в себя многоразличные элементы: и документально-исторические, и эпические, и элементы литературной лирики, и повести, и даже зачатки драмы и трагедии» (Козин 1941, с. 46)

В сравнительно-типологическом плане фольклор,тюрко-монгольских народов рассматривался и в трудах В.М. Жирмунского и Е.М. Мелетинского. В их исследованиях образцы раннемонгольской литературы, как правило, изучались в качестве исторических источников. Позднее в своей работе «Героический эпос монгольских народов: Устные и литературные традиции» СЮ. Неклюдов основное внимание уделил проблеме формирования и эволюции эпических жанров как важнейшей для понимания генезиса и специфики развития монгольской литературы на протяжении ее исторического существования. Обосновывая важность исследования в этом направлении, автор подчеркивал, что «связь с народным творчеством в большой степени определяет пафос литературных произведений, стиль и жанровую природу. Кроме того, древняя литература монголов связана с историческими и мифологическими преданиями, с гномической, панегирической поэзией» (Неклюдов 1984, с. 8 - 9). Литературному творчеству монгольских народов с древнейших времен и до XX столетия посвящены работы Г.И. Михайлова «Литературное наследство монголов» и «Проблемы фольклора монгольских народов». Привлекая широкий фактический материал, автор представил обзор всего многовекового пути монгольской литературы и фольклора, начиная с устного народного творчества. Эти работы, безусловно, стали крупным достижением в области изучения литературы монголов в XX веке.

Проблеме взаимоотношения литературы и фольклора в калмыцком литературоведении посвящены исследования А.В. Бадмаева, Р.А. Джамбиновой, М.Э. Джимгирова, А.Ш. Кичикова, И.М. Мацакова, В.Д. Пюрвеева и др., в том числе и один из разделов двухтомного коллективного труда «История калмыцкой литературы», посвященный историческим аспектам взаимодействия фольклора и литературы. В первом томе освещаются письменные памятники, жанры устной народной поэзии, героический эпос «Джангар». Во втором - авторами определены основные этапы развития калмыцкой литературы и проблемы взаимовлияния и взаимообогащения фольклора и национальной литературы.

Проблемы становления и развития калмыцкой литературы были в центре внимания И.М. Мацакова в его трудах «Ветераны калмыцкой литературы», «У истоков», «Писатель и время», «Нимгр Манджиев», «Аксен Сусеев» и др. «Используя опыт русской литературы и обращаясь к национальным литературным традициям, калмыцкая литература достигла серьезных успехов в развитии всех жанров, - подчеркивал автор. - Появился ряд эпических произведений: повестей, поэм. Разрабатывались литературные виды народного, устно-поэтического творчества» (Мацаков 1967, с. 36).

Исследователь письменных памятников калмыцкой литературы А.В. Бадмаев отправляется от положения о том, что «самым главным и ценным капиталом в духовном наследии калмыцкого народа было и остается богатейшее устное народное поэтическое творчество. Фольклор, как известно, является основой письменной литературы, которая черпает в нем сюжеты и образы» (Бадмаев 1984, с. 146-147).

Многосторонняя проблематика развития калмыцкой литературы рассмотрена В.Д. Пюрвеевым в работах «Обретение зрелости», «Октябрь и калмыцкая литература», «Жанровое движение», ««Джангар» и калмыцкая поэзия XX века». Исследуя жанровые формы и закономерности развития литературного процесса в калмыцкой поэзии, автор дает обстоятельный анализ творчества калмыцких поэтов разного периода, выявляет идейно-художественные искания поэзии XX века, в значительной мере обусловленные и влиянием на нее фольклора. Представляется определяющим указание В.Д. Пюрвеева: «При исследовании фольклора и литературы как целостных эстетически-художественных систем, генетически связанных определенными, но разными историческими условиями, следует учитывать, прежде всего, те константные жанрово-стилевые признаки, которые определяют их художественную всеобщность а, следовательно, своеобразие и специфику функционирования. Внутренняя дифференциация жанров фольклора и литературы, отражающая динамичность и изменчивость этих систем, не отменяет их общих, типологически устойчивых признаков и принципов художественного воздействия» (Пюрвеев 1996, с. 19).

Возникновение и формирование жанра лирической песни в калмыцкой поэзии 1920-1940-х гг

Огромная роль устного народного творчества калмыков в развитии художественной литературы объясняется тем, что фольклор и литература, близкие друг к другу области словесно-поэтического искусства, всегда находились в тесной связи на протяжении тысячелетий и развивались в общем русле. Хотя их взаимоотношения претерпевали существенные изменения, фольклор всегда оставался могучим источником, единственной почвой для развития литературы и формирования литературного языка.

Устное народное творчество калмыков, их повествовательный и эпический фольклор (прежде всего героический эпос «Джангар») представляют собой уникальное явление. В огромном фольклорном наследии калмыцкого народа по богатству идей, многообразию изобразительных средств и широте бытования значительное место принадлежит и песенной поэзии. В песне отражена многовековая история, различные стороны жизни, думы и чаяния, отношения людей к историческим событиям и их участие в них.

Песня является не только отражением национальной ментальносте, но и показателем общего состояния культуры, духовного самочувствия народа, что ясно было уже романтикам с их интересом к фольклору в аспекте формирования народности литературы. Характерно высказывание А.А. Бестужева: «Песня и сказка - душа русского народа: он веселится, и горюет с песней, засыпает под говор сказки» (Бестужев-Марлинский 1981, Т. 2, с. 453), - которое можно в полной мере отнести и к песенному фольклору калмыков.

В.Г. Белинский писал, что «поэзия народа есть зеркало, в котором отражается его жизнь со всеми ее характеристическими оттенками», особо отметив тот факт, что, «на какой бы степени цивилизации ни стоял народ, он уже имеет свою поэзию», причем «песня составляет его лирическую поэзию, сказка - эпическую» (Белинский 1981, Т. 6, с. 114).

В своем фундаментальном исследовании о зарождении массовой песни этого же принципа придерживался А.Г. Бочаров, считая, что «для советской массовой песни можно наметить три основных качества, влияющих на своеобразие ее художественных приемов: песня призвана обслуживать самые широкие народные массы, выражая в полноценной художественной форме жизненное содержание, близкое и понятное всему народу; рассчитана на устное исполнение не только одним человеком, но и коллективом, группой людей; является синкретическим жанром, воздействие которого происходит? в неразрывном единстве текста и музыки» (Бочаров. 1956, с. 148). Это положение верно и по отношению к творчеству калмыцких поэтов-песенников.

В области изучения калмыцких народных песен сделано на сегодняшний день немало. У истоков изучения калмыцких песен стояли-такие ученые, как И.А. Житецкий, Н.И. Нефедьев, П.И. Небольсин, П.С. Паллас, A.M. Позднеев, Б.Я. Владимирцов, В.Л. Котвич, А.Д. Руднев и др. В статьях и монографиях современных исследователей Б.Б. Оконова и Е.Э Хабуновой рассматриваются актуальные вопросы, касающиеся истории песенного жанра, принципов его классификации.и художественной специфики. Появление в последующем работ Г.А. Дорджиевой и В.К. Шивляновой, рассматривающих калмыцкую песню как синтез двух видов искусств - поэзии и музыки, подтвердило актуальность данной проблемы.

Следует отметить, что в результате активного процесса жанрообразования 1920-х гг. была сформирована лирика авторского песенного типа. Песня была самым распространенным жанром калмыцкой поэзии периода гражданской войны. Она способствовала объединению людей, несла идеологическую пропаганду в массы. «Жанр песни дал немало яркой тенденциозной политической лирики. Основными темами народной песни стали темы классовой борьбы, роли партии и комсомола в строительстве новой жизни» (Пюрвеев 1988, с. 62). Сходные процессы наблюдаются и в литературах других народов России, к примеру, Р.Б. Унарокова указывает что «поэзия целой плеяды поэтов-просветителей, творивших в этот период, является связующим звеном, своеобразным мостом между фольклором и зарождавшейся адыгейской литературы. В ней ярко отразились многие особенности новой песенной культуры, в частности, характер изменений исторической информации о новом времени, воплощенных в традиционных фольклорных формах» (Унарокова 2004, с. 154-155).

В 1920 г. Х.Б. Кануковым был издан первый литературный сборник і «Революции дуд» («Песни революции»), в который вошли песни нового времени, в большинстве своем созданные на основе народной песенной традиции. Широко были известны в народе песни X. Канукова «0ндр улан туг» («Высокое красное знамя»), «Улан туг» («Красное знамя»), «Хальмг бапчудын дээнэ дун» («Военная песня калмыцкой молодежи»), ; содержавшие интонации лозунга и революционного призыва, ритмы марша: В стихотворении «0ндр улан туг» («Высокое красное знамя») поэт победное красное знамя уподобляет небу, возможно, по аналогии с калмыцким героическим эпосом «Джангар», в котором образу державного знамени, сияющего, горящего подобно пламени и солнцу, отведена важная семантико-идеологическая роль:

Преемственность эпических традиций в калмыцкой поэзии 1960-1980-х гг

Обращение к национальному фольклору, его переосмысление в калмыцкой поэзии 1960-1980-х гг. развивается весьма интенсивно, становится более творческим. Стремление поэтов к психологической интерпретации фольклорных мотивов взаимосвязано с процессом противоречивых и сложных поисков индивидуального стиля, обусловлено веянием времени, пристальным интересам к категории народности литературы и интерпретацией опыта признанных художников эпохи. Так, писатель Л. Леонов призывал «благовейно слушать народную речь. Для нас, литераторов, не может быть слаще музыки. Это такая же радость, как сидеть у родника и следить за игрой подземных струек. Какая многогранность народной жизни слышится порой в ее кажущемся иному снобу косноязычии!» (Леонов 1956, с. 2).

Исследуя исторические закономерности взаимосвязей литературы и фольклора, П.С. Выходцев утверждал, что «в литературе советской эпохи все наиболее значительные ее завоевания в той или иной мере связаны с народно-поэтической традицией» (Выходцев 1973, с. 20)..

Закономерно, что, по возвращении народа из ссылки, в калмыцкой поэзии 1960-х годов осваиваются новые темы. Среди многочисленных поэм, написанных в этот период, наибольшую значимость приобрели те, в которых события запечатлены в широком эпическом ракурсе, раскрывающем социально-исторический смысл движения времени.

Известный исследователь национальных литератур Г. Ломидзе в своей работе «Интернациональный пафос советской литературы» отмечает, что «характерная черта многих произведений появившихся за последнее время, -это исследование исторических корней народной судьбы, большая насыщенность мыслями, раздумьями о человеке, о жизни и смерти, о добре и зле, о так называемых вечных, общечеловеческих проблемах. В ряде национальных литератур происходит своеобразное новаторское переосмысление традиционных фольклорных сюжетов и мотивов. Далекое прошлое приближается к современности. В традиционном, привычном открывается его новая, неожиданная историческая и философская суть» (Ломидзе 1967, с. 5-7).

При этом необходимо учитывать, что героический пафос революции, отображенный в довоенной калмыцкой поэзии, не утрачивает своего значения, актуальности и на новом этапе развития литературы. Поэмы А. Сусеева «Шин жирЬл угтад» («Навстречу новой жизни»), «Зергин хаалЬар» («Дорогой доблести»), «Хомутниковин туск ухаллЬн» («Думы о Хомутникове»), «Юрий Клыков» словно дополняли полотно эпического повествования поэм 1920-1930 - х годов. Если в поэме «Теегин урн» («Сын степей») связь с фольклорно-эпическим опытом лежала на поверхности текста, отражаясь в композиционно-сюжетном развитии повествования, вдохновленная пафосом возвышения личности героического склада, то в поэмах 1960-1980-х годов эта связь уходит в глубины текста, принимая характер индивидуально-творческого осмысления исторических событий.

Главные герои поэм - реальные люди, славные сыны народа, легендарные личности - Харти Кануков («Зергин хаалЬар» - «Дорогой доблести»), Василий Хомутников («Хомутниковин туск ухаллпн» - «Думы о Хомутникове»), Кирсан Илюмжинов («Шин жирпл угтад» - «Навстречу новой жизни»), Юрий Клыков («Юрий Клыков»). Их биографии типизированы и даже унифицированы: это люди, поставившие своей жизненной целью служение идеалам. В них воплощены лучшие черты народного характера: они устремлены в будущее, живут заботами своего народа и действуют по велению времени. История развития характера, жизненные события воссоздаются в социально-общественной обусловленности поведения и нравственных принципов героев.

Выразительными штрихами показывает А. Сусеев как меняется характер его героев в борьбе с жизненными трудностями.

Жизнь ковры не стелила, ребенка встречая, Рос в семье он, где вместо кирпичного чая Пили горький из листьев древесный настой; Был основой питанья бульон негустой Из воды и заболтанной горстки муки. Что еще дать ребенку могли бедняки? Сколько раз приходилось весной и зимой По хотонам ходить ему с рваной сумой! (А. Сусеев 1975, с. 8) Из подробного, занимающего всю первую главу-песню поэмы «Зергин хаалпар» («Дорогой доблести») повествования, читатель видит, как постепенно складывается характер героя произведения в условиях перемен в жизни народа. В подобных обстоятельствах не было ничего исключительного, напротив, они были типичными для людей в эпоху коренной ломки всех общественных отношений. В поэмах изображены события, всколыхнувшие калмыцкую степь, и борьба за новую жизнь станет смыслом жизни героев А. Сусеева.

На пике творческой зрелости к автору приходит новое понимание задач избранного жанра, обновленные представления о взаимоотношениях высокой литературной и народно-поэтической традиций, А. Сусеев учась у народа метафоричности языка, щедро черпает из арсенала и других образных средств, уснащая свою поэтическую речь многочисленными сравнениями, тавтологическими оборотами, пословицами и поговорками, заимствуя в некоторых случаях даже интонацию и построение фразы.

1

Статья посвящена классификации калмыцких народных песен. Автор приводит историю изучения классификации песенного фольклора калмыков, а также на основе анализа трехсот песенных текстов приводит свою классификацию. Проведенный анализ трехсот калмыцких песенных текстов показал, что все песни по социальной функции можно поделить на две большие группы: обрядовые и необрядовые. Под обрядовыми следует понимать песни, имевшие магическое значение, или песни, исполняемые в процессе обряда и описывающие содержание его. Характеристика собственно обрядовой поэзии, рассмотрение циклов и видов песен календарной и семейной обрядности дана в разделах «Календарные обряды» и «Семейные обряды». Необрядовые песни поются вне ситуации исполнения ритуала, имеют развлекательный или назидательный характер. К ним мы относим исторические, трудовые, лирические и др.

необрядовые песни

обрядовые песни

классификация

калмыцкая народная песня

1. Азиатский музыкальный журнал. №1. Астрахань, 1816. С.3-9.

2. Басангова Т.Г. Обрядовая поэзия калмыков: система жанров, поэтика Автореф. дис. канд. фил. наук. - Махачкала, 2009. - С. 14

3. Биткеев Н.Ц. Калмыцкий песенный фольклор. – Элиста: АПП «Джангар» 2005. – 214 с.

4. Борлыкова Б.Х. Из истории собирания и изучения калмыцких танцевальных мелодий (XIX – нач. XX вв.) // Танцевальный фольклор народов России. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 70-летию со дня рождения и 50-летию творческой деятельности П.Т. Надбитова (г. Элиста, 17-18 декабря 2008 г.). Элиста: КИГИ РАН, 2010. С. 152-155.

5. Волькович Н.К., Эрендженов Н.Ц. Калмыцкая народная песня. – Элиста: Типография ВХО, 1963. – 63 с.

6. Дуулич, теегм, дуул. Хальмг дуудын хураңһу / Хураҗ, дигләд барлснь Җимбин Б. – Элст: Хальмг дегтр һарһач, 1958. – 324 х.

7. Оконов Б.Б. Калмыцкие народные исторические песни XVII- XVIII в.в. “Галдама”, “Мазан-Батыр” [Электронный ресурс]. Режим доступа: // http:// www.nutug.ru/kulitura/pesni.htm.

8. Руднев А. Д. Мелодии монгольских племен // Сб. в честь 70-летия Г. Н. Потанина. – Спб., 1909. – С. 395-425.

9. Сто калмыцких народных песен. / Составитель Л.И. Цебиков. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 1991.– С. 9.

10. Төрскн һазрин дуд. / Сост. Б.Б. Оконов. – Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1989. – 318 х.

11. Тритуз М. Хальмг дун. М.: Музгиз, 1934. С. 5.

12. Хабунова Е. Э. Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия. – Элиста: Калм. кн. изд-во, 1998. – 224 с.

13. Шивлянова В. К. Калмыцкие песни, записанные в Денисовской станице Сальского округа в ноябре 1902 года // Из истории русской фольклористики. – СПб., 1999. Вып. 4-5. – С. 541.

14. Kalmyk Folklore and Folk Culture in the mid-19th century. Philological Studies on the Basis of Gabor Balint of Szentkatolna’s texts” («Филологические исследования калмыцкого фольклора и народной культуры в XIX веке, основанные на западномонгольских (калмыцких) текстах Габора Балинта из Сенткатолны»). – Будапешт, 2011. – 380 с

15. Pallas P. S. Sammlungen historischer Nachrichten über die Mongolischen Völkerschaften. – СПб., 1776-1801. I. – Р. 150.

Вопросы классификации калмыцкой народной песни - такой классификации, которая давала бы возможность исследовать традиционную песню как произведение искусства, во всей совокупности ее идейных и художественных качеств, очень сложны. Эта сложность обусловлена, прежде всего, своеобразием материала. Песен в народном обиходе едва ли не больше, чем других произведений устного поэтического творчества, но в то же время тексты их сравнительно с текстами других жанров очень неустойчивы: в результате вариантности, способности к контаминации, способности переходить на различные бытовые роли, создается впечатление постоянной подвижности, постоянного становления и изменяемости народного песенного репертуара и музыкально-поэтических текстов отдельных песен. Вместе с тем двоякая природа песни, как произведения одновременно и словесного и музыкального искусства, еще более усложняет вопросы ее изучения, в том числе и вопрос классификации.

Упорядочность классификации нужна для различных работ в области изучения песенного фольклора и, прежде всего, для исследования традиционного песенного наследия, так как говорить о составе, природе и исторической жизни того или иного жанра можно только тогда, когда имеется четкое представление о его бытовой и идейно-художественной специфики.

История классификации калмыцких народных песен, которая может быть прослежена по изданиям XVIII-XX веков, представляет собой сложный путь научных исканий, отражающих развитие фольклористической мысли в различные эпохи. Поиски эти обнаруживаются в публикации знаменитого немецкого и русского ученого-энциклопедиста, географа П. С. Палласа «Sammlungen historischer Nachrichten über die Mongolischen Völkerschaften» («Собрании исторических сведений о монгольских народностях») (1776-1801) . Им опубликовано шесть калмыцких исторических песен в переводе на немецкий язык, посвященных уходу части калмыков в 1771 г. в Джунгарию.

Первые нотные записи калмыцких народных песен, насколько нам известно, были осуществлены в начале XIX века учителем музыки Астраханской гимназии, капельмейстером хора преосвященного Анастасия (Братоновского) Иваном Добровольским, издавшим с 1816 по 1818 гг. восемь тетрадей песен народов, живущих в Астраханской губернии, в т.ч. калмыков. В первом номере основанного им «Азиатского музыкального журнала», увидевшем свет 1 ноября 1816 г. были опубликованы шесть образцов музыкального фольклора калмыков в нотной записи (приведен также текст двух песен в русской дореформенной орфографии) . Добровольский записанные песни классифицирует по протяженности мелодики на протяжные и танцевальные песни. К протяжным песням он относит исторические песни «Маштг бор» (у Добровольского - «Маштыкъ боодо»), или «Сөм хамрта пранцз» («Сомъ хамартай пранцузъ»); «Мазн баатр» («Мазанъ богатырь»), «Далм баатр» («Далма богатырь»); религиозную песню Баатр Дәр («Батырь Тара»), две плясовые песни «Хавчихсынъ хондо галонъ» и «Хав-хар мөрнд» («Хабъ хара моринду»).

Следующими из ранних источников изучения музыкального фольклора калмыков являются записи венгерского ученого Габорта Балинта (1844-1913). В сборнике калмыцких текстов, записанных Г. Балинтом в 1871-1872 гг. в Астрахани от учеников калмыцкой школы с помощью калмыков - преподавателя Шамбы и школьного врача Манжин Савгара, - имеются тексты шестнадцати калмыцких народных песен. По содержанию они относятся к лирическим песням («Чиигтнь урһсн», «Номһн бор», «Шикртә нуурин көвәд», «Захан һурвн гермүдт», «Бәрм иштә»), исключение составляет историческая песня о князе Церен-Жаб Тюмене .

В 1902 году собирателем фольклора донского казачества, уроженцем станицы Екатерининской (ныне ст. Краснодонецкая Белокалитвинского района Ростовской области) Александром Михайловичем Листопадовым составлен сборник «Калмыцкие народные песни, записанные в Денисовской станице Сальского округа». Рукопись этого сборника песен найдена современным исследователем калмыцкого музыкального фольклора, кандидатом искусствоведения В. К. Шивляновой в архиве Института русской литературы РАН. Названия песен даны автором рукописи преимущественно по первому стиху поэтического текста. Иногда рядом с названием песни собиратель указывает ее жанровые особенности, например: «плач по умершему мужу», «уличная» и др. А. М. Листопадов включил в сборник песни, различные по жанру и мелодическому стилю. В первой его части преобладают старинные протяжные песни - ут дуд. Лишь пять песен этой части сборника составляют песни с регулярной метрической организацией, т.е. «короткие песни» .

В 1909 году ученый, востоковед и музыковед А. Д. Руднев собрал все публикации калмыцких мелодий, имевшиеся в различных описаниях путешествий, письмах миссионеров, музыкальных журналах, и, дополнив их собственными записями, поместил в статье «Мелодии монгольских племен» . Калмыцкие мелодии А. Д. Руднев разделил на три группы: 46 песенных напевов, 16 наигрышей и 8 древних мелодий.

Перед издателями калмыцких народных песен, помещавшихся в массовых изданиях 1776-1909-х годов, классификация калмыцких песен в качестве научной проблемы, по-видимому, не вставала.

Классификация калмыцких песен в сборниках XX века в основном дается тематически. К примеру, в сборнике песен «Хальмг дун» (1934) песни поделены на бытовые (рабочие, пастушеско-батрацкие) и революционные песни .

Составитель сборника «Дуулич, теегм, дуул!» (1958) Бембә Джимбиев разгруппировал песни на множество разделов и подразделов; среди современных песен мана цагин айсмуд оказались группы «революционные песни», «песни о Марксе, Ленине, партии, комсомоле». Такое же дробное тематическое деление имели разделы - шин җирһлин туск дуд «песни новой жизни», колхозин җирһлин туск дуд «песни о колхозе», төрскн орн-нутган харслтин туск дуд «патриотические песни», шин цагин лирическ дуд «лирические песни нового времени», хальмг хуучн дуд «калмыцкие старинные песни» (исторические, песни о калмыцкой девушке, старинные лирические песни) и шавашмуд болн домбрт келдг дуд «шаваши и песни под домбру» . Однако, несмотря на добросовестность такой классификации, терминология Джимбиева была путанной и нечеткой, принципиального различия между разделами зачастую не было, наименования разделов и подразделов были выделены произвольно, а песни помещались в тот или иной раздел без достаточных обоснований. Никаких других принципов классификации, кроме тематического, Джимбиев, очевидно, в виду не имел.

Составители сборника «Калмыцкая народная песня» (1963) Н.К. Волькович и Н.Ц. Эрендженов в главе от авторов выделили следующие виды протяжных песен: эпические, исторические, обрядовые (свадебные) и лирические. Короткие песни не классифицированы строго по видам, а перечисляются как лирические, песни-танцы (условно называют «частушками»), песни Великой октябрьской революции, песни периода коллективизации и строительства социализма и песни ВОВ .

Известный калмыцкий фольклорист Б. Оконов в сборнике «Төрскн һазрин дуд» классифицирует песни по тематике на шесть групп: кезәңк дуд ‘старинные песни", патриотическ болн гражданск дәәнә цагин дуд ‘патриотические песни и песни о гражданской войне", шин җирһлин дуд ‘песни новой жизни", төрскн орн-нутган харслтын туск дуд ‘песни о защите родины", хальмгудыг туулһсна туск дуд ‘песни о ссылке калмыков", өдгә цагин дуд ‘cовременные песни", домбрт биилн келдг дуд болн шавашмуд ‘песни под домбру и шаваши" .

Таким образом, в XX веке вырисовывается картина разнообразных пытливых поисков, попыток научной мысли разобраться в сложной природе различных типов калмыцкой народной песни. Большинство издателей (или фольклористов), занимавшихся вопросами песенной классификации, группировали песни по тематике.

Проведенный анализ трехсот калмыцких песенных текстов показал, что все песни по социальной функции можно поделить на две большие группы: обрядовые и необрядовые.

Под обрядовыми следует понимать песни, имевшие магическое значение, или песни, исполняемые в процессе обряда и описывающие содержание его. Характеристика собственно обрядовой поэзии, рассмотрение циклов и видов песен календарной и семейной обрядности дана в разделах «Календарные обряды» и «Семейные обряды». Общепринято разделение обрядовых песен по функциональной значимости на календарные, семейно-бытовые. Калмыцкие календарные песни были рассмотрены известным калмыцким фольклористом Т.Г. Басанговой в диссертации «Обрядовая поэзия калмыков». Она пишет, что тема песен, исполнявшихся на календарных праздниках, является актуальной, так как они представляют наиболее древнюю часть песенной культуры. Календарные обряды принято делить соответственно четырем временам года на четыре цикла: зимний, весенний, летний и осенний. У калмыков подобное деление соответствует календарным праздникам - Цаган Сар, Урюс - Сар, Зул. («Цаһан сарин», «Цаһан сарин нег шинд») В песне, посвященной празднику Зул, получил отражение главный ритуал этого праздника «нас авх» - «увеличить годы» или «продление жизни человека на один год» . Тема продления жизни - основной ритуал календарного праздника Зул, отражен в протяжной песне . В этот праздник всем желали долголетия и прибавляли посредством праздничных ритуалов еще один год. Празднование Урюс Сара проходило с пышностью и обильным угощением, с национальными состязаниями, с массовыми гуляниями, ибо оно было для кочевников кратковременным отдыхом после весенних работ и перед началом жаркого лета. Воспроизведение ритуала календарного праздника Урюс также отражено в календарной песне, посвященной этому празднику. Песня в ее исполнении полностью воспроизводит все ритуалы, совершаемые в этот день степняками. В калмыцких календарных песнях, записанных в последние годы, есть обращение к образам буддийских божеств (Окн Теңгрин туск дун ‘песня о деве небесной Окон Тенгри"; Зуңква гегәнә туск дун ‘песня о светлости Зункаве"), а также Далай-ламы.

Семейно-бытовые песни делятся по содержанию на свадебные и колыбельные. Свадебные песни специально изучались д.ф.н. Е. Э. Хабуновой в монографии «Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия» (1998) перечисляет следующие виды свадебно-обрядовых песен : хүрмин дуд ‘свадебные песни", букв. ‘песни свадьбы", шастр (частр) дуд ‘гимнические песни", букв. ‘песни-гимны"; сөңгин дуд ‘песни с подношением водки, напитка", ‘застольные песни"; сүв селвгтә дуд ‘песни добрых пожеланий" или ‘песни поучительного, назидательного характера"; күүк сурһмлдч дуд ‘песни назидания"; күүк уулюлдг дун ‘песни-плачи"; күүк магтддг дуд ‘песни-восхваления" .

В калмыцком языке в значении ‘колыбельная песня" существует несколько терминов-словосочетаний: бүүвән дун ‘колыбельная песня" от бүүвә ‘колыбель"; ɵлгән дун ‘колыбельная песня" от ɵлгә ‘колыбель, люлька"; дүүҗңгин (ɵлгән) дун ‘колыбельная песня" от дүүҗң ‘колыбель"; саатулын дун ‘колыбельная песня" от глагола саатулх ‘убаюкивать", букв. ‘убаюкивающая песня".

Необрядовые песни поются вне ситуации исполнения ритуала, имеют развлекательный или назидательный характер. О необрядовых песнях писали Б.Б. Оконов , Н.Ц. Биткеев , Б.Х. Борлыкова и др. К ним мы относим исторические («Һалдма», «Шуно баатр», «Әәт майор» и др.), трудовые («Хөөчнрин нерн мɵңкртхә!», «Хогдан аш!»), лирические («Актюбин һолын усн», «Булһн», «Мөндрә»). и др.

У каждого из групп калмыцких песен есть своя целевая установка, свои особые художественно-выразительные средства. Историческая жизнь калмыцкой народной песни представляет собой живой органический процесс; жанры народной песни не только всегда существовали в тесном общении, взаимовлиянии, но некоторые из них (как например разные типы песен обрядовых), вероятно связаны между собой генетически; в силу этого между отдельными жанрами вполне закономерно могут сохраняться некоторые общие черты, несмотря на то, что исторический путь каждого жанра складывается различно. В дальнейшем предстоит более глубокий анализ классификации калмыцких народных песен.

Рецензенты:

Басангова Т.Г., д.ф.н., доцент, в.н.с. отдела фольклора и джангароведения КИГИ РАН, г. Элиста;

Убушаев Н.Н., д.ф.н., с.н.с. отдела теоретической и экспериментальной лингвистики КИГИ РАН, г. Элиста.

Библиографическая ссылка

Борлыкова Б.Х. О КЛАССИФИКАЦИИ КАЛМЫЦКИХ НАРОДНЫХ ПЕСЕН // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 6.;
URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=16941 (дата обращения: 31.03.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»

Статья посвящена свадебной поэзии русскоязычного населения Дагестана, в которой, как и в других фольклорных жанрах, отразились различные реалии. Традиционный свадебный обряд русских в Дагестане стал заметно меняться в сторону исчезновения многих ритуальных действ уже в конце XIX - начале XX столетия, и с выпадением отдельных обрядовых эпизодов, их упрощением и сокращением изменения произошли и в свадебной поэзии. Под влиянием новых общественных и бытовых условий из устной народной поэзии ушла свадебная причеть, которая в наше время осталась только в памяти пожилых людей. Песни, связанные с магическими пережитками, стали особенно заметно забываться в последние десятилетия в связи с изменившимся отношением к древним суевериям. В свадебном действе русских давно исчезли обрядовые детали, связанные с верой в колдунов, порчу, обереги и т. п., соответственно исчез и связанный с ними фольклор. Выполнение таких традиционных ритуалов, как осыпание молодых зерном или сахаром и деньгами, благословение у очага, серединного столба, целый ряд присказок и песен эротического характера, связанных с заклинанием вызывания плодородия, превратились в шутливую игру. С обрядовыми компонентами ушли в прошлое и песни, связанные с ними.

Список литературы

1. Запись Кирюхина В. С. от Ефремовой Е. В., 57 лет, в 1968 г. в пос. Тузуклей Дагестанской АССР // Рукоп. фонд ИЯЛИ. Ф. 3. Оп. 5. Л. 14-15.

2. Запись от Авиловой А. Е., 70 л., вх. Мареновский Дагестанской АССР в 1980 г. / Рукоп. фонд НИИФЛИ им. А. Ф. Назаревича ДГУ. Ф. 4. Оп. 2. Л. 7-8.

3. Запись от Пищериной Е. И., 52 г., в 1989 г. п. Чечень Дагестанской АССР / Рукоп. фонд НИИФЛИ им. А. Ф. Назаревича ДГУ. Ф. 5. Оп. 2. Л. 15-16].

4. Запись Л. Темирбековой от М. Е. Ковалевой в 1979 г. вх. М. Бредихин // Рукоп. фонд ИЯЛИ. Ф. 3. Оп. 2. Л. 14-15.

5. Атаева Л.Н. Региональные черты русского песенного фольклора в Дагестане // Мат-лы Междунар. науч. конф. «Типология, взаимосвязи и национальная специфика фольклора народов Дагестана и Северного Кавказа», посвящ. 70-летию проф. А. М. Аджиева. Махачкала, 2010. 296 с.

6. Базанов В. Г. Фольклор. Русская поэзия начала ХХ века. Л.: Наука, 1988. 312 с.

7. Ганиева А. М. Народная лирическая поэзия лезгин. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1976. 164 с.

8. Заседателева Л. Б. Терские казаки (середина 16 - начало 20 в.). Историко-этнографические очерки. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1974. 422 с.

9. Ибрагимова Ф. М. Народная лирика рутулов, агулов, цахуров. Махачкала: Дагкнигоиздат, 2008. 344 с.

10. Киреева Л. С. Народная поэзия терских казаков в ее связях с фольклором Дагестана и Чечено-Ингушетии. Автореф. дис. … канд. филол. наук. Махачкала, 1973. 35 с.

11. Кирюхин В. С. Русская песня в Дагестане. Махачкала, 1975. 260 с.

12. Колпакова Н. П. Лирика русской свадьбы. Л.: Наука, 1973. 324 с.

13. Куракеева М. Ф. Свадебная обрядность казаков. Черкесск, 1996. 180 с.

14. Мельникова И. И. Духовная культура Ставрополья XIХ-ХХ вв. (на примере фольклорных традиций). Автореф. дис. … канд. ист. наук. Ставрополь, 2003. 208 с.

15. Мугадова М. В. Традиционный песенный фольклор народов Дагестана в самодеятельном художественном творчестве. Автореф. дис. … канд. филол. наук. Махачкала, 2002. 22 с.

16. Ризаханова М. Ш. Дагестанские русские XIX - нач. ХХ вв. Махачкала: Изд-во ДНЦ РАН, 2001. 250 с.

17. Тульцева Л. А. Вьюнишники // Русский народный свадебный обряд: Исследования и материалы. Л.: Наука, 1978. 150 с.

18. Хайбуллаев С. Аварская народная лирика. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1973. 60 с.

19. Яхина Г. А. Сюжетность свадебной лирической песни и обрядовая действительность // Современные проблемы фольклора. Вологда: Изд-во Вологод. гос. пед. ин-та, 1971. 200 с.

Для цитирования:

Щелкова [Селина] О. РУССКИЙ ПЕСЕННЫЙ ФОЛЬКЛОР В ДАГЕСТАНЕ: СВАДЕБНЫЕ ПРИЧИТАНИЯ. Oriental Studies . 2014;(3):146-150.

For citation:

Schelkova O. The Russian Folk Songs in Dagestan: the Wedding Ritual Lamentations. Oriental Studies . 2014;(3):146-150. (In Russ.)

Это произведение доступно по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial» («Атрибуция - Некоммерческое использование») 4.0 Всемирная.

ISSN 2619-0990 (Print)
ISSN 2619-1008 (Online)