О чем повесть островского неожиданный случай. Островский А.Н
Иван Платонович Каляев родился в Варшаве 6 июля 1877 года в семье отставного полицейского Платона Каляева и польки, дочери разорившегося шляхтича. Детство Ивана прошло в предместье Варшавы.
В десять лет он поступил в Первую варшавскую образцовую Апухтинскую гимназию.
Еще в младших классах гимназии Каляев начал писать стихи для рукописного тайного «Листка гимназиста». Увлекался Белинским, знал наизусть Пушкина, Тютчева, Фета, Мицкевича. Изучал историю России и Польши, переводил Горация, Овидия, Лукреция и Софокла. В гимназические годы Каляев под влиянием своего старшего брата Антона, токаря, стал посещать рабочие кружки, читать запрещенные книги. Познакомившись с основами социализма, гимназист начал все дальше отходить от идей, которыми его пичкали апухтинские педагоги. С большим интересом он следил за русской и польской литературой, читал и перечитывал случайно попадавшие к нему издания Польской социалистической партии.
В 1897 году Каляев поступил в Московский университет на историко-филологический факультет. Жил он в «Лялинке» - бесплатном общежитии для студентов университета и учеников Училища живописи и ваяния, устроенном купцами Лялиными, жил голодно и трудно.
Осенью 1898 года Каляев перешел на юридический факультет Петербургского университета. Он начинал заниматься социологией, статистикой и политической экономией. В 1898 году стал членом петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».
Весной 1899 года в городе вспыхнули студенческие беспорядки, и Каляев принял в них участие. Вскоре его арестовали и после трехмесячного заключения в тюрьме выслали на два года в Екатеринослав под надзор полиции. Там он работал конторщиком на заводе и в управлении железной дороги. Несмотря на угрозы полиции, примкнул к местному комитету социал-демократической партии. Это обошлось ему еще в два месяца тюрьмы.
Вскоре он отправился за границу. В эмиграции он сошелся с вожаками «боевой организации» партии социалистов-революционеров и полностью попал под влияние их тактики индивидуального террора. Осенью 1903 года в Женеве Каляев стал членом «боевой организации» эсеров, созданной для осуществления террористических актов. По заданию этой организации в начале января 1904 года Каляев перешел русскую границу и под видом торговца табаком появился в Петербурге. Он был членом группы эсеров, которая готовила убийство Плеве. Наряду со всеми он принимал участие в «охоте» на Плеве.
Переодетый лоточником, офеней, извозчиком, он принимал участие в слежках за министром Его подпольная кличка Поэт.
15 июля 1904 года покушение удалось. После убийства Плеве Каляев скрывался - уехал за границу. Но пробыл он там недолго - уже в ноябре вернулся в Россию, на этот раз - в Москву, вернулся для того, чтобы принять участие в новой охоте - за великим князем Сергеем Александровичем Романовым - дядей царя Николая II. Его обвиняли в пристрастном отношении к евреям, которых среди эсеров было большинство. Ему решили припомнить, что по его настоянию при Александре III тысячи еврейских семейств были выселены из Москвы. Князю инкриминировали также и то, что при его попустительстве произошла давка на Ходынском поле на торжествах по случаю коронации Николая II. Впрочем, человеку, занимающему такой пост, можно инкриминировать что угодно.
Каляев купил сани и лошадь и систематически стал следить за князем, изучать его маршруты.
Покушение назначили на 2 февраля. Однако, когда Каляев приблизился к карете с бомбой в руках, он увидел, что рядом с князем жена и малолетние дети. Покушение перенесли на 4 февраля.
Покушение произошло в Кремле, на Арсенальской площади. Когда до двигавшейся навстречу княжеской кареты оставалось не больше четырех шагов, Каляев бросил бомбу. Раздался взрыв. Около здания судебных установлений среди обломков разбитой кареты лежал труп московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича Романова.
Оглушенного взрывом Каляева схватили на месте покушения. Когда его везли через Кремль, он кричал во весь голос революционные лозунги: «Долой проклятого царя!», «Да здравствует свобода!», «Долой проклятое правительство!», «Да здравствует партия социал-революционеров!».
Арестованный признался сразу, что является членом «боевой организации» партии социал-революционеров и убил великого князя Сергея Александровича по ее приговору. Каляев не хотел, чтобы установили его личность, когда его фотографировали жандармы, он сделал свирепое лицо, надеясь стать неузнаваемым.
Долго полиция находилась в неведении, кого же она арестовала. Помог один из университетских однокашников Каляева. После этого у всех родственников арестованного произвели обыск.
Вначале заключенного держали в Якиманской части, затем перевели в Бутырскую тюрьму - в Пугачевскую башню. Через несколько дней его посетила великая княгиня Елизавета Федоровна, вдова убитою князя Сергея Александровича. Во время свидания она подарила ему иконку.
Каляев взял ее. Вот что писал по этому поводу защитник заключенного:
«Я был чрезвычайно поражен и обратился к Каляеву с вопросом: „Разве вы верующий человек?" Он ответил: „Я мое дело сделал как мог, но я был и виновником величайшего человеческого горя неповинной женщины, и я чувствовал себя нравственно обязанным облегчить ей ее страдания, насколько это было возможно"».
Суд над Каляевым проходил в Особом присутствии Сената 5 апреля 1905 года в Москве. Дело слушалось при закрытых дверях. В зале находились лишь несколько жандармских офицеров, чинов магистратуры, лиц прокурорского надзора и мать обвиняемого. Она держалась мужественно и не проронила ни одной слезы, даже в тот момент, когда прочли смертный приговор сыну.
Обвинял Каляева И. Г. Щегловитов, ставший позже царским министром юстиции, которого прозвали Ванька-Каин. Защищали подсудимого адвокаты М. Л. Мандельштам и В. А. Жданов. Процесс начался с обычного вопроса: «Подсудимый Иван Каляев, вы получили обвинительный акт?» «Прежде всего фактическая поправка: я не подсудимый, я ваш пленник. Мы - две воюющие стороны. Вы - наемные слуги капитала и императорского правительства, я - народный мститель, социалист-революционер…»
Каляев говорил медленно, твердо, спокойно.
«Я вам запрещаю продолжать», - прервал его председатель. На вопрос: признаете ли вы себя виновным? - Каляев ответил: «Признаю, что смерть великого князя Сергея произошла от моей руки, но виновным себя в этом не признаю по мотивам нравственного содержания».
Когда Каляеву дали слово, он сказал, что суд, который его судит, не может считаться действительным, ибо судьи являются представителями того правительства, против которого борется партия социал-революционеров. Единственно праведным судом может быть суд народный, суд истории. Не он один, Каляев, а вся Россия борется сейчас против самодержавия. Стачки, демонстрации, аграрные беспорядки, вооруженные сопротивления и народные восстания увенчаются успехом. Он верит в это, видит грядущую свободу России и гордо умирает за нее. После прений сторон и последнего слова подсудимого был зачитан приговор.
Каляева признали виновным. По совокупности решение гласило: подвергнуть Ивана Платоновича Каляева, по лишении всех прав состояния, смертной казни через повешение.
«Я счастлив вашим приговором, - сказал Каляев судьям. - Надеюсь, что вы решитесь исполнить его надо мной так же открыто и всенародно, как я исполнил приговор партии социал-революционеров. Учитесь смотреть прямо в глаза надвигающейся революции».
Прошение о помиловании Каляев подавать не стал. «Помилование я считал бы позором», - писал он в одном из писем товарищам.
«Из рук убийцы рабочих 9 января я не приму жизни», - писал он уже царю. После приговора Каляев подал кассационную жалобу. Он заявил, что убил великого князя Сергея Александровича не как дядю императора, а за его вину перед народом. А в приговоре был сделан упор именно на «дядю императора».
С этим приговоренный не хотел соглашаться.
В одном из последних писем к матери Каляев писал: «…Состояние моего духа неизменно! Я счастлив сознанием, что поступил так, как этого требовал мой долг. Я сохранил в чистоте мою совесть и не нарушил целости моих убеждений. Вы знаете хорошо, что у меня не было личной жизни для себя, и если я и страдал в жизни, то лишь страданиями других. Было бы смешно заботиться мне о сохранении жизни теперь, когда я так счастлив своим концом. Я отказался от помилования, и Вы знаете почему. Не потому, конечно, что я расточил все свои силы телесные и душевные - напротив, я сберег все, что мне дала жизнь, ради моего конечного торжества в смерти…» После суда петербургский защитник Каляева встретился с подзащитным. «Он вышел ко мне совершенно спокойный, бодрый, в шляпе с воткнутой зеленой травой, - описывал защитник встречу. - Я спросил, что обозначает зеленая трава?.. - „Помните, - отвечал Каляев, - в начале романа Толстого „Воскресение" говорится: как люди ни старались убить весну, как ни старались вырвать зеленую траву между камнями на площади перед тюрьмой, - а весна была весною, и трава зеленела даже около тюрьмы… Так и здесь, в Петропавловской крепости. Представьте себе, даже здесь трава пробивается между камнями…"»
9 мая 1905 года Каляева привезли на полицейском пароходе в Шлиссельбург - мрачную крепость, овеянную печальными легендами. Его поместили в камеру под надзор двух тюремных жандармов.
Каляев попросил себе бумаги, перо, табаку и спичек. Он долго писал, не отрываясь, часто рвал исписанные листки и вновь писал. Узник будто спешил до своей казни сказать кому-то последнее слово, боясь, что не успеет. Кончив писать, он прилег на кровать, накрылся одеялом. Его знобило. «Не думайте, что я дрожу от страха, - обратился он к караулившим его жандармам, - мне просто холодно, и я попросил бы дать мне второе одеяло». Его желание исполнили.
Почти весь день 9 мая Каляев писал, но затем все зачеркнул, оставив только слова, произнесенные Петром I перед Полтавской битвой: «А о Петре ведайте, недорога ему жизнь, была бы счастлива Россия».
В 9 часов вечера в камеру в сопровождении смотрителя Шлиссельбургской тюрьмы вошел прокурор. Он объявил: казнь будет ночью. Ни один мускул не дрогнул на лице осужденного. Прокурор подал ему для подписи прошение о помиловании. Каляев решительно отказался подписать Прокурор вышел, однако вскоре снова появился в камере и стал упрашивать заключенного подписать прошение. Восемь попыток сделал прокурор и каждый раз слышал от Каляева категоричное: «Нет!» Всю ночь Каляев не раздевался и не ложился спать. А в это время во дворе тюрьмы строили эшафот. Строили торопливо, чтобы успеть до рассвета. Стук топоров доносился до слуха обреченного.
Когда в камеру вошел священник, Каляев сказал ему, что он обрядов не признает, что он уже совершенно приготовил себя к смерти и в жизни со всем покончил, однако в пришедшем к нему священнике чувствует доброго человека. «А потому, - заключил Каляев, - дайте мне вас, просто как человека, поцеловать». Они поцеловались, и священник ушел.
На эшафот Каляев поднимался с гордо поднятой головой, твердым, уверенным шагом. Крест целовать отказался. Подошел палач, накинул на него саван, помог подняться на табурет, накинул на шею петлю и отбросил ногой табурет. Тело повисло в воздухе. Палач был пьян и накинул петлю кое-как, тело начало биться в судорогах. Сцена была настолько жуткой, что начальник штаба корпуса жандармов барон Медем зарычал на палача: «Я тебя, каналья, прикажу расстрелять, если сейчас не прекратишь страданий осужденного!»
Через полчаса палач вынул из петли повешенного и положил его на эшафот.
Крепостной врач обнажил покойному грудь, послушал, пощупал пульс: сердце Каляева не билось…
Солдаты уложили тело в деревянный ящик, снесли и закопали его за крепостной стеной - между валом, окаймляющим крепость со стороны озера, и Королевской башней. Здесь было место захоронения всех казненных в крепости в 80-х годах прошлого столетия.
Кто-то сказал, что революции делают герои, а плодами их пользуются проходимцы - очень точное замечание.
5 ноября 2010 года умер Александр Меленберг. Постоянный автор «Новой», журналист, историк, учитель. У него было много планов - в их числе выпуск книги под рабочим названием «История России. Фрагменты». К счастью, некоторые главы были закончены.Сто с лишним лет назад у подданных Российской империи периодически захватывало дух от длинной серии громких политических убийств, совершаемых членами Боевой организации партии социалистов-революционеров. Наиболее дерзкое из них произошло 4 февраля 1905 года. В этот день недоучившийся студент Московского, потом Петербургского университетов, участник теракта 15 июля 1904 года против министра внутренних дел В.К. Плеве, Иван Каляев бросил взрывное устройство в карету великого князя Сергея Александровича.
Иван Платонович Каляев (1877–1905), партийные клички - Поэт, Янек - являлся, пожалуй, самой яркой, в какой-то мере даже обаятельной личностью среди эсеров-террористов ХХ века. Он родился в Варшаве в семье русского полицейского и разорившейся польской дворянки. Исключенный из университета за активное участие в студенческих беспорядках, сотрудничал в газетах, писал стихи, был знаком с Брюсовым, Ремизовым… Отбыв ссылку, уехал за границу, где примкнул к Боевой организации.
Надо отдать должное аналитическим способностям эсеров - они безупречно выбирали объекты для своих актов возмездия. К началу ХХ столетия старый порядок уже заметно выцвел, утратил историческое содержание, находился в глубоком кризисе. Романовская элита, закостенелая, неповоротливая, коррумпированная, была не в состоянии сколь-нибудь эффективно управлять государством. В ее среде оставалось лишь несколько прагматиков, жестких консерваторов, способных удерживать трон на заданной высоте. Ликвидация этих фигур, по мысли эсеровских лидеров, ввергла бы самодержавие в необратимый штопор.
Были физически устранены министры Боголепов, Сипягин, Плеве. С ноября 1904 года группа боевиков во главе с Борисом Савинковым (Иван Каляев, Борис Моисеенко, Дора Бриллиант, Петр Куликовский) готовила покушение на генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича.
Эсеры-террористы считали себя прямыми продолжателями дела народовольцев. Даже заимствовали у них технологию терактов. За четверть века жизнь ушла вперед, и резоннее было бы использовать новейшие достижения взрывотехники или просто пулемет на крыше. Но эсеровские боевики оставили прежний, самый рискованный способ ручного метания самодельных бомб. Этот способ практически не оставлял шансов выжить самому метальщику.
Позднее в этом выборе увидели сознательное принесение себя в жертву. Искупление собственной смертью греха человекоубийства. Догматику эсеровского христианского социализма - вместо прежнего «Не убий!» новая заповедь «новой церкви» - «Убивший, да убьет себя!».
Увидели в эсеровском выборе и традиционный русский нигилизм, сравнив Боевую организацию с толком старообрядцев-самосожженцев. Своеобразное продолжение борьбы той, аввакумовской «параллельной России».
Добавлю, что именно Романовы, начиная с Алексея Михайловича, жесточайшим образом преследовали эту параллельную Россию. В итоге Романовым все это и аукнулось - не из скитов и болот, а из императорских университетов восстали против них самосожженцы ХХ века.
Помимо собственного жертвоприношения Иван Каляев продемонстрировал еще одну грань загадочной души русского террориста.
Из воспоминаний Б. Савинкова:
«Следя за газетами, я прочел, что 2 февраля должен состояться в Большом театре спектакль в пользу склада Красного Креста, находившегося под покровительством великой княгини Елизаветы Федоровны. Великий князь не мог не посетить театра в этот день
Дора Бриллиант остановилась на Никольской в гостинице «Славянский базар». Здесь, днем, 2 февраля, она приготовила две бомбы: одну для Каляева, другую для Куликовского. Было неизвестно, в котором часу великий князь поедет в театр. Мы решили поэтому ждать его от начала спектакля, т.е. приблизительно с 8 часов вечера. В 7 часов я пришел на Никольскую к «Славянскому базару», и в ту же минуту из подъезда показалась Дора Бриллиант, имея в руках завернутые в плед бомбы. Мы свернули с нею в Богоявленский переулок, развязали плед и положили бомбы в бывший со мной портфель. В Большом Черкасском переулке нас ожидал Моисеенко. Я сел к нему в сани и на Ильинке встретил Каляева. Я передал ему его бомбу и поехал к Куликовскому, ожидавшему меня на Варварке. В 7.30 вечера обе бомбы были переданы, и с 8 часов вечера Каляев стал на Воскресенской площади, у здания городской думы, а Куликовский в проезде Александровского сада. Таким образом, от Никольских ворот (Кремля. - А.М.) великому князю было только два пути в Большой театр - либо на Каляева, либо на Куликовского. И Каляев, и Куликовский были одеты крестьянами, в поддевках, картузах и высоких сапогах, бомбы их были завернуты в ситцевые платки. Дора Бриллиант вернулась к себе в гостиницу. Я назначил ей свидание, в случае неудачи, в 12 часов ночи, по окончании спектакля. Моисеенко уехал на извозчичий двор. Я прошел в Александровский сад и ждал там взрыва.
Был сильный мороз, подымалась вьюга. Каляев стоял в тени крыльца думы, на пустынной и темной площади. В начале девятого часа от Никольских ворот показалась карета великого князя. Каляев тотчас узнал ее по белым и ярким огням ее фонарей. Карета свернула на Воскресенскую площадь, и в темноте Каляеву показалось, что он узнает кучера Рудинкина, всегда возившего именно великого князя. Тогда, не колеблясь, Каляев бросился навстречу, наперерез карете. Он уже поднял руку, чтобы бросить снаряд. Но кроме великого князя Сергея он неожиданно увидал еще великую княгиню Елизавету и детей великого князя Павла - Марию и Дмитрия. Он опустил свою бомбу и отошел. Карета остановилась у подъезда Большого театра.
Каляев прошел в Александровский сад. Подойдя ко мне, он сказал:
Я думаю, что я поступил правильно, разве можно убить детей?..
От волнения он не мог продолжать. Он понимал, как много он своей властью поставил на карту, пропустив такой единственный для убийства случай: он не только рискнул собой - он рискнул всей организацией. Его могли арестовать с бомбой в руках у кареты, и тогда покушение откладывалось бы надолго. Я сказал ему, однако, что не только не осуждаю, но и высоко ценю его поступок <...>
Было все-таки решено дождаться конца спектакля. Мы надеялись, что, быть может, великой княгине подадут ее карету, и великий князь уедет один…
К разъезду из театра Каляев, с бомбой в руках, подошел издали к карете великого князя. В карету сели опять великая княгиня и дети великого князя Павла. Каляев вернулся ко мне и передал мне свой снаряд. В 12 часов я встретился с Дорой и отдал ей обе бомбы. Она молча выслушала мой рассказ о случившемся. Окончив его, я спросил, считает ли она поступок Каляева и наше решение правильным.
Она опустила глаза: «Поэт поступил так, как должен был поступить».
В тот морозный зимний вечер литература «золотого века» перемешалась с реальностью позднеромановской России. Иван Каляев - персонаж Достоевского без всякого участия Достоевского. Достопочтенный Федор Михайлович проглядывает даже в том, что в исторической перспективе Каляев подарил жизнь будущему убийце Распутина великому князю Дмитрию Павловичу и будущей королеве Швеции великой княгине Марии Павловне. И на тринадцать лет продлил жизнь весьма почитаемой современной православной церковью великой княгини Елизаветы Федоровны. Почитаемой во многом за благочестивую жизнь этих последних тринадцати лет.
Б. Савинков: «Зная привычки великого князя, мы пришли к заключению, что 3, 4 или 5 февраля он непременно поедет в генерал-губернаторский дом на Тверской…»
4 февраля, точно так же получив на Ильинке взрывное устройство, Каляев через Красную площадь направился к часовне Иверской Божьей Матери. Оттуда мимо Исторического музея медленно двинулся к Никольским воротам, вошел в Кремль, заметил двигавшуюся ему навстречу от великокняжеского дворца карету. У здания судебных присутствий встреча произошла. Великий князь ехал один…
На третий день после теракта Елизавета Федоровна посетила убийцу мужа в тюрьме. «Я буду молиться за вас» - лейтмотив посещения.
Из тюремного письма И. Каляева единомышленникам:
«Мы смотрели друг на друга, не скрою, с некоторым мистическим чувством, как двое смертных, которые остались в живых. Я - случайно, она - по воле организации, по моей воле…
И я, глядя на великую княгиню, не мог не видеть на ее лице благодарности, если не мне, то во всяком случае судьбе, за то, что она не погибла.
Я прошу вас, возьмите от меня на память иконку. Я буду молиться за вас.
И я взял иконку.
Это было для меня символом признания с ее стороны моей победы, символом ее благодарности судьбе за сохранение ее жизни и покаяния ее совести за преступления великого князя.
Моя совесть чиста, - повторил я, - мне очень больно, что я причинил вам горе, но я действовал сознательно, и если бы у меня была тысяча жизней, я отдал бы всю тысячу, не только одну.
Великая княгиня встала, чтобы уйти. Я также встал. «Прощайте, - сказал я. - Повторяю, мне очень больно, что я причинил вам горе, но я исполнил свой долг, и я его исполню до конца и вынесу все, что мне предстоит. Прощайте, потому что мы с вами больше не увидимся».
Молитва Каляева запечатлена в стихах, написанных еще в «мирный» период его жизни:
Христос, Христос! Слепит нас жизни мгла.
Ты нам открыл все небо, ночь рассеяв,
Но храм опять во власти фарисеев.
Мессии нет - Иудам нет числа…
Мы жить хотим! Над нами ночь висит.
О, неужель вновь нужно искупленье,
И только крест нам возвестит спасенье?..
Христос, Христос!.. Но все кругом молчит.
После оглашения приговора Иван Каляев отказался подать прошение о сохранении жизни. Хотя ему намекали, что благодаря хлопотам великой княгини царь подготовлен к положительной резолюции.
100 лет назад, 23 (10) мая 1905 года, в Шлиссельбургской крепости был повешен Иван Каляев Н едоучившийся студент Московского, потом Петербургского университетов, член Боевой организации партии социалистов-революционеров, участник теракта 15 июля 1904 г. против министра внутренних дел В.К. Плеве, Каляев 4 февраля 1905 г. бросил бомбу в карету великого князя Сергея Александровича. Да так ловко, что великого князя в буквальном смысле слова разнесло на куски.
Справка «Новой»
Иван Платонович КАЛЯЕВ
(1877-1905), партийные клички - Поэт, Янек, являлся,
пожалуй, самой яркой, в какой-то мере даже
обаятельной личностью среди эсеров-террористов
ХХ века. Он родился в Варшаве в семье русского
полицейского и разорившейся польской дворянки.
Исключенный из университета за активное участие
в студенческих беспорядках, сотрудничал в
газетах, писал стихи, был знаком с Брюсовым,
Ремизовым… Отбыв ссылку, уехал за границу, где
целенаправленно примкнул к Боевой организации
партии социалистов-революционеров.
Были физически устранены министры Боголепов, Сипягин, Плеве. С ноября 1904 г. группа боевиков во главе с Борисом Савинковым (Иван Каляев, Борис Моисеенко, Дора Бриллиант, Петр Куликовский) готовила покушение на генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича.
Эсеры-террористы считали себя прямыми продолжателями дела народовольцев. Даже заимствовали у них технологию терактов. За четверть века жизнь ушла вперед, и резоннее было бы использовать новейшие достижения взрывотехники или просто пулемет на крыше. Но эсеровские боевики оставили прежний, самый рискованный способ ручного метания самодельных бомб. Сознательно избранный, этот способ практически не оставлял шансов выжить самому метальщику.
Позднее в этом выборе увидели сознательное принесение себя в жертву. Искупление собственной смертью греха человекоубийства. Догму эсеровского христианского социализма: вместо прежнего «Не убий!» новая заповедь «новой церкви» - «Убивший да убьет себя!».
Увидели в эсеровском выборе и традиционный русский нигилизм, сравнив Боевую организацию с толком старообрядцев-самосожженцев. Своеобразное продолжение борьбы той, аввакумовской «параллельной России».
Добавлю, что именно Романовы, начиная с Алексея Михайловича, жесточайшим образом преследовали эту параллельную Россию. В итоге Романовым все это и аукнулось - не из скитов и болот, а из императорских университетов восстали против них самосожженцы ХХ века.
Помимо собственного жертвоприношения Иван Каляев продемонстрировал еще одну грань загадочной души русского террориста.
Из воспоминаний Б. Савинкова:
Следя за газетами, я прочел, что 2 февраля должен состояться в Большом театре спектакль в пользу склада Красного Креста, находившегося под покровительством великой княгини Елизаветы Федоровны. Великий князь не мог не посетить театра в этот день <…>.
Дора Бриллиант остановилась на Никольской в гостинице «Славянский базар». Здесь днем, 2 февраля, она приготовила две бомбы: одну для Каляева, другую для Куликовского. Было неизвестно, в котором часу великий князь поедет в театр. Мы решили поэтому ждать его от начала спектакля, т.е. приблизительно с 8 часов вечера. В 7 часов я пришел на Никольскую к «Славянскому базару», и в ту же минуту из подъезда показалась Дора Бриллиант, имея в руках завернутые в плед бомбы. Мы свернули с нею в Богоявленский переулок, развязали плед и положили бомбы в бывший со мной портфель. В Большом Черкасском переулке нас ожидал Моисеенко. Я сел к нему в сани, и на Ильинке встретил Каляева. Я передал ему его бомбу и поехал к Куликовскому, ожидавшему меня на Варварке. В 7.30 вечера обе бомбы были переданы, и с 8 часов вечера Каляев стал на Воскресенской площади, у здания городской Думы, а Куликовский - в проезде Александровского сада. Таким образом, от Никольских ворот (Кремля. - А.М.) великому князю было только два пути в Большой театр - либо на Каляева, либо на Куликовского. И Каляев, и Куликовский были одеты крестьянами, в поддевках, картузах и высоких сапогах, бомбы их были завернуты в ситцевые платки. Дора Бриллиант вернулась к себе в гостиницу. Я назначил ей свидание в случае неудачи в 12 часов ночи, по окончании спектакля. Моисеенко уехал на извозчичий двор. Я прошел в Александровский сад и ждал там взрыва.
Был сильный мороз, подымалась вьюга. Каляев стоял в тени крыльца Думы, на пустынной и темной площади. В начале девятого часа от Никольских ворот показалась карета великого князя. Каляев тотчас узнал ее по белым и ярким огням ее фонарей. Карета свернула на Воскресенскую площадь, и в темноте Каляеву показалось, что он узнает кучера Рудинкина, всегда возившего именно великого князя. Тогда, не колеблясь, Каляев бросился навстречу наперерез карете. Он уже поднял руку, чтобы бросить снаряд. Но, кроме великого князя Сергея, он неожиданно увидал еще великую княгиню Елизавету и детей великого князя Павла - Марию и Дмитрия. Он опустил свою бомбу и отошел. Карета остановилась у подъезда Большого театра.
Каляев прошел в Александровский сад. Подойдя ко мне, он сказал:
- Я думаю, что я поступил правильно, разве можно убить детей?..
От волнения он не мог продолжать. Он понимал, как много он своей властью поставил на карту, пропустив такой единственный для убийства случай: он не только рискнул собой - он рискнул всей организацией. Его могли арестовать с бомбой в руках у кареты, и тогда покушение откладывалось бы надолго. Я сказал ему, однако, что не только не осуждаю, но и высоко ценю его поступок <…>.
Было все-таки решено дождаться конца спектакля. Мы надеялись, что, быть может, великой княгине подадут ее карету и великий князь уедет один…
К разъезду из театра Каляев с бомбой в руках подошел издали к карете великого князя. В карету сели опять великая княгиня и дети великого князя Павла. Каляев вернулся ко мне и передал мне свой снаряд. В 12 часов я встретился с Дорой и отдал ей обе бомбы. Она молча выслушала мой рассказ о случившемся. Окончив его, я спросил, считает ли она поступок Каляева и наше решение правильными.
Она опустила глаза: «Поэт поступил так, как должен был поступить». <…>
В тот морозный зимний вечер литература «золотого века» перемешалась с реальностью позднеромановской России. Иван Каляев - персонаж Достоевского без всякого участия Достоевского. Достопочтенный Федор Михайлович проглядывает даже в том, что в исторической перспективе Каляев подарил жизнь будущему убийце Распутина великому князю Дмитрию Павловичу и будущей королеве Швеции великой княгине Марии Павловне. И на тринадцать лет продлил жизнь весьма почитаемой современной православной церковью великой княгине Елизавете Федоровне. Почитаемой во многом за благочестивую жизнь этих последних тринадцати лет.
Б. Савинков: «Зная привычки великого князя, мы пришли к заключению, что 3, 4 или 5 февраля он непременно поедет в генерал-губернаторский дом на Тверской…».
4 февраля, точно так же получив на Ильинке взрывное устройство, Каляев через Красную площадь направился к часовне Иверской Божией Матери. Оттуда мимо Исторического музея медленно двинулся к Никольским воротам, вошел в Кремль, заметил двигавшуюся ему навстречу от великокняжеского дворца карету. У здания судебных присутствий встреча произошла. Великий князь ехал один…
На третий день после теракта Елизавета Федоровна посетила убийцу мужа в тюрьме. «Я буду молиться за вас» - лейтмотив посещения.
Из письма И. Каляева: «Мы смотрели друг на друга, не скрою, с некоторым мистическим чувством, как двое смертных, которые остались в живых. Я - случайно, она - по воле организации, по моей воле…» .
Молитва Каляева запечатлена в стихах, написанных еще в «мирный» период его жизни:
Христос, Христос! Слепит
нас жизни мгла.
Ты нам открыл все небо,
ночь рассеяв,
Но храм опять во власти
фарисеев.
Мессии нет - Иудам нет
числа…
Мы жить хотим! Над нами
ночь висит.
О, неужель вновь нужно
искупленье,
И только крест нам
возвестит спасенье?..
Христос, Христос!..
Но все кругом молчит.
После оглашения приговора
Иван Каляев отказался подать прошение о
сохранении жизни. Хотя ему намекали, что
благодаря хлопотам великой княгини царь
подготовлен к положительной резолюции.
Александр МЕЛЕНБЕРГ
ИВАН КАЛЯЕВ
Товарищ с мятежной, но чуткой душой,
Соратник, мой друг и опора,
К тебе обращаюсь пред смертью с тоской
И жду от тебя приговора…
Окончен мой путь и борьбы и тревог,
Готов умереть я без страха,
Я счастлив сознаньем: я сделал, что мог,
Не страшны палач мне и плаха…
Иван Платонович Каляев родился в Варшаве 6 июля 1877 года в семье отставного полицейского Платона Каляева и польки, дочери разорившегося шляхтича. Детство Ивана прошло в предместье Варшавы.
В десять лет он поступил в Первую варшавскую образцовую Апухтинскую гимназию.
Еще в младших классах гимназии Каляев начал писать стихи для рукописного тайного «Листка гимназиста». Увлекался Белинским, знал наизусть Пушкина, Тютчева, Фета, Мицкевича. Изучал историю России и Польши, переводил Горация, Овидия, Лукреция и Софокла. В гимназические годы Каляев под влиянием своего старшего брата Антона, токаря, стал посещать рабочие кружки, читать запрещенные книги. Познакомившись с основами социализма, гимназист начал все дальше отходить от идей, которыми его пичкали апухтинские педагоги. С большим интересом он следил за русской и польской литературой, читал и перечитывал случайно попадавшие к нему издания Польской социалистической партии.
В 1897 году Каляев поступил в Московский университет на историко-филологический факультет. Жил он в «Лялинке» - бесплатном общежитии для студентов университета и учеников Училища живописи и ваяния, устроенном купцами Лялиными, жил голодно и трудно.
Осенью 1898 года Каляев перешел на юридический факультет Петербургского университета. Он начинал заниматься социологией, статистикой и политической экономией. В 1898 году стал членом петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».
Весной 1899 года в городе вспыхнули студенческие беспорядки, и Каляев принял в них участие. Вскоре его арестовали и после трехмесячного заключения в тюрьме выслали на два года в Екатеринослав под надзор полиции. Там он работал конторщиком на заводе и в управлении железной дороги. Несмотря на угрозы полиции, примкнул к местному комитету социал-демократической партии. Это обошлось ему еще в два месяца тюрьмы.
Вскоре он отправился за границу. В эмиграции он сошелся с вожаками «боевой организации» партии социалистов-революционеров и полностью попал под влияние их тактики индивидуального террора. Осенью 1903 года в Женеве Каляев стал членом «боевой организации» эсеров, созданной для осуществления террористических актов. По заданию этой организации в начале января 1904 года Каляев перешел русскую границу и под видом торговца табаком появился в Петербурге. Он был членом группы эсеров, которая готовила убийство Плеве. Наряду со всеми он принимал участие в «охоте» на Плеве.
Переодетый лоточником, офеней, извозчиком, он принимал участие в слежках за министром Его подпольная кличка Поэт.
15 июля 1904 года покушение удалось. После убийства Плеве Каляев скрывался - уехал за границу. Но пробыл он там недолго - уже в ноябре вернулся в Россию, на этот раз - в Москву, вернулся для того, чтобы принять участие в новой охоте - за великим князем Сергеем Александровичем Романовым - дядей царя Николая II. Его обвиняли в пристрастном отношении к евреям, которых среди эсеров было большинство. Ему решили припомнить, что по его настоянию при Александре III тысячи еврейских семейств были выселены из Москвы. Князю инкриминировали также и то, что при его попустительстве произошла давка на Ходынском поле на торжествах по случаю коронации Николая II. Впрочем, человеку, занимающему такой пост, можно инкриминировать что угодно.
Каляев купил сани и лошадь и систематически стал следить за князем, изучать его маршруты.
Покушение назначили на 2 февраля. Однако, когда Каляев приблизился к карете с бомбой в руках, он увидел, что рядом с князем жена и малолетние дети. Покушение перенесли на 4 февраля.
Покушение произошло в Кремле, на Арсенальской площади. Когда до двигавшейся навстречу княжеской кареты оставалось не больше четырех шагов, Каляев бросил бомбу. Раздался взрыв. Около здания судебных установлений среди обломков разбитой кареты лежал труп московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича Романова.
Оглушенного взрывом Каляева схватили на месте покушения. Когда его везли через Кремль, он кричал во весь голос революционные лозунги: «Долой проклятого царя!», «Да здравствует свобода!», «Долой проклятое правительство!», «Да здравствует партия социал-революционеров!».
Арестованный признался сразу, что является членом «боевой организации» партии социал-революционеров и убил великого князя Сергея Александровича по ее приговору. Каляев не хотел, чтобы установили его личность, когда его фотографировали жандармы, он сделал свирепое лицо, надеясь стать неузнаваемым.
Долго полиция находилась в неведении, кого же она арестовала. Помог один из университетских однокашников Каляева. После этого у всех родственников арестованного произвели обыск.
Вначале заключенного держали в Якиманской части, затем перевели в Бутырскую тюрьму - в Пугачевскую башню. Через несколько дней его посетила великая княгиня Елизавета Федоровна, вдова убитою князя Сергея Александровича. Во время свидания она подарила ему иконку.
Каляев взял ее. Вот что писал по этому поводу защитник заключенного:
«Я был чрезвычайно поражен и обратился к Каляеву с вопросом: „Разве вы верующий человек?“ Он ответил: „Я мое дело сделал как мог, но я был и виновником величайшего человеческого горя неповинной женщины, и я чувствовал себя нравственно обязанным облегчить ей ее страдания, насколько это было возможно“».
Суд над Каляевым проходил в Особом присутствии Сената 5 апреля 1905 года в Москве. Дело слушалось при закрытых дверях. В зале находились лишь несколько жандармских офицеров, чинов магистратуры, лиц прокурорского надзора и мать обвиняемого. Она держалась мужественно и не проронила ни одной слезы, даже в тот момент, когда прочли смертный приговор сыну.
Обвинял Каляева И. Г. Щегловитов, ставший позже царским министром юстиции, которого прозвали Ванька-Каин. Защищали подсудимого адвокаты М. Л. Мандельштам и В. А. Жданов. Процесс начался с обычного вопроса: «Подсудимый Иван Каляев, вы получили обвинительный акт?» «Прежде всего фактическая поправка: я не подсудимый, я ваш пленник. Мы - две воюющие стороны. Вы - наемные слуги капитала и императорского правительства, я - народный мститель, социалист-революционер…»
Каляев говорил медленно, твердо, спокойно.
«Я вам запрещаю продолжать», - прервал его председатель. На вопрос: признаете ли вы себя виновным? - Каляев ответил: «Признаю, что смерть великого князя Сергея произошла от моей руки, но виновным себя в этом не признаю по мотивам нравственного содержания».
Когда Каляеву дали слово, он сказал, что суд, который его судит, не может считаться действительным, ибо судьи являются представителями того правительства, против которого борется партия социал-революционеров. Единственно праведным судом может быть суд народный, суд истории. Не он один, Каляев, а вся Россия борется сейчас против самодержавия. Стачки, демонстрации, аграрные беспорядки, вооруженные сопротивления и народные восстания увенчаются успехом. Он верит в это, видит грядущую свободу России и гордо умирает за нее. После прений сторон и последнего слова подсудимого был зачитан приговор.
Каляева признали виновным. По совокупности решение гласило: подвергнуть Ивана Платоновича Каляева, по лишении всех прав состояния, смертной казни через повешение.
«Я счастлив вашим приговором, - сказал Каляев судьям. - Надеюсь, что вы решитесь исполнить его надо мной так же открыто и всенародно, как я исполнил приговор партии социал-революционеров. Учитесь смотреть прямо в глаза надвигающейся революции».
Прошение о помиловании Каляев подавать не стал. «Помилование я считал бы позором», - писал он в одном из писем товарищам.
«Из рук убийцы рабочих 9 января я не приму жизни», - писал он уже царю. После приговора Каляев подал кассационную жалобу. Он заявил, что убил великого князя Сергея Александровича не как дядю императора, а за его вину перед народом. А в приговоре был сделан упор именно на «дядю императора».
С этим приговоренный не хотел соглашаться.
В одном из последних писем к матери Каляев писал: «…Состояние моего духа неизменно! Я счастлив сознанием, что поступил так, как этого требовал мой долг. Я сохранил в чистоте мою совесть и не нарушил целости моих убеждений. Вы знаете хорошо, что у меня не было личной жизни для себя, и если я и страдал в жизни, то лишь страданиями других. Было бы смешно заботиться мне о сохранении жизни теперь, когда я так счастлив своим концом. Я отказался от помилования, и Вы знаете почему. Не потому, конечно, что я расточил все свои силы телесные и душевные - напротив, я сберег все, что мне дала жизнь, ради моего конечного торжества в смерти…» После суда петербургский защитник Каляева встретился с подзащитным. «Он вышел ко мне совершенно спокойный, бодрый, в шляпе с воткнутой зеленой травой, - описывал защитник встречу. - Я спросил, что обозначает зеленая трава?.. - „Помните, - отвечал Каляев, - в начале романа Толстого „Воскресение“ говорится: как люди ни старались убить весну, как ни старались вырвать зеленую траву между камнями на площади перед тюрьмой, - а весна была весною, и трава зеленела даже около тюрьмы… Так и здесь, в Петропавловской крепости. Представьте себе, даже здесь трава пробивается между камнями…“»
9 мая 1905 года Каляева привезли на полицейском пароходе в Шлиссельбург - мрачную крепость, овеянную печальными легендами. Его поместили в камеру под надзор двух тюремных жандармов.
Каляев попросил себе бумаги, перо, табаку и спичек. Он долго писал, не отрываясь, часто рвал исписанные листки и вновь писал. Узник будто спешил до своей казни сказать кому-то последнее слово, боясь, что не успеет. Кончив писать, он прилег на кровать, накрылся одеялом. Его знобило. «Не думайте, что я дрожу от страха, - обратился он к караулившим его жандармам, - мне просто холодно, и я попросил бы дать мне второе одеяло». Его желание исполнили.
Почти весь день 9 мая Каляев писал, но затем все зачеркнул, оставив только слова, произнесенные Петром I перед Полтавской битвой: «А о Петре ведайте, недорога ему жизнь, была бы счастлива Россия».
В 9 часов вечера в камеру в сопровождении смотрителя Шлиссельбургской тюрьмы вошел прокурор. Он объявил: казнь будет ночью. Ни один мускул не дрогнул на лице осужденного. Прокурор подал ему для подписи прошение о помиловании. Каляев решительно отказался подписать Прокурор вышел, однако вскоре снова появился в камере и стал упрашивать заключенного подписать прошение. Восемь попыток сделал прокурор и каждый раз слышал от Каляева категоричное: «Нет!» Всю ночь Каляев не раздевался и не ложился спать. А в это время во дворе тюрьмы строили эшафот. Строили торопливо, чтобы успеть до рассвета. Стук топоров доносился до слуха обреченного.
Когда в камеру вошел священник, Каляев сказал ему, что он обрядов не признает, что он уже совершенно приготовил себя к смерти и в жизни со всем покончил, однако в пришедшем к нему священнике чувствует доброго человека. «А потому, - заключил Каляев, - дайте мне вас, просто как человека, поцеловать». Они поцеловались, и священник ушел.
На эшафот Каляев поднимался с гордо поднятой головой, твердым, уверенным шагом. Крест целовать отказался. Подошел палач, накинул на него саван, помог подняться на табурет, накинул на шею петлю и отбросил ногой табурет. Тело повисло в воздухе. Палач был пьян и накинул петлю кое-как, тело начало биться в судорогах. Сцена была настолько жуткой, что начальник штаба корпуса жандармов барон Медем зарычал на палача: «Я тебя, каналья, прикажу расстрелять, если сейчас не прекратишь страданий осужденного!»
Через полчаса палач вынул из петли повешенного и положил его на эшафот.
Крепостной врач обнажил покойному грудь, послушал, пощупал пульс: сердце Каляева не билось…
Солдаты уложили тело в деревянный ящик, снесли и закопали его за крепостной стеной - между валом, окаймляющим крепость со стороны озера, и Королевской башней. Здесь было место захоронения всех казненных в крепости в 80-х годах прошлого столетия.
Кто-то сказал, что революции делают герои, а плодами их пользуются проходимцы - очень точное замечание.
8 июня 2017 года один из руководителей общества «развития русского исторического просвещения» «Двуглавый орел» Леонид Решетников, экс-сотрудник КГБ и генерал СВР в отставке, призвал «к очищению России от навязчивой героизации террористов, заговорщиков, разрушителей государственного порядка и традиционных устоев русской жизни, <…> отказаться от прославления имени террориста и переименовать разбросанные во множестве по всей стране улицы, связанные своим названием с деятельностью Каляева ».
10 июля 2017 года на сайте администрации города Новочеркасска было опубликовано уведомление Управления архитектуры и градостроительства «о рассмотрении вопроса на комиссии по топонимике о переименовании улицы Каляева в улицу Антоновскую или присвоении ей нового наименования ».
В октябре 2017 года власти Пермского края создали общественную консультативную комиссию по вопросам присвоения наименований территориям общего пользования, которая первым своим решением предложила переименовать, в том числе, пермскую улицу Ивана Каляева.
«Двуглавый орел» - организация, именующая себя «общественной» и якобы занимающаяся «русской историей», именует Ивана Каляева «террористом». Ей, как по указке свыше, вторят местные комиссии (по переименованиям) по топонимике и другие российские монархические организации (да, они в России есть). Ничего более внятного и исторически достоверного про Ивана Каляева кроме проклятий и ярлыков эти «историки», «этнографы» (иногда, по-совместительству, «власовцы» и сторонники коллаборационостов) не могут из себя извлечь. Исправим эту ошибку «господ монархистов » и разъясним обществу, кто такой Иван Каляев, на каких позициях стоял и почему.
Эсер Иван Каляев известен тем, что 4 февраля 1905 года он взорвал бомбой карету, в которой находился великий князь Сергей Романов. Князь погиб на месте, кучер скончался через несколько дней. Более при покушении никто не пострадал, Иван Каляев сдался властям.
Почему Иван Каляев покушался именно на Сергея Александровича Романова? Великий князь родился 29 апреля 1857 года. Получил хорошее образование, в двадцать лет получил чин полковника, воевал в русско-турецкую войну (1877-1878), показал себя хорошим командиром. К слову, одни из немногих, сожалевших о гибели князя, были болгары. Занимался покровительством искусств, археологии, московской академии коммерции и даже российскому обществу рыбоводства и прочее, и прочее...
Вот что писал о великом князе С.А. Романове другой великий князь, Александр Михайлович Романов (г.ж. 1866-1933, «Воспоминания Великого князя». Москва, 2001): «При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере я не могу ее найти. Будучи очень посредственным офицером, он тем не менее командовал л.-гв. Преображенским полком — самым блестящим полком гвардейской пехоты. Совершенно невежественный в вопросах внутреннего управления, великий князь Сергей был тем не менее московским генерал-губернатором, пост, который мог бы быть вверен лишь государственному деятелю с очень большим опытом. … Некоторые генералы, которые как-то посетили офицерское собрание л.-гв. Преображенского полка, остолбенели от изумления, услыхав любимый цыганский романс великого князя в исполнении молодых офицеров. Сам августейший командир полка иллюстрировал этот любовный романс, непринужденно раскинувшись и обводя всех блаженным взглядом! »
Чрезвычайно «преуспев» на военной службе князь Сергей Романов в звании генерал-адъютанта получил пост генерал-губернатора Москвы, 6 декабря 1894 года стал членом Государственного совета, в мае 1896 года стал командующим Московским военным округом, куда входило 13 центральных губерний. Как мы видим, уже в конце 19 века князь Сергей Романов — один из высший должностных лиц в Российской Империи, именуемый в некоторых источниках «серым кардиналом» при Николае 2-м.
Как глава Москвы, князь Сергей Романов более других виновен в ходынской трагедии, случившейся 18 мая 1896 года, когда при коронации Николая 2-го погибли несколько тысяч человек.
Уже задолго до трагедии окружение сомневалось в организационных способностях великого князя, но никто почему-то не вмешался. Случившееся превзошло самые мрачные прогнозы. На место события приехал сам Николай II. Молодые князья и мать-императрица потребовали отставки Сергея Александровича, но Николай II согласился со старшими князьями, защищавшими московского генерал-губернатора. Мало того: несмотря на весь ужас создавшегося положения, царь решил торжества по случаю коронации завершать на следующий день.
Но вечером того же дня, 18 мая, «Император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея Романова заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка » . На следующий день великий князь Сергей Александрович организовал еще один бал, гремевший в то самое время, когда в московский церквях шло отпевание погибших на Ходынском поле.
Погибших в давке опевали, великий князь, как нас пытаются сейчас уверить «набожный христианин» праздновал. Народ догадался об истинном виновнике трагедии, и великий князь Сергей Романов получил прозвище «Князь Ходынский»
«Высокий» моральный уровень князя проявился и на другом «поприще». Приведем несколько свидетельств:
- князь Кропоткин: «Великий князь Сергей Александрович прославился пороками
»;
- левый кадет Обнинский: «Этот сухой, неприятный человек… носил на лице резкие знаки снедавшего его порока, который сделал семейную жизнь жены его, Елизаветы Феодоровны, невыносимой... Позорному пороку предавались и многие известные люди Петербурга, актёры, писатели, музыканты, великие князья. Имена их были у всех на устах, многие афишировали свой образ жизни. <…> Курьёзно было и то, что пороком страдали не все полки гвардии. В то время, например, когда преображенцы предавались ему, вместе со своим командиром (вел. кн. К.К.Романовым), чуть ли не поголовно, лейб-гусары отличались естественностию в своих привязанностях
».
- генеральша А.Богданович (1888 год), близкая к царской семье: «в Царском Селе всем известно, что Сергей Александрович живет со своим адъютантом Мартыновым, что жене не раз предлагал выбрать себе мужа из окружающих ее людей
»;
- «Известен один случай с человеком, знакомым довольно многим, преподавателем латыни и греческого, любовником московского губернатора, вел. кн. Сергея Александровича (брата Александра Третьего), которого судили и которому дали три года „изгнания“ в Саратов, а затем вернули в Москву
» (Берберова Н. Н. Чайковский, история одинокой жизни. — Берлин: Петрополис, 1936).
Свидетельств гомосексуальных наклонностей князя Сергей Романова предостаточно, но он был только «самым ярким» персонажем подобного рода. Аналогичным поведением отличались несколько великих князей: «Тогда было по крайней мере семь Великих князей-гомосексуалистов (дяди, племянники и кузены двух последних царей). Самым ярким в этой групп был Великий князь Сергей Александрович, дядя Николая II. Он регулярно появлялся в театре и в других публичных местах со своим очередным любовником. Родственников-гомосексуалистов имела не только царская семья, но и многие русские семьи высшего общества. В воспоминаниях Владимира Набокова о детстве в России "Говори, память" сообщается, что каждый из его родителей имел по одному брату, которые были гомосексуалистами ». (Саймон Карлинский. Гомосексуализм в русской литературе и культуре).
История учит, что все государства, подошедшие к своему закату, характеризуются распутством элиты. Такова была Римская империя периода упадка, такова была империя Российская... Но зачем же из гомосексуалиста князя Сергей Романова создавать образ «благочинного христианина» и причислять к лику святых? Пусть церковь даст ответ на этот вопрос, а мы идем далее.
Князь Сергей Романов был ярым сторонником монархии и противником либерализма и всего подобного. Некоторые историки указывают, что либерализм стал ненавистен князю по причине либеральных наклонностей его отца, Александра II-го, и его связи с любовницей (уже имевшей в годы незаконной связи трех детей от Александра II-го), позже ставшей женой отца-императора незадолго до его убийства. В ходе всего этого великий князь «испытал невиданную травму »... Что же, это — лишний повод не брать на ответственную работу психологически неустойчивых персонажей, что, согласитесь, невозможно в условиях монархии.
Сами его сторонники пишут, что Сергей Романов «был непримирим к бунтовщикам и революционерам, считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к террористам... Он писал Николаю II, умоляя его быть более решительным и жестким, действовать, принимать меры ».
Будучи генерал-губернатором Москвы и «предпринимая меры», например, против революционного еврейства (начиналась т.н. «первая революция»), Сергей Романов выселил из города в соответствии с законом о черте оседлости тысячи евреев и закрыл синагогу. 15 октября 1892 года им было издано высочайшее повеление: «...Евреям отставным нижним чинам, служившим по прежнему рекрутскому набору, и членам их семейств, приписанным к городам внутренних губерний, а также тем, кои по выходе в отставку, не приписались ещё ни к какому обществу» воспрещалась приписка к податным обществам и причисление к ремесленным цехам Москвы и Московской губернии; вышеозначенным лицам, а также «тем, которые приписаны к обществам в черте еврейской оседлости», воспрещалось как временное, так и постоянное жительство в Москве и Московской губернии... повеление предписывало все перечисленные категории евреев... удалить, с членами их семейств, из названных местностей ».
Еще пример, 5 и 6 декабря 1904 года в Москве прошли демонстрации, решительно и жестоко разогнанные властями. Очевидцы позже писали, что «по приказанию Сергея Александровича Трепов спустил против русских граждан, требовавших земли и воли для разоренного народа, всю свору полицейских, жандармов, казаков ».
Как мы видим, не только революционеры, противники монархии и её сторонники, но и действия великого князя Сергея Романова определяли его, как самого реакционного, самого непримиримого монархиста, имевшего огромное влияние на Николая 2-го. Напомню тем, кто не знает, что с конца 19 века царскими властями было заведено правило расстреливать и рубить шашками казачков не только восстания, но и мирные демонстрации. Мирные безоружные жители империи, крестьяне и рабочие, женщины и дети умирали под царским свинцом и сталью. С конца 19 века до падения своей власти Романовы расстреляли несколько десятков народных выступлений, многие их которых носили безоружный характер и убили десятки тысяч своих граждан. Как это называется? Во всем мире с древних времен это называется — тирания.
9 января 1905 года в Санкт-Петербурге царскими солдатиками была расстреляна безоружная демонстрация рабочих и их семей, от 130 до 200 человек погибли сразу, от 400 до 800 были ранены. Великий князь Сергей Романов, как мы уже знаем, наиболее яростно требовал жесточайших мер к всяческим выступлениям, а значит был виновен в жертвах среди мирных граждан. Это стало последней каплей и эсеры, ранее запланировавшие покушение на великого князя, активизировали свои действия и пришли к результату. Бомба Ивана Каляева прервала жизненный путь великого князя С.Романова. Как Иван Каляев пришел к этому?
Иван Платонович Каляев родился в 1877 году в польско-русской семье, его мать была обедневшей дворянкой, отец — крестьянином. Учился в Варшаве, Москве и Санкт-Петербурге, весной 1899 года за участие в студенческих беспорядках был арестован и выслан в Екатеринослав, где примкнул к социал-демократам. Напомню, что в Российской империи, в отличие от стран Европы, социал-демократическая партия была запрещена, даже за участие в ней предусматривалась пятилетняя ссылка или тюрьма. Именно поэтому Иван Каляев был арестован в ходе учебы во Львовском университете и выслан снова уже в Ярославль. Царские жандармы, как глупая и бешеная свора собак, гнали бывшего студента Каляева к бомбе и к своему начальнику. Система, созданная и С.Романовым, сама создавала себе непримиримых врагов.
В Ярославле Иван Каляев вступил в партию эсеров и уехал за границу: «С тех пор до последнего дня я искал случая выйти в качестве террориста (это понятие в то время имело другое значение, чем сегодня — прим мой). Мои мысли... питались вопиющими бедствиями, выпавшими на долю моей родины... Позор моей родины, это — чудовищная война, внешняя и внутренняя, открытый союз царского правительства с врагом народа — капитализмом — есть следствие той злостной политики, которая вытекает из вековых традиций самодержавия ».
Покушение на князя С.Романова должно было случиться 2 февраля 1905 года, когда он ездил в Большой театр. Но Иван Каляев, уже подняв бомбу, увидел, что в карете сидит не только князь, но и его жена и дети. Каляев опустил бомбу и спрятал её, «террористы» того времени не воевали с женщинами и детьми. Говоря современным языком, они занимались политическими убийствами, казня виновных в бедах народа и умирая за народ.
Как мы увидим ниже, различные слои народных масс поддержали Ивана Каляева, понимая его правоту. Ниже привожу высказывания москвичей различных сословий об убийстве С.Романова согласно сведений Московского охранного отделения:
- мещанка Е.К.Сиволапова: «Давно пора, так как из-за него пострадали на Ходынке, это так не окончится, будет еще
»;
- мещанин Д.Н.Николаев: «Если бы его не убил [Каляев], убил бы я
»;
- группа студентов: «Ну, и этот готов!
»;
- крестьянин П.Ф.Ушаков: «Ему, сукину сыну, надо давно быть убитым!
»;
- крестьянин И.В. Бояркин: «...мы их всех перебьем
»;
- горничная А.Маркова: «... скоро всех [Романовых] перебьют
»;
- Офицер и чиновник при встрече: «Слава богу, Сережку убили
»;
- потомственный дворянин А.А.Зыбин по телефону: «так его великого князя и надо, нужно еще убить его друга
»;
- дворянин В.М. Саблин: «Слава богу, радость, Сережку убили... еще нужно убить Трепова, Булыгина, Владимира и наконец дойдет до Николки
»;
Крестьяне тоже радовались убийству С.Романова, разграбив его имение и завод в Орловской губернии и побив управляющего. Да, и документы со всеми вышеприведенными цитатми есть в госархиве РФ.
В конце рассказа про Ивана Каляева нужно упомянуть, что «святая православная» жена С.Романова участвовала в провокации царской охранки с целью склонить Ивана Калаева к покаянию и помилованию, которое предлагал ему Николай 2-й. Эсер отказался, не предав своих убеждений, не захотел сохранить себе жизнь и был повещен в Шлиссельбургской крепости.
Может ли кто-либо в здравом моральном и умственном состоянии судить Ивана Каляева с позиций его времени? Нет не может, ведь народ уже «осудил» «террориста», оказав ему 4 февраля 1905 года свою поддержку. Поддержка народа Ивану Каляеву была оказана и тем, что народ организовал две русские революции (1905 и 1917 годов) и сверг режим, который народ угнетал, стрелял и вешал.
Да, Иван Каляев совершил не непонятный «террор», а конкретное политическое убийство человека, пусть виновного, и сам, по своей воле и разумению, принял смерть от родственников убитого им великого князя. И мы не призываем к любым, в том числе политическим убийствам, так как за всё будет наказание.
Но мы призываем вспомнить, что власти Московского царства и Российской империи (в т.ч. Романовы) сами не чурались политических убийств. Не будем вспоминать убитого боярами Дмитрия, сына Ивана Грозного, не будем вспоминать смерти родственников Петра 1-го. Мы вспомним Екатерину 2-ю, которая для восхождения на трон убила (руками своих приближенных) Петра 3-го, императора Всероссийского, помазанника Божия. Как ни крути, Екатерина 2-я — политическая убийца, не понесшая наказания. Будем улицы и города переименовывать, господа монархисты и переименователи? Или уличим вас в двойных стандартах?
Её внук, Александр 1-й взошел на престол аналогичным образом. Он знал о заговоре против своего отца, Павла 1-го, но не предотвратил этот заговор. Павла 1-го убили. Что будем делать с Александром 1-м? Да мало ли имен во власти, которых можно назвать убийцами? Всех будем перечислять и вымарывать? И куда этот убийственный путь войны с собственной историей приведет наш народ и Россию?
С позиции современности Ивана Каляева судить вообще невозможно. Почему?
Во-первых , понятие «терроризм» за сто лет изменилось диаметрально. «Террорист» начала 20 века убивал политиков и чиновников, виновных в терроре против народа. Он казнил виновного именем народа и народ «террориста» в большинстве своем поддерживал. Современный террорист убивает мирных жителей, пытаясь сеять в обществе страх, но получая ненависть со стороны общества. Иван Каляев и другие революционеры к такому террору не имеют никакого отношения.
И главное, во-вторых . Со времен античности известно право народа на восстание против тиранов. Это право — естественное и не нуждается в формальном документальном закреплении. Согласно этого гражданин имеет право любыми средствами защищать свои права и свободы от узурпаторов. Формально это право закреплено и в Декларации независимости США 1776 года, и в 2 статье Декларации прав и свобод человека и гражданина Франции 1789 года. И в всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 году, где говорится, что
«принимая во внимание, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения ».
Романовская монархия, убивая мирных жителей свинцом и сталью на протяжении десятков лет, была несменяемой тиранией и не оставляла никаких вариантов народу, кроме вооруженного восстания.
Иван Каляев — не террорист, а борец за свободу народов Российской империи от власти тиранов.
К слову, господа из «общественной организации» «Двуглавый орел» публично заявляют о своих политических планах по установлению монархии в России к 2024 году на основах «русского исторического самодержавия». И именно для этого им нужно, чтобы народ публично отрекся от своих героев (переименовав улицы), а значит и от своего неотъемлемого права защищаться от тиранов и диктаторов.
При социологической поддержке монархии в 8% (они видят себя новыми дворянами???), монархия может быть установлена в РФ только диктаторскими методами. А значит, новоиспеченный «монарх» и его окружение при попытке государственного переворота, который они уже запланировали, увидит вокруг себя тысячи и сотни тысяч «Иванов Каляевых». И будет удивлен «до боли»!
Иван Каляев — не террорист, а народный герой. Народ будет помнить своих героев, если народ хочет быть свободен от тиранов.