Съезд писателей 1934. Первый всероссийский съезд советских писателей. Первый съезд союза писателей ссср. сидят и кушают бойцы товарищей своих…

2.2. Первый Всесоюзный съезд советских писателей

В 1934 году всеобщее внимание привлек первый съезд писателей. Творческим методом советской литературы и советского искусства был объявлен “социалистический реализм”.

Сам по себе факт создания нового художественного метода не может быть предосудительным. Беда состояло в том, что принципы этого метода, как пишет И.Н. Голомшток “вызревали где-то в верхах советского партийного аппарата, доводились до сведения избранной части творческой интеллигенции на закрытых встречах, собраниях, инструктажах, а затем рассчитанными дозами спускались в печать. Впервые термин “социалистический реализм” появился 25 мая 1932 года на страницах “Литературной газеты”, а несколько месяцев спустя принципы его были предложены в качестве основополагающих для всего советского искусства на таинственной встрече Сталина с советскими писателями на квартире у Горького, состоявшейся 26 октября 1932 года. Встреча эта тоже (как и аналогичные перфомансы Гитлера) было окружена атмосферой мрачной символики во вкусе ее главного организатора”. На этой встрече были также заложены основы будущей организации писателей.

Первый всесоюзный съезд советских писателей (проходил в Москве с 17 по 31 августа 1934 года) стал той трибуной, с которой был провозглашен социалистический реализм как метод, который вскоре стал универсальным для всей советской культуры: “Товарищ Сталин назвал вас инженерами человеческих душ. Какие обязанности накладывает на вас это звание. Это, во-первых, знать жизнь, что бы уметь ее правдиво изобразить в художественных произведениях, изобразить не схоластически, не мертво, не просто как “объективную реальность”, а изобразить действительность в ее революционном развитии. При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения должна сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся в духе соцреализма” (выступление Жданова). “Литературе, да и искусству вообще отводилась тем самым подчиненная роль инструмента воспитания, и только. Как можно видеть, такая постановка вопроса была весьма далека от предпосылок, на основе которых вопросы литературы обсуждались десятью годами раньше, в разгар нэпа”.

На съезде были продемонстрированы два принципа будущего тоталитаризма в культуре: культ вождя и единодушное одобрение всех решений. Принципы соцреализма оказались вне обсуждения. Все решения съезда были заранее написаны и делегатам предоставлялось право проголосовать за них. Ни один из 600 делегатов не проголосовал против. Все ораторы, в основном, говорили о великой роли Сталина во всех сферах жизни страны (его величали “архитектором” и “кормчим”) и в том числе в литературе и искусстве. В итоге на съезде была сформулирована художественная идеология, а не художественный метод. Всю предшествующую художественную деятельность человечества посчитали предысторией к культуре “нового типа”, “культуре высшего этапа”, то есть социалистического. В основу важнейшего критерия художественной деятельности - принципа гуманизма - по предложению Горького включили “любовь - ненависть”: любовь к народу, партии, Сталину и ненависть к врагам родины. Такой гуманизм был назван “социалистическим гуманизмом”. Из такого понимания гуманизма логически следовал принцип партийности искусства и его обратная сторона - принцип классового подхода ко всем явлениям общественной жизни.

Очевидно, что социалистический реализм, имеющий свои художественные достижения и оказавший определенное влияние на литературу ХХ в. все же является течением гораздо более узким, чем вообще реализм ХХ века. Отражавшая идейные настроения советского общества литература, руководствуясь лозунгом Сталина об усилении классовой борьбы в ходе строительства социализма, все более втягивалась в поиски “врагов”. Абрам Терц (А. Синявский) в статье “Что такое социалистический реализм” (1957) определил суть его так: “Теологическая специфика марксистского образа мысли толкает к тому, чтобы все без исключения понятия и предметы подвести к Цели, соотнести с Целью, определить через Цель... Произведения социалистического реализма весьма разнообразны по стилю и содержанию. Но в каждом из них присутствует понятие цели в прямом или косвенном значении, в открытом или завуалированном выражении. Это либо панегирик коммунизму и всему, что с ним связано, либо сатира на его многочисленных врагов”.

Действительно, характерной особенностью литературы социалистического реализма, социально-педагогической, по определению Горького, является ее ярко выраженное сращение с идеологией, сакральность, а также то, что эта литература фактически была особой разновидностью массовой литературы, во всяком случае, выполняла ее функции. Это были функции агитационно социалистические.

Ярко выраженная агитационность литературы соцреализма проявлялась в заметной заданности сюжета, композиции, часто альтернативной (свои/враги), в явной заботе автора о доступности его художественной проповеди, то есть некоторой прагматичности. Принцип идеализации реальности, лежащий в основе “метода”, был главной установкой Сталина. Литература должна была поднимать дух людей, создавать атмосферу ожидания “счастливой жизни”. Сама по себе устремленность писателя соцреализма “к звездам” - к идеальному образцу, которому уподобляется действительность - не порок, она могла бы нормально восприниматься в ряду альтернативных принципов изображения человека, но превращенная в непререкаемую догму, стала тормозом искусства.

Но в литературе этих лет звучали и другие голоса - раздумья о жизни и предвиденье ее будущих сложностей и потрясений - в поэзии Александра Твардовского и Константина Симонова, в прозе Андрея Платонова и.д. Большую роль в литературе тех лет играло обращение к прошлому и его горьким урокам (исторические романы Алексея Толстого).

Таким образом, съезд пробудил у поэтов и писателей немало надежд. “Многие восприняли его как момент противопоставления нового социалистического гуманизма, встающего из крови и праха только что отгремевших сражений, звериному лику фашизма, который наступал в Европе. В голосах депутатов звучали разные интонации, порой не лишенные критических акцентов…Делегаты радовались тому, что благодаря преобразованию общества поднимались бесчисленные шеренги новых читателей”.

Совершенно новыми методами в культуре стали коллективные поездки писателей, художников и музыкантов на стройки, в республики, что придавало характер “кампании” сугубо индивидуальному творчеству поэта, композитора или живописца.

К. Симонов в своей книге “Глазами человека моего поколения” вспоминает: “И строительство Беломорканала и строительство канала Москва-Волга, начавшееся сразу же после окончания первого строительства, были тогда в общем и в моем тоже восприятии не только строительством, но и гуманною школою перековки людей из плохих в хороших, из уголовников в строителей пятилеток. И через газетные статьи, и через ту книгу, которую создали писатели после большой коллективной поездки в 33-м году по только что построенному каналу, проходила главным образом как раз эта тема – перековки уголовников. …все это подавалось как нечто – в масштабах общества – весьма оптимистическое, как сдвиги в сознании людей, как возможность забвения прошлого, перехода на новые пути. …Звучит наивно, но так оно и было”.

Одновременно усиливался контроль над творческой деятельностью всего Союза и отдельных его членов. Возрастала роль цензора и редактора во всех областях культуры. Многие крупнейшие явления русской литературы оставались скрытыми от народа, в том числе романы Михаила Булгакова и Василия Гроссмана, произведения писателей зарубежья - Ивана Бунина, В. Ходасевича, и творчество репрессированных писателей - Николая Гумилева, Осипа Мандельштама. Еще в начале 1930-х годов Сталин назвал пьесу М.Булгакова “Бег” антисоветским явлением, попыткой “оправдать или полуоправдать белогвардейское дело”, грубые и оскорбительные отзывы Сталин позволил себе и в адрес такого, казалось бы, тесно связанного с партией и всей истории революции и гражданской войны поэта, как Демьян Бедный. Однако в 1930-1931 годах Сталин назвал его “перетрусившим интеллигентом”, который плохо знает большевиков, и этого оказалось достаточно, чтобы перед Д. Бедным закрылись двери большинства редакций и издательств.

В эти же годы наступает расцвет советской детской литературы. Этому в немалой степени способствовало то, что именно в детскую литературу ушли многие художники и писатели, чье творчество “не вписывалось” в жесткие рамки социалистического реализма. Детская литература рассказывала об общечеловеческих ценностях: о доброте и благородстве, о честности и милосердии, о семейных радостях. Несколько поколений советских людей выросло на книгах К.И. Чуковского, С.Я. Маршака, А.П. Гайдара, С.В. Михалкова, А.Л. Барто, В.А. Каверина, Л.А. Кассиля, В.П. Катаева.

Таким образом, период с 1932-го по 1934-ый в СССР явился решающим поворотом в сторону тоталитарной культуры:

1. Был окончательно отстроен аппарат управления искусством и контроля над ним.

2. Обрела окончательную формулировку догма тоталитарного искусства - социалистический реализм.

3. Была объявлена война на уничтожение всем художественным стилям, формам, тенденциям, отличающимся от официальной догмы.

Первый Всесоюзный съезд писателей проходил с 17 августа по 1 сентября 1934 г. За это время прошли 26 заседаний, на которых были заслушаны и обсуждены доклады А.М. Горького о советской литературе, С.Я Маршака о детской литературе, К. Радека о современной мировой литературе и задачах пролетарского искусства, В.Я. Кирпотина, Н.Ф. Погодина, В.М. Киршона о советской драматургии, Н.И. Бухарина о поэзии, поэтике и задачах поэтического творчества в СССР, В.П. Ставского о литературной молодежи страны, К.Я. Горбунова о работе издательств с начинающими писателями, П.Ф. Юдина об уставе союза советских писателей. Было проанализировано состояние литературы в национальных республиках.

Разнообразным был жанровый состав участников писательского форума: прозаиков насчитывалось около 33%, поэтов - 19,2%, драматургов - 4,7%, литературных критиков - 12,7%, очеркистов - 2%, журналистов - 1,8%, детских писателей - 1,3% и т.д. 12

На съезде были представлены писатели и поэты 52 национальностей страны, в том числе русские - 201 человек, евреи - 113 человек, грузины -28, украинцы - 25, армяне - 19, татары - 19, белорусы - 17, узбеки - 12, таджики - 10 и т.д. Самыми представительными были писательские делегации Москвы - 175 человек, Ленинграда - 45, Украины - 42, Белоруссии - 26, Грузии - 30, Армении - 18, Азербайджана - 17, Узбекистана - 16, Таджикистана - 14.

На съезде присутствовали 40 иностранных писателей, в том числе Луи Арагон, Мартин Андерсен Нексе, Жан-Ришар Блок, Вилли Бредель и др. Некоторые из них выступили в прениях. Таким образом, власть могла надеяться на предсказуемые, соответствующие тогдашней идеологии и политике решения писательского съезда.

Примечательным было начало съезда писателей. Его открыл А.М. Горький. Среди проблем, поднятых Горьким в своем докладе, значительное место было отведено задачам советской литературы. В частности, он подчеркнул, что она не может похвастаться умением творчески подходить к анализу жизни. Запас впечатлений, количество знаний литераторов не велик, и особенной заботы о расширении, углублении его не чувствуется. Основным героем советской литературы должен стать человек труда . Литераторы должны уделять больше внимания детям, советским женщинам, истории своей страны и т.д. Говоря о союзе писателей, Горький подчеркнул, что он (союз) должен поставить задачу не только защищать профессиональные интересы литераторов, но и интересы литературы в целом. Союз должен в какой-то мере взять на себя руководство армией начинающих писателей, должен организовать ее, учить работать с литературным материалом и т.д. Отсюда понятен тезис Горького о том, что советская литература должна быть организована как единое коллективное целое, как мощное орудие социалистической культуры.

Секретарь ЦК ВКП(б) А. Жданов. Он призывал писателей овладевать так называемой техникой литературного дела, собирать, изучать, критически осваивать литературное наследие прошлого, бороться за культуру языка, за высокое качество произведений. Имеющаяся же литература еще не отвечала требованиям эпохи. Однако все эти наставления и оценка советской литературы были элементарны, неконкретны и имели все тот же директивный характер.

Эренбург остро поставил вопрос о литературной критике . Последняя, по его мнению, заносит писателей либо на красную, либо на черную доску, меняя при этом с легкостью положение литераторов. "Нельзя допускать, - утверждает Эренбург, - чтобы литературный разбор произведений тотчас же влиял на социальное положение писателей. Вопрос о распределении благ не должен находиться в зависимости от мнения критика. Нельзя… рассматривать неудачи и срывы художника слова, как преступления, а удачи - как реабилитацию". Резко прозвучала мысль о том, что писатели не ширпотреб, нет такой машины, которая позволяла бы изготовлять писателей сериями. Нельзя подходить к работе писателя с меркой строительных темпов. Тем самым Эренбург нанес удар по расхожему мнению о том, что литератором в советской стране может стать любой человек, освоивший технику писательского труда. По его мнению, создание художественного произведения дело индивидуальное, … интимное, а литературные бригады останутся в истории советской литературы как живописная, но краткая деталь юношеских лет.

Л. Сейфуллина заметила: "Советская власть лелеет писателей, как нигде, и они уже привыкли к этому. Писатель не прочь и корректуру своих произведений возложить на Политбюро. Со всякой мелочью мы привыкли обращаться к партии и правительству и ждать, чем нам помогут. Мы не ищем новые имена… У нас вообще нет критики . Писатели должны создать для себя ответственную критику, должны обороняться, если она безответственна. Писатели должны об этом говорить не в кулуарных тихих разговорах, а во весь голос добиваться этого. …В писательской среде сохраняются еще рапповские замашки. Нужны умные, толковые руководители писательского союза, а не чиновники".

Литературной критики, как таковой, не было. Все было подчинено идеологии.

Главный критерий критики в оценке произведений, который приняли на Съезде: следование методу социалистического реализма.

В качестве единственного художественного метода на Съезде признавался социалистический реализм , принципы которого впервые были сформулированы в «Уставе Союза писателей СССР» (1934).

Главным постулатом соцреализма стала партийность, социалистическая идейность (подчинение литературы и искусства принципам идеологии и политики, выхолащивание самого содержания искусства) .

Соцреализм являлся универсальным методом, предписанным, помимо литературы, музыке, кино, изобразительному искусству и даже балету. Под его флагом прошла целая эпоха в отечественной культуре.

Многие художники, чье творчество не укладывалось в прокрустово ложе соцреализма, в лучшем случае отлучались от литературы и искусства, в худшем - подвергались репрессиям (Мандельштам, Мейерхольд, Пильняк, Бабель, Хармс, Павел Васильев и др.).

«Развитие» метода привело к тому, что в 1960-е - 1980-е годы официальные власти из огромной массы певцов соцреализма выбирали самых лояльных, осыпая их в изобилии премиями и званиями, появился даже термин «секретарская литература» (так называли произведения секретарей Союза писателей, издаваемые миллионными тиражами.

Несмотря на то что, официальная критика и литературоведение причисляла к выдающимся представителям соцреализма таких писателей, как А. Н. Толстой, М. А. Шолохов, А. А. Фадеев, Л. М. Леонов, они не являлись в чистом виде таковыми (хотя некоторые их произведения вполне отвечали требования основного метода). Сила их таланта, самобытное дарование раздвигали ограниченные рамки соцреализма, подлинно талантливые книги этих писателей вошли в сокровищницу великой русской литературы.

I съезд советских писателей

Антипина В.

Долго ль нам обмазать дело –

Начинайте, братья, смело.

Раз, два, три, четыре, пять

И в порядке дисциплины

Бабы, школьники, мужчины,

Сядем повести писать.

Том написан, жарь другой,

А потом польем рекой.

И на каждом сигнатурка

«Пролетлитературка».

(«Материалы к Первому съезду писателей»)

В августе 1934 года в Москве состоялся I Всесоюзный съезд советских писателей, который положил начало Союзу писателей СССР (ССП) - единой творческой общественной организации литераторов страны. За всю историю существования союза писательских съездов было не так много - всего 9. Вполне объяснимо, почему между I и II съездами прошло 20 лет, а последующие собирались с определенной регулярностью – не менее раза в 5 – 6 лет. Все, что власть хотела донести до писателей, было сказано на I съезде, и потребности в проведении второго подобного мероприятия в эпоху жесткого сталинского идеологического контроля над обществом не было. ССП был призван свести к единому знаменателю творческие устремления литераторов, сведя профессиональные принципы деятельности к единственному допустимому властью - к «социалистическому реализму».

Между тем вопрос о взаимоотношении власти и представителей художественной интеллигенции, в том числе писателей, необходимости и степени их организационного и идейного оформления не теряет своей остроты и дискуссионности даже сегодня, ибо в одной только современной Москве насчитывается восемь писательских организаций, результативность деятельности которых представляется весьма спорной.

Каким образом и на каких принципах должны быть объединены писатели, необходима ли вообще какая-либо организация, если литературный труд сугубо индивидуализирован? Чтобы ответить на этот вопрос нужно обратиться к изучению истории ССП, особенно к моменту его создания, при этом внимательно отследить организационные, идейные и иные вплоть до материальных аспекты деятельности этой организации.

Действительно, в научной литературе часто можно встретить упоминания о I съезда советских писателей, о его значении для фактической перестройки всего литературного процесса в СССР. Однако, работ посвященных собственно съезду практически нет.

Отметим, что в целом отечественная историческая наука накопила достаточное количество исследований, как фундаментальных, так и посвященных отдельным вопросам организации литературного процесса в СССР.

В соответствии с общепринятой историографической традицией можно выделить несколько периодов в развитии сюжетов, связанных с деятельностью ССП и съездов советских писателей в исторической литературе.

1 период – с середины 1930-х по начало 1950-х годов . Историография советского литературного процесса после объединения писателей в ССП носила, в основном, описательный характер. Партийное руководство им признавалось безошибочным и верным. Подчеркивалась роль лично И. Сталина в формировании литературного процесса.

II период - с середины 1950-х – по середину 1960-х годов . Изменения в отношении к литературному процессу и роли в нем партийно-государственного руководства произошли в историко-литературоведческих работах сразу после смерти И. Сталина. Но, вместе с тем, основные идеологические установки сняты не были.

Констатировалось, что «…культ И. В. Сталина нанес немалый ущерб художественному творчеству. В некоторых романах, пьесах и стихах в противоречии с исторической правдой непомерно преувеличивалось значение и роль И. В. Сталина» . Отмечался также его субъективизм в оценке произведений искусства, приводивший к необъективной критике художественных произведений. Были восстановлены добрые имена некоторых литераторов, подвергшихся несправедливой критике: «…теперь может идти речь об ошибках или заблуждениях честных советских литераторов, а не о злокозненных происках врагов народа» . Но роль партии в формировании литературного процесса по-прежнему оценивалась как безусловно положительная и прогрессивная, по-прежнему основной функцией партии по отношению к литературному процессу считалась воспитательная.

Кандидатская диссертация А. Романовского «Из истории подготовки Первого Всесоюзного съезда советских писателей», написанная в 1958 году , была посвящена в основном вопросам подготовки съезда, а о его ходе ничего не говорится. Работа написана в русле концепций и подходов характерных для времени ее создания.

III период - с середины 1960 – по середину 1980-х годов . Авторы историко-литературоведческих работ этого периода отмечали недостаточную освещенность литературного процесса 1930 – 1940 годы в исторической литературе, но подлинных причин этого явления раскрыто не было.

Вмешательство партии и правительства в творческую деятельность объяснялось «объективными» причинами (например, сложностью международной обстановки). Основным лейтмотивом исторически работ было то, что перекосы в литературной политике вызванные деятельностью И. Сталина были, но в целом социалистическое искусство продолжало развиваться: «Культ личности не мог изменить самой природы нового художественного метода, связанного с публичными процессами социалистической действительности и художественного развития, но ощутимый ущерб литературе он причинил» . Но если внимательно присмотреться, то: «…и в художественном творчестве и даже в его теоретическом осмыслении, которое не прекращалось и в те годы, можно обнаружить достаточно острую борьбу двух тенденций: догматической, фетишизировавшей отдельные положения метода социалистического реализма, ориентировавшейся на мнения и вкусы Сталина, с одной стороны, и творческой, развивающей высокие традиции русской литературы и советской литературы предшествующих периодов, откликающейся на запросы жизни – с другой» . В целом мысль представляется справедливой и в наше время, но она выведена из неправильной посылки, то, что было ценного и высокохудожественного в литературе рассматриваемого периода, существовало не благодаря методу социалистического реализма, а вопреки, и развивалось основываясь на таланте писателей, а не на мудром руководстве партии.

В целом тон историко-литературоведческих работ был оптимистический: «Идейная зрелость и высокий профессионализм основной массы работников литературы и искусства проявились в том, что они сравнительно быстро разобрались в ошибочности «теории бесконфликтности», успешно боролись против формализма, с одной стороны, и натурализма – с другой» .

В этот же период вышло ряд статей, посвященных 40- и 50-тилетию съезда, но большинство из них было небольшого объема. В массе своей это были статьи не центральной прессы, а таких региональных изданий, как «Литературная Грузия», «Сибирские огни», «Урал» и других.

IV период с сер. 1980-х годов – до наших дней. Стали выходить работы более общего характера, в которых литературный процесс детально не рассматривался, но, тем не менее, в них содержались и некоторые теоретические выводы по проблеме. Например, в сборнике «Наше Отечество» выдвинуты положения о том, что функции работников духовной сферы в тоталитарном обществе сводятся к апологетике существующего строя, что был установлен прямой идеологический гнет над работниками искусства, что проводником партийной линии по отношению к писателям был Секретариат ССП.

Существует работа, исследующая взаимодействие сталинизма и искусства в целом, это книга Е. Громова «Сталин: власть и искусство». Она носит обзорный характер и касается взаимоотношений И. Сталина со всей творческой интеллигенцией на разных этапах его жизни. Монография отличается выдержанностью оценочных суждений, для ее создания использовались не опубликованные ранее документы из малодоступных архивов. Автор приходит к следующему выводу: «Спору нет, и при нем появлялись произведения высокого эстетического уровня. […] Но в конечном итоге Сталин привел советское искусство к глубочайшему кризису» . Несмотря на несомненную ценность данной работы, необходимо отметить увлечение автора субъективным фактором в развитии исторического процесса. Безусловно, это фактор влияет на историю, но не следует преувеличивать его влияние, а тем более его абсолютизировать.

Несомненен вклад, который внес в исследование литературного процесса периода сталинизма Д. Бабиченко . Он первым стал анализировать взаимодействие политики и литературного процесса в рассматриваемый период с новых методологических позиций. Автор ввел в научный оборот множество новых документов и дал им подробный комментарий и критическую оценку.

Однако несомненное обилие общих работ о литературном творчестве в СССР тем не менее не складывается в целостную картину, оставляет для исследователей массу вопросов. Так, например, остались весьма мало изученными вопросы материального обеспечения писателей, их быта, а также история I Всесоюзного съезда советских писателей.

Источниковую базу статьи можно разделить на несколько групп:

1 – Письма должностных лиц Оргкомитета ССП в вышестоящие организации. Данные письма охватывают широкий круг вопросов, связанных с организацией и проведением съезда, так как все аспекты этого мероприятия должны были быть согласованы с вышестоящими инстанциями.

2 – Отклики на подготовку и проведение съезда. Среди них особую ценность представляют спецсообщения секретно-политического отдела Главного управления государственной безопасности Народного комиссариата внутренних дел СССР (ГУГБ НКВД СССР), опубликованные в сборнике «Власть и художественная интеллигенция» впервые. Именно эти спецсообщения помогают понять истинные настроения участников съезда во время проведения и после его окончания . К этой же группе источников относятся подпольная листовка обнаруженная на съезде, которая убедительно показывает, что никакой единогласной поддержки советской власти, декларируемой на съезде, не было. Также к этой группе относятся документы опубликованные Л. Вахтиной и Л. Вольфсун. Это сатирические стихи и эпиграммы, посвященные предстоящему съезду . Они в запечатанном конверте были переданы в рукописный отдел ГПБ, а затем, в силу своего содержания были переданы органы НКВД. По данному факту было начато уголовное дело. К сожалению, исследователям, нашедшим этот любопытный документ не удалось выяснить, кто автор стихов, и какова его дальнейшая судьба. Никакой художественной ценности эти вирши не представляют, зато дают представление об отношении части общественности к предстоящему съезду.

3 – Распоряжения и инструкции по материальному обеспечению проведения съезда. Документы этой группы содержатся в фонде Союза писателей СССР (№ 631) Российского Государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ). Из них мы может узнать мельчайшие подробности быта писателей приехавших на съезд и размах этого мероприятия.

4 – Воспоминания современников съезда. Недостатки этой группы источников хорошо известны. К ним относятся субъективизм и желание преувеличить собственную роль в событии. Но без таких документов невозможно понять атмосферу тех лет, почувствовать «аромат эпохи».

5 – Периодическая печать. К сожалению, документы этой группы мало информативны, так как съезду в периодической печати давалась однобокая восторженная оценка, статьи в разных изданиях были однотипными. В основном освещение съезда в печати сводилось к публикации стенограмм и небольших интервью с участниками мероприятия.

Подготовка к съезду советских писателей началась после того, как 23 апреля 1932 года было принято известное Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» . Согласно документу многочисленные писательские организации объединялись в одну, которая должна была состоять из писателей полностью «поддерживающих платформу Советской власти».

7 мая 1932 года вышло в свет Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) «Практические мероприятия по проведению в жизнь решения о перестройке организаций писателей». Изначально съезд планировался как подконтрольное партии мероприятие: «С первых шагов подготовки съезда партия твердо взяла бразды правления в свои руки. Неоднократно совещания высшего руководства страны проводил лично Сталин с участием ближайшего окружения (Молотов, Каганович, Ворошилов, и др.) […] Они не только контролировали извне каждый шаг писателей, но даже были введены в структуру Оргкомитета (И. Гронский, В. Кирпотин, зав. Агитпропом ЦК А. Стецкий, А. Щербаков, который после съезда станет штатным оргсекретарем СП, не будучи никаким писателем, А. Жданов, который на съезде будет произносить речи от имени ЦК)» .

15 мая 1932 года литературные организации опубликовали в «Правде» письмо, в котором говорилось о созыве съезда писателей и о том, что для его подготовки требуется создать Оргкомитет. В связи с этим на Оргбюро ЦК ВКП(б) 17 мая был утвержден Организационный комитет союза советских писателей по РСФСР, и было принято решение о создании подобных комитетов в других республиках.

26 мая начал работу ленинградский Оргкомитет Союза писателей. В его президиум вошли Р. Браезе, Л. Мартынов, Н. Тихонов, М. Слонимский, М. Козаков, Н. Свирин, А. Прокофьев, Н. Никитин и Д. Лаврухин.

Для того, чтобы утвердить руководящие органы будущего союза и выработать его Устав было решено созвать I съезд советских писателей.

Всесоюзный Оргкомитет был создан 16 августа 1932 года. На основе соглашения между оргкомитетами союзных республик в его состав вошли: весь состав Оргкомитета, восемь представителей от Оргкомитета Украины, четыре от Оргкомитета БССР, шесть от Оргкомитета ЗСФСР, семь от Оргкомитета Средней Азии, всего 50 человек. Почетным председателем остался М. Горький, председателем И. Гронский, секретарем В. Кирпотин. В ноябре 1932 года в его состав вошли также Л. Субоцкий, А. Макарьев, В. Ермилов, Л. Авербах. При Президиуме была создана рабочая часть, которая вела всю оперативную работу. Ответственным секретарем коммунистической фракции сначала был И. Гронский, затем П. Юдин. Всего в состав Оргкомитета вошли 26 человек. За все время работы Оргкомитета состоялось три пленума и несколько общесоюзных совещаний.

С самого начала Оргкомитет решил провести съезд с большим размахом, но как точно его организовать, какие мероприятия провести в масштабах страны поначалу определить было трудно, поэтому дата открытия съезда несколько раз менялась. Так, в сентябре 1932 года принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) отложить съезд до середины мая 1933 года, затем последовало постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) о созыве съезда в июне и, наконец, постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об открытии съезда 15 августа 1934 года.

Особую роль в подготовке и проведении съезда сыграл вернувшийся из эмиграции в мае 1933 года М. Горький.

На его квартире были устроены неформальные встречи писателей. На одной из них присутствовало много литераторов, имевших самостоятельнее, не очень-то угодные власти взгляды. Но до нее был брошен пробный шар: 20 октября 1932 года состоялась встреча с писателями-коммунистами. На ней И. Сталин обосновал необходимость создания новой писательской организации: «Вы [рапповцы] выдвигали и расхваливали своих, выдвигали подчас не в меру и не по заслугам, замалчивали и травили писателей, не принадлежащих к вашей группе, и тем самым отталкивали их от себя, вместо того чтобы привлекать их в нашу организацию и помогать их росту […]

Тут же рядом с Вами росло и множилось море беспартийных писателей, которыми никто не руководил, которым никто не помогал, которые были беспризорными» .

Уже к марту 1933 года прошел ряд мероприятий по подготовке к съезду: два пленума Всесоюзного Оргкомитета, в печати было развернуто обсуждение творческих вопросов, в Москве открылась выставка художественной литературы, был организован выезд бригад писателей в различные регионы страны и т. д.

В докладной записке секретаря фракции ВКП(б) Оргкомитета И. Гронского секретарям ЦК ВКП(б) И. Сталину и Л. Кагановичу от 16 марта 1933 года был описан примерный «порядок дня», который включал вступительное слово М. Горького о задачах, стоящих перед Союзом советских писателей, политический доклад (докладчика должен был наметить ЦК ВКП(б), отчет Оргкомитета Союза советских писателей СССР (докладчиком должен был быть И. Гронский), выступление о задачах советской драматургии и об уставе Союза советских писателей, доклад мандатной комиссии и выборы правления союза и ревизионной комиссии .

И. Гронский предложил предварительно утверждать тезисы докладов и резолюций, для чего докладчики обязывались предоставлять тексты их докладов заранее .

Также было определено количество участников съезда: «Норму представительства на съезд мы предлагаем установить, исходя из общего количества делегатов съезда, в 500-600 человек, т.е. один делегат от десяти членов союза (по предварительным подсчетам союз будет иметь 5.000 членов)».

Все эти предложения были учтены и претворены в жизнь.

В мае 1933 года работа по подготовке съезда застопорилась в связи с продолжительной болезнью И. Гронского, его на это время заменил А. Фадеев, в помощь которому в Секретариат введен В. Ставский.

Несмотря на это заведующий отделом культурно-просветительской работы ЦК ВКП(б) А. Стецкий считал безосновательным откладывать начало работы съезда, о чем он сообщил в докладной записке секретарям ЦК ВКП(б) от 22 мая 1933 года, так как некоторая подготовительная работа была Оргкомитетом уже проведена, был решен вопрос о структуре союза, а тезисы докладов были почти готовы.

15 июля 1933 года состоялось всесоюзное совещание председателей Оргкомитетов республик. Перед его началом комфракция собрала всех коммунистов для разговора о недостатках в работе Оргкомитета. С большой речью выступил А. Фадеев, отметивший, что существовала групповщина, что литераторы стремились к объединению, за исключением Л. Авербаха. В. Ставский отметил, что в работе Оргкомитета проявляются черты администрирования .

15 августа того же года на заседании Президиума оргкомитета выступил М. Горький с предложением представить на съезде теоретический доклад о сущности социалистического реализма и о постановке вопроса о создании истории фабрик и заводов.

1 декабря 1933 года открылся Вечерний рабочий литературный университет, в том же году начал свою работу Литературный институт имени Горького.

Вообще к открытию съезда были приурочены многочисленные мероприятия, призванные привлечь внимание общества к нему, вызвать интерес населения к художественной литературе, и даже развлечь прибывших на съезд делегатов. Так, например, 15 мая 1934 года в Москве открылась выставка художественной литературы. Она разместилась в двух павильонах Центрального парка культуры и отдыха имени М. Горького. Выставка состояла из 11 разделов с очень широкой тематикой: был вводный зал, который показывал роль и значение художественной литературы в революционном движении, был зал демонстрирующий, как пользовались художественной литературой классики марксизма-ленинизма, следующий зал показывал, как их деятельность отражена в художественной литературе и фольклоре, еще один показывал роль писателя в жизни советской страны .

Другим подготовительным мероприятием был выезд бригад писателей в различные регионы страны, его целью была подготовка местных писательских организаций к съезду. Инициатором этих поездок был М. Горький. Подобные мероприятия уже проводились ранее, например, поездка писательской бригады в Туркмению и поездка Н. Тихонова, П. Павленко и В. Луговского в Дагестан, во время которой был «открыт» «Гомер ХХ века» Сулейман Стальский, впоследствии с оглушительным успехом выступивший на съезде.

Существует мнение В. Баранова о том, что перед съездом власть хотела деморализовать М. Горького, так как боялась, что помимо подготовленной и проверенной речи он сможет решиться на смелые высказывания, идущие вразрез с официальными установками. Поэтому исследователь выдвигал версию о том, что случившаяся 11 мая 1934 года смерть сына пролетарского писателя М. Пешкова – преднамеренное убийство . Как бы то ни было, из-за состояния Буревестника революции после смерти сына, съезд был в очередной раз отложен, на сей раз до середины августа 1934 года.

Сам Алексей Максимович прервал участие в подготовке мероприятия и 12-21 июля совершил путешествие на пароходе «Клара Цеткин».

В адрес съезда приходили многочисленные подарки, что было отличительной чертой того времени (вспомним состоявшийся позднее, в 1949 году, юбилей И. Сталина). Один из современников съезда, будущий писатель П. Лиходеев вспоминал: «…был также подарок и от нашей школы – средней школы городка Сталино, Донбасс.

Это был адрес в красной бархатной папке. […] Мы написали на ватмане золотыми буквами: первому в истории человечества съезду советских писателей. Мы очень гордились этими словами, потому что они предвосхитили слова Максима Горького, который сказал, что это первый за всю многовековую историю литературы съезд литераторов советских социалистических республик. […]

Наш учитель рисования нарисовал в папке портрет Максима Горького. Я помню, что Горький получился плохо, и узнать его можно было только по усам и жилистой шее.[…]

Я не помню, кто выводил каллиграфическую вязь адреса. Но я помню, что это была девочка. Ее выбирали на пионерском сборе, обсуждали ее достоинства, напирая на дисциплину и хорошее поведение, а также на обещание подтянуться по математике и физике. И мы дали торжественное обещание, что девочка эта подтянется к началу нового учебного года, и мы ей поможем. Мы стояли за нею, смотря, чтобы золотые чернила не капнули золотой кляксой. И когда клякса шлепалась, девочка плакала и брала новый лист ватмана, начиная сначала.

Этот адрес подписали золотыми буквами отличники учебы и активисты общественной работы. Девочка не подписала. Она не была ни активисткой, ни отличницей […]» .

Местом проведения съезда был определен Колонный зал дома Союзов, и необходимо было соответственно украсить помещение. Любопытный факт вспоминал В. Кирпотин: «Уже на пороге открытия неожиданно встал вопрос, как украсить Колонный Зал Дома Союзов, предназначенный для первого в стране всесоюзного писательского форума. Не хотелось повторять привычных шаблонов. Но неприемлемы были и некоторые уж совсем фантастические проекты. На последнем совещании, проходившем в кабинете у Стецкого, не прося слова, одной фразой я предложил развесить в зале портреты классиков. Стецкий встал, пожал мне руку - вопрос был решен» . Писатели по этому поводу иронизировали:

Хватало места всем вполне

Кто на трибуне, кто в партере,

А кто и просто на стене!

Так например, всех огороша,

Нам факт явился как во сне –

На кафедре Толстой Алеша,

Толстой же Лева – на стене.

В доме Союзов были проведены некоторые мероприятия для подготовки помещения к проведению съезда. Колонный Зал Дома Союзов, где должна была проходить вся работа съезда писателей, был художественно оформлен и радиофицирован. По радио должны были передаваться основные доклады и выступления писателей. Союзкинохроника должна была снять работу съезда. Была выделена киногруппа – бригада операторов и осветителей. Киносъемка должна была проводиться в двух вариантах – для звукового кино и для немого. Отдельные выступления на съезде должны были быть записаны на радиопленке . Все для проведения этих мероприятий было подготовлено заранее.

Еще до начала съезда, когда большинство делегатов уже прибыло, им была выдана небольшая анкетка, призванная помочь организаторам лучше построить досуг писателей:

«Дорогой товарищ!

Во время съезда предполагается организовать ряд встреч, экскурсий, просмотров пьес и кино-картин.

Культкомиссия просит подчеркнуть перечисленные ниже мероприятия, в которых Вы хотели бы принять участие» . Среди предложений были экскурсии на метрострой (спуск в шахту), на завод им. Горбунова, на автозавод им. Сталина, в аэропорт (полеты на аэропланах), на строительство канала Москва-Волга, на выставку «Наши достижения», в мототехническую часть имени Малиновского и в Кремль. Были запланированы встречи с учеными (академиками), с архитекторами (для ознакомления с планом новой Москвы), с иностранными писателями. Делегаты должны были посетить театры и посмотреть постановки пьес «Чудесный сплав» В. Киршона и «Бойцы» Б. Ромашова, а также кинотеатры и посмотреть ряд фильмов («Пышка», «Три песни о Ленине», «Восстание человека», «Веселые ребята»).

В день открытия съезда (17 августа 1934 г.) перед Домом Союзов собралась огромная толпа желающих воочию увидеть известных писателей. Даже сами делегаты съезда с трудом протискивались через толпу. Одна из делегатов А. Караваева вспоминала об этом дне: «Солнечным августовским утром 1934 года, приближаясь к Дому Союзов, я увидела большую и оживленную толпу. Среди говора и аплодисментов – совсем как в театре – слышался чей-то молодой голос, который энергично призывал: «Товарищи делегаты Первого съезда советских писателей! Входя в этот зал, не забудьте поднять ваш исторический мандат! Кто, какой делегат и откуда явился на съезд… Советский народ желает всех вас видеть и знать! Называйте, товарищи, вашу фамилию и предъявляйте ваш делегатский билет!» Каждую писательскую фамилию этот энергичный юноша звучно повторял дважды, и собравшиеся дружными рукоплесканиями встречали появление нового делегата» .

На съезде помимо писателей выступали рабочие и крестьяне, проводились встречи с авторами книги «База курносых» из Иркутска (во главе их делегации стоял поэт Иван Молчанов-Сибирский), с работниками ЦАГИ, которые проектировали самолет «Максим Горький», с железнодорожниками, с метростроевцами, с рабочими карандашной фабрики «Сакко и Ванцетти», а так же состоялась поездка на канал «Москва-Волга».

Освещение съезда в печати было довольно однообразным и скучным. Так, в «Литературной газете» освещение сводилось, в основном, к публикации стенограмм съезда, фотографий участников и интервью с ними. В «Вечерней Москве» помещались краткие отчеты о ходе работы съезда и небольшие интервью с его участниками, весь пафос которых заключался в заявлениях о грандиозности происходящего.

Однако без широкого освещения в прессе съезд не мог оказать того идеологического влияния, которое предполагалась властями, поэтому уже 21 августа появилось постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об усилении освещения в печати заседаний Всесоюзного съезда писателей», где газеты «Правда» и «Известия» обязывались помещать речи ораторов от национальных литератур полностью или, как минимум, на две трети. Этим изданиям разрешено было делать 4 или 2 «вкладки» на все время работы съезда .

Однако литераторы все же сумели внести разнообразие в скучные газетные публикации. Например, Ю. Олеша и Вал. Стенич сочинили шуточную поэму «Москва в те дни была Элладой»:

Средь мрамора в Колонном зале

Пятнадцать дней мы заседали,

Шумел, гудел наш первый съезд. […]

Пора, уже взлохмачен, потен,

Вбежал в президиум Кирпотин,

Уже выплывает точно морж,

В зал заседаний Ольга Форш […]

И вдруг – весь зал мгновенно замер,

И вдруг – рукоплесканий гром,

Скрестились взоры фотокамер

На появившемся, на нем.

А он, в невероятном свете

Ликующих прожекторов,

Отмахивается от этих

Эпитетов, юпитеров,

От почестей, от восхвалений,

Как буря плещущих опять,

Рукой, которую жал Ленин,

Рукою, написавшей «Мать»! […]

И цель для многих фотографий,

Рекорд неслыханной красы,

На Оскаре-Марии Графе

Невероятные трусы!

Все зданье крики оглашают,

Толпа стоит, раскрывши рот, -

Трусы Марию украшают,

Но Оскара… наоборот! […]

И как «Аврора» ночью невской

Ходила к сумрачным мостам,

Так входит Всеволод Вишневский,

Грозя бесчисленным врагам,

Глазами водит еле-еле

Волочит ноги, чуть дыша…

Откуда, братцы, в жирном теле

Такая нежная душа? […]

Бухарин реплики ловил,

Демьяна Бедного заметил

И в гроб сойти благословил.

Но как он ни старался рьяно,

И как ни плел доклада нить,

Не смог он Бедного Демьяна

Забвенья саваном покрыть. […]

Москва в те дни была Элладой,

Помноженной на коммунизм!

Перед съездом, стояли политические задачи. Он был призван продемонстрировать единство советских писателей в поддержке коммунистической идеологии.

Поэтому еще до начала съезда с весны 1934 года секретно-политический отдел ГУГБ НКВД СССР начал составлять регулярные (примерно раз в 2-3 дня) спецсообщения. Их готовили начальники отделений НКВД, информация, предоставляемая ими, представляла разительный контраст с бравурными статьями в газетах и последующими воспоминаниями очевидцев, опубликованными позднее в советской печати.

В спецсообщении от 12 августа содержалась характеристика делегаций, прибывавших на съезд (УССР, БССР, делегация восточной Сибири и т.д.). Как оказалось среди делегатов были бывшие эсеры, анархисты, националисты. Некоторые из них в прошлом создавали антисоветские произведения и боролись с советской властью. Пристальное внимание органов НКВД к делегатам съезда было в этом контексте вполне понятным.

Безусловно, участники съезда не могли не чувствовать искусственности происходившего. Власть хотела объединить совершенно разных по мировоззрению, творческим методам и эстетическим склонностям людей. Подобное возможно в случае уважения к тем, кто мыслит и творит иначе. Однако этого взаимного уважения не было и в помине еще совсем недавно. Теперь же по приказу сверху литераторы должны были «подружиться»: «Смутное ощущение неловкости у всех. Еще вчера все было органичней. РАПП был РАППом, попутчики – попутчиками. Первый пользовался административными приемами в борьбе, вторые возмущались. И вот всем предложили помириться и усадили за один стол, и всем от этого административного благополучия неловко. В президиуме Пастернак рядом с бывшими вождями РАППа. Когда называют фамилию Маяковского, то все непременно аплодируют. Выступает Мальро, качая головой, нет, закидывая голову, страдая тиком. Бродит по фойе огромный толстяк австриец или немец, в коротеньких штанах на лямочках, в толстых чулках до колен с недоумевающе-сердитым выражением лица. […] Говорит о доверии к писателям Эренбург. Горький, похожий на свои портреты, отлично, строго одетый, в голубоватой рубашке, модной в те дни, с отличным галстуком, то показывается в президиуме, то исчезает, и мне чудится, что и ему неловко, хотя он является душой происходящих событий» .

Во время работы съезда случился эпизод, не получивший, по понятным причинам, широкой огласки в советское время . Дело в том, что на съезде была обнаружена подпольная листовка. По этому поводу 20 августа была составлена записка заместителя начальника секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР Г. Люшкова Г. Ягоде, в которой сообщалось об имевшем место на съезде факте и сообщено о принятых мерах по обнаружению автора.

Листовка была написана карандашом под копирку печатными буквами, распространялась среди участников съезда по почте. Она была написана от имени группы советских писателей и адресована к зарубежным коллегам. Авторы признавали, что их группа малочисленна, при этом объясняли это тем, что остальные честные люди запуганы: «Мы даже дома часто избегаем говорить так, как думаем, ибо в СССР существует круговая система доноса». Они призывали не верить тому, о чем говорилось на съезде и начать борьбу с «советским фашизмом […] Вы в страхе от германского фашизма – для нас Гитлер не страшен, он не отменял тайное голосование. Гитлер уважает плебисцит […] Для Сталина – это буржуазные предрассудки»

Большую роль в политической подготовке съезда сыграли собрания делегатов - коммунистов, где участники были предупреждены об опасности групповых настроений. Именно поэтому: «Все старались, как умели, перекрыть друг друга идейностью выступлений, глубиной постановки творческих вопросов, внешней отделкой речи» .

И во время проведения съезда Комгруппа Президиума не дремала, даже когда поэты-коммунисты во главе с А. Безыменским решили «проработать» Бухарина на съезде из-за его «теперешних суждений и прежних ошибок», их намерение осудили, заявив о недопустимости предварительных групповых совещаний и политических обобщений .

Эффективность подобных предупреждений очевидна по следующему эпизоду: «Федор Гладков пригласил Кириленко и других украинских писателей (преимущественно коммунистов) «пить чай». Встреча не состоялась, так как приглашенные решили, что их могут обвинить в групповщине, на необходимость борьбы с которой в самой резкой форме им было указано на совещании делегации» .

Но все же трудно было помешать неформальным встречам писателей – не все они были настроены скептически по отношению к съезду, многие испытывали эмоциональный, подъем, а кто-то просто хотел пользуясь случаем пообщаться с коллегами, которых потом будет трудно увидеть. П. Бровка вспоминал: «У нас, молодых, тогда было много незабываемых встреч. Мы восторженно следили за стариками, прислушивались к ним, а по вечерам собирались у кого-либо в гостиничном номере, а то и в небольшом подвальчике-ресторанчике на Тверской […]» .

Вот еще одно воспоминание о неформальной встрече во время работы съезда, оно принадлежит Савве Голованивскому: «После одного из заседаний делегаты долго не расходились – толпились в кулуарах и горячо дискутировали.

Помню, что при выходе на улицу ко мне подошел А. И. Безыменский и тихонько попросил прийти в восемь часов к нему: соберутся и другие товарищи» . Автор воспоминаний несколько опоздал на встречу. Когда он пришел, то понял, что попал не на ужин, как предполагал, а на импровизированное собрание. Там были Д. Бедный, И. Кулик, А. Жаров, А. Сурков, А, Прокофьев, М. Светлов, С. Кирсанов и другие, с которыми С. Голованивский был не знаком. Они обсуждали творческие вопросы.

Политические разговоры все же велись в кулуарах съезда, становясь известными власти благодаря осведомителям.

Критика работы съезда велась делегатами и «справа» и «слева». Например, Семенко заметил: «И мы сидим и аплодируем, как заводные солдатики, а подлинные художники слова, борцы за национальную культуру гниют где-то в болотах Карелии и в застенках ГПУ» .

Критика с совершенно иных позиций звучала из уст Петра Орешина: «Что можно ожидать от Бухарина, если он провозглашает первым поэтом бессмысленного и бессодержательного Пастернака. Надо потерять последние остатки разума для того, чтобы основой поэзии провозгласить формальные побрякушки. А то, что кругом кипит борьба, что революция продолжается, - об этом совершенно забыли» . Примечательны также слова М. Шагинян: «Доклад его [Горького] на съезде неверный, не правильный, отнюдь не марксистский, это богдановщина, это всегдашние ошибки Горького. Горький - анархист, разночинец, народник, причем народник-мещанин, не из крестьян…» .

В письме А. Жданова И. Сталину можно прочесть следующие строчки: «Съезд хвалят все вплоть до неисправимых скептиков и иронизеров, которых так немало в писательской среде» . Но в первые дни работы съезда его организаторы испытывали серьезные опасения за его работу, так как он начинался с докладов, которые авторы зачитывали, превращая съезд в скучнейшую процедуру, поэтому многие делегаты бродили по кулуарам.

Вновь назначенный руководителем ССП А. Щербаков, побывав на съезде, сделал такую запись в своем дневнике: «На съезде был полчаса. Ушел. Тошно» .

Когда начались прения, произошло оживление, залы оказались битком набиты.

Дорогая Киса, пишу тебе за столом президиума в Колонном зале (на эстраде). Только что говорила Мариэтта Шагинян, произнесшая замечательно содержательную речь. Вчера на вечернем заседании председательствовал я, а потом в 12 ч[асов] ночи был вечер-встреча с груз[инскими] делегатами, я и Коля Тихонов читали свои переводы, и я лег в 5 часов утра, так что сейчас совсем сонный. Вечером же обедали с Гарриком и Паоло в ресторане. […] Мне все время страшно хочется домой, […] но ехать мне невозможно. Да и было бы глупо: как раз открытье съезда (первые дни) отпугнуло нас своей скукой; было слишком торжественно и официально. А теперь один день интереснее другого: начались пренья. Вчера, напр[имер], с громадным успехом и очень интересно говорили Корн[ей] Чуковский и И. Эренбург. Кроме того, мне и неудобно уезжать до доклада Бухарина и Тихонова» .

Но не все восторженно принимали происходящее. Настроение депутатов определить не трудно основываясь на спецсообщениях секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР. М. Пришвин отмечал «скуку невыносимую» , П. Романов - «отменную скуку и бюрократизм» , П. Росков окрестил съезд «сонным царством», И. Бабель - «литературной панихидой» . Да и Б. Пастернак в итоге пересмотрел общее отношение к съезду: «Пастернак говорил, что раньше у него были большие надежды на съезд – он надеялся услышать на съезде совсем не то, чему посвятили свои выступления ораторы. Пастернак ждал речей большего философского содержания, верил, что съезд превратится в собрание русских мыслителей. Речь Максима Горького показалась ему одинокой на съезде. […]

Я убийственно удручен, - повторил он несколько раз. – Вы понимаете, просто убийственно!» .

Важно отметить, что, даже по мнению А. Жданова, писатели-коммунисты выступили на съезде значительно бледнее, серее, чем беспартийные. Правда, он не согласился с мнением, высказанным М. Горьким, что коммунисты не пользовались никаким авторитетом в писательской среде .

Одним из важнейших вопросов съезда было развитие национальных литератур и их взаимодействие с русской. Первоначально в повестке дня этого вопроса не было, но затем доклады по украинской, белорусской, грузинской, татарской и другим национальным литературам собственноручно включил в план М. Горький . А потом в дело вмешался и сам И. Сталин. Вот свидетельство об этом Бесо Жгенти: «Однако выработанный предварительно план вдруг неожиданно и в корне изменился. В период пребывания в Москве М. Торошелидзе был приглашен И. В. Сталиным, который пожелал ознакомиться с положениями доклада, предназначенного для прочтения на съезде. По возвращению в Тбилиси М. Торошелидзе срочно собрал тогдашнее руководство Союза и подробно рассказал нам о содержании этой беседы […].

Как? Вы скажите съезду, что грузинский народ только после Октябрьской революции обрел возможности творчества, а до той поры ничего не создал в области культуры? […] Передайте грузинским писателям от моего имени, что, если они не могут нечто подобное тому, что создали наши предшественники в области культуры и литературы, пусть хоть окажутся в состоянии показать это наследие. Доклад Вы должны начать хотя бы с Шота Руставели, если не с более раннего периода» .

Пожелание И. Сталина было воплощено в жизнь, съезд уделил немало времени проблемам национальных литератур. После съезда начался массовый перевод произведений национальных писателей на русский язык, а русских - на языки народов СССР.

О политическом значении съезда весьма точно писал А. Карцев: «С кем бы я ни беседовал о съезде, все сходились прежде всего на том, что это, по преимуществу, политика. Политические результаты съезда огромны, особенно за границей внушительное зрелище» .

Однако, с политической точки зрения, несмотря на все усилия власти, съезд был проведен небезупречно. Если внешне писатели были объединены на единой платформе соцреализма, то внутренне они были далеки от единомыслия.

Для литераторов съезд был еще и своеобразной ярмаркой тщеславия. Они пристально следили за тем, кого и в каком качестве пригласят на съезд, кого выберут в президиум и так далее. Они видели в этом свидетельства признания властями их заслуг.

Даже те, кто в обычной жизни не стремился ко внешнему успеху, не смогли устоять и принимали участие в «соревновании». Так, у Е. Полонской в начале съезда было угнетенное настроение. Дело в том, что для литераторов Ленинграда на съезд выделили немного делегатских билетов. В писательской организации города на Неве знали, что поэтессу мало волнует «табель о рангах», зато другие литераторы могут обидеться, если вместо делегатского билета им дали бы гостевой. Е. Полонская отнеслась к этому спокойно, но когда в первый день съезда она хотела войти в зал, ее остановили и отправили через другой вход на хоры. Все бы ничего, если бы с поэтессой рядом не было бы ее учеников, недавних слушателей литературных кружков, которые получили полноправный билет. От обиды она расплакалась, но тут ее увидел Вс. Иванов и провел ее в зал. Позднее писатель достал для своей давней знакомой полноправный билет .

Писатели внимательно прислушивались к выступлениям друг друга и наблюдали за поступками, пытаясь понять, как то или иное слово или действие может повлиять на положение в литературной иерархии. Е. Шварц вспоминал: «Никулин по поводу выступления Олеши дразнил его: «И носки вы снимали, и показывали зрителям подштанники – а чего добились? Выбрали вас в ревизионную комиссию, как и меня»» .

Доходило до абсурда коллеги ревниво следили, чтобы их всех одинаковое количество раз рисовали… карикатуристы: «Каждый день отчеты о съезде печатались в газетах. Приехали наши карикатуристы. Особенно славились шаржи Антоновского. И я с восторженным удивлением узнал, что москвичи некоторые пожаловались в президиум съезда, что Антоновский все изображает своих, а их, москвичей, обходит. Эта жалоба даже утешила меня своей откровенностью. Все учитывалось на съезде: кто, в какой гостинице, кого куда позвали, кому дали слово, а кому нет, и даже карикатуры учитывались. Незримые чины, ордена и награды были столь же реальны, как табель о рангах» .

Нельзя не сказать и о материальных аспектах проведения съезда. Он проходил с 17 по 30 августа 1934 года в Колонном зале Дома союзов, вмещающем около 1600 человек. Стоимость эксплуатации зала составляла 3500 рублей в день. Вместе с расходами на художественное оформление здания сумма составила около 54 000 руб .

Питание участников съезда было централизованным и бесплатным для делегатов. Оно было организовано в помещении ресторана по Большому Филипповскому переулку. Стоимость дневного питания писателей (завтрак, обед и ужин) составляла 35 руб. Таким образом, на питание делегатов на период съезда планировалось потратить 262 500 руб. После совещания у А. Стецкого (21 июля 1934 г.) стоимость дневного питания была увеличена до 40 руб., таким образом, расходы на питание возросли до 300 000 руб .

Для лучшей организации работы ресторана была разработана «Инструкция для ответственного по питанию делегатов 1-го Всесоюзного съезда Советских писателей». Согласно этому документу делегатам выдавались талонные книжки на обслуживание, которые были именными и не могли быть переданы другому лицу. При входе в ресторан устанавливался контроль, который имел право проверять наличие делегатского билета. В случае утери книжки, необходимо было сообщать ответственному по питанию и получить временные талоны. Утерянные книжки аннулировались. При отъезде делегаты должны были сдавать свои талонные книжки. Просроченные талоны считались недействительными.

Питание производилось четко по расписанию: завтрак с 8 до 11часов 30 минут, обед проходил в две смены (с 15 до 16 часов 30 минут и с 16 часов 30 минут до 18 часов), ужин с 22 часов до 1 часу ночи.

В ресторане на видном месте было вывешено объявление о том, что со всеми жалобами нужно обращаться к ответственному по питанию.

В Доме Союзов был организован дополнительный платный буфет для обслуживания делегатов и президиума.

В исключительных случаях (задержка заседаний, экскурсии и т. д.) график питания мог быть изменен по согласованию с ответственным по питанию .

Еще до начала съезда, 16 августа, Б. Пастернак писал жене: «Думаю, больше всего времени […] займет тут питание, на которое получил уже талон и которым нельзя будет пренебречь, потому что оно бесплатное […] и хорошее, но где-то на Тверской» . Е. Шварц вспоминал о питании на съезде: «Обедами, завтраками и ужинами во все время съезда кормили нас бесплатно в ресторане на Тверской […]. В ресторане играл оркестр, все выглядело по-ресторанному пышно, только спиртные напитки не подавались. Да и то днем. Вечером, помнится, пили за свой счет» .

Для организации переездов делегатов и организаторов съезда было выделено 25 легковых машин, 6 автобусов для коллективных поездок, 5 грузовиков для перевозок. Всем делегатам предоставили право бесплатно пользоваться общественным транспортом в Москве на период съезда. На завтрак, обед и после ужина делегатов развозили централизованно. Также были забронированы места на железной дороге на обратный проезд .

За несколько месяцев до съезда был заключен договор с Управлением гостиницами на 350 мест в Брянской гостинице, но затем количество мест было увеличено на 150 и заменена гостиница. Теперь делегаты должны были жить в Большой Московской гостинице (Гранд Отель) – 100 человек, в гостинице Россия (Дом Востока) – 150, Союзной – 100 и в 3-ем Доме ЦИК – 150 .

Значительными были и расходы на культурную программу. Заранее были приобретены театральные билеты, организован просмотр кинокартин для всех делегатов. Были устроены вечера национальных литератур, экскурсии, ужин с академиками и учеными. Всех делегатов бесплатно фотографировали. Им выписали газеты и подарили специально выпущенные съездовские журналы. На все эти мероприятия было потрачено 38 400 руб.

Многие из делегатов впервые были в Москве, другие уже ее посещали, но для большинства из них поездка в столицу было не только возможностью побывать в культурном центре страны, но и приобрести недоступные в глубинке (да и не только там) дефицитные товары.

Организаторы съезда понимали, что одной из «угроз» съезду был уход писателей за покупками по магазинам города. Тогда очереди заменят им посещение заседаний. Поэтому решили сделать снабжение делегатов централизованным – все они могли делать покупки в специализированном магазине № 118. Надо сказать, что подобные мероприятия были для работников советской торговли не в новинку, так аналогичным образом, например, в этом же магазине было организовано снабжение героев-челюскинцев.

В этот магазин поступили на продажу фондовые товары (готовое платье, обувь, трикотаж) на сумму 7500 р., также товары других групп: хлопчатобумажные и шелковые ткани, резиновые изделия, 300 Московских патефонов (по 326 руб.), 100 Гатчинских патефонов, 8000 грампластинок, 50 велосипедов, 200 карманных часов . Одним из счастливых покупателей был Е. Шварц, купивший в распределителе патефон с пластинками.

В связи со съездом магазин был переоборудован и переоформлен, был изготовлен специальный пропуск в магазин и установлен особый порядок приобретения делегатами товаров.

Уже после начала работы съезда его организаторы решили устроить прощальный банкет, для чего Президиум съезда обратился к директору треста ресторанов Толчинскому с просьбой устроить 1 сентября банкет в Колонном зале Дома Союзов на 800 человек делегатов и гостей из расчета примерно 150 руб. на человека. Для этой цели Тресту ресторанов было переведено 120000 руб .

Надо отметить, что на съезд деньги давались щедрой рукой, но их все равно не хватало.Сметой Оргкомитета, утвержденной Пленумом Бюджетной Комиссии, расходы на проведение Съезда предусмотрены были в сумме 866800 рублей. Однако Балансовая Комиссия снизила сумму расходов до 250000 рублей. Но затем было принято решение о значительном расширении нормы представительства литераторов на съезде и приглашении ряда зарубежных писателей. В связи с этим Оргкомитет ССП просил заместителя председателя Совнаркома В. Куйбышева отпустить дополнительно 577 тысяч рублей на проведение съезда и 278594 рубля на организацию выставки к съезду .

27 мая 1934 года СНК постановил отпустить дополнительно к утвержденной на проведение съезда и организацию смете 400 тысяч рублей из резервного фонда СНК. А в день открытия съезда было выделено еще 200 тысяч рублей «на расходы по созыву съезда писателей» .

Организаторы расплачивались не из своего кармана, поэтому не были заинтересованы в рациональном использовании средств и не скупились на дополнительные расходы. Существует любопытный документ, ярко отражающий их бесхозяйственность, составленный на имя председателя Совнаркома В. Молотова членом Оргкомиссии съезда В. Ставским:

«Оргкомитетом ССП для проведения 1-го Всесоюзного съезда Советских Писателей получено от Наркомфина СССР по бюджету 250 тыс. р., из резервного фонда СНК – получено 400 тыс. р. в июне и 200 т. р. в августе. Всего получено на проведение съезда 850 т. р.

Съезд должен был закончиться 25-го августа, но в связи с перенесением открытия с 15 на 17 и расширением работы форума, он закончился только 30 августа.

Фактические расходы на проведение съезда по заключенным договорам составляют приблизительно 1.200 т. р.

Питание 600 чел. делегатов, 100 гостей и 80 чел. обслуживающего персонала
Оплата проезда делегатов 450 чел.
Суточные делегатам за время нахождения в пути
Оплата гостиниц
Оплата помещения в Доме Союзов и художественное оформление помещения
Культработа по обслуживанию делегатов (театры, экскурсии и пр.)
Оплата транспорта (автобусы, автомобили)
Стенограммы
Канцелярские, типографские и почт. тел. расходы
Организация выставки в ЦПКиО

Таким образом, для покрытия всех расходов по съезду Оргкомитету ССП сейчас недостает 295000 р.

Так как основные расходы Оргкомитета по организации съезда падают на оплату питания делегатов, оплату гостиниц, суточных и оплату проезда, задержка предоставления Оргкомитету недостающих средств неизбежно приведет к задержке оплаты самых неотложных и необходимых расходов» .

Таким образом, расходы на съезд составили сумму, равную средней годовой заработной плате 754 трудящихся .

В ходе работы съезда были совершены некоторые финансовые злоупотребления. Основываясь на архивных документах, можно рассказать об одном из них. В 1934 г. директор Дома советских писателей (ДСП) совершил злоупотребление, которое стало потом традиционным для руководителей данного учреждения, выдав себе и другим работникам администрации премию из средств выделенных на проведение съезда . В 1936 году на это нарушение было указано инспектором Быстровым, и директору пришлось давать письменные объяснения. В них он указал на то, что во время работы съезда ДСП вел «большую работу по организации вечеров, концертов и встреч, преимущественно в ночное время, по окончании заседаний съезда», за что, собственно, и была выписана всем работникам, принимавшим участие в работе в ночное время премия. Она была оформлена приказом № 42-а по ДСП от 5 сентября 1934 г. вместо выплаты премиальных. Выплату оформил помощник ответственного секретаря Крутиков из средств отпущенных на проведение съезда. Самому директору была выдана компенсация в размере месячного оклада 800 рублей. В тоже время приказом за подписью директора от того же числа была выдана компенсация 14 сотрудникам Дома писателей в размере месячного оклада. Кроме того заседанием рабочей тройки правления ДСП за ударную работу были премированы 10 человек (6 – деньгами, а 4 – вынесена благодарность). Директор получил еще 350 рублей, а его заместитель - 300 .

3 марта 1936 года состоялся Секретариат Правления, на котором обсуждался вопрос о грубых нарушениях финансово-бюджетной дисциплины, таких как недостаточное оформление документов, несоблюдение правил по учету спецфонда и его расходованию, превышение имевшихся фондов по премированию. В результате был объявлен выговор директору ДСП Е. Чеботаревской, заместителя директора ДСП Крылова и главного бухгалтера Серова освободили от работы. Секретариат постановил запретить дирекции ДСП всякие премирования без согласования с ним.

В связи с этим, интересно высказывание А. Щербакова: «[…] В данном случае нет уголовного дела, некого под суд отдавать, но надо порядок в Доме Писателя навести, там нет единоначалия. Тов. Ляшкевич не имеет права распоряжаться вашими деньгами, если он неправильно действует – можете не подчиняться […]» .

Были и другие злоупотребления. Р. Левин (заместитель наркома финансов) писал В. Молотову: «Обращают на себя внимание исключительно высокие расходы по организации выставки в ЦПКиО, на которую затрачено 337 тыс. руб.» . Но, видимо, власти не хотели выносить сор из избы и расследование возможных финансовых нарушений так и не было предпринято.

Очевидно, власть всячески старалась угодить депутатам съезда. Для них были созданы превосходные по тем временам условия. Вряд ли многие из прибывших на съезд провинциалов вообще могли позволить себе приехать в Москву без командировки, а уж если бы они и приехали, то уж точно не смогли бы поселиться в таких фешенебельных гостиницах, в которых они жили. Дорогу писателям оплатили в оба конца. Так что никаких затрат на поездку у них не было.

Если попытаться восстановить культурные мероприятия на съезде, то их расписание выглядело следующим образом:

18 августа – днем состоялся праздник, посвященный дню авиации, в котором приняло участие 500 делегатов и 100 гостей, вечером делегаты посетили летние сады и театры, писатели посмотрели спектакли «Фиалка Монмартра», «Женщина и море», «День и ночь».

20 августа – была организована экскурсия в планетарий, прошел просмотр кинофильма «Новые энтузиасты».

Писателей прекрасно кормили на съезде (особенно на прощальном банкете). Если средняя стоимость обеда рабочего составляла 84 коп., служащего в учреждении – 1 руб. 75 коп., а обед в коммерческом ресторане стоил 5 руб. 84 коп. , то стоимость питания делегатов составляла 40 руб. в день. Прощальный банкет писателей был поистине царским, поскольку меню составляли из расчета 150 рублей на человека. Думается, что в обычной жизни писатели так не питались.

Правда, изобильный стол не сделал мероприятие веселым: «После съезда устроен был большой банкет. Столы стояли и в зале и вокруг зала в галереях, или как их назвать. Я сидел где-то в конце, за колоннами. Ходили смутные слухи – что, мол, если банкет будет идти пристойно и чинно, то приедут члены правительства. Однако банкет повернул совсем не туда. […] когда Алексей Толстой, выйдя на эстраду, пытался что-то сказать или заставить кого-то слушать – на него не обратили внимания. […] Не только Толстого – друг друга уже не слушали. Потом рассказывали, что Горький прикрикнул на Толстого: «Слезайте сейчас же», когда вышел он на эстраду. Не было и подобия веселого ужина в своей среде. […] У меня заключительный банкет вызвал еще более ясное чувство неорганичности, беззаконности происходящего, чем предыдущие дни. Все разбрелись по фойе. Играл джаз. Иные танцевали. Иные проповедовали» .

Удалось найти и еще одно воспоминание об этом мероприятии: «Рассказывают, что было очень пьяно. Что какой-то нарезавшийся поэт ударил Таирова, обругав его предварительно «эстетом» […]» .

Большинство исследователей быта тридцатых годов прошедшего столетия заявляют о сильнейшем дефиците, царившем в нашей стране в то время . Делегатам предоставили возможность приобрести необходимые товары. Если на члена семьи рабочего в год приходилось около 9 метров ткани, в основном ситца, 40 см. шерсти, менее пары кожаной обуви и одна калоша, то писатели смогли с лихвой перекрыть эту норму, совершив покупку в специальном магазине .

В этом же магазине писатели смогли приобрести и хозяйственные вещи, которые обычная семья практически не покупала (расходы на них составляли около 1 руб. на человека в месяц, столько же, сколько тратилось на покупку мыла) .

На культурные расходы делегатов было потрачено 51 руб. 80 коп. на человека. Вряд ли такие расходы мог позволить себе обычный рабочий, средняя зарплата которого составляла 125 руб. или учитель, зарплата которого была 100-130 руб .

Первый съезд советских писателей состоялся с 17 по 30 августа 1934 года. Этому поистине знаменательному событию предшествовало Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», из которого следовало, что многочисленные писательские организации должны были объединиться в одну, состоящую из писателей полностью «поддерживающих платформу Советской власти». Власть хотела объединить совершенно разных по мировоззрению, творческим методам и эстетическим склонностям людей.

Местом проведения Первого всесоюзного съезда писателей стал Колонный зал дома Союзов. Для столько торжественного мероприятия нужно было украсить помещение, после малочисленных дебатов было решено развесить в зале портреты классиков литературы. Что тут же стало поводом для иронии злоязыких писателей:

Хватало места всем вполне
Кто на трибуне, кто в партере,
А кто и просто на стене!
Так, например, всех огороша,
Нам факт явился как во сне -
На кафедре Толстой Алеша,
Толстой же Лева - на стене.

Одна из делегатов Первого съезда союза писателей СССР А. Караваева вспоминала о дне открытия форума: «Солнечным августовским утром 1934 года, приближаясь к Дому Союзов, я увидела большую и оживленную толпу. Среди говора и аплодисментов - совсем как в театре - слышался чей-то молодой голос, который энергично призывал: «Товарищи делегаты Первого съезда советских писателей! Входя в этот зал, не забудьте поднять ваш исторический мандат!… Советский народ желает всех вас видеть и знать! Называйте, товарищи, вашу фамилию и предъявляйте ваш делегатский билет!».
По мандатным данным, среди делегатов Первого съезда писателей СССР преобладали мужчины - 96,3%. Средний возраст участников — 36 лет. Средний литературный стаж — 13,2 года. По происхождению на первом месте выходцы из крестьян — 42,6%, из рабочих — 27,3%, трудовой интеллигенции 12,9%. Из дворян только 2,4%, служителей культа — 1,4%. Половина делегатов — члены ВКП(б), 3,7% кандидатов в члены ВКП(б) и 7,6% комсомольцев.
Число прозаиков среди участников съезда - 32,9%, поэтов - 19,2%, драматургов - 4,7%, критиков - 12,7. Детских писателей - 1,3% и журналистов - 1,8 %.
Любопытен и национальный состав съезда. Русских - 201 человек; евреев - 113; грузин - 28; украинцев - 25; армян - 19; татар - 19; белорусов - 17; узбеков -12. Представители еще 43 национальностей были представлены от 10 до одного делегатами. Были даже китайцы, итальянцы, греки и персы.
Помимо выступления маститых и не очень литераторов, советская власть предусмотрела для своих «инженеров человеческих душ» (кстати, один из популярных афоризмов Первого съезда советских писателей, авторство приписывается Ю. Олеши) и материальные блага.

Питание участников съезда было централизованным и бесплатным для делегатов. Оно было организовано в помещении ресторана по Большому Филипповскому переулку. Стоимость дневного питания писателей (завтрак, обед и ужин) составляла 35 руб.

Для передвижения делегатов и организаторов Первого всесоюзного съезда писателей было выделено 25 легковых машин, 6 автобусов для коллективных поездок, 5 грузовиков для перевозок. Всем делегатам предоставили право бесплатно пользоваться общественным транспортом в Москве. На завтрак, обед и после ужина делегатов развозили централизованно. Также были забронированы места на железной дороге на обратный проезд.

Власть озаботилась и культурной программой для делегатов. Были приобретены театральные билеты, организован просмотр фильмов, устраивались вечера национальных литератур, экскурсии, ужин с академиками и учеными. Всех писателей, прибывших на свой Первый съезд, бесплатно фотографировали. Им выписали газеты и подарили специально выпущенные съездовские журналы.

Так что, товарищи «наверху» вполне ответственно могли резюмировать: «Партия и правительство дали писателю все, отняв у него только одно - право писать плохо».

Власть продемонстрировала свою заботу о преданных ей писателях и свою щедрость. В свою очередь, писатели продемонстрировали внешнее единство и закрепили свой навык двоемыслия. Большая сделка под названием Первый съезд союза писателей СССР состоялась.

Татьяна Воронина

17 августа - 1 сентября 1924 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве состоялся I съезд советских писателей - событие сколь значительное, столь и таинственное...

В стране выстраивалась линия национальной, внутренней опоры. Большая часть наших руководителей начинала понимать, что мы в предстоящей схватке с мiром фашизма и капитала не можем рассчитывать на помощь мiрового пролетариата, должны опираться на свой народ, свою экономику, историю, культуру.

А в это время Наркомпрос, где пыталась верховодить Н.К.Крупская, «изгонял» из школьных библиотек Александра Сергеевича Пушкина и других «непролетарских» писателей. Но патриотическая группа руководителей страны дала сигнал издания классиков отечественной литературы миллионными тиражами, создания библиотек для школьников, крестьян, комсомольцев, красноармейцев из произведений Н. Гоголя, Л.Толстого, А.Пушкина, Н.Некрасова, М.Лермонтова, И.Крылова.

Книги произведений Пушкина заполонили страну в 1937 году.

Возрождались исторические традиции, выковывавшие характер русского народа-победителя над иноземными захватчиками.

Революционеры всех эпох потеснились, уступая место св. Александру Невскому, Суворову, Кутузову, Петру Первому. В письме руководителей страны - Сталина, Жданова, Кирова - говорилось о том, что надо уважать историю страны и её героев: военных, учёных, деятелей культуры.

I съезд советских писателей стал полем идейной схватки многих сил, и не только внутри страны. Немалая часть русских писателей, не принимая действия советской власти в водовороте исторических событий, покинула Россию. Русская литература в изгнании многие годы сохраняла дух, стиль, образ отечественной классики. Среди них - великие И.Бунин, И.Шмелев, И.Ильин.

Кто-то возвращался на Родину (А. Толстой, И. Куприн, М. Горький). На территории же советской России, как казалось многим, литература никогда не возродится. Лидеры тех, кто объявил себя «пролетарскими» писателями, не принимали никакой преемственности и провозглашали: «Во имя нашего Завтра - сожжём Рафаэля, Разрушим музеи, растопчем искусства цветы...» Беспощадные «пролетарские» писатели, подлинные «неистовые ревнители» только себе присвоили право считаться представителями литературы. Все эти Авербахи, Лелевичи, Безыменские, Либединские, Уткины, Ермиловы распинали любые попытки национально мыслить, глубинно всматриваться в жизнь, сделать её предметом художественного осмысления, поиска истины. Всё в литературе было подчинено идее мiровой революции, уничтожения «до основания» старого мiра и броска в грядущее. Не замечали выдающихся рассказов М.Шолохова, сквозь зубы говорили о таланте Л.Леонова, В.Шишкова, с презрением называя их «попутчиками».

Магистральная дорога литературы оказалась в руках РАППа, ВОАППа, МАППа - так называемых пролетарских организаций писателей. Они захватили почти все литературные и общественно-политические издания, размахивая дубинкой критики, избивали всех непокорных, нестандартных, пытающихся создавать национальную литературу.

Общество было тогда неоднородно, немало было людей, являвших собой основу дореволюционного строя. И хотя к 1936 году было объявлено в Конституции о равенстве всех людей, на деле этого не было.

Первым предупреждением «неистовым ревнителям» стало в 1932-м году партийное постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», по которому было принято решение ликвидировать ассоциацию пролетарских литераторов и объединить всех писателей, поддерживающих платформу советской власти, в единый Союз советских писателей. М. Горький, которого считают инициатором этого решения, выступал всё-таки в поддержку РАППа, в который, по его словам, «объединены наиболее грамотные и культурные литераторы-партийцы».

Съезд открыл 17 августа 1934 года своим докладом А.М.Горький. Он к этому времени возвратился окончательно в Советский Союз. Конечно, можно скептически и критически отнестись к I съезду писателей, но он всё-таки развернул панораму действующей, прорастающей, многообразной литературы страны. Назвал ли он все достойные имена? Да нет, естественно. Рапповщина не сдала свои позиции, троцкистско-бухаринская оппозиция дала свой «бой» на съезде.

Можно приписывать «перегибы» Сталину, но не надо забывать, что с основными докладами, кроме А. Горького, выступали Н. Бухарин (о поэзии, поэтике и задачах поэтического творчества), К.Радек (о мiровой литературе и задачах пролетарского искусства). А ведь именно Н.Бухарин ещё в 1927 году опубликовал знаменитые «Злые заметки» о Сергее Есенине. После этого почти на 30 лет Есенин исчез из издательских планов, школьных учебников и хрестоматий. Бухарин был беспощаден и к Маяковскому. Столь же жесток был к русским поэтам К.Радек.

Они хотели сформировать свой ряд признанных поэтов и руководителей, близких им по духу. М.Горького использовали, чтобы давить на Сталина и Жданова. Но разговор о литературе, художественном творчестве, народных истоках, русской истории, таланте и языке всё-таки состоялся, несмотря на громкую пролетарскую риторику рапповцев. М.Горький сказал: «Начало искусства слова - в фольклоре. Собирайте наш фольклор, учитесь на нём, обрабатывайте его... Чем лучше мы будем знать прошлое, тем легче, тем более глубоко и радостно поймём великое значение творчества нашего настоящего».

Союз писателей в немалой степени был подчинён государству и партийному руководству, но условия для творчества, материальная опора писателям была дана.

Вариант 2.

Первый съезд советских писателей состоялся с 17 по 30 августа 1934 года. Этому поистине знаменательному событию предшествовало Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», из которого следовало, что многочисленные писательские организации должны были объединиться в одну, состоящую из писателей полностью «поддерживающих платформу Советской власти». Власть хотела объединить совершенно разных по мировоззрению, творческим методам и эстетическим склонностям людей.
Местом проведения Первого всесоюзного съезда писателей стал Колонный зал дома Союзов. Для столько торжественного мероприятия нужно было украсить помещение, после малочисленных дебатов было решено развесить в зале портреты классиков литературы. Что тут же стало поводом для иронии злоязыких писателей:

Хватало места всем вполне
Кто на трибуне, кто в партере,
А кто и просто на стене!
Так, например, всех огороша,
Нам факт явился как во сне –
На кафедре Толстой Алеша,
Толстой же Лева – на стене.

Одна из делегатов Первого съезда союза писателей СССР А. Караваева вспоминала о дне открытия форума: «Солнечным августовским утром 1934 года, приближаясь к Дому Союзов, я увидела большую и оживленную толпу. Среди говора и аплодисментов – совсем как в театре – слышался чей-то молодой голос, который энергично призывал: «Товарищи делегаты Первого съезда советских писателей! Входя в этот зал, не забудьте поднять ваш исторический мандат!… Советский народ желает всех вас видеть и знать! Называйте, товарищи, вашу фамилию и предъявляйте ваш делегатский билет!».
По мандатным данным, среди делегатов Первого съезда писателей СССР преобладали мужчины - 96,3%. Средний возраст участников - 36 лет. Средний литературный стаж - 13,2 года. По происхождению на первом месте выходцы из крестьян - 42,6%, из рабочих - 27,3%, трудовой интеллигенции 12,9%. Из дворян только 2,4%, служителей культа - 1,4%. Половина делегатов - члены ВКП(б), 3,7% кандидатов в члены ВКП(б) и 7,6% комсомольцев.
Число прозаиков среди участников съезда - 32,9%, поэтов - 19,2%, драматургов - 4,7%, критиков - 12,7. Детских писателей - 1,3% и журналистов - 1,8 %.
Любопытен и национальный состав съезда. Русских - 201 человек; евреев - 113; грузин - 28; украинцев - 25; армян - 19; татар - 19; белорусов - 17; узбеков -12. Представители еще 43 национальностей были представлены от 10 до одного делегатами. Были даже китайцы, итальянцы, греки и персы.

44. Основные темы и проблемы в романе М. А. Булгакова «Мастер иМаргарита».

Талант художника был у Булгакова от Бога. И то, какое этот талант получал выражение, во многом определялось и обстоятельствами окружающей жизни, и тем, как складывалась судьба писателя. В начале 20-х годов им был задуман роман “Инженер с копытом”, но с 1937 года он получает другое название - “Мастер и Маргарита”. Все, что пережил Булгаков на своем веку, и счастливого, и тяжелого, - все свои главные мысли и открытия, всю душу и весь талант отдавал он этому роману. “Мастер и Маргарита” - творение необыкновенное, невиданное доселе в русской литературе. Это какой-то сплав гоголевской сатиры и дантовой поэзии, сплав высокого и низкого, смешного и лирического.
Булгаков писал “Мастера и Маргариту” как исторически и психологически достоверную книгу о своем времени и о людях, и потому роман стал уникальным человеческим документом той примечательной эпохи. И в то же время это многомысленное повествование обращено в будущее, является книгой на все времена, чему способствует ее высочайшая художественность.
Есть основание предположить, что автор мало рассчитывал на понимание и признание его романа современниками. В романе “Мастер и Маргарита” царят счастливая свобода творческой фантазии и одновременно строгость композиционного замысла. Сатана правит великий бал, а вдохновенный Мастер, современник Булгакова, пишет свой бессмертный роман. Там прокуратор Иудеи отправляет на казнь Христа, а рядом, суетясь, подличают, приспосабливаются, предательствуют вполне земные граждане, населяющие Садовые и Бронные улицы 20-30-х годов нашего века. Смех и печаль, радость и боль перемешаны там, как в жизни, но в той высокой степени концентрации, которая доступна лишь сказке, поэме. “Мастер и Маргарита” и есть лирико-философская поэма в прозе о любви и нравственном долге, о бесчеловечности зла, об истинном творчестве, которое всегда является преодолением бесчеловечности, порывом к свету и добру.
События в “Мастере и Маргарите” начинаются “однажды весной, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах”. В столице появляются Сатана и его свита. Дьяволиада, один из любимых авторских мотивов, здесь, в “Мастере и Маргарите”, играет роль вполне реалистическую и может служить блистательным, примерам гротескно-фантастического, сатирического обнажения противоречий живой действительности. Воланд грозой проносится над булгаковской Москвой, карая глумливость и непорядочность. Сама идея поместить в Москву тридцатых годов князя тьмы и его свиту, олицетворяющих те силы, которые не поддаются никаким законам логики, была глубоко новаторской. Воланд появляется в Москве, чтобы “испытать” героев романа, воздать должное Мастеру и Маргарите, сохранившим верность друг другу и любовь, покарать взяточников, лихоимцев, предателей. Суд над ними вершится не по законам добра, они предстанут перед преисподней. По мысли Булгакова, в сложившейся ситуации со злом бороться следует силами зла, чтобы восстановить справедливость. В этом - трагический гротеск романа. Воланд возвращает Мастеру его роман о Понтии Пилате, который Мастер сжег в приступе страха и малодушия. Миф о Пилате и Иешуа, воссозданный в книге Мастера, переносит читателя в начальную эру духовной цивилизации человечества, утверждая мысль о том, что противоборство добра со злом вечно, оно кроется в самих обстоятельствах жизни, в душе человека, способной на возвышенные порывы и порабощенной ложными, преходящими интересами сегодняшнего дня.
Фантастический поворот дела позволяет писателю развернуть перед нами целую галерею персонажей весьма неприглядного вида, проведя аналогию с самой жизнью. Внезапная встреча с нечистой силой выворачивает наизнанку всех этих берлиозов, латунских, майгелей, никаноров ивановичей и прочих. Сеанс черной магии, который Воланд со своими помощниками дает в столичном варьете, в буквальном и переносном смысле “раздевает” некоторых граждан из зала.
Не дьявол страшен автору и его любимым героям. Дьявола, пожалуй, для Булгакова действительно не существует, как не существует богочеловека. В его романе живет иная, глубокая вера в исторического человека и в непреложные нравственные законы.
Для Булгакова нравственный закон заключен внутри человека и не должен зависеть от религиозного ужаса перед грядущим возмездием, проявление которого можно легко усмотреть в бесславной гибели начитанного, но бессовестного атеиста, возглавлявшего МАССОЛИТ.
И Мастер, главный герой булгаковской книги, создавший роман о Христе и Пилате, тоже далек от религиозности в христианском смысле этого слова. Им написана на историческом материале книга огромной психологической выразительности. Этот роман о романе как бы фокусирует в себе противоречия, которые обязаны решать своей жизнью все последующие поколения людей, каждая мыслящая и страдающая личность. Мастер в романе не смог одержать победу. Сделав его победителем, Булгаков нарушил бы законы художественной правды, изменил бы своему чувству реализма. Но разве пессимизмом веет от финальных страниц книги? Не забудем: на земле у Мастера остался ученик, прозревший Иван Понырев, бывший Бездомный; на земле у Мастера остался роман, которому суждена долгая жизнь. “Мастер и Маргарита” - сложное произведение. О романе уже сказано много, а будет сказано еще больше.
Существует множество толкований знаменитого романа. О “Мастере и Маргарите” еще много будут думать, много писать. “Рукописи не горят”, - произносит один из героев романа. Булгаков пытался сжечь свою рукопись, но это не принесло ему облегчения. Роман продолжал жить. Мастер помнил его наизусть. Рукопись была восстановлена.
После смерти писателя она пришла к нам и скоро обрела читателей во многих странах мира. Ныне творчество Михаила Афанасьевича Булгакова получило заслуженное признание, стало неотъемлемой частью нашей культуры.
Однако далеко не все осмыслено и освоено. Читателям его романов, повестей, пьес суждено по-своему понять его творения и открыть новые ценности, таящиеся в глубинах.

45. Добро и зло в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита».

Долгое время оставалось “в тени” последнее произведение Булгакова “Мастер и Маргарита”. Это сложное, многогранное произведение. Жанр его был определен самим автором как “фантастический роман”. Посредством сочетаний реального и фантастического Булгаков в своем произведении поднимает много проблем, показывает нравственные изъяны и недостатки общества. Смех и печаль, любовь и нравственный долг я вижу, читая страницы романа. Одной из основных тем, мне кажется, является извечная тема добра и зла.
Пока существует на земле человек, будут существовать добро и зло. Благодаря злу мы понимаем, что такое добро. А добро, в свою очередь, выявляет зло, освещая человеку путь к истине. Всегда будет происходить борьба добра со злом.
Очень своеобразно и по-мастерски изобразил эту борьбу в своем произведении Булгаков. Дьявольская свита вихрем проносится по Москве. По той Москве, в которой существует ложь, недоверие к людям, зависть и лицемерие. Эти пороки, это зло обнажает перед читателями Воланд - художественно переосмысленный образ сатаны. Его фантастическое зло в романе показывает зло реальное, нещадно разоблачает лицемерие таких людей, как Степа Лиходеев, значимая личность в культурных и высоких кругах Москвы, - пьяница, развратник, опустившийся бездельник. Никанор Иванович Босой - выжига и плут, буфетчик варьете - вор, поэт А. Рюхин - закоренелый лицемер. Таким образом, Воланд называет всех своими именами, указывая, кто есть кто. На сеансе черной магии в московском варьете он раздевает в прямом и переносном смысле гражданок, позарившихся на дармовое добро, и с грустью делает вывод: “Любят деньги, но ведь это всегда было... Ну, легкомысленны... ну, что... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... В общем, напоминают прежних...”
А какими же были они, эти прежние? Автор переносит нас в далекий Ершалаим, во дворец пятого прокуратора Иудеи Понтия Пилата. “В Ершалаиме все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно”. Прокуратор живет по своим законам, согласно им мир делится на властвующих и подчиняющихся, раб подчиняется своему господину - это незыблемый постулат. И вдруг появляется тот, кто мыслит иначе. Человек лет двадцати семи, у которого связаны руки и который физически абсолютно беспомощен. Но он не боится прокуратора, он даже смеет ему возражать: “...рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины”. Это человек - Иешуа убежден, что злых людей нет на свете, есть только люди “несчастливые”. Иешуа заинтересовал прокуратора. Понтий Пилат хотел и даже попытался спасти Иешуа от горькой участи, но тот не мог отказаться от своей истины: “В числе прочего я говорил, что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть”. Но прокуратор не может смириться с этим, это явное противоречие его идеологии. Иешуа казнен. Казнен человек, который нес людям праведный свет истины, добро было его сущностью. Этот человек был духовно независим, он отстаивал истину добра, внушал веру и любовь. Понтий Пилат понимает, что его величие оказалось мнимым, что он трус, его мучает совесть. Она наказан, его душа не может обрести покой, но Иешуа - воплощение нравственной силы добра в романе - прощает его. Он ушел из жизни, но живы зерна добра, оставленные им. И вот уже сколько столетий люди верят в Иисуса Христа, прообразом которого и является Иешуа. И вечное стремление к добру неодолимо. Мастер пишет роман о Христе и Пилате. В его понимании Христос - личность мыслящая и страдающая, несущая в мир непреходящие ценности, неисчерпаемый источник добра. Истина открылась Мастеру, он уверовал и все-таки выполнил миссию, ради которой жил. Он пришел в эту жизнь, чтобы написать роман о Христе. Мастер, как и Иешуа, дорого платит за право провозгласить свою истину. Пророки находят свое место в сумасшедшем доме. И мир, увы, оказывается таким, что в роли судьи выступает дьявол. Именно он и платит всем по заслугам. Мастер уходит от людей, обретая покой и счастье. Но на земле остается его бессмертное произведение. Борьба добра и зла продолжается. Из поколения в поколение люди ищут и будут искать нравственный идеал, решать этические противоречия, искать истину, бороться со злом.
Я думаю, таким борцом является сам Булгаков. Его роману суждена долгая жизнь, я верю, что он не потеряется во времени, а будет служить источником нравственных идей еще многим и многим поколениям.
Проблема добра и зла - это вечная проблема, которая волновала и будет волновать человечество. Что есть добро и что есть зло на земле? Этот вопрос проходит лейтмотивом через весь роман М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита”. Как известно, две противоположные силы не могут не вступить в борьбу друг с другом, поэтому вечна борьба между добром и злом.
Наиболее остро конфликт между этими силами отразился в романе “Мастер и Маргарита”. Итак, перед нами Москва конца двадцатых - начала тридцатых годов. В жаркий и душный вечер на Патриарших прудах появляется господин, похожий на иностранца: “...ни на какую ногу он не хромал, и росту был не маленького и не огромного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой - золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма туфлях... По виду - лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой...” Это Воланд - будущий виновник всех беспорядков в Москве.
Сомнений нет в том, что Воланд - представитель “темной” силы. (Воланд переводится с древнееврейского как “черт”.) Важно обратить внимание на эпилог к роману. Это слова Мефистофеля из “Фауста” Гете: “Я - часть этой силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо”. Мефистофель в Фаусте - сатана, который карает грешников, устраивает беспорядки. Нет, Воланд не похож на Мефистофеля. Его сходство с ним ограничено лишь внешними признаками! Острый подбородок, скошенное лицо, кривой рот. В действиях же Воланда нет стремления наказать погрязших в грехах москвичей. Он явился в Москву с одной целью - узнать, изменилась ли Москва с того дня, когда он был в ней последний раз. Ведь Москва претендовала на звание Третьего Рима. Она провозглашала новые принципы переустройства, новые ценности, новую жизнь. Но что же видит Воланд, когда устраивает в театре варьете сеанс черной магии для москвичей? Алчность, зависть, стремление нажить “легкие” деньги. И Воланд делает такой вывод: “Ну что же... Они - люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны... ну что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их...”
Прибытие Воланда в Москву сопровождается беспорядками: умирает под колесами трамвая Берлиоз, сходит с ума Иван Бездомный, сгорает “Дом Грибоедова”. Но разве это дело рук самого Воланда? Нет. Отчасти в бедах москвичей виновата свита Воланда! Коровьев и кот Бегемот. Но более всего в своих несчастьях виноваты сами москвичи. Ведь это они создали вокруг себя мир, похожий на ад, населенный злобой, пьянством, ложью, развратом. Заглянем хотя бы в ресторан “Дома Грибоедова”, где проводят свое свободное время члены МАССОЛИТа. Здесь, “оплывая потом, официанты несли над головами запотевшие кружки с пивом”, “плясал какой-то очень пожилой с бородой, в которой застряло перышко зеленого лука”, “грохот золотых тарелок в джазе иногда покрывал грохот посуды, которую судомойки по наклонной плоскости спускали в кухню”. Вся атмосфера в ресторане напоминает преисподнюю, описанную в Библии, одним словом “ад”.
Попадая на бал сатаны, мы можем убедиться в том, что человечество всегда жило по одним и тем же законам, всегда совершало зло. Перед нами и Маргаритой проходит госпожа Минхина, сжегшая своей горничной лицо щипцами для завивки, молодой юноша, продавший любившую его девушку в публичный дом. Но при этом мы понимаем, что все эти люди мертвы. Значит, в “ведомство” Воланда, в “ведомство” “тьмы” попадают только умершие. Только тогда, когда человек мертв, его душа, отягощенная грехами, попадает под власть Воланда. Вот тогда наступает расплата за все то зло, которое человек совершил при жизни.
В “ведомство” Воланда попадают и Берлиоз, и Мастер с Маргаритой, и Понтий Пилат, жестокий прокуратор Иудеи.
Как много людей, попавших под власть сатаны! Кто же может вступить в борьбу со злом, кто из героев романа достоин “света”? На этот вопрос отвечает роман, написанный Мастером. В городе Ершалаиме, погрязшем, как и Москва, в распутстве, появляются два человека: Иешуа Га-Ноцри и Левий Матвей. Первый из них считает, что злых людей не бывает и что самый страшный грех - это трусость. Вот это тот человек, который достоин “света”. Впервые он предстает перед Понтием Пилатом “в стареньком и разорванном хитоне. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта - ссадина с запекшейся кровью”. Можно ли говорить о том, что Иешуа Га-Ноцри - это Иисус Христос? Судьбы этих людей схожи, они оба умерли на кресте. Но стоит заметить, что Иешуа было двадцать семь лет, а Иисусу - тридцать три года, когда их распяли. И Иешуа - самый обыкновенный человек, сирота, а Иисус Христос - “сын Божий”. Но дело не в этом. Главное, что Иешуа несет в своем сердце добро, он никогда в своей жизни не сделал ничего плохого, он пришел в Ершалаим, чтобы учить людей добру, чтобы излечить их тела и души. Он спаситель человечества. Но, к сожалению, человечество не нуждается в спасении. Наоборот, оно стремится избавиться от Иешуа, как от преступника и вора. И это тоже борьба добра со злом.
Наиболее ярко столкновение противоборствующих сил представлено в конце романа, когда Воланд со своей свитой покидает Москву. Что же мы видим? “Свет” и “тьма” стоят на одной ступени. Миром не управляет Воланд, но миром не управляет и Иешуа. Все, что может Иешуа, - это попросить Воланда о том, чтобы тот дал Мастеру и его возлюбленной вечный покой. А Воланд исполняет эту просьбу. Таким образом, мы приходим к выводу, что силы добра и зла равноправны. Они существуют в мире рядом, постоянно противоборствуя, споря друг с другом. И борьба их вечна, потому что нет на Земле человека, который ни разу за свою жизнь не совершил греха; и нет такого человека, который бы полностью утратил способность вершить добро. Мир - это своеобразные весы, на чашах которого лежат два груза: добро и зло. И, как мне кажется, пока сохраняется равновесие, мир и человечество смогут существовать.
Роман Булгакова “Мастер и Маргарита” помогает взглянуть на окружающий мир по-новому. Я считаю, что этот роман помогает найти и распознать, что есть добро и что есть зло.

46. Воланд и его свита.