Теодор Курентзис: “Моцарт знал, что он лучший”. Оркестр и хор musicAeterna,Теодор Курентзис

Главным музыкальным событием Международного фестиваля «Дягилев P.S.» в Петербурге стало выступление пермского хора и оркестра Music Aeterna под управлением маэстро Теодора Курентзиса.

Оперу опер – «Дон Жуана» Моцарта – они представили в концертном исполнении с европейским составом солистов. Теодор Курентзис рассказал о гениальности Моцарта, политичности Вагнера и о том, как противостоять нашествию Зла.

– Состав певцов, представленный в «Дон Жуане» на фестивале «Дягилев P.S.», был командой мечты?

– Мне кажется, нет понятия «идеальный состав». Сегодня спели эти певцы, завтра могут быть другие. Все меняются. Вообще ко всему нужно относиться очень гибко. Важнее попасть в нужное состояние. На мой взгляд, в Петербурге нам всем это удалось.

– А как вас приняли чуть больше недели назад в Дортмунде, где вы исполнили все три оперы так называемой трилогии Моцарта да Понте – «Свадьбу Фигаро», «Так поступают все» и «Дон Жуана»?

– В Дортмунде после наших выступлений орали и визжали, как на рок-концерте. Были стоячие овации. Петербургский успех нам показался прохладнее.

– Не забывайте, что в Петербурге по определению прохладней, чем в Дортмунде, поэтому тот прием, который вам устроили, все же можно расценивать как «очень горячий».

– Для меня это огромное событие – исполнить все три оперы друг за другом. Это нелегко, но для меня очень важно показать итоги моей многолетней лабораторной работы. Я ведь не так много концертирую, предпочитаю лабораторную работу, подолгу собирая, разбирая концепции произведений – вот что мне по-настоящему интересно. А записи важны лишь как фиксация того огромного периода лабораторной работы, которая останется для истории.

– Мы однажды уже говорили с вами об очень быстрых темпах, в которых вы интерпретируете оперы Моцарта. Может быть, заблуждение считать, что в XVIII веке жизнь была чуть спокойней, чем сейчас?

– Самое смешное, что наши темповые трактовки соответствуют указаниям Моцарта! Я, кажется, рассказывал вам историю с Вагнером. В свое время он в качестве маэстро репетировал «Свадьбу Фигаро», дирижируя 4/4 медленно – на два счета.

Вдруг кто-то из зала сказал: «Маэстро, это должно быть быстро, стремительно! Моцарт любил очень быстрые темпы». – «Откуда вы знаете?» – «Я был на его репетициях». Поэтому мы сегодня играем Моцарта быстро, насколько это возможно. Через 10 лет большинство оркестров будет исполнять Моцарта так, как я делаю сейчас. Но уже и сегодня многие меняют свое мнение относительно интерпретации музыки этого композитора.

Многие в Европе мне говорят, что налево и направо делают мои каденции. И меня очень радует, если я могу предложить свой маленький камушек в эволюции исполнительства.

– Эволюции, а вместе с тем и революции?

– Сама по себе музыка Моцарта революционная, если ее, конечно, правильно исполнять. Моцарт был революционером в жизни. Моцарт – не композитор своей эпохи: это вечный композитор. Он всегда будет современным. В его «Дон Жуане» можно услышать и авангардизм, и барокко, и классицизм с романтизмом, и все на свете. Поэтому Моцарт всегда будет актуальным.

У вас ведь не было ощущения, что вы слушали какую-то старую наивную музыку XVIII века? И она никогда не будет казаться такой. А посмотрите, к примеру, на оперы Сальери или некоторых других современников Моцарта – они выглядят действительно какими-то устаревшими, наивными. Моцарт знал, что он лучший, что он – гений.

Быть гением непросто, когда вокруг – посредственности. Хотя, разумеется, если бы все были гениальными, мир был бы другим. Почему этот композитор умер так рано? Именно потому, что ему некуда было деть свою гениальность. Он испытал на себе одиночество гения.

– У вас не возникает желания для углубления контекста исполнить какую-нибудь оперу Сальери?

– У него есть хорошая музыка. Вообще, на мой взгляд, наши разговоры о Моцарте и Сальери имеют больше отношения к трагедии Пушкина. Честно говоря, есть так много гениальной музыки, которую я еще не исполнял, а должен, что даже не знаю, хватит ли мне времени взяться еще и за Сальери. Лучше уж разучить какие-нибудь сочинения Михаэля Гайдна.

А сколько барочной музыки еще не исполнено, которой мне предстоит заняться. Сейчас мы с оркестром записываем симфонии Бетховена также на Sony одновременно с симфониями Малера. В наших планах – выпуск целого корпуса сочинений Бетховена помимо симфоний – и Торжественную мессу, и все фортепианные концерты, и скрипичный концерт.

– Музыканты играли стоя. Это тоже была аутентичная дань эпохе?

– Да, но это еще и традиция нашего оркестра. Мы и симфонии Малера играем стоя, и все оперы в яме исполняем стоя. Это другая энергия, язык тела.

– Не устают они?

– Устают, ужасно устают, но что делать? Музыка требует жертв.

– В минувшем сезоне вы исполнили «Золото Рейна» Вагнера на фестивале Руртриеннале. Он вам так же близок, как Моцарт?

– Это другая история, другой мир. Но мы проделали очень хорошую работу, и я счастлив. Мы исполняем Вагнера совсем по-другому, чем обычно, – на жильных струнах, делаем его музыку намного более прозрачной. В нашем оркестре такая высокая точность, все работает как часы. Мы играем симфоническую музыку как камерную, будто квартетом, а это придает совершенно другой объем, иное ощущение пространства. Нет напыщенного пафоса. Больше – философских идеограмм.

Это не тот романтизм, который исходит из Байройта 1930-х годов. Мой Вагнер – не Вагнер Гитлера, а Вагнер Бакунина. Чувствуете разницу? Вагнер меня очень тронул, он очень серьезный. Но весь этот туман философических текстов, который его сопровождает, мне кажется ненужным. Музыка Вагнера очень неоднозначна, и мне кажется, что с ним неправильно обращаются. Нужно воспринимать его музыку по-другому – как мистериальный театр, а не как музей истории человечества.

– Продолжение тетралогии последует?

– Не знаю, но его «Тристана и Изольду» точно будем готовить – нас пригласили с этой оперой на Wiener Festwochen. Честно признаюсь, следующим композитором, которого мы будем очень долго изучать, будет Бетховен. Мы – пуристы. Занимаемся факсимиле, историческими инструментами. Мы подходим к Бетховену не через романтизм, а через барокко. У нас есть ощущение революционности человека, который жил в эпоху барокко и вдруг узнал о существовании Бетховена, и в его сознании случился большой взрыв.

– Как балансируют в вашем графике выступления в России и Европе?

– Я бы, конечно, хотел больше выступать в России. Я – россиянин, люблю Россию. Но у нас, к сожалению, меньше возможностей выступать в столицах, в Петербурге – раз в году. А в Западной Европе я все время выступаю со своим оркестром. Мы приглашены на Зальцбургский фестиваль ставить «Милосердие Тита» Моцарта. В парижском Театре Елисейских полей мы представим «Так поступают все» Моцарта. В Амстердам нас ждут, чтобы мы приняли участие в постановке «Королевы индейцев» Перселла.

– С Валерием Гергиевым иногда пересекаетесь? В его ведении несколько прекрасных залов, среди которых главная жемчужина – Концертный зал Мариинского театра, где вы со своим оркестром, хором и солистами отлично бы слушались.

– Нет, наши дороги не пересекаются, а для общения нужны пересечения. Очень уважаю как дирижера и личность, но мы не общаемся. Я живу в Перми, редко бываю в Петербурге. Может быть, и общался бы, если бы приезжал сюда чаще. Наше с Валерием пересечение заключается лишь в том, что мы учились у одного педагога – Ильи Мусина.

– Какие у вас сейчас настроения?

– Я прекрасно понимаю, что Зло покусилось на мир. Мы должны избавиться от мрака, включив свет, которому мрак не страшен. Зло будет царить, пока мы обращаем на него внимание, поэтому его нужно игнорировать, перестать о нем говорить – тогда оно исчезнет. Хотя оно очень агрессивно.

Главный хормейстер – Виталий Полонский

«Молодой» и «исключительно слаженный», «удивительный ансамбль, практически не имеющий конкуренции» – российские и иностранные критики не устают воспевать достоинства пермского хора musicAeterna.

Созданный в 2011 году и прошедший испытание премьерами Пермского театра оперы и балета, гастрольными и фестивальными европейскими выступлениями, хор musicAeterna сегодня с лёгкостью собирает публику на свои сольные концерты. В репертуаре коллектива сочетаются произведения разных стилей и эпох, а в исполнительстве отдается предпочтение аутентичной манере. В программах звучат сочинения зарубежных композиторов эпохи барокко, шедевры русской хоровой музыки XVIII-ХХ веков, а также произведения современных авторов.

Здесь каждый артист – солист, а все вместе под руководством главного хормейстера Виталия Полонского они достигают невероятной концентрации и абсолютной слаженности, так что «испытываешь потрясение от невесомого, бесплотного, бестелесного звучания, когда каждая линия слышна сама по себе, а сочетания голосов рождают причудливые гармонические комбинации» (Марина Гайкович, «Обретённые хроники terrafirma» // «Независимая газета», 09.10. 2013).

В числе коллективов-партнеров хора – пермский оркестр musicAeterna, французский ансамбль LePoèmeHarmonique и интернациональный Камерный оркестр Густава Малера.

Гастрольная карта хора включает Берлин, Афины, Париж, Лиссабон, Гамбург, Санкт-Петербург, Феррару, Мюнхен, Кёльн, Краков. В 2015 году коллектив выступил на фестивале в Экс-ан-Провансе, а в 2016-м принял участие в Рурской триенналев Бохуме и дал концерт в Дортмунде с программой Lux Aeterna, включающей произведения Таллиса, Пёрселла, Шнитке, Лигети.

Хор musicAeternaчетырежды был номинирован на международную премию OperaAwards.

Среди записей с участием хора: «Свадьба Фигаро» (2014, премия ECHO Klassik в категории «Лучшая запись года: опера XVII-XVIII вв.»), «Так поступают все» (2014, премия «Запись 2015 года» по версии журнала Opernwelt), «Свадебка» Стравинского (2016) на лейбле Sony Classical. Хор также участвовал в видеозаписи оперы «Королева индейцев» Пёрселла в постановке режиссёра Питера Селларса и дирижёра Теодора Курентзиса.

Теодор Курентзис

Теодор Курентзис – одна из самых неординарных фигур современного музыкального театра. Его версия «Дидоны и Энея» Пёрселла (2008), записанная на лейбле Alpha, открыла новую страницу в истории исполнения этого произведения. Этапными стали и записи опер Моцарта: «Свадьба Фигаро» (2014, премия ECHO Klassik за «Лучшую запись года: опера XVII-XVIII вв.»), «Так поступают все» (2014; запись 2015 года по версии журнала Opernwelt) и «Дон Жуан» (2016) - результат партнерства Курентзиса с лейблом Sony Classical.

Теодор Курентзис родился в Афинах, учился в Национальной консерватории в Греции, с 1994 года его жизнь тесно связана с Россией. Ученик профессора Санкт-Петербургской консерватории дирижера Ильи Мусина, в 2004–2010 Курентзис был главным дирижером Новосибирского театра оперы и балета, с 2011 года возглавляет Пермский театр оперы и балета им. П. И. Чайковского.

Ключевые постановки в его карьере: «Дон Карлос» Верди (2008) в Гранд-опера, «Пассажирка» Вайнберга с Венским симфоническим оркестром в Брегенце (2010), «Так поступают все» Моцарта с хором и оркестром Balthasar Neumann в Баден-Бадене (2011), «Воццек» Берга (2009) и «Дон Жуан» Моцарта (2010) в Большом театре России, «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича в Цюрихе (2012), диптих «Иоланта»/«Персефона» (2012, Королевский театр Мадрида), «Королева индейцев» (2013, совместный проект Пермской оперы, Королевского театра Мадрида и Английской национальной оперы), «Носферату» Курляндского (2014) и Cantos Сюмака (2016, Пермская опера), «Золото Рейна» Вагнера с оркестром musicAeterna (2015, фестиваль «Рурская триеннале» в Бохуме). Сенсацию произвела «Травиата» в постановке Теодора Курентзиса и режиссера Роберта Уилсона (2016, совместный проект Пермской оперы, датской копании Unlimited Performing Arts, Государственного театра Линца и Театра города Люксембурга), ставшая новым словом в истории трактовки этой оперы Верди.

У маэстро и MusicAeterna подписан контракт с Sony Classical на ряд проектов. Помимо вышеупомянутых трех опер Моцарта, это также: 2014 – релиз Rameau: The Soundof Light, 2015 – «Весна священная» Стравинского (премия ECHO Klassik как «Лучшая запись года: симфоническая музыка XX–XXI вв».), 2016 – «Свадебка» Стравинского и Концерт для скрипки с оркестром Чайковского (солистка – Патриция Копачинская).

Теодор Курентзис – художественный руководитель Международного Дягилевского фестиваля. Основатель оркестра и хора MusicAeterna. Один из создателей фестиваля «Территория». Кавалер Ордена Дружбы. Шестикратный лауреат Национальной театральной премии «Золотая Маска». Лауреат премии KAIROS от Фонда Альфреда Тёплера Штифтунга.

Виталий Полонский

Виталий Полонский – главный хормейстер Пермского академического театра оперы и балета имени П. И. Чайковского и камерного хора musicAeterna.

Окончил Новосибирскую государственную консерваторию имени М. И. Глинки. С 2003 года работает с дирижёром Теодором Курентзисом. Хормейстер-постановщик спектаклей Пермской оперы: «Так поступают все женщины» (2011), «Свадьба Фигаро» (2012, копродукция с Фестшпильхаус Баден-Баден) и «Дон Жуан» (2014) Моцарта, «Королева индейцев» Пёрселла (2013, копродукция с Королевским театром Мадрида и Английской национальной оперой), «Носферату» Д. Курляндского (2014), «Сказки Гофмана» Оффенбаха, «Князь Игорь» Бородина (2015), «Травиата» Верди (2016, копродукция Пермской оперы, датской копании UnlimitedPerformingArts, Государственного театра Линца и Театра города Люксембурга), CantosА. Сюмака (2016).

В 2016-м на Международном Дягилевском фестивале хор musicAeterna под управлением Виталия Полонского исполнил мировую премьеру хоровой оперы «Tristia («Скорбные элегии»)» Филиппа Эрсана, написанной по заказу Пермского театра оперы и балета.

Хор musicAeterna под руководством Полонского был четыре раза номинирован на премию Opera Awards. Гастрольная карта коллектива включает Берлин, Афины, Париж, Лиссабон, Гамбург, Санкт-Петербург, Феррару, Мюнхен, Кёльн, Краков. В 2015 году хор выступил на фестивале в Экс-ан-Провансе, а в 2016-м принял участие в Рурской триенналев Бохуме и дал концерт в Дортмунде с программой Lux Aeterna, включающей произведения Таллиса, Пёрселла, Шнитке, Лигети.

Среди записей: оперы «Свадьба Фигаро» (2014, премия ECHO Klassik в категории «Лучшая запись года: опера XVII–XVIII вв.»), «Так поступают все» (2014, премия «Запись 2015 года» по версии журнала Opernwelt), «Свадебка» Стравинского (2016) на лейбле Sony Classical. Хор принимал участие в видеозаписи оперы «Королева индейцев» Пёрселла в постановке режиссёра Питера Селларса и дирижёра Теодора Курентзиса (DVD вышел в 2016 году также на SonyClassical).

Елизавета Свешникова

Елизавета Свешникова окончила Санкт-Петербургскую консерваторию по двум специальностям: «дирижирование академическим хором» (класс профессора В. А. Максимкова) и «сольное пение» (класс профессора С. В. Горенковой). Принимала участие в мастер-классах Елены Образцовой, Натали Дессей, Джузеппе Саббатини, Анжело Габриели и Ильдара Абдразакова.

Елизавета – победительница I Всероссийского конкурса вокалистов «Итальянский соловей» в Санкт-Петербурге и Международного конкурса Alion Baltic в Таллине, обладательница специального приза Международного оперного конкурса Le Grand Prix del’Opera в Бухаресте, дипломант Международного конкурса оперных певцов в Линце (Австрия).

В составе различных хоровых коллективов выступала на концертах и фестивалях под управлением Юрия Темирканова, Николая Алексеева, Александра Дмитриева и других известных дирижёров. На протяжении нескольких лет участвовала в Международном фестивале камерного искусства в Костомукше (Карелия). Как артистка Молодёжного камерного хора Филармонического общества Санкт-Петербурга принимала участие в исполнении Реквиема Кш. Пендерецкого под управлением автора. Гастролировала с вокальным ансамблем во Франции, Германии, Италии, Словении, Польше, Литве, Латвии, Эстонии и на Украине. В течение трёх лет была солисткой Камерного хора Смольного собора, с которым участвовала в фестивале в Испании.

В 2014 году певица дебютировала на сцене Санкт-Петербургской государственной филармонии имени Д. Д. Шостаковича в партии Галатеи в опере Рамо «Пигмалион». В настоящее время – солистка филармонии. Часто выступает с Симфоническим оркестром Санкт-Петербурга под управлением Сергея Стадлера.

В репертуаре Елизаветы Свешниковой музыка Люлли, Рамо, Баха, Генделя, Моцарта, Россини, Беллини, Доницетти, Пуччини, Верди, Шумана, Шуберта, Шарпантье, Штрауса, Сарти, Бортнянского, Чайковского, Римского-Корсакова, Рахманинова, Стравинского, Прокофьева, Шостаковича. Она исполняла сольные партии в Реквиеме Моцарта, «Страстях» Баха, Stabat Mater Перголези, ораториях Генделя и Gloria Вивальди. Спела партию Мадам Герц в опере Моцарта «Директор театра» в Театре Юсуповского дворца и партию Цефала в опере Ф. Арайи «Цефал и Прокрис» на фестивале Early music в Санкт-Петербурге. На сцене Миланской консерватории участвовала в премьере оперы О. Респиги «Спящая красавица в лесу». Исполняла также партии в операх Сарти, Бортнянского и Стравинского под управлением Уильяма Фокса.

С 2015 года Елизавета Свешникова преподаёт в Международной академии музыки Елены Образцовой. По приглашению организаторов Фестиваля русской музыки в Китае проводила мастер-классы в Международной академии музыки г. Гулангю, о. Сямынь.

Наталья Ляскова

Наталья Ляскова окончила Нижегородскую государственную консерваторию имени М. И. Глинки (2013, класс доцента Т. Хохловой). В рамках выпускного экзамена исполнила партию Ольги в опере «Евгений Онегин» П. Чайковского на сцене Нижегородского государственного академического театра оперы и балета имени А. С. Пушкина.

С 2013 года - стажёр оперной труппы и артистка хора musicAeterna Пермского академического театра оперы и балета имени П. И. Чайковского. В её репертуаре партии: Ольги («Евгений Онегин»), Керубино («Свадьба Фигаро» В. А. Моцарта), Шармион («Клеопатра (Жизнь актрисы)» Ж. Массне), Лолы («Сельская честь» П. Масканьи) и Ханны («Пассажирка» М. Вайнберга).

Томас Кули

Репертуар американского тенора Томаса Кули простирается от редко звучащих сочинений эпохи барокко до произведений современных композиторов. Среди его партнеров по сцене – Симфонический оркестр Баварского радио, оркестр лейпцигского Гевандхауса, Филармонический оркестр Копенгагена, оркестры многих городов США, Канады, Японии. Певец участвовал в исполнении Реквиема Моцарта, «Торжественной мессы» и Девятой симфонии Бетховена, «Времён года» Гайдна, Реквиема, оратории «Детство Христа» и вокального цикла «Летние ночи» Берлиоза, Второй симфонии и оратории «Илия» Мендельсона, «Венгерского псалма» Кодая, Te Deum Брукнера, «Военного реквиема» и Серенады Бриттена, «Свадебки» Стравинского, оратории «Сон Геронтия» Элгара, «Песни о земле» Малера, Credo Пендерецкого, «Deus Passus» В. Рима и многих других кантатно-ораториальных сочинений.

Особой известностью Томас Кули пользуется в сфере барочной музыки, часто выступает в ораториях Генделя и в «Страстях» Баха. Постоянно сотрудничает с главными американским ансамблями, специализирующимися на историческом исполнительстве, в том числе с Барочным оркестром «Филармония», оркестром Общества Генделя и Гайдна, «Музыкой барокко», Баховским хором Бетлехема, оркестром Boston Baroque, а также с Берлинской Академией старинной музыки, оркестром Les Violons du Roy (Канада) и Мюнхенским Баховским хором. Выступает на фестивалях имени Баха в Орегоне и Кармеле.

Томас Кули сотрудничал со знаменитыми дирижёрами, среди которых Гельмут Риллинг, Дональд Ранниклс, Осмо Вянскя, Эйдзи Оуэ, Майкл Тилсон Томас, Вольфганг Заваллиш, Николас Макгиган, Роберт Спано, Дэвид Робертсон, Маркус Штенц, Карло Рицци, Франц Вельзер-Мёст, Манфред Хонек, Бернар Лабади.

В оперном репертуаре певца преобладает музыка Моцарта, Генделя и Бриттена. Томас Кули – постоянный участник фестиваля Mostly Mozart в нью-йоркском Линкольн-центре. В течение нескольких лет являлся солистом Государственного театра на Гертнерплац в Мюнхене, где исполнил многие знаменитые партии для тенора в моцартовских операх, включая Тамино в «Волшебной флейте», Бельмонта в «Похищении из сераля», Феррандо в «Так поступают все», а также заглавную партию в опере «Идоменей». Также в Мюнхене он с успехом выступал в операх «Севильский цирюльник» Россини, «Тамерлан» и «Ацис и Галатея» Генделя, «Поворот винта» Бриттена, «Кандид» Бернстайна и «Le vin herbè» («Тристан и Изольда») Ф. Мартена.

Среди выступлений артиста последних лет – Месса си минор Баха с Симфоническим оркестром Балтимора и его же «Лютеранские мессы» с оркестром Les Violons du Roy, оратория «Веселый, задумчивый и умеренный» Генделя с Танцевальной группой Марка Морриса, оратория «Иисус» с Барочным оркестром «Филармония» и «Мессия» с оркестрами Миннесоты, Хьюстона, Вашингтона, Орегона, оркестром Boston Baroque и Мюнхенским баховским хором, вокальный цикл «Озарения» Бриттена с Симфоническим хором Индианаполиса (Карнеги-холл). Как артист-в-резиденции чикагского ансамбля «Музыка барокко», спел заглавную партию в оратории Генделя «Иуда Маккавей», участвовал в исполнении «Вечерни Пресвятой Девы» Монтеверди, оды «Пир Александра» Генделя, оратории «Судный день» Телемана и кантат Баха. Кроме того, певец принял участие в мировой премьере и записи оратории «Creation/Creator» Кристофера Теофанидиса с Симфоническим оркестром Атланты.

Эдвин Кросли-Мерсер

Эдвин Кросли-Мерсер получил образование в Версале и Берлине, где в 2006 году состоялся его оперный дебют в «Дон Жуане» Моцарта. В 2009 году он с успехом исполнил партию Гульельмо в опере «Так поступают все» на знаменитом фестивале в Экс-ан-Провансе, а через год впервые вышел на сцену Опера Бастий в Париже (партия Арлекина в «Ариадне на Наксосе» Р. Штрауса).

С тех пор выступления певца проходили в театрах Берлина («Богема» Пуччини, «Вольный стрелок» Вебера и «Доктор Фауст» Бузони, дирижёр – Даниэль Баренбойм), Королевской опере Версаля («Тезей» Генделя), Парижской опере («Осуждение Фауста» Берлиоза), Национальной Рейнской опере («Золушка» Россини), Театре Елисейских Полей («Кастор и Поллукс» Рамо), Опере Авиньона («Амадис» Люлли), Ан дер Вин в Вене и Опера Комик в Париже («Платея» Рамо), Опере Дижона («Дон Жуан») и Национальной опере Амстердама («Иудейка» Галеви). В 2014 году Эдвин Кросли-Мерсер дебютировал на знаменитом оперном фестивале в Глайндборне, исполнив партию Лепорелло в «Дон Жуане», и на фестивале Сейдзи Озавы Saito Kinen в Японии, исполнив партию Клавдио в опере «Беатриче и Бенедикт» Берлиоза. В 2015 году был вновь приглашён в Опера Бастий, где спел партии Папагено в «Волшебной флейте» и Арлекина в «Ариадне на Наксосе».

Первое выступление певца в США состоялось в 2012 году: в сопровождении Лос-Анджелесского филармонического оркестра под управлением Густаво Дудамеля Эдвин Кросли-Мерсер исполнил партию Фигаро. Позднее он также спел партию Юпитера в опере «Платея» Рамо в Линкольн-центре в Нью-Йорке и партию Леско в «Манон» Ж. Массне в Оперном театре Далласа.

Эдвин Кросли-Мерсер сотрудничает с современными композиторами. Так, в 2012 году он спел заглавную партию в мировой премьере оперы Филиппа Фенелона «ЖЖР (Гражданин Женевы)», посвящённой Ж. Ж. Руссо и поставленной в Женевской опере, а в 2016 году стал одним из участников премьеры оперы “Mauerschau” немецкого композитора Хауке Яспера Берхайде, осуществленной Баварской государственной оперой.

Певец много выступает на концертной сцене, в том числе в нью-йоркском Карнеги-холле, Лувре и Музее Орсе в Париже, в Байрёйте, Бад-Киссингене, на фестивалях в Экс-ан-Провансе и Кольмаре, в Москве (Дом музыки) и Санкт-Петербурге.

Среди его последних ангажементов – «Осуждение Фауста» в Дрездене, Амстердаме, Гамбурге, Мальмё и Баден-Бадене (с Берлинским филармоническим оркестром), «Роланд-паладин» в Мюнхене, «Дон-Жуан» в Сантьяго (Чили), «Богема» в Перми и Дортмунде. Также певец участвовал в исполнении Девятой симфонии Бетховена в Белфасте и «Мессии» Генделя в Вене, сотрудничал с Симфоническим оркестром Баварского радио («Немецкий реквием» Брамса) и Национальным оркестром Франции («Реквием» Форе), дал множество концертов во многих странах Европы и в США.

Эдвин Кросли-Мерсер участвовал в записях опер «Амадис» Люлли и «Умирающий Геркулес» Доверня с ансамблем Les Talens Lyriques под руководством Кристофа Руссе. Выпустил сольные альбомы с сочинениями Люлли и Шарпантье, а также вокальный цикл Carmina Catulli, созданный американским композитором Майклом Линтоном специально для певца. Недавно Э. Кросли-Мерсер принял участие в записи первого альбома, целиком посвященного творчеству знаменитого педагога и композитора Нади Буланже на фирме Delos. (Ранее певец стал лауреатом престижного вокального конкурса, носящего имя сестёр Нади и Лили Буланже в Париже).

Реквием музыканты исполняют в сутанах. Фото с официального сайта Московской филармонии

Через месяц в Зальцбурге откроется знаменитый летний фестиваль. В качестве оркестра в резиденции (а точнее, оркестра и хора) в этом году здесь будут гостить (беспрецедентный случай) российские музыканты - подопечные Теодора Курентзиса, представляющие Пермский театр оперы и балета. Кроме оперы Моцарта «Милосердие Тита» Курентзис и MusicAeterna представят в Зальцбурге и несколько концертных программ, в том числе и легендарный моцартовский Реквием.

Курентзис не был бы верен себе, если бы не привнес в исполнение элемент перформанса. Сцену оформили горящими свечами, а оркестр и хор были одеты в сутаны; для себя и солистов маэстро сделал исключение – впрочем, и они были в черном, если не считать красных шнурков на ботинках дирижера. Помогает ли это восприятию, привносит ли дополнительные смыслы – вопрос спорный, скорее нет, даже может восприниматься как кич, ибо эта музыка в виньетках не нуждается. Кстати, о дополнительных смыслах – быть может, кроме собственно одежды священников тут имеется в виду и тот самый Черный человек?.. Тем более что с этим персонажем связан еще один сюрприз – вставная Осанна авторства Сергея Загния, один из лучших фрагментов старого проекта фестиваля «Территория», когда современным композиторам было предложено дописать не завершенные Моцартом части Реквиема (см. ). В этой Осанне как раз – на русском языке – и излагается история о последних днях жизни Моцарта.

Что касается исполнения, удивительная вещь – по первому впечатлению, кажется, трактовка Курентзиса лишена или даже сознательно избегает сакрализации. Напротив, игра света и тени – в крайне контрастных темпах, внезапных (и потрясающих!) сменах форте и пиано, даже нематериальных, невесомых пианиссимо – оперной выразительности ансамбли солистов (российские певицы Елизавета Свешникова и Наталия Ляскова, американский тенор Томас Кули и бас Эдвин Кроссли-Мерсер из Франции) – все это словно говорит скорее о жизни, чем о смерти. Да и сам Курентзис считает, судя по его интервью 2011 года, что Реквием – «это музыка любви и света», а иные дирижеры, по его (надо сказать, спорному) мнению, «опираются на ложную традицию исполнения духовной музыки, из которой однозначно следует, что Бог не любит людей».

Cтоит провести эксперимент – сравнить, спасибо веку технического прогресса, Lacrimosa у Аббадо, а также признанных «аутентистов» Арнонкура и Гардинера, – и выяснится, что интерпретация Курентзиса одна из самых аскетичных, где нет романтических крещендо или подчеркнутой ламентации у хора. Lacrimosa Курентзиса – строгий хор, где звучность прибавляется с каждой новой строфой (но не внутри нее) и вырастает до масштаба непафосного, непоказного – сдержанного, но все-таки очень прочувствованного прощания. Lacrimosa в композиционной логике Реквиема для Курентзиса имеет непроходное значение. В записи, что была сделана пять-шесть лет назад, в финале звучали бубенцы (как прощание с Моцартом, который, по одной из версий, в последние минуты или часы жизни работал над Lacrimosa), замыкал же эту часть, как и в этот раз, небольшой Amen у хора а капелла, видимо, заимствованный из моцартовских эскизов.

А в качестве заключения или послесловия к концерту, уже в фойе, при свечах, музыканты исполнили музыку XII века – сочинения немецкой монахини Хильдегарды фон Бинген. Все же любовь и свет – это Бог.

Дирижирующий Курентзис

Если судить, который из наших исполнителей в наибольшей степени заслужил право выступать с , то в числе первых приходит на ум имя с его оркестрово-хоровым коллективом musicAeterna. Кто еще так систематично разрабатывал моцартовскую ниву (« », « », « », « » и другие партитуры)? Кто еще так фанатичен в передаче звукового колорита XVIII века, в чьем распоряжении имеется полный оркестровый комплект аутентичных инструментов и ансамбль музыкантов, уверенно ими владеющих?.. После этого что удивляться ажиотажу вокруг концерта маэстро 17 мая в зале имени Чайковского с последним творением великого Амадея в афише. Особенно если вспомнить, что мало у нас артистов, равных Курентзису по умению создать ореол ожидания чуда. Не только из-за пиаровского искусства: чаще всего это чудо действительно происходит. Случилось так и на этот раз: музыка Моцарта открыла порталы в совершенно неожиданные звуковые миры.

Певцы и оркестранты musicAeterna были одеты в платья наподобие монашеских

Собственно, неожиданным оказался уже сам моцартовский звуковой мир. Понятно, что Курентзис слышит его совсем не так, как, допустим, или Свешников. Хоровой звук инструментален, его гармония чиста до дистиллированности. Смычковые словно постоянно играют с легкой сурдиной – ведь у них жильные, а не стальные струны. Темпы, как правило, сильно убыстрены по сравнению с привычными…

Грешен, не знаю, откуда идет этот закон аутентизма, что в прошлом все игралось намного скорее, чем нам внушил академизм XIX и ХХ века. Ведь в прочих параметрах развитие музыки шло в направлении интенсификации: повышения камертона, усиления звучности… Отчего темп должен демонстрировать противоположную динамику?

Но оставим аутентистам доказывать их теоретическую правоту. Что касается Курентзиса, то он в большинстве случаев доказывает свою правоту не как теоретик, а как практик – степенью убедительности того, что звучит. Да, первые такты известного с детства Requiem aeternam шокировали «легкомысленностью» аккомпанемента ум-ца ум-ца. Но это обманка – тем сильнее контраст первоначального ощущения с истинной энергией этой музыки, когда она раскрывается нам в остротЕ акцентировок, резкости пунктирного ритма, агрессивности мгновенных крещендо и диминуэндо, инфернальной «подсветке» медью и литаврами. «Божественный», «ангельский» Моцарт оказывается способен просто, без крика, но предельно жестко и правдиво говорить о самых трагических вещах.

Иногда этот трагизм вырастает до масштаба героичности – словно мы слушаем какую-нибудь решительную арию полководца из оперы . Как в Rex tremendae или Domine Jesu Christi. Будто тот, кто карает грешников, совершает не только акт возмездия, но и подвиг победы над собой, над своей нацеленностью на всемирную любовь – ради торжества справедливости. Помните страдающее лицо Христа со Страшного суда Микеланджело?..

Теодора Курентзиса поздравляет Ирина Шостакович

А какая удивительная полифония в Kyrie eleison, где тематический голос в своей напевности словно воспаряет к небесам, а контрапункт рассыпается дробью отрывистых, почти стаккатных звуков, будто это грешники роем падают в ад. Ни в одном прежнем исполнении, слышанном автором этих строк, не раскрывалась таким смыслом эта фуга.

Не все равно убедительно легло на ухо. Отличные солисты – Наталия Ляскова (меццо-сопрано), Томас Кули (тенор из США), Эдвин Кроссли-Мерсер (бас из Франции). Но отчего так резко выбивался из их ансамбля плоский и «сиротский», будто с паперти, голос Елизаветы Свешниковой (сопрано), под конец еще и начавшей детонировать?

И, мне кажется, даже будучи убежденным аутентистом, надо знать меру в манерности: часто исполнители так бравировали внутрифразовыми крещендо-диминуэндо «под старину», что концы мотивов просто глотались в беззвучии. Не думаю, что Моцарт был бы тому рад.

А вот что заставило ахнуть – это вставленные после Lacrimosa несколько тактов фугато, обычно не исполняемые: это последнее, что написал в своей жизни Моцарт – он хотел завершить этот номер полифоническим распевом слова «амен», но успел сделать лишь набросок.

А между последними двумя частями Agnus Dei и Communio произошло вовсе неожиданное: хор вдруг перешел на русский язык и на нехитрый мотив былинного склада стал распевать горестную историю самого Моцарта, заболевшего после прихода к нему «черного человека», который заказал Реквием, и умершего за этой работой… Пуристы могут возмутиться – но ведь Реквием действительно не закончен, и у композиторов есть моральное право предложить свое завершение. Несколько лет назад Курентзис и провел такой проект – «Допиши Реквием Моцарта». Вместо кусков, дописанных моцартовским учеником Францем Ксавером Зюсмайером, свои версии предложили четыре российских автора. То, что мы услышали сейчас – вклад в проект Сергея Загния, одного из наиболее ярких композиторов среднего поколения. Контраст стилей ничуть не ослабил, а наоборот только усилил рельефность формы. А интонация в духе эпоса высветила фигуру Моцарта как главного героя своего собственного незаконченного траурного гимна…

Концерт имел неожиданное продолжение в фойе при свечах

Однако если вы решили, что уж на этом сюрпризе все голуби из карманов Курентзиса выпущены, вы ошибаетесь. Отзвучала последняя грозная квинта Реквиема, за ней долгая овация. Потом еще более долгие традиционные поздравления друзей и наиболее верных поклонников, от Ирины Шостакович до Романа Абрамовича, за кулисами. Основная часть публики давно разошлась. Но тех, кто предан, ожидала царская благодарность маэстро. Оформленная со свойственной ему режиссерской изобретательностью. В фойе со все еще бурлящим народом вдруг погас свет. Недоумение и ропот. Сквозь него черед минуту-другую – едва слышный хоровой тон, легкий звон колокола – и немыслимой, томительной красоты сплетение нескольких дискантов. Едва видные в мерцающем свете свечей лицо и руки дирижирующего Курентзиса. Лица хора в темных почти монашеских одеждах, оставшихся на певцах с Реквиема. Что это, балканская молитвенная музыка? Кавказские культовые песнопения? Оказалось – сочинение немецкой монахини Хильдегарды фон Бинген. XII век. Еще одно доказательство того, что корневое чувство прекрасного и стремление к Богу во всех людях едино, независимо от времен, национальностей и исповеданий, а гениальные его проявления внятны любому, и искусство это не подвержено старению.

Музыка Хильдегарды фон Бинген прозвучала послесловием к Реквиему Моцарта. Или предисловием, рожденным на шесть веков раньше.

Признаюсь со стыдом – творение Хильдегарды услышал впервые. Судя по прозвучавшему, она – великий композитор. Женщина… Дистанция в девятьсот лет… Все это потрясает. Несколько лет назад потрясло и Курентзиса. Теперь, рассказали мне, Теодор горит мыслью сделать целую программу-спектакль по творчеству Хильдегарды. Возможно, это осуществится к Дягилевскому фестивалю 2019 года. А нам показали первую ласточку проекта.

Вот в какие головокружительные дали завело нас эхо музыки Моцарта.

Фото Сергея Бирюкова