Образ главного героя в литературных портретах К.Г. Паустовского. А. Грин и К. Паустовский: диалог о поэзии (окончание)

Сравнительный анализ биографии А. Грина и литературного портрета К. Паустовского «Жизнь Александра Грина»

Он жил среди нас, этот сказочник странный,

Создавший страну, где на берег туманный

С прославленных бригов бегут на заре

Высокие люди с улыбкой обманной,

С глазами, как отсвет морей в янтаре,

С великою злобой, великой любовью,

С соленой, как море бунтующей кровью,

С извечной, как солнце, мечтой о добре.

В. Саянов

В данной главе необходимо выявить путем сравнительно - сопоставительного анализа общее в виде фактов из биографии А. Грина и очерка К. Паустовского «Жизнь Грина». Также важным становится и определение художественного своеобразия очерка К. Паустовского, реализованного в столь необычном и сложном жанре - жанре романтического портретного очерка.

Проблематизируя содержание главы, обозначим вопросы, обусловленные темой:

1. Можно ли назвать очерк К. Паустовского «Жизнь Александра Грина» романтическим портретом?

2. Сюжетен ли данный очерк? В чем заключается своеобразие сюжета?

Раскрыв обозначенные выше вопросы, необходимо представить развернутый аргументированный вывод - исследование.

Русский писатель А. Грин родился 23 августа (по старому стилю - 11 августа) 1880 года в Слободском, уездном городке Вятской губернии, в семье «вечного поселенца» - ссыльного поляка-повстанца, сосланного 16-летним юношей в Сибирь за участие в Польском восстании 1863 и служащего конторщиком на пивоваренном заводе. Мать - русская; умерла, когда Грину было 13 лет. Вскоре после рождения сына семья Гриневских переехала в Вятку. «Я не знал нормального детства, - писал Грин в своей «Автобиографической повести», - меня в минуты раздражения, за своевольство и неудачное учение, звали «свинопасом», «золоторотцем», прочили мне жизнь, полную пресмыкания у людей удачливых, преуспевающих». Объясняя происхождение своего литературного псевдонима, Грин говорил, что «Грин!» - так коротко окликали ребята Гриневского в школе, а «Грин-блин» - была одна из его детских кличек. Летом 1896, после окончания четырехклассного Вятского городского училища, Грин уехал в Одессу, захватив с собой лишь ивовую корзинку со сменой белья да акварельные краски. В Одессу он попал с шестью рублями в кармане. Худенький, узкоплечий, он закалял себя самыми варварскими средствами, учился плавать за волнорезом, где тонули и опытные пловцы. Голодный, оборванный, в поисках «вакансии» он обходил все стоящие в гавани шхуны. В первом плавании, на транспортном судне «Платон» он впервые увидел берега Кавказа и Крыма. Матросом Грин плавал недолго, - после первого или второго рейса его обычно списывали за непокорный нрав. Позднее был лесорубом и золотоискателем на Урале. Весной 1902 юноша очутился в Пензе, в царской казарме. Из казенного описания его наружности той поры: рост - 177,4, глаза - светло-карие, волосы - светло-русые; особые приметы: на груди татуировка, изображающая шхуну с бушпритом и фок-мачтой, несущей два паруса. Искатель чудесного, бредящий морем и парусами, попадает в 213-й Оровайский резервный пехотный батальон, где царили самые жестокие нравы, впоследствии описанные Грином в рассказах «Заслуга рядового Пантелеева» и «История одного убийства». Через четыре месяца «рядовой Александр Степанович Гриневский» бежит из батальона, несколько дней скрывается в лесу, но его ловят и приговаривают к трехнедельному строгому аресту «на хлебе и воде». Пензенские эсеры помогают ему бежать из батальона вторично, снабдив фальшивым паспортом и переправляют в Киев. Оттуда он перебрался в Одессу, а затем в Севастополь. За пропагандистскую деятельность в Севастополе он поплатился тюрьмой и ссылкой. После освобождения из севастопольского каземата Грин уезжает в Петербург и там вскоре опять попадает в тюрьму. Грина ссылают на 4 года в г. Туринск, Тобольской губернии. После прибытия туда «этапным порядком» Грин бежит из ссылки и добирается до Вятки. Отец достает ему паспорт недавно умершего в больнице «личного почетного гражданина» А.А. Мальгинова и Грин возвращается в Петербург, чтобы спустя несколько лет, в 1910 году, опять отправиться в ссылку, на этот раз в Архангельскую губернию. Тюрьмы, ссылки, вечная нужда… Недаром говорил Грин, что его жизненный путь был усыпан не розами, а гвоздями… В Петербург возвратился в мае 1912. Влившись в петербургские литературные круги, сотрудничал во многих журналах. В 1916 в Петрограде начал писать «повесть-феерию» «Алые паруса». С конца 1916 вынужден был скрываться в Финляндии, но, узнав о Февральской революции, вернулся в Петроград. В 1919 из Петрограда был призван в Красную армию, где служил связистом. В 1920 тяжелобольного Грина, заболевшего сыпным тифом, привезли в Петроград, где с помощью М. Горького ему удалось получить академический паек и комнату в «Доме искусств». Отец рассчитывал, что из его старшего сына, в котором учителя видели завидные способности, выйдет непременно инженер или доктор, потом он соглашался уже на чиновника, на худой конец, на писаря, жил бы только «как все», бросил бы «фантазии»… Первый рассказ «Заслуга рядового Пантелеева» (агитброшюра за подписью А.С.Г. была написана в 1906) был конфискован и сожжен охранкой. Первые публикации (рассказы) были в 1906, в Петербурге. Подпись «А.С. Грин» впервые появилась в 1908 под рассказом «Апельсины» (по другим сведениям - под рассказом «Случай» в 1907). В 1908 вышел первый сборник «Шапка-невидимка» с подзаголовком «Рассказы о революционерах». Не только в юности, но и в пору широкой известности Грин, наряду с прозой, писал лирические стихи, стихотворные фельетоны и даже басни. Закончив роман «Блистающий мир», весной 1923 года Грин едет в Крым, к морю, бродит по знакомым местам, живет в Севастополе, Балаклаве, Ялте, а в мае 1924 года поселяется в Феодосии - «городе акварельных тонов». В ноябре 1930 года, уже больной, он переезжает в Старый Крым. Умер Грин 8 июля 1932 года в Феодосии. В 1970 в Феодосии был создан литературно-мемориальный музей Александра Грина. Среди его произведений - стихотворения, поэмы, сатирические миниатюры, басни, очерки, новеллы, рассказы, повести, романы.

Изучив биографию А. Грина, представим хронологически выдержанный жизненный и творческий путь писателя в соотнесении с очерком К. Паустовского «Жизнь Александра Грина», чтобы подчеркнуть преимущества, своеобразие жанра романтического очерка, выявить его художественные достоинства.

Биография

	Родился в Слободском, уездном городке Вятской губернии, в семье служащего конторщиком на пивоваренном заводе.	Июль 1932 года	Умер в Старом Крыму
	Умерла мать	«Дореволюционный строй»	«Старая Россия» …отняла любовь к действительности»
	Уезжает в Одессу	«Пришла революция»	«Дело длительное вызывало досаду» «Грин умер на пороге социалистического общества»
Весной 1902	Очутился в Пензе, в царской казарме.		«Отец Грина - участник польского восстания… Спился и умер в нищете»
	Киев-Севастополь-Одесса - Туринск: революционная деятельность	Детские годы	«Устал от безрадостного существования»
	Возвращается в Вятку, уезжает в Петербург	В реальном училище	«Исключили за невинные стихи»
		Умерла мать	«Богатая фантазия изменяла при столкновении с действительностью»
	Возвратился в Петербург, вливается в петербургские литературные круги	Годы скитаний	«В полном ликовании уехал из Вятки…» «новый мир не нуждался во мне…»
	В Петрограде начал писать «повесть-феерию» «Алые паруса».	«Огни Ялты… Из Херсона в Одессу… от одесской жизни в Вятку»	«Опять начиналась проклятая вятская жизнь»
	Из Петрограда был призван в Красную армию, где служил связистом.	«Годы бесплодных поисков места в жизни»	«Непрерывный холод и мрак»
	Тяжелобольного Грина, заболевшего сыпным тифом, привезли в Петроград	Работа в эсеровской организации	«Арестован…»
	Литературная деятельность	Сидит в тюрьмах	«Был захвачен мыслями о писательстве»
	Живет в Крыму	«Многие годы его жизни почти никому не известны»
1932 год, июль	Умер в Старом Крыму	«Болдинская осень»	«Он писал еще робко, с оглядкой на редактора и читателя, писал с тем хорошо знакомым начинающим писателем чувством, будто за его спиной стоит толпа насмешливых людей и с осуждением вчитывается в каждое слово… Грин еще боялся бури сюжетов, которая бушевала в нем и требовала освобождения»
Февральская революция	«Отправился пешком в Петроград…бросил даже портрет Эдгара По»
«Грин был возвращен к жизни рукою Горького…»	Пишет «Алые паруса», «поэму, утверждающую силу человеческого духа, просвеченную. насквозь…любовью к жизни, к душевной юности»
Переехал в Феодосию…	«хотелось жить в тишине, которая давала ему возможность выдумывать свои рассказы… Там он много писал»
«Из Феодосии переехал в город цветов, тишины и развалин»	«Умер в одиночестве… тяжело, как и жил»
Осмысляя творческое наследие Грина	«Нужны ли нам такие неистовые мечтатели, каким был он…»

Представленные в таблице материалы свидетельствуют о явных преимуществах художественного текста. Если в биографических фактах текст хронологически выверен, то художественный очерк «Жизнь Александра Грина» начинается конечным фактом любой биографии - смертью писателя. «Писатель Грин - Александр Степанович Гриневский - умер в июле 1932 года в Старом Крыму - маленьком городе, заросшем вековыми ореховыми деревьями». Показательно, что уже первая синтаксическая конструкция имеет особенную философско-экспрессивную нагрузку: ключевыми словами здесь являются Грин - умер - вековыми. Читатели понимают, безусловно, что речь далее пойдет о трудной жизни писателя, ведь слово «умер» ассоциируется с потерей, трагедией, невозможностью предопределить дальнейшие события; философская трактовка бытийности раскрывается в слове «вековой», его смысловое значение явно свидетельствует о связи времен, повторяемости событий.

Все последующие факты биографии также представлены в хронологическом порядке, тогда как очерковый портрет имеют философскую направленность. Время выражено не датами, К. Паустовский предлагает читателям уникальную возможность посредством образов - символов прожить вместе с Грином его короткую жизнь. Чтобы убедиться в правильности нашего вывода, отметим, что даты в очерке встречаются всего лишь пять раз, тогда как в документальной биографии - семнадцать раз.

Чем же тогда обозначает К. Паустовский время в очерке? Анализируя текст «Жизни Александра Грина», заключаем, что в небольшом по объему произведении насчитывается более ста пятидесяти абзацев с конкретной микротемой, образом, персонажем, художественными достоинствами. Таким образом, совершенно своеобразной является композиция произведения: мини-сюжеты, обратное повествование, художественное своеобразие, личность главного героя в сопряжении с косвенными персонажами ирреального характера: море-мечта-время, любимые Грином писатели-работа-нищета, - все это формирует совершенно органичную литературную структуру. Именно из нее рождается романтический очерк, созданный К. Паустовским.

Детализация сюжета позволяет делать новые выводы: сначала Грин умер, потом пришла революция, затем детские годы, годы скитаний и снова смерть. Что же объединяет сюжет? Безусловно, личность главного героя - писателя Александра Грина.

К. Паустовский замечает, что «жизнь сомкнула круг, и Грину больше не было в ней ни радости, ни разумного занятия». Однако, при всей эмоциональности на протяжении всего повествования, выражающей печаль, а зачастую истинную скорбь, очерк, несмотря на это, оптимистичен: одним из главных персонажей - символов является мечта, которую Грин пронес через всю свою тяжелую жизнь. Обращаемся к тексту очерка: «Было непонятно, как этот угрюмый человек, не запятнав, пронес через мучительное существование дар могучего воображения, чистоту чувств и застенчивую улыбку». Цитата взята из второй микротемы и убедительно доказывает, что в тексте существуют ирреальные персонажи. Раскрывается в цитате и писательский талант К. Паустовского: весь абзац состоит всего из трех синтаксических конструкций, одна из которых - простое предложение, особенно примечательное тем, что в нем ярко демонстрируется прием аллитерации: гр-р-ж-л-ж-л-ж-з-н. Звонкие согласные будто кричат о том, что родился талантливый человек, тогда как семантика самого предложения сообщает о тяжелой жизни, которая уже в прошлом (глагол употреблен в прошедшем времени - прожил). Далее следует сложноподчиненное предложение с придаточным образа действия, думаем, неслучайно, так как тема очерка - образ жизни деятельного человека. В придаточном предложении отсутствует подлежащее, выраженное именем существительным, хотя три лексемы именно этой части речи. Это свидетельствует, на наш взгляд, как раз о том, что тяжелая жизнь не сделала из Грина ни преступника, ни злого обывателя. Ощущаемой предметностью в его жизни стали, возможно, не собственно предметы, а предметы-идеи, мечты. Третья синтаксическая конструкция, напротив, когда речь заходит о самом Грине, то автор очерка нарочито отделяет подлежащее от сказуемого одиночным деепричастием. Этим К. Паустовский подчеркивает одаренность и одиночество Грина. Особенную роль играют в этом предложении аллитерационно оформленные эпитеты: угрюмый, мучительную, застенчивую.

Удивительную жизнеутверждающую силу выражают в тексте К. Паустовского пейзажные зарисовки: «Вокруг маленького белого дома в густой и свежей траве цвели полевые цветы. Листья ореха, вялые от зноя, пахли лекарственно и терпко». Посредством этого пейзажного этюда докажем, что в основе композиции художественного очерка лежит метод контраста. Воспользуемся методом ассоциативно-смыслового сопоставления: белый дом - это семья, уют, дети. Проецируем ассоциации на биографические факты писателя А. Грина: все иначе - он одинок, лишен домашнего уюта. Полевые цветы - это скромная красота, незаметная в огромном пространстве (полевые). А в жизни снова обратное: рано постаревший Грин внешне непривлекателен, но его жизнь всегда на виду, он нищий пилигрим, постоянно конфликтующий, добивающийся правды. Вот таким видит его К. Паустовский: «Грин был некрасив…с лицом, иссеченным тысячами морщин и шрамов…его лицо похоже на измятую рублевую бумажку. Ходил тяжело, как ходят грузчики». В цитате в виде портретной зарисовки есть сравнительные обороты, развернутые метафоры.

Всякая новая микротема очерка «Жизнь Александра Грина» не последовательно сообщает о периодах жизни писателя-мечтателя, но всякий раз повествует о лишениях и нужде. «Потом были годы бесплодных поисков…

Грин был банщиком на станции Мураши, около Вятки, служил писцом в канцелярии, писал в трактире для крестьян прошения в суд. Он жил случайным копеечным трудом: забивал сваи в порту, счищал краску со старых пароходов, грузил лес, вместе с босяками нанимался гасить пожары на нефтяных вышках». В данной цитате показателен синтаксический параллелизм, подчеркивающий мнимую монотонность, однообразность жизни. Но в отличие от пожаров на нефтяных вышках, им гасимых, пожар воображения Грина в страданиях лишь разгорался.

А одиночество в мире людей? Эту мысль автор максимально развивает посредством сюжетного повтора: Петроград - множество людей не понимают и не принимают Грина. «Пленительную и сказочную книгу «Алые паруса» Грин обдумывал и начал писать в Петрограде 1920 года, когда после сыпняка он бродил по обледенелому городу и искал каждую ночь нового ночлега у случайных, полузнакомых людей». Еще: «Без крова, полубольной и голодный, с тяжелыми головокружениями, он бродил целые дни по гранитному городу в поисках пищи и тепла». В представленных цитатах, взятых из различных микротем, большую роль играет пространство, город становится персонажем, а люди безлики и равнодушны. К. Паустовский концентрирует внимание читателей на высоких духовных силах Грина, на его умении сопротивляться обстоятельствам жизни и мечтать тогда, когда кажется уже невозможным просто жить. Большую роль играют контрастные изобразительно-выразительные средства: эпитеты «пленительный», «сказочный» противопоставлены «обледенелый». Тема абзацев вновь аллитерационно оформлена.

Таким образом, проделанная практическая работа, связанная с анализом текста, сопоставлением фактов биографии с микротемами очерка, позволяет сделать следующий вывод: созданный К. Паустовским портретный очерк, можно назвать романтическим, в первую очередь потому, что писатель Александр Степанович Грин, прожив невероятно тяжелую жизнь, сохранил «прекрасный блеск» глаз и выдумал для читателей много необычайный историй. Созданный талантливым русским писателем К. Паустовским литературный портрет представляет собой уникальное произведение художественной литературы со своеобразным композиционным разрешением, сюжетом в сюжетах и характеристикой главного героя посредством ирреальных персонажей.

Очерк лаконичен в объеме и невероятно емок в смысловом значении; бесспорным украшением его выступает эмоциональность, особенная экспрессия, художественное своеобразие.

Писатель Грин - Александр Степанович Гриневский - умер в июле 1932 года в Старом Крыму - маленьком городе, заросшем вековыми ореховыми деревьями.

Грим прожил тяжёлую жизнь. Все в ней, как нарочно, сложилось так, чтобы сделать из Грина преступника или злого обывателя. Было непонятно, как этот угрюмый человек, не запятнав, пронёс через мучительное существование дар могучего воображения, чистоту чувств и застенчивую улыбку.

Биография Грина - беспощадный приговор дореволюционному строю человеческих отношений. Старая Россия наградила Грина жестоко, - она отняла у него ещё с детских лет любовь к действительности. Окружающее было страшным, жизнь - невыносимой. Она была похожа на дикий самосуд. Грин выжил, но недоверие к действительности осталось у него на всю жизнь. Он всегда пытался уйти от неё, считая, что лучше жить неуловимыми снами, чем «дрянью и мусором» каждого дня.

Грин начал писать и создал в своих книгах мир весёлых и смелых людей, прекрасную землю, полную душистых зарослей и солнца, - землю, не нанесённую на карту, и удивительные события, кружащие голову, как глоток вина.

«Я всегда замечал, - пишет Максим Горький в книге «Мои университеты», - что людям нравятся интересные рассказы только потому, что позволяют им забыть на час времени тяжёлую, но привычную жизнь».

Эти слова целиком относятся к Грину.

Русская жизнь была ограничена для него обывательской Вяткой, грязной ремесленной школой, ночлежными домами, непосильным трудом, тюрьмой и хроническим голодом. Но где-то за чертой серого горизонта сверкали страны, созданные из света, морских ветров и цветущих трав. Там жили люди, коричневые от солнца, - золотоискатели, охотники, художники, неунывающие бродяги, самоотверженные женщины, весёлые и нежные, как дети, но прежде всего - моряки.

Жить без веры в то, что такие страны цветут и шумят где-то на океанских островах, было для Грина слишком тяжело, порой невыносимо.

Пришла революция. Ею было поколеблено многое, что угнетало Грина: звериный строй прошлых человеческих отношений, эксплуатация, отщепенство, - всё, что заставляло Грина бежать от жизни в область сновидений и книг.

Грин искренне радовался её приходу, но прекрасные дали нового будущего, вызванного к жизни революцией, были ещё неясно видны, а Грин принадлежал к людям, страдающим вечным нетерпением.

Революция пришла не в праздничном уборе, а пришла как запылённый боец, как хирург. Она вспахала тысячелетние пласты затхлого быта.

Светлое будущее казалось Грину очень далёким, а он хотел осязать его сейчас, немедленно. Он хотел дышать чистым воздухом будущих городов, шумных от листвы и детского смеха, входить в дома людей будущего, участвовать вместе с ними в заманчивых экспедициях, жить рядом с ними осмысленной и весёлой жизнью.

Действительность не могла дать этого Грину тотчас же. Только воображение могло перенести его в желанную обстановку, в круг самых необыкновенных событий и людей.

Это вечное, почти детское нетерпение, желание сейчас же увидеть конечный результат великих событий, сознание, что до этого ещё далеко, что перестройка жизни - дело длительное, всё это вызывало у Грина досаду.

Раньше он был нетерпим в своём отрицании действительности, сейчас он был нетерпим в своей требовательности к людям, создавшим новое общество. Он не замечал стремительного хода событий и думал, что они идут невыносимо медленно.

Если бы социалистический строй расцвёл, как в сказке, за одну ночь, то Грин пришёл бы в восторг. Но ждать он не умел и не хотел. Ожидание нагоняло на него скуку и разрушало поэтический строй его ощущений.

Может быть, в этом и заключалась причина малопонятной для нас отчужденности Грина от времени.

Грин умер на пороге социалистического общества, не зная, в какое время умирает. Он умер слишком рано.

Смерть застала его в самом начале душевного перелома. Грин начал прислушиваться и пристально присматриваться к действительности. Если бы не смерть, то, может быть, он вошел бы в ряды нашей литературы как один из наиболее своеобразных писателей, органически сливших реализм со свободным и смелым воображением.

Отец Грина - участник польского восстания 1863 года - был сослан в Вятку, работал там счетоводом в больнице, спился и умер в нищете.

Сын Александр - будущий писатель - рос мечтательным, нетерпеливым и рассеянным мальчиком. Он увлекался множеством вещей, но ничего не доводил до конца. Учился он плохо, но запоем читал Майн-Рида, Жюля Верна, Густава Эмара и Жаколио.

«Слова «Ориноко», «Миссисипи», «Суматра» звучали для меня, как музыка», - говорил потом об этом времени Грин.

Теперешней молодежи трудно понять, как неотразимо действовали эти писатели на ребят, выросших в прежней русской глуши.

«Чтобы понять это, - говорит Грин в своей автобиографии, - надо знать провинциальный быт того времени, быт глухого города. Лучше всего передает эту обстановку напряженной мнительности, ложного самолюбия и стыда рассказ Чехова «Моя жизнь». Когда я читал этот рассказ, я как бы полностью читал о Вятке».

С восьми лет Грин начал напряжённо думать о путешествиях. Жажду путешествия он сохранил до самой смерти. Каждое путешествие, даже самое незначительное, вызывало у него глубокое волнение.

Грин с малых лет обладал очень точным воображением. Когда он стал писателем, то представлял себе те несуществующие страны, где происходило действие его рассказов, не как туманные пейзажи, а как хорошо изученные, сотни раз исхоженные места.

Он мог бы нарисовать подробную карту этих мест, мог отметить каждый поворот дороги и характер растительности, каждый изгиб реки и расположение домов, мог, наконец, перечислить все корабли, стоящие в несуществующих гаванях, со всеми их морскими особенностями и свойствами беспечной и жизнерадостной корабельной команды.

Вот пример такого точного несуществующего пейзажа. В рассказе «Колония Ланфиер» Грин пишет:

«На севере неподвижным зелёным стадом темнел лес, огибая до горизонта цепь меловых скал, испещрённых расселинами и пятнами худосочных кустарников.

На востоке, за озером, вилась белая нитка дороги, ведущей за город. По краям её кое-где торчали деревья, казавшиеся крошечными, как побеги салата.

На западе, облегая изрытую оврагами и холмами равнину, простиралась синяя, сверкающая белыми искрами гладь океана.

А к югу, из центра отлогой воронки, где пестрели дома и фермы, окружённые неряшливо рассаженной зеленью, тянулись косые четырёхугольники плантаций и вспаханных полей колонии Ланфиер».

С ранних лет Грин устал от безрадостного существования.

Дома мальчика постоянно били, даже больная, измученная домашней работой мать с каким-то странным удовольствием дразнила сына песенкой:

А в неволе

Поневоле,

Как собака, прозябай!

«Я мучился, слыша это, - говорил Грин, - потому что песня относилась ко мне, предрекая моё будущее».

С большим трудом отец отдал Грина в реальное училище.

Из училища Грина исключили за невинные стихи о своём классном наставнике.

Отец жестоко избил его, а потом несколько дней обивал пороги у директора училища, унижался, ходил к губернатору, просил, чтобы сына не исключали, но ничто не помогло.

Отец пытался устроить Грина в гимназию, но его туда не приняли. Город уже выдал маленькому мальчику неписанный «волчий билет». Пришлось отдать Грина в городское училище.

Мать умерла. Отец Грина вскоре женился на вдове псаломщика. У мачехи родился ребенок.

Жизнь шла по-прежнему без всяких событий, в тесноте убогой квартиры, среди грязных пелёнок и диких ссор. В училище процветали зверские драки, и кислый запах чернил крепко въедался в кожу, в волосы, в поношенные ученические блузы.

В Старом Крыму провел последние дни своей жизни и умер писатель Грин - Александр Степанович Гриневский.

Грин - человек с тяжелой, мучительной жизнью - создал в своих рассказах невероятный мир, полный заманчивых событий, прекрасных человеческих чувств и приморских праздников. Грин был суровый сказочник и поэт морских лагун и портов. Его рассказы вызывают легкое головокружение, как запах раздавленных цветов и свежие, печальные ветры.

Грин провел почти всю жизнь в ночлежных домах, в грошовом и непосильном труде, в нищете и недоедании. Он был матросом, грузчиком, нищим, банщиком, золотоискателем, но прежде всего - неудачником.

Взгляд его остался наивен и чист, как у мечтательного мальчика. Он не замечал окружающего и жил на облачных, веселых берегах.

Только в последние годы перед смертью в словах и рассказах Грина появились первые намеки на приближение его к нашей действительности.

Романтика Грина была проста, весела, блестяща. Она возбуждала в людях желание разнообразной жизни, полной риска и «чувства высокого», жизни, свойственной исследователям, мореплавателям и путешественникам. Она вызывала упрямую потребность увидеть и узнать весь земной шар, а это желание было благородным и прекрасным. Этим Грин оправдал все, что написал.

Язык его был блестящ. Беру отрывки наугад, открывая страницу за страницей:

«Где-то высоко над головой, переходя с фальцета на альт, запела одинокая пуля, стихла, описала дугу и безвредно легла на песок рядом с потревоженным муравьем, тащившим какую-то очень нужную для него палочку».

«Он слушал игру горниста. Это была странная поэзия солдатского дня, элегия оставленных деревень, меланхолия хорошо вычищенных штыков».

«Зима умерла. Весна столкнула ее голой розовой и дерзкой ногой в сырые овраги, где, лежа ничком, в виде мертвенно-белых, обтаявших пластов снега, старуха дышала еще в последней агонии холодным паром, но слабо и безнадежно».

Грин хорошо выдумывал старинные матросские застольные песни:

Не шуми, океан, не пугай,

Нас земля напугала давно.

В южный край -

В светлый рай

Приплывем все равно!

Он выдумывал и другие песенки - шутливые:

Позвольте вам сказать, сказать,

Позвольте рассказать,

Как в бурю паруса вязать,

Как паруса вязать!

Позвольте вас на салинг взять,

Ах, вас на салинг взять,

И в руки мокрый шкот вам дать,

Вам шкотик мокрый дать!

В Старом Крыму мы были в доме Грина. Он белел в густом саду, заросшем травой с пушистыми венчиками. В траве, еще свежей, несмотря на позднюю осень, валялись листья ореха. Слабо жужжали последние осы.

Маленький дом был прибран и безмолвен. За окном легкой тучей лежали далекие горы.

Простая и суровая обстановка была скрашена только одной гравюрой, висевшей на белой стене, - портретом Эдгapa По.

Мы не разговаривали, несмотря на множество мыслей, и с величайшим волнением осматривали суровый приют человека, обладавшего даром могучего и чистого воображения.

Старый Крым точно сразу изменился после того, как мы увидели жилище Грина и узнали простую повесть его смерти.

Этот писатель - бесконечно одинокий и не услышанный в раскатах революционных лет - сильно тосковал перед смертью о людях. Он просил привести к нему хотя бы одного человека, читавшего его книги, чтобы увидеть его, поблагодарить и узнать наконец запоздалую радость общения людьми, ради которых он работал.

Но было поздно. Никто не успел приехать в сонный, далекий от провинциальный город.

Грин попросил, чтобы его кровать поставили перед окном, и все время смотрел в горы. Может быть, их цвет, их синева на горизонте напоминали ему любимое и покинутое море.

Н.Н. Грин у могилы А. Грина в Старом Крыму

Только две женщины, два человека пленительной простоты были с Грином в дни его смерти - жена Нина и ее старуха мать.

Перед уходом из Старого Крыма мы прошли на могилу Грина. Камень, степные цветы и куст терновника с колючими иглами - это было все.

Едва заметная тропинка вела к могиле.

Я подумал, что через много лет, когда имя Грина будет произноситься с любовью, люди вспомнят об этой могиле, но им придется раздвигать миллионы густых веток и мять миллионы высоких цветов, чтобы найти ее серый и спокойный камень.

Я уверен, - сказал Гарт, когда мы выходили за город на старую почтовую дорогу, - что наше время - самое благодарное из всех эпох в жизни человечества. Если раньше могли быть забытыми мыслители, писатели и поэты, то теперь этого не может быть и не будет. Мы выжимаем ценности прошлого, как виноградный сок, и он превращается в крепкое вино. Этого сока в книгах Грина очень много.

Я согласился с ним.

Мы вышли в горы. Солнце катилось к закату. Его чистый диск коснулся облетевших лесов. Ночь уже шла по ущельям. В сухих листьях шуршали, укладываясь спать, птицы и горные мыши.

Первая звезда задрожала и остановилась в небе, как золотая пчела, растерявшаяся от зрелища осенней земли, плывущей под ней глубоко и тихо.

Я оглянулся и увидел в просвете ущелья тот холм, где была могила Грина. Звезда блистала прямо над ним.

Праздник выпускников "Алые паруса", Санкт-Петербург, 2015г.

Жизнь Александра Грина

В двух словах: Грин родился и жил в нищете, перенёс тюрьму, каторгу, ссылку, голодал, несколько раз болел тифом и умер от рака лёгких, но сумел осветить свои повести даром могучего воображения.

Всё в тяжёлой жизни Грина, как нарочно, сложилось так, чтобы сделать из него преступника или злого обывателя. Непонятно, как этот угрюмый человек сохранил дар могучего воображения, чистоту чувств и застенчивую улыбку.

Старая Россия с детских лет отняла у Грина любовь к действительности. Окружающее было страшным, жизнь - похожа на дикий самосуд. Грин выжил, но недоверие к действительности осталось у него на всю жизнь.

Жизнь Грина ограничивалась обывательской Вяткой, грязной ремесленной школой, ночлежными домами, непосильным трудом, тюрьмой и хроническим голодом.

Но где-то за чертой серого горизонта сверкали страны, созданные из света, морских ветров и цветущих трав. Там жили люди, коричневые от солнца, … весёлые и нежные, как дети.

Жить без веры в то, что такие страны есть, было для Грина невыносимо. Несмотря на революцию, светлое будущее казалось Грину очень далёким, а он хотел осязать его, дышать чистым воздухом будущих городов, участвовать в заманчивых экспедициях, жить осмысленной и весёлой жизнью.

Отец Грина, участник польского восстания 1863 года, сосланный в Вятку, работал счетоводом в больнице, спился и умер в нищете. Будущий писатель Александр рос мечтательным, нетерпеливым и рассеянным мальчиком. Он увлекался множеством вещей, но ничего не доводил до конца. Учился он плохо, но запоем читал приключенческие романы.

С восьми лет Грин мечтал о путешествиях. Эту жажду он сохранил до самой смерти. Каждое путешествие, даже самое незначительное, вызывало у него глубокое волнение. С детства у Грина было очень точное воображение. Когда он стал писателем, то представлял себе придуманные им несуществующие страны не как туманные пейзажи, а как хорошо изученные места.

Жизнь Александра проходила в тесноте убогой квартиры, среди грязных пелёнок и диких ссор. В училище процветали зверские драки. За копеечную плату мальчику приходилось переписывать сметы городской больницы, переплетать книги и переписывать роли для актёров провинциального театра.

Грин не умел устраиваться в жизни. Он прятался от людей, стыдясь своей бедности. Богатая фантазия мгновенно изменяла ему при первом же столкновении с тяжёлой действительностью. В зрелом возрасте нужда заставила Грина клеить фанерные шкатулки и продавать их на рынке. В Старом Крыму с трудом удавалось продать одну-две шкатулки. Чтобы избавиться от голода, Грин сделал лук, и стрелял из него птиц на окраинах Старого Крыма, надеясь поесть свежего мяса. Но из этого тоже ничего не вышло.

Как все неудачники, Грин всегда надеялся на случай, на неожиданное счастье. Этими мечтами полны все рассказы Грина, особенно повесть «Алые паруса». Эту пленительную книгу Грин начал писать в Петрограде 1920 года, когда после сыпного тифа он бродил по зимнему городу и искал ночлега у полузнакомых людей.

Семье Грин был в тягость, поэтому никто не возражал против его отъезда в Одессу. Отец раздобыл ему на дорогу пять рублей и торопливо попрощался со своим угрюмым сыном, ни разу не испытавшим ни отцовской ласки, ни любви.

В Одессе Грин впервые встретился с морем, которое залило потом ослепительным светом страницы его рассказов.

Грин любил не столько море, сколько выдуманные им морские побережья, где соединялось всё, что он считал самым привлекательным в мире: архипелаги, …тёплые лагуны, … уютные приморские города.

Почти в каждом рассказе Грина встречаются описания этих несуществующих городов, в облик которых писатель вложил черты всех виденных им портов Чёрного моря.

У моря Грин особенно остро ощутил свою беспомощность, ненужность и одиночество. Морская жизнь сразу же обернулась к Грину изнанкой. Он неделями слонялся по порту и робко просил капитанов взять его матросом на пароходы, но ему или грубо отказывали, или высмеивали хилого юношу с мечтательными глазами.

Устав от одиночества, Грин вернулся в Вятку. Начались годы бесплодных поисков какого-нибудь места в жизни. Александр был банщиком, служил писцом в канцелярии, писал для крестьян прошения в суд. Долго он в Вятке не выдержал, уехал в Баку. О жизни в Баку у Грин вспоминал как о непрерывном холоде и мраке. Он жил случайным трудом: забивал сваи в порту, счищал краску со старых пароходов, грузил лес, гасил пожары на нефтяных вышках. Он умирал от малярии в рыбачьей артели и едва не погиб от жажды на безводных песчаных пляжах Каспийского моря. Ночевал Грин в пустых котлах на пристани, под опрокинутыми лодками или под заборами.

Грин стал печален, неразговорчив, бакинская жизнь наложила на него печать преждевременной старости. Он опустился на самое дно нищеты, но не изменил своему чистому и детскому воображению. Им снова овладела жажда счастливого случая, и зимой, в жестокие морозы, он ушел пешком на Урал - искать золото. Отец дал ему на дорогу три рубля.

На Урале в Александре вспыхнули наивные надежды найти самородок. Грин работал на Шуваловских приисках, скитался по Уралу, был дровосеком и сплавщиком. После Урала Грин плавал матросом на барже, но и эта работа окончилась.

Не найдя в жизни на радости, на разумного занятия, Грин решил идти в солдаты.

Было тяжело и стыдно вступать добровольцем в замуштрованную до идиотизма царскую армию, но ещё тяжелее было сидеть на шее у старика отца.

В пехотном полку Грин впервые столкнулся с эсерами и начал читать революционные книги. Прослужив около года, Грин дезертировал и ушёл в революционную работу. Эта часть его жизни мало известна.

Грин работал в Киеве и Севастополе, где прославился среди матросов и солдат крепостной артиллерии как горячий подпольный оратор. Осенью 1903 года Грин был арестован и просидел в севастопольской и феодосийской тюрьмах до конца октября 1905 года. Там Грин впервые начал писать. Показывать кому-либо свои первые литературные опыты он стеснялся.

Следующий период – «белое пятно» в биографии Грина. Известно только, что он был вторично арестован и сослан в Тобольск, но по дороге бежал к старому, больному отцу. Отец выкрал для него из городской больницы паспорт умершего сына дьячка Мальгинова. Под этой фамилией Грин долго жил и даже подписал ею свой первый рассказ «Остров Рено», напечатанный в Петербурге, в газете «Биржевые ведомости».

Грин начал печататься. Годы унижений и голода медленно уходили в прошлое. Первые месяцы свободного и любимого труда казались Грину чудом. Вскоре Грина арестовали за принадлежность к партии эсеров. Просидев год, он был выслан в Архангельскую губернию.

Когда в 1912 году Грин вернулся в Петербург, начался лучший период его жизни. Грин писал почти непрерывно. С ненасытной жаждой он перечитывал множество книг, хотел всё узнать, испытать, перенести в свои рассказы.

Грин очень ценил внимание. Даже самая обычная ласка или дружеский поступок вызывали у него глубокое волнение. В 1920 году Грин был призван в Красную Армию и служил в караульном полку под Псковом. Там он заболел тифом. Его привезли в Петроград и положили в Боткинские бараки. Из больницы Грин вышел почти инвалидом.

Бездомный, полубольной и голодный он бродил по городу в поисках пищи и тепла. Мысль о смерти становилась всё крепче. Спасителем Грина стал Максим Горький. По его просьбе Грину дали академический паёк и тёплую, светлую комнату с кроватью и столом. Кроме того, Горький дал Грину работу.

В 1924 году Грин переехал в Феодосию, поближе к любимому морю, где прожил до 1930 года. Осенью 1930 года Грин переехал в Старый Крым и умер в одиночестве от рака желудка и лёгких.

Грин умирал так же тяжело, как и жил. Он попросил поставить его кровать к окну. За окном синели далёкие крымские горы и отблеск любимого и навсегда потерянного моря.

Перед смертью Грин сильно тосковал о людях, - этого раньше с ним никогда не случалось.

Константин Георгиевич Паустовский