Фуэте николая цискаридзе. Николай Цискаридзе о врагах из Большого театра: «Я на их похоронах фуэте скручу. — Не любят у нас талантливых людей

«Вся жизнь в балете — это жизнь с нуля. Даже когда ты в хорошей форме, тебе приходится снова и снова преодолевать себя», — уверен Николай Цискаридзе .

В октябре 2013 г. судьба премьера Большого театра Николая Цискаридзе в очередной раз резко изменилась: его Академии русского балета им. Вагановой — одного из старейших и самых знаменитых хореографических училищ России. Цискаридзе тогда засыпали вопросами (а заодно и обвинениями). «Подождите, дайте начать работать!» — комментировал он. Прошло полгода. В апреле начинаются консультации по приёму в академию, у учащихся идут экзамены, а в мае на сцене Эрмитажного театра пройдут отчётные концерты. «АиФ» отправился в Санкт-Петербург, чтобы своими глазами увидеть, удобно ли Николаю в новом кресле. И в новом статусе.

«Не плакать!»

Утро. Балетный класс. Репетиция юбилейного вечера в честь одной из легенд советского балета. Педагоги, экс-худрук Большого театра Юрий Бурлака и и. о. ректора Николай Цискаридзе, наблюдают, как «девоньки» (как их называет Бурлака) по 10, 15, 20 раз отрабатывают фуэте, арабески и т. д. Цискаридзе время от времени отпускает саркастические замечания: «Я просил принцессу Аврору станцевать, а не крейсер», «Мне руки Лебедя нужны, а вы мне Каркушу показываете». У одной из учениц, которая вынуждена танцевать, превозмогая боль в бедре, сдают нервы, и она начинает плакать — от боли и обиды. «Не плакать здесь!» — тут же звучит замечание.

Николай Цискаридзе на сцене Государственного академического Мариинского театра перед спектаклем Людвига Минкуса «Баядерка». 2007 год. Фото: РИА Новости / Валентин Барановский

Юлия Шигарева, «АиФ» : Посидев на репетиции, я поняла, Николай, откуда у вас, балетных, железный характер.

Николай Цискаридзе: Да, характер выковывается стальной. Знаешь, на открытках или плакатах часто используют сюжет: цапля заглатывает лягушку, а лягушка в этот момент душит цаплю. И подпись внизу: «Никогда не сдавайся!» Вот эта открытка — про нас. Нас, учеников, именно так воспитывали: что бы ни произошло, ты не можешь себе позволить остановиться.

Вообще детство балетного танцовщика — это постоянное преодоление: боли, характера; борьба с нежеланием шевелиться после больших нагрузок.

А знаешь, что самое страшное? В детстве ты только чего-то достиг и — бац! — вырос. Мышцы совсем другие, навыки приходится формировать другие — всё начинать с нуля! Это потом часто будет повторяться — после отпуска, после болезни или тяжёлой травмы. Вся жизнь в балете — это жизнь с нуля. Даже когда ты в хорошей форме (с 22 до 27 лет — самое золотое время для артиста, когда тебе море по колено), тебе приходится снова и снова преодолевать себя.

— Твоё балетное детство было таким же?

— (Машет рукой.) Этим детям ещё повезло, а мы, выпускники советских музыкальных, спортивных школ, хореографических училищ, учились ещё до всяких Болонских конвенций (смеётся). Поэтому мы по мозгам получали и в переносном, и в прямом смысле этого слова...

Пётр Пестов. 1950-е годы. Фото: Commons.wikimedia.org / Tbonny

Буквально через неделю после поступления в Московское хореографическое училище меня выставили за дверь. Меня, который всегда был первым учеником! Стою в коридоре, реву. Мимо идёт кто-то из преподавателей: «Чего плачешь? У кого учишься?» «У Пестова », — выдавливаю я. «А, значит, звездой будешь!» В училище была такая примета: кому больше всех на уроках Пестова доставалось, того ждёт большое будущее. Этот человек умел добиваться от нас фантастических результатов.

Но та жёсткость, с которой обращался с нами Пётр Пестов, оказалась оправданна. У него был такой ход: обязательно довести нас до истерики перед выходом на сцену (на последних курсах мы уже танцевали в спектаклях). Он гениально просчитывал время: ты нарыдался, тебя колотит, а тебе через минуту — на сцену. Но ты должен совладать с нервами и без сучка без задоринки всё отработать. И не дай бог ты бы допустил ошибку!.. Зачем он так над нами издевался, я в те годы понять не мог. Считал его «садистом», очень на него обижался, хотя при этом понимал, как он нас любит и за нас переживает. Я видел несколько раз, как он реагировал, когда кто-то из других преподавателей осмеливался нелицеприятно ото-зваться о его учениках. Он мог испепелить взглядом на месте! Из него вырывалась какая-то страшная сила, и человек исчезал. Тогда почему он был так жесток?

Понял я это, только когда пришёл в Большой театр и буквально с первых же дней начал сталкиваться с подлыми подставами и жестокой конкуренцией. Когда накануне твоего выступления в прессе выходит какая-нибудь гадостная рецензия,- напечатанная с одной лишь целью — чтобы у тебя сдали нервы и ты сорвался на спектакле. Вот тогда я, 20-летний танцовщик главного театра страны, позвонил Пестову и сказал: «Я буду всю свою жизнь стоять перед вами коленопреклонённым. Потому что вы меня выучили так, что, даже если меня попытаются убить на сцене, я всё равно буду двигаться до тех пор, пока не закончится моя роль» (смеётся).

Николай Цискаридзе на гала-концерте «Борис Эйфман и звезды балета» на открытой площадке перед Михайловским замком. 2012 год. Фото: РИА Новости / Алексей Даничев

— Это правда, что первой книгой, которую ты купил в Большом театре, была «Как выгоняют из Большого» знаменитого Бориса Покровского?

— Да. Я купил её в первый день работы и сразу прочитал.

— Чья история «Больших изгнанников» оказалась похожа на твою?

— Для меня максимально поучительной была история Галины Павловны Вишневской . Мой приход в Большой совпал с тем временем, когда она вернулась в страну, и я, любитель оперы, ходил на тот её знаменитый юбилей, когда она нашла в себе силы переступить порог Большого театра (до того, когда её привезли в Большой вскоре после возвращения в Россию, она не смогла забыть нанесённую ей обиду и в театр не вошла).

И когда со мной стали проделывать всё то же, что с Вишневской (и кампания в прессе, и крики «Если не нравится, пусть уезжает из страны» — меня, по сути дела, подталкивали к этому решению), я понял, что мир не меняется. Как и шаблон, по которому администрация Большого театра расправляется с главными артистами: те же анонимные письма, собрания, публичные линчевания, попытки убедить общество в том, что не такой уж он и значительный... Но что прекрасно в России — здесь есть сарафанное радио. Пока человек, мнению которого ты доверяешь, не скажет, что имеет смысл пойти посмотреть это кино или тот спектакль, ты не пойдёшь, какой бы громкой ни была реклама. Именно по-этому господин администратор, ведущий борьбу с артистом, никак не может понять: сколько бы он ни потратил денег на пишущих людей, с Цискаридзе они не смогли сделать ничего — как были билеты на спектакли с его участием востребованными, так и оставались.

— Не любят у нас талантливых людей.

— А их нигде не любят! Любят, чтобы был серый, убогий и в рот смотрел. Или чтобы был политически грамотным и поддерживал курс партии. И жерт-вой завистников можно стать в любом возрасте. Вот тебе уже наша история: в новогодние каникулы ученики академии готовили балет «Щелкунчик», который показывали на сцене Мариинки. В фойе Академии висели фотографии наших учеников. И, когда мы эти фото убирали в архив, одна из сотрудниц показала мне: фотография одного из наших ребят — а он не только талантливый, но и очень красивый парень — была исчеркана так, что лица невозможно было разглядеть. А ведь ему всего 13 лет! Стремление уничтожить того, кто талантлив, кто выделяется из толпы, проявляется уже в таком юном возрасте!

Цена успеха

День. Классы и репетиции закончены. Николай идёт в свой ректорский кабинет, где в приёмной уже — очередь. Первыми заходят мама одного из учеников и педагог. Мама пытается объяснить, что её сын — один из самых младших в классе, поэтому не всегда справляется с нагрузками, а амбиции у мальчика велики... Объяснения переходят в слёзы: сами они издалека, здесь вынуждены снимать квартиру на окраине города... Цискаридзе и педагог в два голоса утешают маму, обещая в ближайшие месяцы понаблюдать за мальчиком.

Когда поток посетителей и документов иссякает, Цискаридзе спускается в столовую академии, где за большим столом собираются педагоги — съесть свекольный салатик, обсудить проблемы. И — снова на занятия.

Николай Цискаридзе. 2013 год. Фото: РИА Новости / Игорь Руссак

— Тяжело ли быть вершителем детских судеб и говорить родителям: «Нет, ваш ребёнок не подходит для балета»?

— Нет, не тяжело. Потому что я знаю, о чём говорю. И пытаюсь очень доходчиво объяснить родителям, что одно дело — их амбиции и другое — сложности, на которые они обрекают ребёнка, — и моральные, и физические. Что профессия балетного танцовщика — не самая простая. И то, что постигаешь её через муки, — это не для красного словца сказано. И тут бессмысленно давить или уговаривать — ребёнок не должен погибнуть от нагрузок.

«Переигранная» рука в музыке, травмы в балете — они порой приводят к страшным послед-ствиям. У меня была коллега в Большом театре... Ещё когда учился в училище, я слышал её фамилию — её считали одной из самых одарённых учениц в истории училища. Позже, став танцовщиком Большого, встретил её в закулисном мире — она ходила с палочкой и работала в канцелярии балета. Такой трагедией заканчиваются выходы на сцену с недолеченными болезнями. Кажется, подумаешь, горло болит — какая ерунда! Но это колоссальная нагрузка на сердце, сосуды. Она умерла молодой — врачи не смогли остановить болезнь. Другая моя коллега — юная, подающая большие надежды танцовщица — совершила геройский поступок: с гриппом и высокой температурой всё же вышла на сцену, потому что театр не мог найти ей замену. «Награда» — воспаление лёгких, полгода восстановления и выходы на сцену в последних линиях кордебалета до пенсии. А в театре ей никто даже «спасибо» не сказал.

Илзе Лиепа и Николай Цискаридзе после исполнения одноактного балета Вацлава Нижинского «Послеполуденный отдых фавна». 2014 год. Фото: РИА Новости / Игорь Руссак

— У нас сейчас любят рассуждать о том, что молодое поколение растёт не патриотами. Но, может, надо не насильно заставлять Родину любить, а делать так, чтобы народу в стране жилось хорошо, тогда он без всяких указок сверху её полюбит?

— К сожалению, это правда. Я много раз восхищался, как грамотно продумана американская идея. Как внятно они умеют всё объяснить. У нас же порядочного человека сперва затравят, а потом требуют, чтобы все остальные были честными, неподкупными...

Или вот так тебе объясню... «Железную дорогу» Некрасова помнишь? То место, где говорится о строительстве Николаевской железной дороги. Построил её русский народ. Стоит она, по сути, на костях крестьян. А наградили кого? Генералов, чиновников.

Как мы все восхищались этими обличительными стихами Некрасова! А русскому народу как не платили, так и не платят. Новейшая история. ХХI век. Всем уже ясно, что Большой театр заново построили Равшаны и Джамшуты. Не говорю уже про те безобразия в театре, которые вскрылись за последнее время. И те, кто допустил это, разрушил всё, что можно, не в тюрьму за это садятся, а получают награды. Как на таких примерах воспитывать патриотов из молодого поколения?

Далее. Открытие Исторической сцены после реставрации. На сцене — приглашённые звёзды. Никогда не забуду лицо сидевшей в зале Галины Павловны Вишневской, которая смотрела, как стоящая на сцене румынка Анжела Георгиу на невнятном языке, держа в руках ноты, исполняла арию Лизы из «Пиковой дамы». Кому в голову это пришло? А опера «Руслан и Людмила»? Не говорю про сцены, когда герои кидаются шайками и бегают голыми по сцене. Хорошо, воспримем это как авторское прочтение. Но вот сцена пира, которая решена в традиционной исторической манере, а на сцене стоят круглые столы, как на банкетах 1990-х годов. Тогда как на Руси никогда не было круглых столов — только прямоугольные! Вот тебе и знание традиций родной страны! О каком уважении к себе мы можем после этого говорить? Откуда оно возьмётся?

Директор Консерватории танца Кармен Амайя Ангела Мендоса Кано и Николай Цискаридзе во время фестиваля международных балетных школ «Три века мирового балета» в Государственном Кремлевском дворце. 2013 год. Фото: РИА Новости / Владимир Вяткин

Скамейка запасных

Вечер. Занятия заканчиваются, ученики расходятся по домам. А кто-то из педагогов снимает висящую в центральном холле академии фотографию — на ней Цискаридзе с олимпийским факелом бежит по улицам Сочи. Фотография и факел отправятся в архив Вагановки.

— Скажи, а в балете «скамейка запасных» длинная?

— Очень короткая. Девочки ещё идут, а вот мальчиков родители не хотят отдавать в балет. И нам, училищам, театрам, надо ездить и искать таланты по регионам. Потому что далеко не каждая семья может сегодня доехать до столицы, чтобы показать своего ребёнка профессионалам. В СССР всё было иначе. Моя мама, работавшая педагогом, смогла вывезти меня в Москву. Да, ей, учителю физики, приходилось работать в две смены и ещё брать учеников, но тем не менее заработок педагога ей позволил съездить из Тбилиси в Москву и Питер и показать меня в училище. А сегодня учитель на свою зарплату далеко ребёнка сможет увезти? Да и родители всё просчитывают — нет отсрочки от армии, нет социальных гарантий при ранней пенсии. Недавно один из наших детских театральных фестивалей интересный эксперимент провёл. Они поставили телекамеру в немецком и российском театрах и приходящим на спектакли детям задавали вопрос: «Кем ты хочешь стать? О чём мечтаешь?» Немецкие дети отвечали: «Я бы хотел, чтобы взрослые прислушивались к моему мнению, чтобы мама мне больше уделяла времени». А наши: «Хочу стать министром, депутатом». Они же прекрасно понимают, кто сегодня имеет больше возможностей и всяких благ.

— Сегодня много говорят о том, какой должна быть государственная политика в области культуры. А ты бы с чего начал?

— Срочно разделить творческую составляющую искусства и хозчасть. И всех «эффективных менеджеров» направить именно на решение хоззадач, запретив им даже мало-мальски влиять на часть художественную: подписание контрактов с артистами, режиссёрами и т. д. За-пре-тить! И каждую область искусства отдать творцу! Пример последних 20 лет показал результат деятельно-сти «эффективных менеджеров»! Про Тихона Хренникова много что говорили — такой он был, сякой. И тем не менее во главе Союза композиторов в течение многих лет стоял один из самых выдающихся композиторов. Думаю, что ещё не одно поколение напишет мемуары про Юрия Григоровича — какой он был человек. Большого художника нельзя рисовать одной краской. Человек он был разный. Но в течение долгих лет он возглавлял балет Большого театра, и тогда балетная труппа была поистине звёздной. Именно этот период в истории называют «золотым веком большого балета».

После моего назначения на пост ректора Вагановки послышались крики: «Как может артист балета управлять академией?! Ах! Ох!» Простите, а Ваганова кто была?

— Балерина!

— А Софья Головкина , руководитель Московского хорео-графического училища? Тоже балерина! Потому что, если ты сам не пел, не проводил часы на репетициях или за инструментом, ты не можешь понять, какой ценой это даётся.

Николай Цискаридзе в гостях у программы "Утро с Юлией Высоцкой"

Ректор Академии рассказал о жизни и работе в Санкт-Петербурге, о Международном Культурном форуме, который пройдёт в декабре, о своём отношении к глянцу, серьезному искусству и современным тенденциям в балете.

Николай Цискаридзе – первые два года у руля Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой

28 октября 2015 года исполнилось два года с тех пор, как Николай Цискаридзе возглавил Академию Русского балета им. А.Я. Вагановой. По этому случаю сотрудники Академии собрались вместе, чтобы поздравить своего руководителя. В свое время назначение Цискаридзе казалось противоречивым, и многие известные танцовщики и чиновники из мира балета высказывались против прихода танцовщика Большого театра на руководящую должность в балетную школу Мариинского театра – учебное заведение, которого он сам не оканчивал. Однако, по прошествии двух лет все стороны пришли к единому мнению, что он прекрасно справляется со своими обязанностями и пользуется любовью и уважением как в стенах легендарной Академии, так и за ее пределами.

В свое время назначение Цискаридзе казалось противоречивым, и многие известные танцовщики и чиновники из мира балета высказывались против прихода танцовщика Большого театра на руководящую должность в балетную школу Мариинского театра – учебное заведение, которого он сам не оканчивал. Однако, по прошествии двух лет все стороны пришли к единому мнению, что он прекрасно справляется со своими обязанностями и пользуется любовью и уважением как в стенах легендарной Академии, так и за ее пределами.

Перечень достижений Цискаридзе выглядит впечатляюще, хотя несомненно истинной мерой успеха является то, какого уровня танцовщики выходят из стен АРБ им. А.Я. Вагановой. Однако в связи с тем, что Академия является не только средним специализированным учебным заведением, но и вузом, номинальные показатели играют здесь не последнюю роль. Ярким примером является то, что Цискаридзе вдохнул новую жизнь в издательскую деятельность АРБ им. А.Я. Вагановой, которая выпускает сегодня не только новые работы на русском языке, но и переводную литературу. Он также поднял на новый уровень Вестник Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой, который с 1991 года выходил один раз в два года. Сегодня свежие номера издания объемом 200-300 страниц выходят каждые два месяца. Отличающийся стилистической строгостью академический сборник содержит оригинальные научные работы, а также тексты кандидатских и докторских диссертаций аспирантов АРБ им. А.Я. Вагановой. Все материалы доступны для чтения в интерактивном режиме на безвозмездной основе. В числе недавно опубликованных статей - «Хореографическая концепция, драматургия и тематика «Симфонии до мажор» Баланчина»; «Джон Кранко. К истории создания многоактных балетных спектаклей на литературные сюжеты»; различные эссе о музыке Чайковского; а также статья самого Цискаридзе “Пришлось искать собственные акценты…”, в которой рассказывается о балете Ролана Пети “Кармен-соло”. Усилиями нового ректора в АРБ им. А.Я. Вагановой также возродилась кафедра балетоведения.

Пышная копна волос, тонкий изгиб бровей и некоторая экстравагантность танцовщика вряд ли способствовали тому, чтобы кандидатура Цискаридзе воспринималась всерьез, когда он получил назначение на должность ректора АРБ им. А.Я. Вагановой. Тем не менее, была достаточно веская причина, по которой выбор пал именно на него, как он сам объяснил это на недавней пресс-конференции.

"Когда Россия присоединилась к Болонскому процессу, Григорий Ивлиев [бывший глава Комитета Госдумы по культуре, а ныне заместитель министра культуры РФ] попросил меня выступить в роли представителя балетного сообщества, и я регулярно посещал заседания Государственной думы, хоть и не являюсь членом ни одной из партий ."

Цель Болонского процесса – обеспечить сближение стандартов высшего образования в европейских странах.

"Чтобы на должном уровне общаться с министрами и правительственными чиновниками, мне пришлось познакомиться с действующим законодательством. Я прочел, все что только смог разыскать, и был буквально поражен тем, какое количество законодательных норм совершенно несовместимы с балетным образованием! Я приложил максимум усилий к тому, чтобы добиться хотя бы незначительных изменений в уже готовых законопроектах. Чтобы обосновать свою позицию, мне в буквальном смысле приходилось исполнять фуэте перед членами Государственной думы."

Академия Русского балета им. А.Я. Вагановой столкнулась с той же бюрократической ситуацией:

"В стране постоянно меняются нормы, законы и стандарты, и с определенного момента действующие правила стали противоречить сложившейся системе балетного и музыкально-классического образования. Мы утратили возможность учить детей балету и музыке так, как это было всегда, потому что в противном случае будем нарушать права ребенка и существующие нормы гуманности. К сожалению, из-за того, что мои предшественники не реагировали на происходящие изменения или сопротивлялись им, мы вместе с сотрудниками Академии теперь вынуждены искать выход из очень сложной ситуации.

Например, балетный урок длится полтора часа, однако по новым законам мы обязаны делать перерыв. Но мы не можем этого допустить: урок должен идти непрерывно. С моральной точки зрения, объяснить такие вещи правительственным чиновникам, бюрократам или общественности крайне сложно ."

Цискаридзе пришел к руководству Академией, но как и при любых переменах, не всем это пришлось по вкусу. Последовали отставки.

"Часть руководящих сотрудников ушла по собственному желанию, однако весь педагогический состав сохранился. В Академии не было ни единого конфликта, одни лишь эмоции. В артистическом мире всплеск эмоций часто путают с конфликтом. Конфликт там, где люди перестают разговаривать друг с другом!"

Одно из нововведений, предложенное Цискаридзе, – изменение срока действия трудовых договоров сотрудников. Прежде они заключались на один год, сегодня – на пять. Это позволяет людям чувствовать себя на рабочем месте более защищенно.

"Когда я пришел в Академию, многие сотрудники занервничали, опасаясь что я стану сдавать школьные помещения в аренду или всех уволю. Я дал им несколько обещаний, и могу сказать прямо, что все эти обещания сдержал.?

Во время своей первой встречи с сотрудниками АРБ им. А.Я. Вагановой, Цискаридзе сказал: «Неважно, какую школу я окончил. Я отдал всю свою жизнь балету, и служение этому виду искусства – единственное, что для меня действительно важно. Прийти в это святое место лишь для того, чтобы оставить о себе плохую память, для меня немыслимо. Каждый может по-своему оценивать данную ситуацию, но меня заботит лишь одно: я не хочу обманывать доверие и чернить память тех великих людей, которые меня выучили».

Он быстро доказал педагогам, что всецело на их стороне, с уважением относится к методу Вагановой и традициям школы и готов их защищать.

"Спустя несколько недель после того, как пришел работать в Академию, я осознал, что со времени кончины Константина Сергеева 23 года назад не проводилось ни одного методического совещания. Я походил по классам и увидел, что одно и то же движение выполняется по-разному .

Сегодня все еще живы педагоги, которые учились у самой Вагановой, и я пригласил их на разговор. Они посетовали, что никто не обращается к ним за советом и даже не приглашает на экзамены. И эти люди были очень благодарны, когда я собрал методическое совещание."

Тем не менее, Цискаридзе не сосредотачивается исключительно на теоретических аспектах. Будучи танцовщиком, за плечами которого серьезная международная карьера, он очень практично подходит к требованиям балетных трупп и исполняемому репертуару.

?Сначала я выслушивал разные мнения, а теперь попросту говорю: “Будем делать так!” Потому что у нас есть книга Вагановой, в которой все подробно описано, и замечательный фильм, созданный в сороковых годах XX века, где на протяжении полутора часов Ваганова и Тарасов объясняют малейшие нюансы того, как следует исполнять движения.

Помимо этого, я исполнил все, что только возможно было исполнить на разных сценах мира, и знаю, что будет полезно нашим ученикам, когда они окончат школу, а что нет. Поэтому, когда кто-то говорит, что нам следует обучать детей определенным образом, я отвечаю, что несмотря на требования системы Вагановой, которые я признаю, оказавшись в Мариинском театре наши выпускники столкнутся с непониманием, если будут исполнять те или иные движения по устаревшим канонам. Им попросту скажут, что никто так больше не делает.?

Безусловно, с тех пор, как шестьдесят с лишним лет назад умерла Ваганова появились новые виды и стили танца.

"Обучение танцу модерн не входит сегодня в обязательную программу обучения в АРБ им. А.Я. Вагановой; мы отдаем предпочтение классическому танцу. Я не считаю, что мы уже достигли в преподавании классического танца достаточных высот, впереди еще много работы. Мне удалось добиться определенных результатов, но истинный прогресс требует времени."

В стремлении осовременить часть репертуара, исполняемого студентами АРБ им. А.Я. Вагановой, Цискаридзе сумел договориться с Фондом Джорджа Баланчина, достаточно непростой для переговоров организацией, и получить для своих студентов разрешение на исполнение балета Баланчина “Вариации на тему Раймонды”. Он также предложил сотрудничество русскому хореографу Борису Эйфману:

"Я с любовью и уважением отношусь к Борису Эйфману. Я заверил его, что если у него возникнет интерес к сотрудничеству с Академией, ее двери всегда для него открыты."

Цискаридзе старается расширить горизонты Академии и другими средствами. Студенты теперь имеют возможность исполнять не просто дивертисменты, как это было принято ранее, а целиком акты и сюиты из балетов – «Спящей красавицы» и «Лауренсии». Помимо этого, на протяжении более чем 10 лет студенты АРБ им. А.Я. Вагановой не выступали за пределами Санкт-Петербурга, а в июне этого года 170 учеников вышли на сцену Кремлевского дворца съездов в Москве. Помимо этого, совсем скоро юные танцовщики отправятся на гастроли в Японию.

Отрадно, что в последнее время растет число детей, желающих поступить на обучением в АРБ им. А.Я. Вагановой.

"Преподаватели, проводившие вступительные экзамены, с трудом справлялись с наплывом желающих. Они не видели ничего подобного за многие годы."

К сожалению, в России остро стоит проблема здоровья нации. Продолжительность жизни россиян на двенадцать лет меньше, чем жителей Великобритании, например. Дети, которые приходят поступать в Академию, также не отличаются крепким здоровьем.

"Большая часть абитуриентов не отвечает физическим критериям отбора. Но что еще хуже, многим детям было отказано в приеме из-за слабого здоровья. Это серьезная проблема. Второй тур вступительных испытаний – что является традицией еще с царских времен – это медицинское освидетельствование. Только здоровый ребенок может заниматься балетом ."

В чем же заключается разница между школой, которую окончил Цискаридзе, и той, что он возглавляет?

"Не считаю, что между этими двумя школами существует какая-либо разница. Есть отличие в манере исполнения, что объясняется разными размерами сцен Большого и Мариинского театров. Сания Давлекамова говорит об этом в своей книге о Галине Улановой. Балерина переехала в Москву в возрасте 35 лет, когда была уже зрелой артисткой и имела обширный репертуар. Тем не менее, ей пришлось приспосабливать все свои роли к новой сцене.

Чтобы быть заметным на сцене Большого театра, нужно очень постараться. Недостаточно попросту сделать жест рукой – нужно сделать три шага, и только затем сделать жест. Лишь в этом случае зритель сможет тебя увидеть. Грим также должен быть на порядок ярче, потому что пространство между артистом и зрителем огромно. Финал третьего акта «Спящей красавицы» – хороший пример. На сцене Большого театра амплитуда движений артиста составляет около двух метров, в то время как на сцене Мариинского мне фактически приходилось танцевать на месте."

Говоря о театре в целом, а также о том что он часто бывает не только на балетных, но и на драматических спектаклях, Цискаридзе восклицает:

"Иногда мне непонятно, как тот или иной спектакль мог дойти до зрителя, и я очень сожалею об отсутствии приемки спектаклей. Я против цензуры, но за то, чтобы соблюдались разумные приличия. Мне не кажется возможным показывать на сцене неподобающие вещи. Я не считаю, что перед тем как произнести фразу “Быть или не быть!”, актер должен расстегивать ширинку ."

Цискаридзе безусловно не является революционером, и сохранение традиций созвучно его натуре. Однако ректор АРБ им. А.Я. Вагановой – не тот человек, который будет решать эту задачу, не предпринимая активных усилий:

"Трагедия «Титаника» случилась из-за того, что было невозможно остановить огромный корабль на полном ходу. Сила инерции заставляла его двигаться вперед, и в данном случае происходит то же самое. Добиться изменений можно только постепенно ."

В этом году он выступал на многих международных форумах, утверждая превосходство русской школы, и вновь обозначил свою позицию на недавней пресс-конференции:

"В том, что касается образования в области классического балета, весь мир соревнуется с Россией. В нашей стране знания веками передаются «из ног в ноги». Теперь, когда я возглавляю Академию уже на протяжении двух лет, могу сказать вам наверняка, что от того, кто стоит во главе школы, зависит абсолютно все. Это огромная ответственность ."

В сентябре давний сторонник Цискаридзе Валерий Гергиев сказал: «Николай уже доказал, что выполняет свою работу в Академии лучше, чем его предшественники».

Найдутся люди, которые с этим не согласятся, однако стремление Цискаридзе работать эффективно нельзя не признать.

"Я всегда был отличником и стараюсь все сделать наилучшим образом. Конечно, я далеко не гений, которому все удается безупречно, но я неизменно стремлюсь к совершенству."

В коридорах Большого слышны разговоры, что контракт Цискаридзе с АРБ им. А.Я. Вагановой заканчивается в 2018 году – тогда же, когда заканчивается контракт генерального директора Большого театра Владимира Урина, и что тогда, возможно, Цискаридзе переберется в Москву.

"Я навсегда останусь премьером Большого театра, но в один прекрасный день стану бывшим ректором АРБ им. А.Я. Вагановой. Такого понятия, как бывший премьер Большого театра не существует, однако бывают бывшие руководители. Срок службы любого чиновника конечен."

Текст: Грэм Грамилано Спайсер
Перевод на русский язык: Мария Харитонова
Источник: Gramilano: ballet, opera, photography… ,10 ноября 2015 г.

Два года ректора Вагановки

Ректор Академии русского балета имени Вагановой Николай Цискаридзе отметил два года со дня вступления в должность. На встрече с журналистами Николай Максимович признался, что не только никогда не думал о том, что будет руководить знаменитой академией – «национальным достоянием России», но даже не мечтал об этом. Впрочем, он вспомнил об одном странном пророчестве.

– В 2003 году в Петербурге снимали фильм к 95-летнему юбилею великой балерины Марины Тимофеевны Семеновой. Съемки проходили в разных местах Петербурга – в Мариинском театре, на Зимней канавке. Должны были снимать и в Академии имени Вагановой. Ведь Марина Семенова училась у Агриппины Яковлевны. Я был ведущим. И вот мы сняли эпизод возле академии и должны были продолжить в самом здании. Я сказал оператору, что внутренне готовлюсь, боюсь наткнуться на нелюбезное отношение, ведь там не любят москвичей. На что оператор пошутил, сказав, что когда-нибудь я еще руководить здесь буду.

И вот два года назад это пророчество исполнилось. Встретили Николая Цискаридзе действительно в штыки. Но за два года новый ректор сумел расположить к себе коллектив и успел немало сделать во благо академии и ее учеников. Начал с самых простых вещей.

– Когда я переступил порог этого прекрасного здания на Зодчего Росси, меня поразило, что нигде нет портретов Константина Сергеева и Наталии Дудинской, так много сделавших для академии. Правда, в одном из залов висел портрет Марины Семеновой работы Эберлинга. Но, беседуя с детьми, я понял, что они не знают, кто эта тетя. И я решил сделать все, чтобы дети знали эти великие имена.

Обратил я внимание и на то, что нигде нет ковров. А ведь Петербург не на экваторе находится, здесь холодно, дети бегают полуголые, садятся прямо на каменные лестницы. И я пошел с протянутой рукой. Деньги нам подарили, мы купили ковры.

Техническая аппаратура была только в двух залах. Сейчас у нас все основные залы оснащены техникой.

По словам Николая Цискаридзе, руководить академией сложнее, чем возглавлять театр:

– Академия – одно из главных балетных учебных заведений в мире. Тут ответственность круче, чем где-либо. Ты отвечаешь за судьбы людей. За то, как будут учить, чему учить.

Нужно реагировать на все изменения федерального законодательства в сфере образования, нормативов. Многие принятые чиновниками стандарты, нормативы, права ребенка не вполне вписываются в балетное образование. К сожалению, прежнее руководство академии не пыталось бороться против нововведений чиновников. Теперь, как говорит ректор, приходится расхлебывать.

По нормативам, урок не может длиться больше 45 минут. Затем обязательна перемена – этого требуют так называемые права ребенка. Но эта прописанная в законе норма не соответствует балетной специфике. Балетный урок длится без перерыва два академических часа, потому что именно полтора часа требуются ученику, чтобы разогреть все мышцы и усвоить нужные движения.

Еще недавно ученики 8 – 9-х классов сдавали два экзамена обязательной аттестации, в этом году уже должны сдать четыре. Но они ведь не только учатся в общеобразовательной школе, им еще и танцевать надо целыми днями. Как все успеть?..

Что касается классического балета, то, по мнению Николая Максимовича, в этой сфере с нашей школой соревноваться очень сложно:

– Эта система как ком катится, передается из рук в руки, из ног в ноги. Такой системы нет больше нигде. В Англии балету 75 лет. Французы старше нас, им триста с лишним лет. Но они не учат восемь лет, как мы, учат пять лет, другая система, у них нет характерного танца, где учат так, как мы. Историческому танцу тоже в полном объеме нигде не учат.

Будущее русского балета во многом зависит от качества преподавания. И тут ректору пришлось наводить порядок. Приступив к делам, он прошел по классам и заметил, что педагоги показывают одно и то же движение по-разному. Поговорил с ними и выяснил, что за 23 года после смерти Константина Сергеева, который возглавлял эту школу, не было проведено ни одного методического совещания. Теперь совещания проводятся регулярно.

Ориентируются на знаменитый учебник Вагановой, на фильм, снятый в 1940-е годы, где Ваганова и Тарасов объясняют и показывают, как надо делать то или иное движение.

Кроме того, как говорит ректор, он и сам имеет опыт выступлений на многих мировых сценах, где танцевал все что можно. И он знает, какие уроки пригодятся сегодня, а какие уже устарели.

– Приходишь в Мариинский театр, а там говорят: «Нам так не надо». Балет уже ушел вперед. К примеру, в 1930 – 1940-е годы поднять ногу высоко было неприемлемо. Это считалось неприличным. А сейчас это необходимо. Мы постоянно в контакте с Мариинским театром. Государственные экзамены у нас принимают те, кто был звездами мариинского балета.

На вопрос, какую бы оценку поставил ректор самому себе, Николай Цискаридзе ответил, что всегда был отличником:

– Я не могу сказать, что я такой гениальный и у меня все получается хорошо. Но я к этому стремлюсь. Для меня важно служение профессии. Я пришел в академию, это святое место, не для того, чтобы оставить о себе плохую память. Если выпускники в дальнейшем скажут: «Нас учил Николай Цискаридзе», – это будет для меня большой радостью. Если не скажут, значит, я что-то сделал не так.

Фуэте для чиновников

Николай Цискаридзе отчитался о своей работе ректором Вагановки.

Два года в должности ректора Академии русского балета имени Вагановой Николай Цискаридзе отметил "премьерой": впервые встретился с армией питерских журналистов.

Похоже, Вагановке с нынешним ректором повезло. Даже постороннему взгляду заметны перемены, происшедшие за эти два года. Закончена реставрация исторического здания.

Цискаридзе признается: когда в новом качестве он впервые перешагнул порог Вагановки, его поразили две вещи:

Здание, которое связано с именами Нижинского, Петипа, Улановой, нигде не имело даже их портретов. Учащиеся не знали свою историю! Второе - как холодно на каменных лестницах. А ведь дети полуголые тут бегают, каждую свободную минуту садятся на растяжку.

Сейчас в академии открыт мемориальный музей, в вестибюле и на лестницах появились ковры и дорожки. Николай Цискаридзе отметил, что руководить культовым учебным заведением во много раз сложнее, чем любым театральным коллективом:

Моя должность диктует направление в искусстве. Много лет руководство академии никак не реагировало на те решения, которые принимаются в сфере образования, и потому нам сейчас приходится считаться с явными несообразностями. Скажем, по новым учебным нормативам нельзя, чтобы занятия детей продолжались полтора часа без перерыва. Необходимо делать перемены через каждые 30 минут. Но в балете это невозможно! Когда чиновники принимают законы, им надо буквально на пальцах объяснять, что балет - особое искусство, здесь слишком много зависит от тактильности, многое передается "из ног в ноги". А потому мне приходилось фуэте в начальственных кабинетах крутить...

Жестокий тренинг - неизбежность балетного образования. Сам Цискаридзе, который натерпелся от своего педагога Пестова, утверждает: иначе нельзя:

Ну как иначе ребенку объяснишь, что вот эту мышцу надо напрячь, а эту расслабить? Только подойти и хлопнуть! Это не трагедия. Трагедия - когда на тебя внимания не обращают.

Ректор признается:

Когда я стал ходить по классам и знакомиться с педагогами, я заметил, что одно и то же движение все показывают по-разному. Почему так? А потому, что за 23 года здесь не было проведено ни одного методического совещания. Сначала я советовался. В конце концов волевым порядком стал диктовать: делаем так! Если еще в 50-е годы поднять ногу выше головы было неприлично, то сейчас, если балерина не умеет этого делать, она профнепригодна.

Трудность в обучении балету заключается еще и в том, что главные основы профессии закладываются в период подросткового созревания.

Гормональный взрыв - это катастрофа! - замечает Цискаридзе. - А вторая катастрофа, что нынешние дети не только ничего не читают, но и не общаются по-человечески. Даже между собой - только через гаджеты. Я уже педагогам почти всерьез советую: чтобы вас услышали, вы им эсэмэски пишите.

Впрочем, желающих попасть в главную балетную школу мира нынче много как никогда. Педагоги выдержали гигантское количество просмотров.

К сожаленью, среди этого безумного числа абитуриентов не так много одаренных, - посетовал Цискаридзе. - А еще меньше - абсолютно здоровых детей. Ведь второй тур у нас - полное медицинское освидетельствование. Балет требует здоровых.

Николай Цискаридзе отчитался о работе на посту ректора Академии Русского балета

Исполнилось два года со времени вступления Николая Цискаридзе в должность ректора Академии Русского балета имени Вагановой. И Цискаридзе решил подвести промежуточные итоги работы в старейшей балетной школе.

На вопрос, какую оценку он поставил бы самому себе за два года ректорства, Николай Цискаридзе ответил: «Я - отличник по своей сути и привык делать всё хорошо». За два года ему удалось решить немало бытовых вопросов. Например, оснастить современной техникой каждый зал Академии. Постелить на пол ковры, которые при балетной специфике просто необходимы. На стенах Академии появились портреты Константина Сергеева и Наталии Дудинской – легендарных танцовщиков и преподавателей, укрепивших авторитет старейшей школы танца. Также Николай Цискаридзе возобновил в вузе практику методических совещаний, которые не проводились 23 года.

«Я стал ходить по классам и увидел, что одно и то же движение один педагог так показывает, а другой – эдак. Я стал спрашивать: "Почему так?" Есть старейшие педагоги, остались еще ученицы Вагановой, некоторые еще живы, я стал у них консультироваться, они мне и сказали: "Коля, во-первых, нас никто не спрашивает, старшее поколение, во-вторых, нас даже на экзамены не приглашают". И у нас не было места, где бы мы могли "собрать дебет с кредитом". Я когда собрал первое методическое совещание, взрослые педагоги меня стали благодарить, говорить: "Как хорошо, что мы хотя бы сейчас придем"», - рассказал ректор Академии русского балета, народный артист России Николай Цискаридзе.

Цискаридзе подвел итоги двухлетней работы на посту ректора Вагановки

Ни одного конфликта за время работы на посту ректора Вагановки. Таким итогам двухлетней работы порадовался Николай Цискаридзе на персональной пресс-конференции.

Само «скандальное» назначение на должность исполняющего обязанности два года назад на фоне ухода из Большого театра и глобальных кадровых перестановок в предыдущем руководящем составе учебного заведения звезда балета приписывает исключительно журналистам. Теперь, по словам ректора, в педагогическом коллективе главной мировой кузницы театральных кадров царит порядок и понимание.

Николай Цискаридзе, ректор Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой: «Где все эти люди, которые говорили обо мне гадости? Где они? Сначала я долго слушал, что хорошо, что плохо, теперь просто говорю: «Значит, делаем так». Но я не говорю так просто потому, что мне так пришло в голову. Во-первых, у нас есть учебник Вагановой, во-вторых, в 40-е годы снят фильм на 1,5 часа по системе, Ваганова с Тарасовым сняли, как делается то или иное движение. В-третьих, понимаете, я как раз тот человек, который на мировых сценах исполнял все, что можно и нельзя».

Однако проблем хватает. В наследство досталось здание, не оснащенное по последнему слову техники, как должно современному образовательному учреждению.

Интересный факт: Николай Цискаридзе учился у легендарной Марины Семеновой, первой выпускницы Агриппины Вагановой.

Николай Цискаридзе: Равных русскому балету в мире до сих пор нет

Спустя два года после вступления в должность ректора старейшей балетной школы России – Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой – Николай Цискаридзе утверждает, что руководить главным балетным заведением страны сложнее, чем отдельным театром. Сегодня он – один из тех людей, от кого зависит будущее русского балета и то, появятся ли в афишах мировых театров русские имена новых звезд. За два года работы в Академии Николай Цискаридзе снискал славу требовательного и строгого педагога и ректора, который лично участвует в постановках спектаклей и принимает экзамены по литературе и истории балета, чтобы убедиться в том, что его ученики выйдут на сцены больших театров образованными людьми. Корреспондент Федерального агентства новостей поговорил с главой легендарной балетной школы о том, как России не потерять свою великую традицию.

Спустя два года после вступления в должность ректора старейшей балетной школы России – Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой – утверждает, что руководить главным балетным заведением страны сложнее, чем отдельным театром. Сегодня он – один из тех людей, от кого зависит будущее русского балета и то, появятся ли в афишах мировых театров русские имена новых звезд. За два года работы в Академии Николай Цискаридзе снискал славу требовательного и строгого педагога и ректора, который лично участвует в постановках спектаклей и принимает экзамены по литературе и истории балета, чтобы убедиться в том, что его ученики выйдут на сцены больших театров образованными людьми. Корреспондент Федерального агентства новостей поговорил с главой легендарной балетной школы о том, как России не потерять свою великую традицию.

– Николай Максимович, от чего зависит будущее русского балета в мире? В большей степени от учебных заведений или от театров, куда приходят ваши выпускники?

– Многое зависит от учебных заведений, здесь театр, конечно, не при чем. Но балетные учебные заведения в России на сегодняшний день поставлены в очень сложные условия. Постоянно ратифицируются законы, нормативные акты, которые противоречат балетному музыкальному образованию как таковому. Учить по старинке мы уже не имеем права – мы нарушаем определенные права человека и права ребенка. Потому приходится нам в этой системе очень сильно лавировать. К сожалению, из-за того, что прошлое руководство Академии много лет не реагировало на нормативы, мы с педагогами все это «расхлебываем» сейчас. Вступили в силу многие нормативы, по которым мы обязаны учить детей. Но дело в том, что мы как учили 300 лет назад, мы так и учим. Профессия балетного искусства несопоставима с правами ребенка, которые сегодня ратифицированы. Например, у нас урок балета идет два академических часа, а по нормативу мы должны сделать перемену. У нас этой перемены не может быть: мы обязаны учить час тридцать без остановки. Объяснить это чиновникам или обществу сложно с моральной точки зрения. В прошлом году в 8-9 классах сдавали два экзамена обязательной аттестации, в этом году они обязаны сдавать четыре. Но наши ребята, которые готовятся к экзаменам, еще и танцуют регулярно, у них день занят. Поэтому мы обязаны учить их очень хорошо.

– Можете ли вы влиять на чиновников, когда понимаете, что нормы нельзя применить к балетному искусству, иначе вы его погубите?

– Почему меня вообще стали агитировать на то, чтобы я занялся образованием и приехал в Петербург? Когда мы вступили в Болонский процесс, мне позвонил Григорий Ивлиев из Госдумы (он потом стал замминистром культуры) и сказал: «Николай, нам нужен кто-то от балета, кто бы приходил и говорил, объяснял какие-то вещи». Так что я ходил регулярно на слушания в Думу как частное лицо. Вы знаете, я не партийный, не идейный. Но чтобы произнести перед депутатами какие-то слова, мне надо было все прочитать, что есть в законах, а когда я стал это читать, у меня волосы на голове стали шевелиться: многое в них было вообще несопоставимо с нашей профессией. Но тогда, в том числе благодаря мне, удалось многое в принимаемых законах «отбить». Я и фуэте крутил перед чиновниками, и объяснял, как ногу вытягивать. Это только кажется, что всем понятно, что такое выворотность или подъем, но к сожалению, чиновнику это непонятно. Вот эти моменты очень сложные, с ними постоянно приходится работать. Понимаете, никто не хочет ухудшить наше образование, но Министерство тоже обязано жить по правам международного законодательства.

– Понятно, что обычно законы влияют на вас, а не вы – на них. Но что касается не общеобразовательного, а именно балетного обучения в Академии им. А.Я. Вагановой, здесь мы можем быть спокойны за знаменитую русскую школу? Не сдадим позиции?

– Что касается классического балетного образования, то с нами соревноваться миру сложно. Эта система как ком катится во времени, она передается из рук в руки, из ног в ноги. Честно вам могу сказать, я уверен сейчас, будучи руководителем уже два года, что все зависит от конкретного человека в руководстве учебного заведения. От того, как он считает и как он хочет организовать процесс. Потому это огромная ответственность. Когда я начал входить в дела и общаться с людьми в Академии, я понял, что за 23 года после смерти Константина Сергеева, который возглавлял эту школу, не было проведено ни одного методического совещания. Я стал ходить по классам и увидел, что одно и то же движение один педагог так показывает, другой иначе. Стал спрашивать: «Почему так?». Есть старейшие педагоги, ученицы Вагановой, они еще живы. Консультировался с ними, они мне сказали: «Коля, нас, во-первых, никто не спрашивает, во-вторых, нас даже на экзамены не приглашают». Когда я собрал первое методическое совещание, эти взрослые стали меня благодарить. Сначала я долго выслушивал, что хорошо, что плохо. Теперь просто говорю: «Делаем так!». Но я это говорю не потому, что мне оно просто так пришло в голову. Во-первых, у нас есть учебник Вагановой. Во-вторых, в 40-е годы был снят фильм о системе преподавания: в нем Ваганова с Тарасовым полтора часа объясняют, как делать то или иное движение. В-третьих, я тот человек, который на мировых сценах исполнял все, что можно было. Я знаю, что из того, чему нас учили, пригождается на сцене, а что – нет. Потому, когда мне некоторые педагоги говорят, что по нашей системе учатся так или эдак, я говорю: «Согласен, по системе учатся так, но мы придем в Мариинский театр, и нам скажут, что так уже не танцуется». Время уже прошло вперед. Если в 40-е или 50-е годы поднять ногу высоко было неприлично, то сейчас если ты в шпагате не стоишь, ты не имеешь права выйти на сцену. Мы постоянно живем в контакте с Мариинским театром. Главный экзамен принимают все те, кто были звездами в Ленинградском балете, они все высказывают свое мнение, иногда достаточно жестко. Бывают очень непростые споры, но потом я это требую от всех педагогов. Ничего не меняется в одну секунду. Трагедия «Титаника» произошла потому, что корабль на большом ходу невозможно остановить резко, он все равно по инерции идет дальше. То же самое с любым театром – резко сделать ничего нельзя, только постепенно.

Я почему-то уверен, что в России это навсегда останется (если государство, конечно, будет выделять на это деньги): системы такой нигде нет в мире. В Англии балету 75 лет, школа при королевском балете не так давно стала государственной. Французы старше нас – им больше 300 лет, но они не учат восемь лет как мы. Они учат пять лет, у них другая система, у них по-другому строятся уроки, у них нет характерного танца, такого, какому мы учим. Ни одна школа не дает такой объем танца, как наша. Историческому танцу тоже ни одна школа так не учит, как у нас. И так далее. В балете нам равных нет.

Текст: Евгения Авраменко

На сцене ДК ТОЗ выступил, пожалуй, самый известный танцовщик балета России. Туляки остались в восторге!

Прима-балерина Мариинского театра Юлия Махалина и премьер Большого театра Николай Цискаридзе купались в море цветов и овациях зрителей.

Лариса Тимофеева.
Фото Максима Котенева.

“ Я мечтаю красиво завершить. Надо уметь сказать себе: «Стоп». Как это сделал Магомаев – никто не видел, чтобы он плохо пел. Я видел много таких, кто сходил с ума, понимая, что уже конец карьере, у балетных артистов век короток, но я подготовил себе будущее...

Николай Цискаридзе.

Фото с события – на http://bit.ly/QClq3E

Б илеты на одноактные балеты «Шахерезада» и «Тамар» туляки смели за считанные дни. Ждали звезд балета Николая Цискаридзе и Илзе Лиепу. К сожалению, Илзе заболела накануне гастролей, ее партию блестяще исполнила прима Мариинского театра Юлия Махалина.

На «танцевальное пиршество», так называет балет главный организатор гастролей Андрис Лиепа, пришли посмотреть многие известные люди Тулы. Так, в зале были замечены руководитель Тульского отделения Сбербанка России Андрей Шестаков, депутат гордумы Сергей Конов с супругой, зам. главы администрации Тулы по социальной политике Ирина Матыженкова, врач-эндокринолог Любовь Горшкова, владелица салона красоты «Анисэ» Оксана Чернова и многие-многие другие.

Выход Цискаридзе на сцену туляки встретили овациями. 38-летний танцовщик начал свою партию великолепно.

Но вскоре зрители заметили, что Николай устал и некоторые па выполнял тяжеловато. «Да, Цискаридзе сдает. Но все равно он еще очень хорош!» – перешептывались туляки. Николай очень скоро доказал, что все еще удерживает за собой звание премьера балета, прокрутив фуэте 27 раз! Практически все цветы туляков собрал именно Цискаридзе.

Золотой раб (Николай Цискаридзе) и Шахерезада (Юлия Махалина) погрузили туляков в атмосферу «Тысячи и одной ночи».

Зрителей поразили шикарные костюмы, в которых танцевали артисты. Для Цискаридзе дорогой костюм – неотъемлемая часть образа: «Если костюм украшен жемчугом, то он должен быть только настоящим. Это натуральный жемчуг моей мамы. Энергия, которую она носила на себе, теперь со мной на сцене. Если я в роли принца выхожу, то принцем и должен смотреться».

На вопрос, какие чувства ему труднее всего передать в танце, Цискаридзе улыбается: «После того как мои ноги исполнили главную роль в спектакле «Смерть Полифема» кукольного театра «Тень», я могу сказать, что нет таких чувств. Помню, на репетиции мне говорят: «А теперь ты должен расстроиться и заплакать. Стопами». В балете ты лишен голоса, но у тебя есть глаза, руки, корпус, ноги. А тут у тебя «обрезали» вообще все (действие происходит в коробке размером с телевизор), только стопы оставили. И вот этими стопами ты должен сыграть любовь, радость, гнев, отчаяние – всю гамму человеческих чувств. Драматические артисты смотрели, как я в этом спектакле работаю, и приходили в восторг!»

Глас народа
«Цискаридзе – это чудо!»

Ирина Матыженкова

“ Смотреть на Цискаридзе для меня всегда удовольствие, танцует ли он или сидит в жюри телеконкурса «Танцы со звездами». Он очень обаятелен и харизматичен!

Сергей Конов

“ От спектакля я получил огромное удовольствие. Цискаридзе – профессионал высокого уровня, жаль, что во втором отделении его не было. Хотелось увидеть что-то еще.

Любовь Горшкова

“ Для Тулы выступление звезд балета такого уровня – событие. Николай Цискаридзе сейчас не в лучшей форме, но увидеть его выступление живьем – большое счастье!

Из досье «Слободы»
Николай Цискаридзе

Народный артист России.

Дважды лауреат Госпремии России, член Совета при Президенте РФ по культуре и искусству.

Окончил Московский государственный хореографический институт.

Участвует в теле-шоу «Танцы со звездами» на телеканале «Россия» в качестве постоянного члена жюри.

Ведет программу «Шедевры мирового музыкального театра» на телеканале «Культура».

В Московской академии хореографии и в Большом театре ведет хореографический класс.

Николай Цискаридзе вот уже пять лет строгий преподаватель и ректор Санкт-Петербургской академии им. Вагановой. В балетном классе Цискаридзе сосредоточен и суров. Может и голос повысить!

— В балете все повышают. Балет — это армия. Балет — это армия, только очень красивая, — заявил Николай Цискаридзе в эксклюзивном интервью новой программе Пятого канала « ».

Такую манеру преподавания Цискаридзе унаследовал от своих учителей.

— Меня наказывали очень сильно, были строги ко всему, заставляли делать по много раз, пока не получится. Я никогда в жизни не встречался с какой-то похвалой практически никогда, у меня ее не было.

Цискаридзе признается: никому и никогда его не разжалобить!

— Несмотря на то, что мы в Петербурге, я им (ученикам — Прим. ред.) всегда говорю: «Москва слезам не верит». Я то москвич. В принципе я сам очень жесткий человек, — сказал артист в интервью «Светской хронике».

Эту жесткость Николай Цискаридзе приобрел не только в балетном классе. Жизнь закалила характер короля балета с юности. Николай был поздним ребенком, поэтому уже в 19 лет остался один на белом свете. Когда умерла любимая мама, Цискаридзе только окончил училище.

— Мама была очень мудрым человеком. Она понимала, что я рано останусь без родственников, она меня к этому готовила с самого раннего детства. Объясняла, учила, готовила жить. Я был очень самостоятельным человеком в 20 лет.

Николай всегда знал, он должен работать до кровавых мозолей, чтобы стать номером один. И ему это удалось. Он танцевал в лучших постановках: «Жизель», «Пиковая дама», «Собор Парижской богоматери». Однако успехи артиста не всегда были по душе его коллегам.

— Когда меня предал ученик, это было горько и омерзительно. Когда меня предал мой педагог, это было еще больнее. И несколько коллег, с которыми мы не просто дружили, в их судьбе я сыграл очень важную решающую роль для их становления, их жизни. И вот когда они меня продали за 30 серебряников, я это оправдываю. Принять не могу.

В 2013-м Николай Цискаридзе со скандалом ушел из Большого театра. Обиду на своих врагов он не держит, но прощать их тоже не собирается.

— Для меня они умерли. Для меня их не существует всех. Я стальная кнопка. Я на их похоронах фуэте скручу. Это я им пообещал.

Все личное Николай Цискаридзе отодвинул на второй план. У артиста нет семьи и детей, всего себя он посвятил балету. Именно поэтому его движения, даже в 44 — совершенны. Такого же исполнения Николай требует от своих студентов.

— Я все время говорю всем своим ученикам, что я их очень люблю. Очень люблю! Но балет я люблю больше, — признался артист «Светской хронике».

Цискаридзе редко доволен работой своих учеников. Поэтому его аплодисменты — это высшая оценка и лучшая награда!