Пьеса беда от нежного сердца краткое содержание. «Безумный влюбленный» обручился с невестой прямо на сцене. Беда от нежного сердца

ПлохоОтлично

АННА СНЕГИНА

А. Воронскому

«Село, значит, наше - Радово,
Дворов, почитай, два ста.
Тому, кто его оглядывал,
Приятственны наши места.
Богаты мы лесом и водью,
Есть пастбища, есть поля.
И по всему угодью
Рассажены тополя.

Мы в важные очень не лезем,
Но все же нам счастье дано.
Дворы у нас крыты железом,
У каждого сад и гумно.
У каждого крашены ставни,
По праздникам мясо и квас.
Недаром когда-то исправник
Любил погостить у нас.

Оброки платили мы к сроку,
Но - грозный судья - старшина
Всегда прибавлял к оброку
По мере муки и пшена.
И чтоб избежать напасти,
Излишек нам был без тяго́т.
Раз - власти, на то они власти,
А мы лишь простой народ.

Но люди - все грешные души.
У многих глаза - что клыки.
С соседней деревни Криуши
Косились на нас мужики.
Житье у них было плохое -
Почти вся деревня вскачь
Пахала одной сохою
На паре заезженных кляч.

Каких уж тут ждать обилий,
Была бы душа жива.
Украдкой они рубили
Из нашего леса дрова.
Однажды мы их застали...
Они в топоры, мы тож.
От звона и скрежета стали
По телу катилась дрожь.

В скандале убийством пахнет.
И в нашу и в их вину
Вдруг кто-то из них как ахнет! -
И сразу убил старшину.

На нашей быдластой сходке
Мы делу условили ширь.
Судили. Забили в колодки
И десять услали в Сибирь.
С тех пор и у нас неуряды.
Скатилась со счастья возжа.
Почти что три года кряду
У нас то падеж, то пожар».

Такие печальные вести
Возница мне пел весь путь.
Я в радовские предместья
Ехал тогда отдохнуть.

Война мне всю душу изъела.
За чей-то чужой интерес
Стрелял я мне близкое тело
И грудью на брата лез.
Я понял, что я - игрушка,
В тылу же купцы да знать,
И, твердо простившись с пушками,
Решил лишь в стихах воевать.
Я бросил мою винтовку,
Купил себе «липу»* , и вот
С такою-то подготовкой
Я встретил семнадцатый год.

Свобода взметнулась неистово.
И в розово-смрадном огне
Тогда над страною калифствовал
Керенский на белом коне.
Война «до конца», «до победы».
И ту же сермяжную рать
Прохвосты и дармоеды
Сгоняли на фронт умирать.
Но все же не взял я шпагу...
Под грохот и рев мортир
Другую явил я отвагу -
Был первый в стране дезертир.

Дорога довольно хорошая,
Приятная хладная звень.
Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень.
«Ну, вот оно, наше Радово, -
Промолвил возница, -
Здесь!
Недаром я лошади вкладывал
За норов ее и спесь.
Позволь, гражданин, на чаишко.
Вам к мельнику надо?
...Так - вон!..
Я требую с вас без излишка
За дальний такой прогон».

......................

Даю сороковку.
«Мало!»
Даю еще двадцать.
«Нет!»
Такой отвратительный малый,
А малому тридцать лет.
«Да что ж ты?
Имеешь ли душу?
За что ты с меня гребешь?»
И мне отвечает туша:
«Сегодня плохая рожь.
Давайте еще незвонких
Десяток иль штучек шесть -
Я выпью в шинке самогонки
За ваше здоровье и честь...»

И вот я на мельнице...
Ельник
Осыпан свечьми светляков.
От радости старый мельник
Не может сказать двух слов:
«Голубчик! Да ты ли?
Сергуха?!
Озяб, чай? Поди, продрог?
Да ставь ты скорее, старуха,
На стол самовар и пирог!»

В апреле прозябнуть трудно,
Особенно так в конце.
Был вечер задумчиво чудный,
Как дружья улыбка в лице.
Объятья мельника кру́ты,
От них заревет и медведь,
Но все же в плохие минуты
Приятно друзей иметь.

«Откуда? Надолго ли?»
«На́ год».
«Ну, значит, дружище, гуляй!
Сим летом грибов и ягод
У нас хоть в Москву отбавляй.
И дичи здесь, братец, до че́рта,
Сама так под порох и прет.
Подумай ведь только...
Четвертый
Тебя не видали мы год...»
........................
........................

Беседа окончена.
Чинно
Мы выпили весь самовар.
По-старому с шубой овчинной
Иду я на свой сеновал.
Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.

Состарившийся плетень.
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»
Далекие, милые были!
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас.

«Ну что же, вставай, Сергуша!
Еще и заря не текла,
Старуха за милую душу
Оладьев тебе напекла.
Я сам-то сейчас уеду
К помещице Снегиной.
Ей
Вчера настрелял я к обеду
Прекраснейших дупелей».

Привет тебе, жизни денница!
Встаю, одеваюсь, иду.
Дымком отдает росяница
На яблонях белых в саду.

Я думаю:
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек.
И сколько зарыто в ямах.
И сколько зароют еще.
И чувствую в скулах упрямых
Жестокую судоргу щек.

Нет, нет!
Не пойду навеки!
За то, что какая-то мразь
Бросает солдату-калеке
Пятак или гривенник в грязь.

«Ну, доброе утро, старуха!
Ты что-то немного сдала...»
И слышу сквозь кашель глухо:
«Дела одолели! Дела...
У нас здесь теперь неспокойно.
Испариной все зацвело.
Сплошные мужицкие войны.
Дерутся селом на село.
Сама я своими ушами
Слыхала от прихожан:
То радовцев бьют криушане,
То радовцы бьют криушан.

А все это, значит, безвластье.
Прогнали царя...
Так вот...
Посыпались все напасти
На наш неразумный народ.
Открыли зачем-то остроги,
Злодеев пустили лихих.
Теперь на большой дороге
Покою не знай от них.
Вот тоже, допустим... с Криуши...
Их нужно б в тюрьму за тюрьмой,
Они ж, воровские души,
Вернулись опять домой.
У них там есть Прон Оглоблин,
Булдыжник, драчун, грубиян.
Он вечно на всех озлоблен,
С утра по неделям пьян.
И нагло в третьёвом годе,
Когда объявили войну,
При всем при честно́м народе
Убил топором старшину.
Таких теперь тысячи стало
Творить на свободе гнусь.
Пропала Расея, пропала...
Погибла кормилица Русь!»

Я вспомнил рассказ возницы
И, взяв свою шляпу и трость,
Пошел мужикам поклониться,
Как старый знакомый и гость.

Иду голубою дорожкой
И вижу - навстречу мне
Несется мой мельник на дрожках
По рыхлой еще целине.
«Сергуха! За милую душу!
Постой, я тебе расскажу!
Сейчас! Дай поправить возжу,
Потом и тебя оглоушу.
Чего ж ты мне утром ни слова?
Я Снегиным так и бряк:
Приехал ко мне, мол, веселый
Один молодой чудак.
(Они ко мне очень желанны,
Я знаю их десять лет.)
А дочь их замужняя Анна
Спросила:
- Не тот ли, поэт?
- Ну да, - говорю, - он самый.
- Блондин?
- Ну, конечно, блондин.
- С кудрявыми волосами?
- Забавный такой господин.
- Когда он приехал?
- Недавно.
- Ах, мамочка, это он!
Ты знаешь,
Он был забавно
Когда-то в меня влюблен.
Был скромный такой мальчишка,
А нынче...
Поди ж ты...
Вот...
Писатель...
Известная шишка...
Без просьбы уж к нам не придет».

И мельник, как будто с победы,
Лукаво прищурил глаз:
«Ну, ладно! Прощай до обеда!
Другое сдержу про запас».

Я шел по дороге в Криушу
И тростью сшибал зеленя.
Ничто не пробилось мне в душу,
Ничто не смутило меня.
Струилися запахи сладко,
И в мыслях был пьяный туман...
Теперь бы с красивой солдаткой
Завесть хорошо роман.

Но вот и Криуша!
Три года
Не зрел я знакомых крыш.
Сиреневая погода
Сиренью обрызгала тишь.
Не слышно собачьего лая,
Здесь нечего, видно, стеречь -
У каждого хата гнилая,
А в хате ухваты да печь.
Гляжу, на крыльце у Прона
Горластый мужицкий галдеж.
Толкуют о новых законах,
О ценах на скот и рожь.
«Здорово, друзья!»
«Э, охотник!
Здорово, здорово!
Садись.
Послушай-ка ты, беззаботник,
Про нашу крестьянскую жись.
Что нового в Питере слышно?
С министрами, чай, ведь знаком?
Недаром, едрит твою в дышло,
Воспитан ты был кулаком.
Но все ж мы тебя не порочим.
Ты - свойский, мужицкий, наш,
Бахвалишься славой не очень
И сердце свое не продашь.
Бывал ты к нам зорким и рьяным,
Себя вынимал на испод...
Скажи:
Отойдут ли крестьянам
Без выкупа пашни господ?
Кричат нам,
Что землю не троньте,
Еще не настал, мол, миг.
За что же тогда на фронте
Мы губим себя и других?»

И каждый с улыбкой угрюмой
Смотрел мне в лицо и в глаза,
А я, отягченный думой,
Не мог ничего сказать.
Дрожали, качались ступени,
Но помню
Под звон головы:
«Скажи,
Кто такое Ленин?»
Я тихо ответил:
«Он - вы».

На корточках ползали слухи,
Судили, решали, шепча.
И я от моей старухи
Достаточно их получал.

Однажды, вернувшись с тяги,
Я лег подремать на диван.
Разносчик болотной влаги,
Меня прознобил туман.
Трясло меня, как в лихорадке,
Бросало то в холод, то в жар.
И в этом проклятом припадке
Четыре я дня пролежал.
Мой мельник с ума, знать, спятил.
Поехал,
Кого-то привез...

Я видел лишь белое платье
Да чей-то привздернутый нос.
Потом, когда стало легче,
Когда прекратилась трясь,
На пятые сутки под вечер
Простуда моя улеглась.
Я встал.
И лишь только пола
Коснулся дрожащей ногой,
Услышал я голос веселый:
«А!
Здравствуйте, мой дорогой!
Давненько я вас не видала...
Теперь из ребяческих лет
Я важная дама стала,
А вы - знаменитый поэт.
.......................

Ну, сядем.
Прошла лихорадка?
Какой вы теперь не такой!
Я даже вздохнула украдкой,
Коснувшись до вас рукой.
Да!
Не вернуть, что было.
Все годы бегут в водоем.
Когда-то я очень любила
Сидеть у калитки вдвоем.
Мы вместе мечтали о славе...
И вы угодили в прицел,
Меня же про это заставил
Забыть молодой офицер...»

Я слушал ее и невольно
Оглядывал стройный лик.
Хотелось сказать:
«Довольно!
Найдемте другой язык!»

Но почему-то, не знаю,
Смущенно сказал невпопад:
«Да... Да...
Я сейчас вспоминаю...
Садитесь...
Я очень рад...
Я вам прочитаю немного
Стихи
Про кабацкую Русь...
Отделано четко и строго.
По чувству - цыганская грусть».
«Сергей!
Вы такой нехороший.
Мне жалко,
Обидно мне,
Что пьяные ваши дебоши
Известны по всей стране.

Скажите:
Что с вами случилось?»
«Не знаю».
«Кому же знать?»
«Наверно, в осеннюю сырость
Меня родила моя мать».
«Шутник вы...»
«Вы тоже, Анна».
«Кого-нибудь любите?»
«Нет».
«Тогда еще более странно
Губить себя с этих лет:
Пред вами такая дорога...»

Сгущалась, туманилась даль.
Не знаю, зачем я трогал
Перчатки ее и шаль.
...................
Луна хохотала, как клоун.
И в сердце хоть прежнего нет,
По-странному был я полон
Наплывом шестнадцати лет.
Расстались мы с ней на рассвете
С загадкой движений и глаз...

Есть что-то прекрасное в лете,
А с летом прекрасное в нас.

Мой мельник...
Ох, этот мельник!
С ума меня сводит он.
Устроил волынку, бездельник,
И бегает, как почтальон.
Сегодня опять с запиской,
Как будто бы кто-то влюблен:
«Придите.
Вы самый близкий.
С любовью

Оглоблин Прон».

Иду.
Прихожу в Криушу.
Оглоблин стоит у ворот
И спьяну в печенки и в душу
Костит обнищалый народ.
«Эй, вы!
Тараканье отродье!
Все к Снегиной...
Р-раз - и квас.
Даешь, мол, твои угодья
Без всякого выкупа с нас!»
И тут же, меня завидя,
Снижая сварливую прыть,
Сказал в неподдельной обиде:
«Крестьян еще нужно варить».

«Зачем ты позвал меня, Проша?»
«Конечно, ни жать, ни косить.
Сейчас я достану лошадь
И к Снегиной... вместе...
Просить...»
И вот запрягли нам клячу.
В оглоблях мосластая шкеть -
Таких отдают с придачей,
Чтоб только самим не иметь.
Мы ехали мелким шагом,
И путь нас смешил и злил:
В подъемах по всем оврагам
Телегу мы сами везли.

Приехали.
Дом с мезонином
Немного присел на фасад.
Волнующе пахнет жасмином
Плетнёвый его палисад.
Слезаем.
Подходим к террасе
И, пыль отряхая с плеч,
О чьем-то последнем часе
Из горницы слышим речь:
«Рыдай не рыдай - не помога...
Теперь он холодный труп...
... Там кто-то стучит у порога.
Припудрись...
Пойду отопру...»

Дебелая грустная дама
Откинула добрый засов.
И Прон мой ей брякнул прямо
Про землю,
Без всяких слов.
«Отдай!.. -
Повторял он глухо. -
Не ноги ж тебе целовать!»

Как будто без мысли и слуха
Она принимала слова.
Потом в разговорную очередь
Спросила меня
Сквозь жуть:
«А вы, вероятно, к дочери?
Присядьте...
Сейчас доложу...»

Теперь я отчетливо помню
Тех дней роковое кольцо.
Но было совсем не легко мне
Увидеть ее лицо.
Я понял -
Случилось горе,
И молча хотел помочь.
«Убили... Убили Борю...
Оставьте.
Уйдите прочь.
Вы - жалкий и низкий трусишка!
Он умер...
А вы вот здесь...»

Нет, это уж было слишком.
Не всякий рожден перенесть.
Как язвы, стыдясь оплеухи,
Я Прону ответил так:
«Сегодня они не в духе...
Поедем-ка, Прон, в кабак...»

Все лето провел я в охоте.
Забыл ее имя и лик.
Обиду мою
На болоте
Оплакал рыдальщик-кулик.

Бедна наша родина кроткая
В древесную цветень и сочь,
И лето такое короткое,
Как майская теплая ночь.
Заря холодней и багровей.
Туман припадает ниц.
Уже в облетевшей дуброве
Разносится звон синиц.

Мой мельник вовсю улыбается,
Какая-то веселость в нем.
«Теперь мы, Сергуха, по зайцам
За милую душу пальнем!»

Я рад и охоте,
Коль нечем
Развеять тоску и сон.
Сегодня ко мне под вечер,
Как месяц, вкатился Прон.
«Дружище!
С великим счастьем,
Настал ожидаемый час!
Приветствую с новой властью,
Теперь мы всех р-раз - и квас!
Без всякого выкупа с лета
Мы пашни берем и леса.
В России теперь Советы
И Ленин - старшой комиссар.
Дружище!
Вот это номер!
Вот это почин так почин.
Я с радости чуть не помер,
А брат мой в штаны намочил.
Едри ж твою в бабушку плюнуть.
Гляди, голубарь, веселей.
Я первый сейчас же коммуну
Устрою в своем селе!»

У Прона был брат Лабутя,
Мужик - что твой пятый туз:
При всякой опасной минуте
Хвальбишка и дьявольский трус.
Таких вы, конечно, видали.
Их рок болтовней наградил.

Носил он две белых медали
С японской войны на груди.
И голосом хриплым и пьяным
Тянул, заходя в кабак:
«Прославленному под Ляояном
Ссудите на четвертак...»
Потом, насосавшись до дури,
Взволнованно и горячо
О сдавшемся Порт-Артуре
Соседу слезил на плечо.
«Голубчик! -
Кричал он. -
Петя!
Мне больно... Не думай, что пьян.
Отвагу мою на свете
Лишь знает один Ляоян».

Такие всегда на примете.
Живут, не мозоля рук.
И вот он, конечно, в Совете,
Медали запрятал в сундук.
Но с тою же важной осанкой,
Как некий седой ветеран,
Хрипел под сивушной банкой
Про Нерчинск и Турухан:
«Да, братец!
Мы горе видали,
Но нас не запугивал страх...»
......................

Медали, медали, медали
Звенели в его словах.
Он Прону вытягивал нервы,
И Прон материл не судом.
Но все ж тот поехал первый
Описывать снегинский дом.

В захвате всегда есть скорость:
- Даешь! Разберем потом!
Весь хутор забрали в волость
С хозяйками и со скотом.

А мельник...
.........................
Мой старый мельник
Хозяек привез к себе,
Заставил меня, бездельник,
В чужой ковыряться судьбе.
И снова нахлынуло что-то,
Когда я всю ночь напролет
Смотрел на скривленный заботой
Красивый и чувственный рот.

Я помню -
Она говорила:
«Простите... Была не права...
Я мужа безумно любила.
Как вспомню... болит голова...
Но вас
Оскорбила случайно...
Жестокость была мой суд...

Была в том печальная тайна,
Что страстью преступной зовут.
Конечно,
До этой осени
Я знала б счастливую быль...
Потом бы меня вы бросили,
Как выпитую бутыль...
Поэтому было не надо...
Ни встреч... ни вобще продолжать...
Тем более с старыми взглядами
Могла я обидеть мать».

Но я перевел на другое,
Уставясь в ее глаза.
И тело ее тугое
Немного качнулось назад.
«Скажите,
Вам больно, Анна,
За ваш хуторской разор?»
Но как-то печально и странно
Она опустила свой взор.
.....................
«Смотрите...
Уже светает.
Заря как пожар на снегу...
Мне что-то напоминает...
Но что?..
Я понять не могу...
Ах!.. Да...
Это было в детстве...
Другой... Не осенний рассвет...
Мы с вами сидели вместе...
Нам по шестнадцать лет...»

Потом, оглядев меня нежно
И лебедя выгнув рукой,
Сказала как будто небрежно:
«Ну, ладно...
Пора на покой...»
........................
Под вечер они уехали.
Куда?
Я не знаю куда.
В равнине, проложенной вехами,
Дорогу найдешь без труда.

Не помню тогдашних событий,
Не знаю, что сделал Прон.
Я быстро умчался в Питер
Развеять тоску и сон.

Суровые, грозные годы!
Ну разве всего описать?
Слыхали дворцовые своды
Солдатскую крепкую «мать».

Эх, удаль!
Цветение в далях!
Недаром чумазый сброд
Играл по дворам на роялях
Коровам тамбовский фокстрот.
За хлеб, за овес, за картошку
Мужик залучил граммофон, -
Слюнявя козлиную ножку,
Танго себе слушает он.
Сжимая от прибыли руки,
Ругаясь на всякий налог,
Он мыслит до дури о штуке,
Катающейся между ног.

Шли годы
Размашисто, пылко.
Удел хлебороба гас.
Немало попрело в бутылках
«Керенок» и «ходей» у нас.
Фефела! Кормилец! Касатик!
Владелец землей и скотом,
За пару измызганных «катек»
Он даст себя выдрать кнутом.

Ну, ладно.
Довольно стонов,
Ненужных насмешек и слов.
Сегодня про участь Прона
Мне мельник прислал письмо:
«Сергуха! За милую душу!
Привет тебе, братец! Привет!
Ты что-то опять в Криушу
Не кажешься целых шесть лет.

Утешь!
Соберись на милость!
Прижваривай по весне!
У нас здесь такое случилось,
Чего не расскажешь в письме.
Теперь стал спокой в народе,
И буря пришла в угомон.
Узнай, что в двадцатом годе
Расстрелян Оглоблин Прон.

Расея!..
Дуро́вая зыкь она.
Хошь верь, хошь не верь ушам -
Однажды отряд Деникина
Нагрянул на криушан.
Вот тут и пошла потеха...
С потехи такой - околеть!
Со скрежетом и со смехом
Гульнула казацкая плеть.
Тогда вот и чикнули Проню...
Лабутя ж в солому залез
И вылез,
Лишь только кони
Казацкие скрылись в лес.
Теперь он по пьяной морде
Еще не устал голосить:
«Мне нужно бы красный орден
За храбрость мою носить...»
Совсем прокатились тучи...
И хоть мы живем не в раю,
Ты все ж приезжай, голубчик,
Утешить судьбину мою...»

И вот я опять в дороге.
Ночная июньская хмарь.
Бегут говорливые дроги
Ни шатко ни валко, как встарь.
Дорога довольно хорошая,
Равнинная тихая звень.
Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень.
Мелькают часовни, колодцы,
Околицы и плетни.
И сердце по-старому бьется,
Как билось в далекие дни.

Я снова на мельнице...
Ельник
Усыпан свечьми светляков.
По-старому старый мельник
Не может связать двух слов:
«Голубчик! Вот радость! Сергуха?!
Озяб, чай? Поди, продрог?
Да ставь ты скорее, старуха,
На стол самовар и пирог.
Сергунь! Золотой! Послушай!
......................

И ты уж старик по годам...
Сейчас я за милую душу
Подарок тебе передам».
«Подарок?»
«Нет...
Просто письмишко...
Да ты не спеши, голубок!
Почти что два месяца с лишком
Я с почты его приволок».

Вскрываю... читаю... Конечно!..
Откуда же больше и ждать?
И почерк такой беспечный,
И лондонская печать.

«Вы живы?.. Я очень рада...
Я тоже, как вы, жива.
Так часто мне снится ограда,
Калитка и ваши слова.
Теперь я от вас далеко...
В России теперь апрель.
И синею заволокой
Покрыта береза и ель.
Сейчас вот, когда бумаге
Вверяю я грусть моих слов,
Вы с мельником, может, на тяге
Подслушиваете тетеревов.
Я часто хожу на пристань
И, то ли на радость, то ль в страх,
Гляжу средь судов все пристальней
На красный советский флаг.

Теперь там достигли силы.
Дорога моя ясна...
Но вы мне по-прежнему милы,
Как родина и как весна»...
........................

Письмо как письмо.
Беспричинно.
Я в жисть бы таких не писал...

По-прежнему с шубой овчинной
Иду я на свой сеновал.
Иду я разросшимся садом,
Лицо задевает сирень.
Так мил моим вспыхнувшим взглядам
Погорбившийся плетень.
Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет.
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»

Далекие милые были!..
Тот образ во мне не угас.

Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.

Январь 1925
Батум

* «Липа» - подложный документ.

гС.А.Есенин

Поэма «Анна Снегина» (1925)

«Анна Снегина» - это поэма о переплетении истории и человеческих судеб, о временном и вечном, о вражде и любви. Однако название поэмы утверждает: жизнь в человеке значительнее, чем жизнь вне человека, всё основное сосредоточено в Анне Снегиной и в тех отношениях, которые связывают с ней поэта. Исторические события раскрываются через судьбу, сознание, чувства поэта и главной героини. Разговоры с мельником, охота, радость возвращения на родину, встреча с былой любовью – это и более важно, и более значимо, чем разговор о Ленине, митингующие мужики, желание Прона «всех р-раз и квас!»

Россия во времена социальных потрясений. Образ времени – один из центральных в поэме, события охватывают несколько лет: первая мировая война – Февральская революция 1917 года – октябрьский переворот 1917 года – гражданская война - 1923 год, утверждение в России новой эпохи. «Суровые, грозные годы» отразились на частных судьбах всех героев поэмы. С первых строк чувствуется, что покачнулось что-то в устоявшемся крестьянском укладе жизни, что-то надломилось. В мир врывается насилие, оттого и все несчастья («то падёж, то пожар»), оттого и нет мира ни в отношениях людей, ни в их душах:

У нас здесь теперь неспокойно,

Испариной всё зацвело.

Сплошные мужицкие войны –

Дерутся селом на село…

Посыпались все напасти

На наш неразумный народ.

Добро и зло уже неразличимы. Что всегда считалось смертным грехом – убийство, воровство – теперь ненаказуемо, нет внутреннего запрета насилию: Прон Оглоблин, убийца старшины, не только не предан анафеме, но и верховодит мужиками.

Анна Снегина. Само имя героини звучит поэтично и многозначно. Снегина – символ чистоты первого снега, цветение белой, как снег, черёмухи, белое платье той девушки из юности поэта. Тема Анны Снегиной в поэме – тема драматической судьбы человека, лишенного родины, любимого человека, всего, что было дорого. То, что Анна Снегина оказалась вдали от Советской России, - это печальная закономерность, трагедия многих русских людей того времени. В новой России для Анны не оказалось места. Остались лишь воспоминания, то, что никто не в силах отнять, - воспоминания о родине, весне, молодости, любви.

Поэт. Поэт - главный герой поэмы, автобиографический образ, во многом тождественный самому автору. Поэт не принимает в революционном переустройстве деревни непосредственного участия, скорее, наблюдает со стороны, лишь поневоле становясь иногда участником (когда Прон везёт его к Снегиным просить землю). Поэт утверждается не столько участием , сколько именно неучастием – неучастием в войне, в революции, то есть неучастием в насилии. Однако это не означает, что он замыкается на себе, отгораживается от мира - все происходящее вызывает сильный отклик в его духовном мире: чувство упоения жизнью, радость возвращения на родину тут же сменяются горькими размышлениями о бессмысленности и жестокости войны, абсурдности убийства человека человеком:

Как прекрасна

И на ней человек.

И сколько с войны несчастных

Уродов теперь и калек.

Простые человеческие ценности: родина, природа, любовь – для поэта важнее всего.

Прон Оглоблин . Время раскололо целостный мир деревни, разметало людей. В одном лагере оказались Анна и поэт, в другом – Прон и его брат Лабутя. Впервые мы узнаем о Проне из рассказа жены мельника:

Булдыжник, драчун, грубиян.

Он вечно на всех озлоблен,

С утра по неделям пьян.

Таких теперь тысячи стало

Творить на свободе гнусь.

Прон спьяну «в печёнки и в душу костит обнищалый народ», быстро усваивает принцип новой власти – отобрать и разделить, досадует: «Крестьян еще нужно варить», когда те не сразу понимают простоты захвата, простоты силы. Новая власть близка и понятна Прону, потому что она дает свободу «всех р-раз и квас!»

Прон – один из тех, кто делал революцию. В нем воплотилось разинско-пугачевское начало, направленное прежде всего на захват, насилие, не случайно сама фамилия Прона связывается рифмой со словом «озлоблен». Подобные Прону никогда не различали, где правый, где виноватый («В захвате всегда есть скорость, даёшь – а разберём потом»). Прон вызывает сочувствие лишь тогда, когда читатель узнает о его гибели от рук деникинцев во время гражданской войны. Как и многие люди революции, он гибнет в пучине того насилия, которое разжигал сам.

Лабутя. В отличие от Прона, личности сильной и яркой, его брат Лабутя – «хвальбишка и дьявольский трус». Это единственное его определение. Лабутя из тех, кто живет, «не мозоля рук», кто всегда был неуважаемым среди крестьян. Революция подняла прежде всего таких вот «лабуть»: теперь они в Совете, теперь они первыми едут описывать барские дома, а при первой же опасности – думают лишь о себе, всегда находя поблизости «солому», куда можно спрятаться.

Мельник. Есть в поэме герой, чья жизнь построена на прежних, веками выработанных нормах нравственности, - мельник. Всё меняется – лишь мельник и его жизнь неизменны, словно нет войн и революций, нет насилия и разъединяющей вражды. В эпоху разлома и разъединения мельник своей добротой и милосердием соединяет людей. Для него нет «наших» и «ненаших», когда у Снегиных обобрали дом, мельник «хозяек привёз к себе». Он помогает тому, кому помощь нужна, независимо от «классовой принадлежности». И если что-то находит поэт неизменным – то это прежде всего душевная распахнутость, искренняя радость, доброта и хлебосольство мельника. Мельник в поэме становится воплощением самой России, того вечного, коренного в ней, которое не подвержено никаким внешним переменам. Таким образом, Есенин в поэме высказывает концепцию жизни – свой взгляд на мир, на события, на то, что сметается временем, а что остается неизменным и вечным.

Поэма хороша и проста. И всё в ней есть - "и жизнь, и слёзы, и любовь...".
Поэма "Анна Снегина" написана в стихотворной форме, но ее особенностью является слияние эпического и лирического жанров в единое нераздельное целое. В поэме нет сквозного действия, нет последовательного рассказа о событиях. Они даны отдельными эпизодами, автора интересуют его собственные впечатления и переживания от столкновения с этими событиями. Лирический герой поэмы выступает и как рассказчик, и как герой произведения, и как участник событий предреволюционного и революционного времени. Поэма начинается и заканчивается лирическим аккордом -- воспоминания автора о ранней юности, о "девушке в белой накидке". Развитие сюжета начинается в первой части поэмы: герой возвращается в родные места после трехлетнего отсутствия. Свершилась февральская революция, но война продолжается, земли крестьяне не получили. Назревают новые грозные события. Но герой хочет остаться в стороне от них, отдохнуть в общении с природой, вспомнить юность. Но события сами врываются в его жизнь. Он только что пришел с войны, бросил винтовку и "решил лишь в стихах воевать".
Не одно поколение исследователей бьется над удивительным феноменом его лирики, но обычные читатели попадают под очарование его поэтической речи сразу - и навсегда.
Щемящая интонация, пронзительная исповедальность, гармоническая организованность, проникновение в сокровенные глубины русской души делают стихотворения Есенина узнаваемыми и запоминающимися, как песня, без особых усилий. Читатель готов присвоить себе есенинские строки - именно в них он наиболее часто находит слова, созвучные своим мыслям, чувствам, настроениям.

Прототипом Анны Снегиной была помещица Л. И. Кашина

Читает С.Юрский
Серге́й Ю́рьевич Ю́рский (16 марта 1935, Ленинград) - советский и российский актёр театра и кино, театральный режиссёр, сценарист. Народный артист РСФСР (1987).

Сергей Александрович Есе́нин (21 сентября 1895, село Константиново, Рязанская губерния - 28 декабря 1925, Ленинград) - русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии, а в более позднем периоде творчества и имажинизма.
С первых поэтических сборников («Радуница», 1916; «Сельский часослов», 1918) выступил как тонкий лирик, мастер глубоко психологизированного пейзажа, певец крестьянской Руси, знаток народного языка и народной души. В 1919-1923 гг. входил в группу имажинистов. Трагическое мироощущение, душевное смятение выражены в циклах «Кобыльи корабли» (1920), «Москва кабацкая» (1924), поэме «Чёрный человек» (1925). В поэме «Баллада о двадцати шести» (1924), посвящённой бакинским комиссарам, сборнике «Русь Советская» (1925), поэме «Анна Снегина» (1925) Есенин стремился постигнуть «коммуной вздыбленную Русь», хотя продолжал чувствовать себя поэтом «Руси уходящей», «золотой бревенчатой избы». Драматическая поэма «Пугачёв» (1921).

Автор едет в радовские предместья отдохнуть, возница ему рассказывает о своем селе Радово, о своей судьбе. В селе около 200 дворов, оно богато лесом и водой, пастбищами и полями, у каждого в селе крыши крыты железом, у каждого сад и гумно, по праздникам мясо и квас, «недаром когда-то исправник любил погостить у нас». Старшина помимо оброка требовал себе еще «по мере муки и зерна», но это «народу было не в тягость». Но по соседству было село Криуши, в котором жили плохо, мужики оттуда украдкой рубили радовские дрова, однажды радовские их застали за этим занятием, схватились за топоры, в стычке случайно убили старшину, за это десятерых услали в Сибирь, с тех пор и в Радове начались неурядицы. Автор замечает, что он тоже игрушка в чужих руках, что война, которую вели «купцы да знать», не имеет к нему никакого отношения.

И, твердо простившись с пушками,

Решил лишь в стихах воевать.

Я бросил мою винтовку

Купил себе «липу», и вот

С такою-то подготовкой

Я встретил 17-й год.

Свобода взметнулась неистово.

И в розово-смрадном огне

Тогда над страною калифствовал

Керенский на белом коне.

Война «до конца!», «до победы!» -

И ту же сермяжную рать

Прохвосты и дармоеды

Сгоняли на фронт умирать.

Но все же не взял я шпагу...

Под грохот и рев мортир

Другую явил я отвагу -

Был первый в стране дезертир.

Автор приезжает на мельницу. Старый мельник очень ему рад, приглашает к чаю. Мельник расспрашивает автора о его планах, откуда он приехал. Автор отвечает, что приехал на год. Мельник говорит, что таких мест не найти нигде, напоминает, что уже четыре года автор уже не был здесь. Автор идет спать на сеновал, по дороге вспоминая о своей первой любви, когда в шестнадцать лет «девушка в белой накидке сказала мне ласково «Нет!»

Мельник будит автора, приглашает к завтраку, сообщает, что сам идет к помещице Снегиной, чтобы отнести настрелянных им вчера дупелей. Автор выходит с сеновала, смотрит на окружающую его величественную природу, вспоминает, что из-за войны на земле теперь столько «уродов и калек», чувствует несоответствие между этими двумя вещами. Автор утверждается во мнении, что он правильно сделал, не пойдя на войну. Старуха, жена мельника, сообщает автору, что и в селе теперь неспокойно, что «сплошные мужицкие войны - дерутся селом на село». Добавляет, что все это из-за безвластия, из-за того, что прогнали царя, выпустили из острогов преступников. Каторжане дернулись по домам, старуха говорит, что и в соседнее село Крйуши вернулся Прон Оглоблин - «булдыжник, драчун, грубиян. Он вечно на всех озлоблен, с утра по неделям пьян. И нагло в третьевом годе, когда объявили войну, при всем честном народе убил топором старшину. Таких теперь тысячи стало - творить на свободе гнусь. Пропала Расея, пропала, погибла кормилица-Русь». Автор собирается и отправляется поздороваться с местными мужиками. По дороге ему навстречу попадается мельник на дрожках. Мельник рассказывает, что только что был у Снегиных, что дочь Снегиных, «замужняя Анна», интересовалась автором, не он ли поэт, вспоминала, что он когда-то был в нее влюблен. Автор идет дальше, ему хорошо среди лесов и полей. Он доходит до Криуши, где не был три года. Деревня в запустении, хаты гнилые, никакого добра нет, на крыльце у Прона «горластый мужицкий галдеж - толкуют о новых законах, о ценах на скот и рожь». Автор здоровается с мужиками, те приглашают его посидеть и послушать про их крестьянскую жизнь. Хотя они автора и считают не из своего круга, но все же «свойским, мужицким, нашим». Интересуются, отойдут ли без выкупа крестьянам пашни господ, не понимают, почему с этим тянут. Наконец спрашивают: «Кто такое Ленин?» «Я тихо ответил: «Он - вы».

Автор простудился и четыре дня пролежал, болея. Мельник, у которого он гостил, очень обеспокоен. «Поехал, кого-то привез... Я видел лишь белое платье да чей-то привздернутый нос». На пятые сутки автор выздоровел, и выяснилось, что за ним ухаживала та самая младшая Снегина, в которую он был в юности влюблен. Она вспоминает о тех днях, когда они любили зместе сидеть у калитки и мечтать о славе. «И вы угодили в прицел, меня же про это заставил забыть молодой офицер». Автор рад гостье, приглашает ее садиться, начинает читать стихи про кабацкую Русь. Снегина говорит о том, что ей обидно, что его пьяные дебоши известны по всей стране. Интересуется, не следствие ли это неудовлетворенной страсти, и когда узнает, что это не так, удивляется еще больше: «Тогда еще более странно губить себя с этих лет. Перед вами такая дорога...» Все, что было в юности, оживает в душе автора, с Анной они расстаются на рассвете. Утром прибегает мельник с запиской от Прона Оглоблина, в которой тот приглашает автора прийти. Автор идет в Криушу. Оглоблин подбивает народ отправляться к Снегиной требовать угодья без всякого выкупа. Оглоблин приглашает автора ехать вместе с ними. Взяв лошадь, едут. Скоро приезжают в усадьбу Снегиных. Прон входит и с порога требует отдать угодья. Сергей входит к Анне, та плачет, так как получила известие, что ее муж убит на фронте. Она просит оставить ее в покое, обвиняет Сергея в том, что ее мужа убили, а он отсиживается здесь. Автор уходит, говорит Прону, что «сегодня они не в духе... Пойдем-ка, Прон, в кабак».

Все лето автор проводит в охоте. Недавние события постепенно забываются. Мельник с Сергеем собираются на охоту на зайцев, в это время приходит Прон и приносит известие о том, что теперь новая власть - Советы - которая без всякого выкупа с лета отдает все пашни и леса, «и Ленин - старшой комиссар». Оглоблин очень рад, говорит, что «я первый сейчас же коммуну устрою в своем селе». У Прона есть брат Лабутя, который с японской войны «носил на груди две медали», но, несмотря на это, трус и хвастун. Заходя в кабак, он попрошайничал, потом, напившись, рассказывал о «сдавшемся Порт-Артуре» и о своей отваге. Когда к власти пришли Советы, медали он спрятал в сундук, «но с тою же важной осанкой, как некий седой ветеран, хрипел под сивушной банкой про Нерчинск и Турухан». Прон не любит своего брата, постоянно его ругает, но тем не менее они едут вдвоем описывать снегинский дом. Мельник приводит бывших помещиц к себе. «И снова нахлынуло что-то...» Анна извиняется перед автором за то, что оскорбила его при их последней встрече, объясняет, что боялась «преступной страсти», говорит, что любила мужа, ей не хотелось, чтобы Сергей ее бросил, «как выпитую бутыль...» Сергей переводит разговор на другое, интересуется, как они относятся к тому, что устроили в их усадьбе. Анна не отвечает, но «как-то печально и странно она опустила свой взор...». Под вечер они уезжают, куда - неизвестно. Конца истории автор так и не узнал, так как «я быстро умчался в Питер - развеять тоску и сон».

Эх, удаль!

Цветение в далях!

Недаром чумазый сброд

Играл по дворам на роялях

Коровам тамбовский фокстрот.

За хлеб, за овес, за картошку

Мужик залучил граммофон, -

Слюнявя козлиную ножку,

Танго себе слушает он.

Сжимая от прибыли руки,

Ругаясь на всякий налог,

Он мыслит до дури о штуке,

Катающейся между ног.

Шли годы, размашисто, пылко,

Удел хлебороба гас.

Немало попрело в бутылках

«Керенок» и «ходей» у нас.

Фефела! Кормилец! Касатик!

Владелец землей и скотом,

За пару измызганных «катек»

Он даст себя выдрать кнутом.

Мельник присылает автору письмо, в котором рассказывает о судьбе Оглоблина Прона. С момента последнего приезда Сергея в Криушу прошло шесть лет. Оглоблина Прона в двадцатом году расстреляли, когда в деревню нагрянул отряд деникинцев. Его брат Лабутя залез в солому, где просидел до отъезда казаков, а после этого «по пьяной морде» голосит: «Мне нужно бы красный орден за храбрость мою носить!» Мельник уговаривает Сергея приехать в деревню. Автор собирается и отправляется на родину. Скоро он снова на мельнице, мельник рад, сообщает, что у него есть письмо для Сергея, которое лежит здесь уже почти два месяца. На письме лондонская печать. Письмо от Снегиной. В письме Снегина тоскует о России, говорит, что часто ходит на пристань, заканчивает письмо словами: «Дорога моя ясна... Но вы мне по-прежнему милы как родина и как весна...» Автор берет овчинную шубу и идет на сеновал, вспоминая, что когда-то ему было шестнадцать лет и что у калитки, которая видна с сеновала, «девушка в белой накидке» ему ласково сказала «нет».

Далекие, милые были!..

Тот образ во мне не угас.

Мы все эти годы любили,

Значит, любили и нас.

«Анна Снегина» - автобиографическая поэма Сергея Есенина, законченная им уже перед смертью - к концу января 1925 года. Она не только является плодом авторских переосмыслений Октябрьской революции и её последствий для народа, но и демонстрацией отношения поэта к революционным событиям. Он не только оценивает, но и переживает их с позиции художника и маленького человека, оказавшегося заложником обстоятельств.

Россия в первой половине двадцатого века оставалась страной с низким уровнем грамотности, что вскоре подверглось существенным изменениям. В результате ряда революционных восстаний возникли первые политические партии, таким образом, народ стал полноправным участником общественной жизни. Кроме того, на развитие отечества оказали влияние глобальные потрясения: в 1914-1918 гг. Российская Империя была вовлечена в Первую Мировую войну, а 1918-1921 гг., ее раздирала гражданская война. Поэтому эпоха, в период которой была написана поэма, называется уже эпохой «Советской республики». Есенин показал этот переломный момент истории на примере судьбы маленького человека – самого себя в лирическом образе. Драматизм эпохи находит свое отражение даже в размере стиха: трехстопный амфибрахий, который так любил Некрасов и использовал, как универсальную форму для своей обличительной гражданской лирики. Этот размер более соответствует эпосу, чем легким стихотворениям Сергея Александровича.

Действие происходит на рязанской земле в период весны с 1917 по 1923 г. Автор показывает реальное пространство, описывает реальную русскую местность: «Село, значит, наше Радово…». Использование топонимов в книге не случайно. Они важны для создания метафорического пространства. Радово - это литературный прообраз Константиново, места, где родился и вырос Сергей Александрович. Конкретное художественное пространство не просто «привязывает» изображаемый мир к тем или иным топографическим реалиям, но и активно влияет на суть изображаемого. И село Криуша тоже (Есенин в поэме называет Криуши) действительно существует в Клепиковском районе Рязанской области, который находится в соседстве с Рыбновским районом, где расположено село Константиново.

«Анна Снегина» была написана С. Есениным во время его 2-й поездки на Кавказ в 1924-1925 гг. Это был самый насыщенный творческий период поэта, когда ему писалось легко, как никогда прежде. И это объемное произведение он писал залпом, работа приносила ему неподдельную радость. В итоге, получилась автобиографическая лироэпическая поэма. В ней заложено своеобразие книги, так как она вместила в себя сразу два рода литературы: эпос и лирика. Исторические события - это эпическое начало; любовь героя - лирическое.

О чем поэма?

Произведение Есенина состоит из 5 глав, каждая из которых раскрывает определенный этап в жизни страны. Композиция в поэме «Анна Снегина» — цикличная: начинается и заканчивается она приездом Сергея в родное село.

Есенин, прежде всего, расставил для себя приоритеты: с чем ему по пути? Анализируя обстановку, сложившуюся под влиянием социальных катаклизмов, он выбирает для себя старое доброе прошлое, где не было такой оголтелой вражды между родными и близкими людьми. Таким образом, основная мысль произведения «Анна Снегина» заключается в том, что поэт не находит в новой агрессивной и жестокой реальности места человеку. Борьба отравила умы и души, брат идет на брата, а жизнь измеряется силе нажима или удара. Какие бы идеалы за этим превращением не стояли, они того не стоят – вот приговор автора послереволюционной России. В поэме явно обозначился разлад официальной партийной идеологии и философии творца, и этого несовпадения Сергею Александровичу так и не простили.

Однако и в эмигрантской доле автор не нашел себя. Показывая пренебрежение к письму Анны, он обозначает пропасть между ними, ведь ее нравственного выбора он никак не может принять. Есенин любит родину и не может оставить ее, тем более в таком состоянии. Снегина уехала безвозвратно, как уходит прошлое, и для России исчезновение дворянства – исторический факт. Пускай и поэт новым людям кажется пережитком прошлого со своим сопливым гуманизмом, но он останется в родном краю наедине со своей ностальгией по вчерашнему дню, которому он так предан. В этом самопожертвовании выражается идея поэмы «Анна Снегина», а в образе девушки в белой накидке перед мысленным взором рассказчика появляется мирная патриархальная Россия, в которую он до сих пор влюблен.

Критика

Впервые фрагменты из произведения «Анна Снегина» были изданы в 1925 году в журнале «Город и деревня», но полномасштабная публикация была лишь в конце весны этого года в газете «Бакинский рабочий». Сам Есенин ставил книгу очень высоко и говорил о ней так: «По-моему, это лучше всего, что я написал». Это в своих воспоминаниях подтверждает и поэт В. Ф. Наседкин: «Своим литературным друзьям он охотнее всего читал тогда эту поэму. Было видно, что она нравилась ему больше, чем другие стихи».

Критики боялись освещать столь красноречивый укор новой власти. Многие избегали высказываться в печати о новой книге или отозвались равнодушно. Зато у рядового читателя, судя по тиражу газеты, поэма вызвала неподдельный интерес.

По данным газеты «Известия» от 14 марта 1925 за номером 60, мы можем установить, что в Доме Герцена на встрече группы литераторов под названием «Перевал» прошло первое публичное чтение поэмы «Анна Снегина». Реакция слушателей была отрицательной или равнодушной, во время эмоционального декларирования поэта они молчали и никак не проявляли заинтересованности. Кое-кто даже попытался вызвать автора на обсуждение произведения, но он резко отклонил подобные просьбы и покинул зал в расстроенных чувствах. Мнение о работе он спросил лишь у Александра Константиновича Воронского (литературного критика, редактора журнала «Красная новь»). «Да, она мне нравится», - отозвался он, может, поэтому ему посвящена книга. Воронский был видным членом партии, но боролся за свободу искусства от государственной идеологии. За это его расстреляли при Сталине.

Конечно, некрасовская прямолинейность, простота слога и витиеватость содержания, столь не свойственные Есенину, вызвали у советских критиков предположение, что поэт «исписался». Они предпочитали оценивать лишь форму и стиль скандального произведения «Анна Снегина», не вдаваясь в подробности в виде деталей и образов. Современный публицист, Александр Тененбаум, иронично замечает, что «осудили Сергея критики, имена которых сегодня уже затёрлись донельзя».

Есть некая теория, что чикисты поняли антиправительственный подтекст поэмы и расправились с Есениным, инсценируя самоубийство доведенного до отчаяния творческого человека. Фраза, которая трактуется некоторыми людьми, как похвала Ленину: «Скажи, Кто такое Ленин? Я тихо ответил: Он - вы», — на самом деле означает, что вождь народов – предводитель бандитов и пьяниц, как Прон Оглоблин, и трус-перебежчик, как его брат. Ведь революционеров поэт отнюдь не хвалит, а выставляет в карикатурном виде.