Анализ музыкальных произведений. Разбор пьесы «Марш деревянных солдатиков» из «Детского альбома» П. И. Чайковского

Необходимо знакомить детей с классической музыкой в любом возрасте. Пусть она звучит во время их игр и других занятий. Ребёнок будет эмоционально развиваться и приобщаться к искусству, что важно для становления личности – в этом убеждены многие педиатры и педагоги.

Некоторые композиторы-классики писали специально для детей, учитывая детское восприятие и круг интересов детей определённого возраста. Другие же произведения написаны для маленьких исполнителей, они соответствуют не только детскому восприятию самого содержания музыкального произведения, но и техническим возможностям ребёнка.

В нашей статье мы расскажем о некоторых композиторах и их произведениях, написанных специально для детей.

П.И. Чайковский «Детский альбом»

Сборник включает 24 пьесы для исполнения маленьким пианистом. Он посвящен племяннику композитора В.Л. Давыдову . Это первое обращение композитора к детской теме. Позже П.И. Чайковский напишет для детей цикл «Детские песни» и балет «Щелкунчик».

Все названия пьес говорят о том, что перед нами произведения для детей:

1.«Утренняя молитва»
2. «Зимнее утро»
3. «Мама»
4. «Игра в лошадки»
5. «Марш деревянных солдатиков»
6. «Болезнь куклы»
7. «Похороны куклы»
8. «Вальс»
9. «Новая кукла»
10. «Мазурка»
11. «Русская песня»
12. «Мужик на гармонике играет»
13. «Камаринская»
14. «Полька»
15. «Итальянская песенка»
16. «Старинная французская песенка»
17. «Немецкая песенка»
18. «Неаполитанская песенка»
19. «Нянина сказка»
20. «Баба Яга»
21. «Сладкая греза»
22. «Песня жаворонка»
23. «Шарманщик поет»
24. «В церкви»

История создания альбома

П.И. Чайковский очень любил детей, он часто общался с детьми своей сестры А.И. Давыдовой, когда гостил у них в Каменке. Его племянник Володя Давыдов был очень музыкальным ребёнком. В одном из писем Чайковский писал: «Альбом этот я посвятил моему племяннику Володе, который страстно любит музыку и обещает быть музыкантом».

Сам композитор заботился при издании альбома и о формате сборника, и о картинках, которые должны были сопровождать ноты.

Некоторые пьесы цикла создавались на фольклорном материале. Например, в «Неаполитанской песенке» и в «Итальянской песенке» Чайковский использовал народные итальянские мелодии. Кстати, тема «Неаполитанской песенки» звучит и в третьем действии балета «Лебединое озеро». В пьесе «Шарманщик поёт» также звучит народный (венецианский) мотив. В «Русской песне» композитор обратился к русской народной плясовой песне «Голова ли ты, моя головушка». Пьеса «Камаринская» построена на мелодии известной русской плясовой.

В «Старинной французской песенке» звучит подлинная французская мелодия (в дальнейшем композитор использовал эту мелодию, несколько видоизменив ее, в хоре менестрелей из II действия оперы «Орлеанская дева» ). Тирольский мотив использован в «Немецкой песенке». В пьесе «Мужик на гармонике играет» слышны интонации русских однорядовых гармоник.

Сюжетные линии цикла «Детский альбом»

Они явно просматриваются и как бы составляют целый день ребёнка с момента его пробуждения до сна.

Утро . Пьесы «Утренняя молитва», «Зимнее утро», «Мама».

День. Игры и детские занятия . Пьесы «Игра в лошадки», «Марш деревянных солдатиков».

Трилогия, посвящённая кукле . Пьесы «Болезнь куклы», «Похороны куклы», «Новая кукла».

Увлекательные музыкальные путешествия по Италии, Франции, Германии. Пьесы «Итальянская песенка», «Неаполитанская песенка», «Старинная французская песенка», «Немецкая песенка». Но не забываем и родные напевы («Русская песня», «Камаринская»).

День ребёнка завершается . Пьесы «Нянина сказка», в которой невозможно без «Бабы Яги». И затем пьеса «Сладкая греза».

В альбоме есть и пейзажные зарисовки (пьеса «Песнь жаворонка»), и бытовые («Шарманщик поёт»), а также танцы «Вальс», «Полька», «Мазурка». Цикл завершается пьесой «В церкви», как бы перекликаясь с «Утренней молитвой».

Хотя музыкальный цикл «Детский альбом» адресован детям, его исполнителями нередко становились и взрослые: Я. Флиер, М. Плетнёв и др.

П.И. Чайковский «Детские песни»

История создания

Успех «Детского альбома» вдохновил П.И. Чайковского на создание другого альбома для детей. Этому также способствовал сборник стихов поэта А. Плещеева «Подснежник», который он подарил Чайковскому с надписью: «Петру Ильичу Чайковскому в знак уважения и благодарности за его прекрасную музыку на мои плохие стихи». Чайковский уже был к тому времени автором нескольких романсов на стихи Плещеева. В этой книге было много стихов о детской жизни или посвященных детям, назидательным сюжетам. Эти стихи и побудили композитора к созданию песен. Стихотворения Плещеева дополнены текстами И. Сурикова и С. Аксакова. В отличие от «Детского альбома», «Детские песни» предназначены не для исполнения, а для слушания детьми.

В его основе - отношения взрослого и ребенка, как это видится взрослому. Выделяются мотивы Весны, Птиц и Сада (песня «Мой садик»), но как свойственный взрослому человеку взгляд на детство, несущее надежду. Мотивы Сострадания и Бога связаны с теми нравственными ценностями, которые любящий взрослый хотел бы передать своим детям. В «Легенде» мотив трактован символически и служит раскрытию темы страданий Христа. Песню «Легенда» («Был у Христа младенца сад») Чайковский и Танеев переложили позже и для хора.

Иногда П.И. Чайковский сам переделывал некоторые стихи сборника или дописывал их. Песня «Кукушка» - перевод басни Х. Геллерта. Забавный диалог кукушки и скворца у Чайковского превращается в весёлую и поучительную песню-сценку. Песня «Цветок» - вольный перевод из сборника французского детского писателя Л. Ратисбонна перекликается по содержанию с известной сказкой Х.К. Андерсена «Пятеро из одного стручка».

Р. Шуман «Детские сцены»

Сборник впервые был издан в 1839 г. О его назначении и содержании рассказал сам композитор в своём письме к Кларе Шуман – пианистке и его жене: «Я узнал, что фантазию ничто так не окрыляет, как напряжение и тоска по чему-нибудь; именно так было со мною в последние дни, когда я ждал твоего письма и насочинял целые тома - странного, безумного, очень веселого - ты широко откроешь глаза, когда сыграешь это; вообще, я способен сейчас порою разорваться на куски от звучащей [во мне] музыки. - И не забыть бы мне все, что я сочинил. То был словно отзвук слов, которые ты мне как-то написала: «Порою я могу показаться тебе ребенком», - короче говоря, я был поистине окрылен и написал тридцать маленьких забавных вещей, из которых отобрал около двенадцати и назвал «Детскими сценами». Ты обрадуешься им, но, конечно, должна будешь забыть о себе как о виртуозе. Там такие названия, как «Пугание», «У камина», «Игра в жмурки», «Просящее дитя», «Верхом на палочке», «О чужих странах», «Забавная история» и т. д., чего там только нет! В общем, там все очевидно, и к тому же все пьесы легко напевать».

Несмотря на кажущуюся простоту, достойно исполнить цикл под силу только очень зрелому пианисту, способному проникнуть в сущность авторского замысла.

Музыкальные миниатюры Шумана - своеобразные «музыкальные новеллы», рассказы с незамысловатым сюжетом. Шуман делает акцент не столько на повествовательности, сколько на настроении, на эмоции. «Детские сцены» - это не цикл «для детей», подобно знаменитому «Детскому альбому» Чайковского. Скорее, это музыка для исполнения взрослых, не желающих забывать свое детство. По словам самого автора, этот цикл - «отражение прошлого глазами старшего и для старших».

Содержание цикла Р. Шумана «Детские сцены»

1. «О чужих странах и людях»

2. «Любопытная история»

3. «Игра в пятнашки»

4. «Просящее дитя»

5. «Полное счастье»

6. «Важное событие»

7. «Грёзы»

8. «У камина»

9. «Игра в лошадки»

10. «Не слишком серьезно»

11. «Страшилка»

12. «Засыпающий ребёнок»

13. «Говорит поэт»

С. Прокофьев. Симфоническая сказка для детей «Петя и Волк»

Произведение написано в 1936 г. для постановки в Детском музыкальном театре Наталии Сац. Сказка исполняется чтецом, текст для которого написал сам композитор, и оркестром.

Сюжет произведения незамысловат, но суть в том, что каждый персонаж представлен определённым инструментом и отдельным мотивом, таким образом, дети знакомятся с музыкальными инструментами, входящими в состав симфонического оркестра.

Сюжет сказки

Ранним утром пионер Петя выходит на большую зелёную лужайку. Знакомая Птичка, заметив Петю, слетает вниз. В приоткрытую калитку заходит Утка и идёт к пруду. По пути она начинает спорить с Птичкой о том, кому из них считаться настоящей птицей. За ними наблюдает Кошка, она уже готова поймать одну из них, но Петя предупреждает их. Птичка взлетает на дерево, а Утка ныряет в пруд, и Кошка остаётся ни с чем.

Выходит Петин дедушка. Он предупреждает Петю о том, что в лесу ходит большой серый Волк, и уводит внука. Вскоре появляется Волк. Кошка быстро залезает на дерево, а Утка выскакивает из пруда, но Волк настигает её и проглатывает.

Петя с помощью верёвки перебирается через забор и оказывается на высоком дереве. Он просит Птичку отвлечь Волка и накидывает ему на хвост петлю. Из леса выходят Охотники, которые давно следили за Волком. Петя помогает им связать Волка и отвести его в зоопарк. Произведение завершается всеобщим шествием, в котором участвуют все его персонажи: впереди идёт Петя, за ним Охотники ведут Волка, над ними летит Птичка, а сзади ― Дедушка с Кошкой. Слышно тихое кряканье: это подаёт голос Утка, сидящая в животе Волка, который так торопился, что проглотил её живьём.

• Петя ― струнные инструменты (преимущественно скрипки).
• Птичка ― флейта в высоком регистре.
• Утка ― гобой, «крякающая» мелодия в нижнем регистре.
• Кошка ― кларнет.
• Дедушка ― фагот, имитирующий ворчание.
• Волк ― три валторны.
• Охотники ― литавры и большой барабан (изображение выстрелов), духовые инструменты (финальный марш).

Э. Григ «Пер Гюнт»

Норвежский композитор Эдвард Григ не создал специальных детских циклов, но его музыка настолько проста и доступна детям, что её понимают даже малыши 5-6 лет. Особенно близко к сердцу принимают они пьесы из музыки к драме Ибсена «Пер Гюнт» - «Песню Сольвейг», «В пещере горного короля», «Танец Анитры» и др.

П.И. Чайковский писал: «В музыке Грига, проникнутой чарующей меланхолией, отражающей в себе красоты норвежской природы, то величаво широкой и грандиозной, то серенькой, скромной, убогой, но для души северянина всегда несказанно чарующей, есть что-то нам близкое, родное, немедленно находящее в нашем сердце горячий сочувственный отклик».

Для детей писали и другие композиторы: фортепианный цикл К. Дебюсси «Детский уголок»; М. Равель «Матушка гусыня», пьесы для фортепиано по сказкам Перро; сборник Б. Бартока «Первые шаги за фортепиано», а также многие русские авторы, от А. Гречанинова , С. Прокофьева и В. Ребикова до С. Майкапара, А. Гедике, Е. Гнесиной, Дм. Кабалевского и др. Известны детские циклы С. Гаврилова «Герои сказок», «Ребятам о зверятах», «Для самых маленьких», Д. Шостаковича «Альбом фортепианных пьес для детей».

Звучит на всех континентах и везде находит горячих поклонников. Музыкальный язык великого лирика настолько ярок, что узнаваем в любом его произведении, будь то сложная симфония или незатейливая детская пьеса. По-настоящему понять и оценить его крупные произведения вы сможете, когда станете взрослыми. Мы же обратимся к «Детскому альбому».

Чайковский был первым русским композитором, создавшим для детей альбом фортепианных пьес. Ему было легко это сделать, потому что он понимал и любил детей.

На протяжении многих лет он жил в большой и дружной семье своей сестры, Александры Ильиничны Давыдовой, на Украине, в селе Каменка. Там Пётр Ильич всегда чувствовал себя по-домашнему уютно.

О его симпатиях к детям мы узнаем из письма к Надежде Филаретовне фон Мекк - почитательнице и другу композитора: «...Мои племянники и племянницы – такие редкие и милые дети, что для меня большое счастье пребывание среди них. Володя (тот, которому я посвятил детские пьесы) делает успехи в музыке и обнаруживает замечательные способности к рисованию. Вообще - это маленький поэт... Это мой любимец. Как ни восхитителен его младший брат, но Володя всё-таки занимает самый тёпленький уголочек моего сердца» .

Пройдёт пятнадцать лет, и Чайковский посвятит Владимиру Львовичу Давыдову гениальную Шестую симфонию - своё последнее произведение.

Обдумывая замысел «Детского альбома», сочинённого в летние месяцы 1878 года, Чайковский писал: «Я хочу сделать целый ряд маленьких отрывков безусловной лёгкости с занимательными для детей заглавиями, как у Шумана» . Ссылаясь на аналогичное произведение Шумана («Альбом для юношества» немецкого композитора) , он имел в виду только общую задачу - создать цикл небольших и технически несложных пьесок из детской жизни, которые были бы доступны для исполнения самими детьми.

Получилась своеобразная фортепианная сюита, где в небольших по объёму пьесах народного характера перед юным пианистом последовательно ставятся разные художественно-исполнительские задачи. Мелодическая выразительность, простота гармонического языка, отсутствие фактурных сложностей делают эти произведения доступными юным исполнителям.

Образный строй «Детского альбома» Чайковского вполне самостоятелен и типичен для русского ребёнка из той среды, в которой вырос сам композитор. «Маленькой сюитой из русского быта» - называет Асафьев эту серию из двадцати четырёх миниатюр, обрисовывающих мир беззаботного детства с его играми и забавами, краткими минутами огорчения и внезапными радостями, по-своему воспринятыми впечатлениями окружающей жизни. Ряд живых характерных сценок сменяется пёстрой чередой без строгой сюжетной последовательности.

Здесь и весёлые задорные игры, и обязательные танцы (вальс, мазурка, полька), и занимательная сказка няни с хорошим концом, и вдруг возникающий в воображении жуткий образ Бабы-яги. За стенами уютной детской кипит другая, уличная жизнь, шумная и разгульная («Русская песня», «Мужик играет на гармонике», «Камаринская»).

Своеобразную «сюиту в сюите» представляют четыре инонациональные песенки: итальянская, старинная французская, немецкая, неаполитанская. Прологом и эпилогом ко всему этому ряду разнохарактерных музыкальных картинок служат открывающая цикл «Утренняя молитва» и завершающая его пьеса «В церкви», которой композитор «словно замыкает день с его пёстрыми впечатлениями».

Самая первая редакция была сделана с учётом возможностей маленького Володи, но в дальнейшем Пётр Ильич возвращался к своему сочинению и дорабатывал его, принимая во внимание общие характерные особенности игры юных музыкантов. Посвящение же Володе Давыдову, который «подсказал» композитору идею «Детского альбома», так и осталось.

Позже сходные по задачам и способам их разрешения сборники фортепианных пьес для детей создали А. С. Аренский, С. М. Майкапар, В. И. Ребиков, а до Чайковского «Альбом для юношества написал великий немецкий композитор Роберт Шуман (1810 - 1856), имя которого мы встретили на титульном листе первого издания «Детского альбома».

Утренняя молитва

Раньше день любого человека начинался и заканчивался обращением к Богу. Молясь, он настраивался на добрые мысли и поступки. В утренней молитве человек благодарил Бога за то, что наступил новый день, и просил, чтобы этот день прошёл благополучно.

Господи Боже!
Грешных спаси:
Сделай, чтоб лучше
Жилось на Руси.

Сделай, чтоб стало
Тепло и светло
И чтобы весеннее
Солнце взошло.

Людей, и птиц, и зверей,
Прошу Тебя, отогрей.
Прошу, Боже мой!

Светлая тональность соль мажор, простая гармония, равномерное ритмическое движение и строгая четырёхголосная фактура (словно хор поёт) - все это передаёт настроение сосредоточенности и покоя. Внимательно прослушав всю пьесу, вы поймёте, что в ней развивается одна музыкальная мысль. Поэтому композитор использовал самую простую из музыкальных форм - период. О значении музыкальной формы, инструментального «наряда» темы, гармонии сопровождения и т. д. Чайковский писал к Н. Ф. фон Мекк: «Я никогда не сочиняю отвлечённо, то есть никогда музыкальная мысль не является ко мне иначе как в соответствующей ей внешней форме» .

Период здесь состоит из двух предложений. В первом предложении музыкальная мысль остаётся недосказанной, оканчиваясь неустойчивым кадансом на доминанте. Во втором предложении музыкальная мысль, развиваясь, приходит к кульминации, подчёркнутой ярким аккордом далёкой тональности. В отличие от первого второе предложение заканчивается кадансом на тонике и поэтому звучит устойчиво.

Предложения одинаковы по величине: в каждом по 8 тактов. «Вопросительному» кадансу первого предложения отвечает «утвердительный» каданс второго. Так образовалась уравновешенная форма - классический период повторного строения. Но пьеса здесь не закончилась.

Период дополнен большой кодой. В ней наступает полное успокоение, что достигается долгим и мерным звучанием тоники в басу, повтором «прощального» каданса. И только тогда, когда замирают в тишине последние прозрачно-светлые звуки коды, мы ощущаем, что произведение закончено - форма завершена.

Кода (в переводе с итальянского «хвост», «конец») - это построение, завершающее музыкальное произведение и придающее ему законченность, завершённость.

Зимнее утро

Картина ненастного зимнего утра - тёмного, метельного, холодного, неприветливого. Музыка звучит то встревоженно, смятенно, то жалобно.

Вьюга стонет, тучи гонит
К озеру близкому
По небу низкому.

Тропки скрыла, побелило
Кружево нежное,
Лёгкое, снежное.

А воробушек, пташка малая,
Пташка малая, неразумная,
От метелюшки хочет спрятаться,
Хочет спрятаться, да не знает, как.

И кружит его ветер по небу,
И несёт его в чисто полюшко,
С косогора, в сумрак бора...
Горюшко горькое,
Бедная пташечка!

Вьюга стонет, тучи гонит -
Спрятала все пути,
Чтоб ж пройти.

Всё кругом бело снегом замело,
Снегом замело всё кругом...

Прозрачно-просветлённая музыка рисует туманное морозное утро. Лёгкая фактура, слегка заострённый ритмический рисунок прерывистых интонаций создают впечатление переменчивости, зыбкости, напоминают бегающие световые блики.

Музыка, как всегда у Чайковского, развивается очень естественно, потому она легко воспринимается и запоминается. Естественно, в частности, лёгкое нарастание звучности во фразах, которые поднимаются вверх, и затухание, в мотивах идущих вниз, а так как за каждым восходящим мотивом следует нисходящий, то такое развитие воспринимается так же естественно как вдох и выдох. Это не всегда осознается, но всегда чувствуется. Повторение в разных голосах одной и той же интонации заставляет пианиста заботиться о передачи этого диалога, о том, чтобы разговор голосов был бы остроумным и интересным.

В средней части появляется оттенок некоторой грусти. Его можно подчеркнуть более тёплым эмоциональным тоном звучания нисходящего мелодического хода. Стоит обратить внимание на то, как построена средняя часть: в ней каждый голос приобретает самостоятельность. Нижний голос, наполненный хроматизмами и создающий более сложные гармонии, приобретает более мрачный тембр. Так оттеняется наступление репризы, то есть средней части, в которой повторяется все то, что было в первой, и восстанавливается светлый оживлённый характер музыки.

Одну композиционную особенность этой пьесы стоит отметить. Основная тональность пьесы си минор. В этой тональности пьеса заканчивается. Обычно бывает, что и начинается пьеса в той же тональности. Реже тональности начала и конца разные. Когда это случается, это бывает в произведениях крупного масштаба, в которых такое «несовпадение» тональностей начала и конца бывает оправдано сложной драматургией произведения. В пьесах небольшой формы, в которых такого драматического развития не происходит, подобные несовпадения мало оправданы. Данная пьеса представляет собой в этом смысле редкое исключение: она и небольшая по размерам, и уклоняется от традиционного построения своего тонального плана. При этом она звучит очень гармонично и естественно - даже не сразу осознаешь этой её оригинальности.

Игра в лошадки

Многие из вас, особенно мальчики, не раз представляли себя мчащимися всадниками, играя в лошадки. В воображении возникают разные приключения, сказочные картины, препятствия, которые надо преодолеть. Ничего, что под тобой не настоящий конь, а игрушечный или вовсе палочка! Всё происходит как бы взаправду. Сколько переживаний возникает у ребёнка, когда он скачет на своём игрушечном коне! Музыка рассказывает об этом.

Я на лошадку свою златогривую
Сел и помчался по лугу зелёному,
По одуванчикам, по колокольчикам,
По лопухам, по ромашкам и лютикам.
Мимо стрекоз, и лягушек, и ящериц,
Мимо жуков, мотыльков и кузнечиков.

Я на лошадку свою златогривую
Сел и помчался по саду заросшему
Мимо малины и мимо смородины,
Мимо рябины, и вишни, и яблони.

Я на лошадку свою златогривую
Сел и помчался по дому, по комнатам
Мимо стола, этажерки и тумбочки,
Мимо кота, на диване лежащего,
Мимо сидящей с вязанием бабушки,
Мимо мяча и коробки с игрушками.

Я на лошадку свою златогривую
Сел и помчался вперёд и вперёд.

Пьеса написана в виде токкаты с однотипным ритмическим пульсом, имитирующим цокот копыт скачущей лошадки. Чайковский очень тонко передаёт игрушечностъ скачки лошадок: в отличие от традиционного способа передачи музыкальными средствами всевозможных скоканий и маршировки посредством чётного метра, здесь используется нечётный - трёхдольный (на три восьмые) размер, что звучит легко, оживлённо (темп композитором указан Presto, что означает «очень быстро») , но не агрессивно.

Единообразие, если не сказать – однообразие, с лихвой компенсируется разнообразием гармонии: почти каждая смена гармонии звучит как своего рода сюрприз – неожиданно и свежо. Это придаёт большой интерес к пьесе, заставляет на всем её протяжении внимательно следить за ходом событий.

Мама

У пьесы очень трогательное название, много говорящее каждому сердцу. Искренность чувства, теплота интонации придают ей особое очарование.

Я так люблю тебя!
Мне нужно, чтобы ты
И в час и в день любой
Всегда была со мной.

Я так люблю тебя!
Что и сказать нельзя!
Но не люблю, когда
В слезах твои глаза.

Я так люблю тебя!
Хоть обойди весь свет,
Тебя красивей нет,
Тебя нежнее нет.

Добрее нет тебя.
Любимей нет тебя
Никого, нигде,
Мама моя, мама моя,
Мама моя!

Простая незатейливая музыка оказывается очень ёмкой по психологической насыщенности тончайшими нюансами душевных переживаний, выраженных в гибком интонировании, тонкой гармонизации, пластичном голосоведении.

Этот характер раскрывают и авторские ремарки, по традиции сделанные по-итальянски: Moderato (умеренно) , piano (тихо) , molto espressivo e dolce (с большим чувством и нежностью) , legatissimo (очень связанно) .

Размер пьесы – трёхдольный (три четверти) – также выбран не случайно: трёхдольный размер всегда звучит мягче и округлее, чем двухдольный: чтобы удостовериться в этом, достаточно мысленно сравнить вальс и марш.

Изложена пьеса в виде дуэта: нижний голос оттеняет светлое ясное звучание верхнего голоса более тёплым тембром. Голоса движутся параллельно друг другу на расстоянии децимы, и это создаёт красивые звучания не только в смысле музыкальной гармонии, но и передаёт очень гармоничное чувство.

Марш деревянных солдатиков

Мальчики любят играть в солдатиков. Вот отчеканивает шаг в забавном марше игрушечное войско. А что означает слово «марш»? Слово марш означает шествие. Под музыку шагать удобнее.

Вдоль плетней, заборов и оград,
Ать-два, левой-правой, ать-два, левой-правой,
Марширует бравый наш отряд.

Ать-два, левой-правой, ать-два, левой-правой,
Мы легко и весело идём.
Ать-два, левой-правой, ать-два, левой-правой,
Песню деревянную поём.

Ать-два, левой-правой, ать-два, левой-правой,
Марширует бравый наш отряд.
Ать-два, левой-правой, ать-два, левой-правой,
Командир ведёт нас на парад.

Чайковский в этой пьесе рисует музыкальный образ очень точными и экономными средствами: ощущение кукольности, деревянности передаётся чёткостью ритмического рисунка, определённостью, выверенностью штриха. Воображаемая инструментовка (возможно, это деревянные духовые инструменты и малый барабан), тесное расположение аккордов, согласованность ритма и штрихов образно передают слаженные движения солдатиков, идущих тесным строем под сухую дробь барабанщика.

Пьесы № 6, 7, 8 и 9 образуют маленькую сюиту. Конечно же, это пьесы не только о куклах, но и о девочке, которая переживает болезнь куклы, её похороны, а спустя некоторое время радуется новой кукле. Это короткие музыкальные рассказы о сложной и серьёзной душевной жизни ребёнка, который чувствует всё так же сильно и остро, как взрослый человек.

Болезнь куклы

Печальная музыка об очень искренних переживаниях девочки, которая принимает свою игру как бы всерьёз. А может быть, любимая кукла действительно безнадёжно сломалась (заболела).

- Кукла Маша заболела.
- Врач сказал, что плохо дело.
- Маше больно, Маше тяжко!
- Не поможешь ей, бедняжке.
- Нас покинет Маша вскоре.

Вот уж горе, так уж горе, горе, горе, го…

У девочки заболела кукла. Как в музыке рассказано об этом? Что необычно в музыкальном языке этой пьесы? Слушая музыку, вы сразу обратите внимание на то, что в ней нет сплошной мелодической линии. Она как бы «разорвана» паузами, каждый звук мелодии напоминает вздох: «Ох... ах...»

Форму пьесы можно определить как одночастную, состоящую из двух периодов с кодой. Жалобно звучат «вздохи» куклы в первом предложении, переходящие затем в приглушённые стоны, когда они переносятся в низкий регистр. «Страдания» куклы достигают предела во втором периоде, содержащем напряжённую кульминацию. Период завершается кадансом на тоническом аккорде. Пьеса имеет долго «угасающую» коду. Кукла заснула...

Похороны куклы

В музыке, написанной для детей, чувствуется бережное отношение к переживаниям ребёнка, понимание их глубины и значительности. Слушая эту пьесу, обращаешь внимание на серьёзность, неподдельность чувств маленького героя, на то, с каким уважением композитор относится к личности ребёнка.

Кукла, родная, прощай навек.
Больше, дружочек любимый мой,
Мне не играть с тобой.

Лучшею куклою ты была.
Как же тебя я не сберегла?
Как же такое случилось с тобою?
Куда и зачем от меня ты ушла?

Снег на земле и на сердце снег.
Маша, родная, прощай навек.
Больше, дружочек любимый мой,
Мне не играть с тобой.

Чайковский не случайно дал подзаголовок своему циклу – «В подражание Шуману». Эта пьеса невольно напоминает «Первую утрату» из «Альбома для юношества» Р. Шумана.

Пьесу пронизывает характерный ритм типичного похоронного марша, однако эта черта не делает из пьесы действительно похоронный марш. Порой в литературе можно встретить утверждение, что здесь Чайковский воспроизвёл звучание хора. Нам кажется, что эту музыку скорее можно представить себе в оркестровом, а не хоровом, варианте. Но как бы то ни было, и при исполнении, и, слушая эту пьесу, не стоит всё воспринимать слишком всерьёз. Всё-таки, композитор звуками создаёт впечатление похорон куклы: элемент игры здесь не должен совсем пропадать.

Вальс

Звучащая в едином порыве пьеса выражает безудержную радость девочки.

В песенке моей слышен серебристый звон ручья.
Раздаётся в ней сладкозвучный голос соловья.
В песенке моей слышен тихий шелест тростника.

Раздаётся в ней удивлённый шёпот ветерка, шёпот ветерка,
Шёпот ветерка, шёпот ветерка.

В сердце светлые песни опять зазвучали, зазвучали.
И опять я могу танцевать без печали, без печали.

Я кружусь и пою про зелёный вяз, про себя и вас.
Эту песенку мою я готова петь каждый день и час.

Пьесу «Похороны куклы» сменяет... вальс. Почему? Потому, что нужно время, чтобы забылось горе. Но почему же здесь звучит именно вальс? А потому, что он был самым любимым танцем XIX века, звучал и на скромных домашних праздниках, и в роскошных бальных залах. Да и умение танцевать, красиво двигаться считалось необходимым для любого воспитанного человека.

«Вальс» из «Детского альбома» воссоздаёт атмосферу домашнего праздника. Пётр Ильич любил участвовать в домашних вечерах семьи Давыдовых, здесь он чувствовал себя свободно и непринуждённо.

В письмах, написанных за несколько дней до начала сочинения «детского альбома», композитор описывает именины сестры Саши: «Много гостей, и мне вечером придётся тапировать ради милых племянниц, очень любящих потанцевать» . И уже после праздника интересные для нас подробности: «Сашины именины прошли довольно весело. Вечером был настоящий бал с оркестром... Я довольно робко пустился в пляс, но потом, как это всегда бывает в Каменке, увлёкся и плясал страстно, неутомимо, с разными беснованиями и школьничествами» .

Тапёр - музыкант, играющий на танцевальных вечерах.

Вальс написан в традициях домашнего музицирования - с простой напевной мелодией и характерным вальсовым аккомпанементом: это бас и два лёгких аккорда. Мелодические фразы невелики, плавны, они напеваются как бы невзначай (обратите внимание на паузы в мелодии).

Начинаясь в светлом ми-бемоль мажоре, мелодия постепенно уходит в «тень», модулируя в соль минор. Так впервые мы встретили форму с модулирующим периодом. Далее следует второй период, где возвращается тональность ми-бемоль мажор. В мелодии появляются озорные размашистые скачки, музыка звучит весело, «с разными беснованиями и школьничествами».

Так из двух периодов образовалась простая двухчастная форма.

Но вот характер музыки меняется - наступает до-минорный эпизод - средняя часть сложной трёхчастной формы. «Упорные» квинты басов, резко изломанная мелодическая линия в двудольном размере разрушают мягкое трёхдольное движение танца. Как будто среди танцующих появилась незнакомая причудливая маска.

Но эпизод промелькнул, и снова зазвучал вальс.

Новая кукла

Девочка так рада новой игрушке! Вместе со своей куклой она кружится, танцует и, наверное, чувствует себя очень счастливой. Музыка наполнена чувством восторга, трепещущей радости, счастья. Выдержанный на протяжении всей пьесы ритмический пульс, который даёт аккомпанемент, напоминает взволнованное биение сердца.

Ах, мама, мама, неужели
Куклу скоро привезут?
Ах, мама, мама, в самом деле
Кукла скоро будет тут?

Ах, где же куколка моя?
Её хочу увидеть я.
Ах, что? Уже? Тогда молю –
Ну, дай мне куколку мою.

Ах, как она прекрасна, мама!
Как я рада, Боже мой!
Ах, кукла, кукла! Никогда мы
Не расстанемся с тобой,
Теперь с тобой, теперь с тобой,
С тобой, с тобой, с тобой, с тобой.

«Новая кукла» завершает маленькую сюиту. Лёгким ветерком радости предстаёт эта миниатюрная пьеса. Она и звучит меньше минуты. В ней слиты воедино разные оттенки чувства: изумление, восторг, охватывающие ребёнка при виде красивой игрушки, о которой он давно мечтал. Словно девочка с куклой кружится по комнате, залитой солнечным светом...

Пьеса звучит в характере стремительного вальса. Обычный вальсовый размер 3/4 ускорен вдвое - 3/8. Поэтому мелодия словно «задыхается». Она даже не разделена на фразы, а состоит из мелких мотивов, сливающихся в одну «волну». Аккомпанемент «облегчён» паузами на слабых долях.

Форма пьесы простая трёхчастная. Крайние части, будучи восьмитактными периодами единого строения, повторяются. Середина же пьесы гармонически неустойчива. Короткие мотивы будто «порхают» из октавы в октаву. Главный приём развития в этом разделе - секвенция. В репризе мелодия «рассеивается», исчезает.

Мазурка

Танцевальная миниатюра в жанре мазурки.

За окошком луна. Я танцую одна.
Что же ты, милый, не идёшь?
Что же меня ты не найдёшь?

Льёт луна сонный свет,
А тебя нет и нет.
Но всё же, неизвестный мой,
Верю, что будешь ты со мною,
Ты со мною, ты всегда со мной.

В роще, где слышен звон ручья,
Где звон ручья, ласковый звон ручья,
Бродить буду лишь с тобою я,
С тобою я, только с тобой одним, мой друг.

В поле, когда темно вокруг,
Темно вокруг, и никого вокруг.
Мы будем бродить с тобой, мой друг,
С тобой, мой друг, только с тобой одним…

Пока же я танцую одна.
За окошком луна.
Что же ты, милый, не идёшь?
Что же меня ты не найдёшь?

Льёт луна сонный свет,
А тебя нет и нет.
Но всё же, неизвестный мой,
Верю, что будешь ты со мною,
Ты со мною, ты всегда со мной.

Мазурка - польский народный танец. В качестве народного - это танец быстрый, всегда в трёхдольном размере. Ритмика мазурки своеобразна: акценты порой резкие, часто смещаются на вторую, а иногда и на третью долю такта. Иногда бывает, что акцентируются две доли такта и даже все три. Эмоциональное богатство мазурки, сочетание в ней удали, стремительности, задушевности – всё это давно привлекло внимание композиторов, как польских (Эльснера, а затем его гениального ученика - Ф. Шопена) , так и зарубежных. На русской почве у Чайковского, автора мазурки, были предшественники - самая известная мазурка звучит в польском акте «Жизни за царя» («Иване Сусанине») М. И. Глинки.

Мазурка из «Детского альбома» принадлежит, естественно, к мазуркам камерного интимного характера. Первая тема носит задумчивый, элегический характер. В музыке слышится что-то личное, интимное: отсюда и оттенок печали в звучании первых интонаций.

Эта пьеса, как и остальные пьесы в цикле, трёхчастная. Средняя часть в ней, однако, не контрастирует, а скорее развивает музыкальную мысль первой часть, разве что, можно констатировать в ней более подчёркнутый танцевальный характер.

«...Я вырос в глуши, с детства, самого раннего, проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки...» - писал Чайковский Н. Ф. фон Мекк. Детские впечатления композитора, его любовь к народной песне, пляске нашли отражение в трёх пьесах «Детского альбома»: это «Русская песня», «Мужик на гармонике играет» и «Камаринская». Они составляют ещё одну маленькую сюиту.

В «русской сюите» из «Детского альбома» (№ 11, 12 и 13) обращает на себя внимание яркий национальный колорит. В пьесах использован и тот же приём развития вариационность (изменение) , свойственная народному исполнительству. Приём этот, однако, по-разному проявляется во всех трёх пьесах.

Русская песня

«Русская песня» - мастерская обработка народной песни «Голова ль ты, моя головушка». Она воссоздаёт мощное четырёхголосное звучание мужского хора, исполненное молодецкой силы и удали.

- С тобой во лесок, во лесок пойдём.
Моя доченька!
- Почто во лесок, во лесок пойдём?
Моя матушка?
- С тобой по грибы, по грибы пойдём.
Моя доченька!
- Ну что же, по грибы, по грибы пойдём,
Моя матушка.
Пойдём по грибы, пойдём по грибы-ягоды!

Мелодия лаконична (6 тактов). Фразы завершаются то в миноре, то в мажоре. Это и есть ладовая переменность, которую Чайковский отмечал как характерную черту русской народной песни. Автор даёт три варианта обработки темы. При этом линия баса развивается самостоятельно и становится такой же выразительной, как и мелодия верхнего голоса. В других голосах иногда появляются небольшие самостоятельные мотивы, фразы - их называют подголосками.

Количество голосов свободно меняется: их то четыре, то три, то два, то снова четыре. Подобное свободное использование голосов свойственно русской хоровой песне. Такой стиль изложения музыкального материала называется подголосочной полифонией. В «Русской песне» обработку темы можно уподобить дереву, где неизменна тема - ствол, а вариации - ветви этого дерева.

Мужик на гармонике играет

В колоритной образной сценке из народной жизни композитор остроумно имитирует игру на гармонике. Слушая пьесу «Мужик на гармонике играет», отчётливо представляешь себе, как гармонист растягивает и снова сжимает мехи гармоники.

Растяну тальянкины меха.
Выйдет песня очень неплоха.

Эх, гармонь, ты, гармонь,
Подруженька моя.
Тебя тронь, только тронь –
И сразу весел я.

С дорогой тальяночкой моей
Буду жить – не тужить
Я много-много дней,
С тальяночкой моей, моей, моей…

Весёлая зарисовка «с натуры», своего рода маленькая сценка. Звучание фортепиано напоминает игру на гармонике: в пьесе обыгрывается доминантсептаккорд - он повторяется 30 раз! Многократные варьированные повторы этой фразы создают комическое впечатление: герой как будто озадачен необычным звучанием своей гармоники и ничего другого сыграть явно не в состоянии. Фраза, не завершившись, так и затихает на «полуслове».

Обращает на себя внимание звукоряд мелодии – си-бемоль мажор, звучащий с опорой на доминанту, а не на тонику. Почему Чайковский использовал именно этот звукоряд? Оказывается, в 70-е годы (то есть примерно тогда, когда написан «Детский альбом») мастера города Ливны Орловской губернии сконструировали новую гармонику, получившую название «ливенской» (или «ливенки»). У неё точно такой же звукоряд, как и в пьесе Чайковского. Чуткий слух композитора отметил своеобразное звучание нового инструмента и не без юмора зафиксировал его в этой пьесе.

Камаринская

Камаринская - название русской народной плясовой песни, а также пляски под мотив этой песни.

До чего сегодня весело у нас -
Под камаринскую все пустились в пляс.

Пляшет мама, пляшет папа, пляшу я,
Пляшут сёстры, пляшет вся моя семья.
Пляшет бабка, пляшет дед,
Пляшет братик и сосед.

Пляшет кошка, пляшет кот,
Пляшет Жучка у ворот,
И кадка, и ушат, и грабли и ухват,
И веник, и метла, и ножки у стола.

Пляшут чайники, пляшут ложки и горшки,
Сковородки, поварёшки, котелки.
Пляшут миски, пляшут вёдра, пляшет таз…
До чего сегодня весело у нас!

Этот знаменитый наигрыш русской пляски ещё в 1848 году использовал Глинка в своей блестящей оркестровой фантазии. Здесь же, в «Детском альбоме», плясовая предстала скромной фортепианной миниатюрой.

Развивая традиции Глинки, Чайковский даёт в ней яркий образец инструментальных вариаций. На первый план выступает искусство варьирования – узорчатого расцвечивания темы. Вспомните народное искусство росписи Хохломы, Палеха, его звонкие и яркие краски.

Композитор варьирует фактуру, изменяет и самый напев (в отличие от «Русской песни»). 3а шутливой, скерцозной темой следуют три вариации. Первая и третья вариации, лёгкие, подвижные, как бы расцвечивают тему, сохраняя её штрих staccato. Во второй же вариации звучит лихая молодецкая пляска. Тема изложена «плотными» аккордами, но и при этом в верхнем голосе прослушивается знакомый плясовой напев.

Народный характер музыки, столь очевидный у П. Чайковского, подчеркнут ещё и тем, что в начале - на всём протяжении темы (первые 12 тактов) звучит «гудящий» басовый звук ре (тоника). Вместе с верхним голосом в партии левой руки он напоминает звучание волынки – народного инструмента, на котором можно сыграть одновременно мелодию и такой неизменно тянущийся бас.

Кроме воображаемого звучания волынки, в мелодии темы можно услышать тембры и штриховые приёмы скрипки, а интонации в партии левой руки третьей вариации напоминают звучание так называемых пустых струн (то есть, не зажимаемых пальцами левой руки скрипача и потому звучащих натурально, как бы примитивно, не культивировано, «по-народному»). Аккордовое движение второй вариации можно принять за «переборы» гармоники.

Полька

Полька - это чешский народный танец, весёлый, живой, задорный, озорной. Его танцуют поскоками - маленькими, лёгкими прыжками. Название этого танца происходит от чешского слова pulka - «полшага». Полька была распространена и как бальный танец.

Полька начинается изящно, легко. Можно представить себе, что её танцует маленькая девочка в воздушном платьице и красивых туфельках, которые едва касаются пола, так умело и грациозно она движется.

Над тропинками запылёнными,
Над былинками над зелёными,
И над озером, и над лужицей
Мошки кружатся, мошки кружатся.

А под клёнами, под осинами.
Под берёзами, под рябинами
Возле озера, возле лужицы
Пары кружатся, пары кружатся.

Вот белочка кружит с шишкою,
Волк с лисицею, заяц с мишкою.
Мишка с зайкою ловко топают
И ладошками громко хлопают,
Громко хлопают, громко хлопают.

Быстрые, ловкие, шустрые, бойкие,
Юркие, лёгкие, прыткие, стойкие –
На поляночке среди ельника,
Где во мху стоит почерневший пень.
Где растут кусты можжевельника,
Пары кружатся целый день.

Это одна из наиболее популярных пьес цикла. Весёлый танец, полный изящества; лишь в средней части тема, перешедшая в нижний регистр, выступает нарочито грубовато, с задорным юмором. Звучание мелодии дополняется непрерывным гармоническим развитием; партия правой и левой руки воспринимаются не как мелодия и аккомпанемент, а как единое целое.

Пьеса, как и большинство пьес «Детского альбома», очень легко воспринимается буквально с первого раза, и после всего одного прослушивания, расставаясь с нею, уносишь в сердце её очаровательный грациозный мотив.

Следующую сюиту, которую мы назвали бы «О чужих странах и людях», образуют «песенки» (№ 15 - 18, к ним примыкает № 23). В них мы ощущаем и ритмическую живость итальянских мелодий, и мудрую грусть старинного французского напева, и степенную размеренность немецкого танца.

И всё же предпочтение Чайковский отдаёт итальянским «песенкам». Их в «Детском альбоме» три. Это не случайно. Пьесы отразили свежие музыкальные впечатления композитора, полученные в Италии.

Осень и зиму 1877-1878 годов Чайковский провёл за границей. Он побывал в Италии, Франции, Швейцарии.

В письме из Милана к Н. Ф. фон Мекк Чайковский пишет: «Мы с братом услышали вечером на улице пение и увидели толпу, в которую и пробирались. Оказалось, что пел мальчик лет 10 или 11 под аккомпанемент гитары. Он пел чудным густым голосом с такой законченностью, с такой теплотой, какие и в настоящих артистах редко встречаются» . Здесь же композитор приводит фрагмент уличной песенки.

А за ней цитируется ещё она песенка. О ней Пётр Ильич пишет: «В Венеции по вечерам к нашей гостинице подходил иногда какой-то уличный певец с маленькой дочкой, и одна из их песенок очень мне нравится» .

«Итальянская», «Немецкая», «Шарманщик поёт» и отчасти «Старинная французская песенка» напоминают звучание шарманки. С механическим звучанием этого инструмента у Чайковского были связаны яркие впечатления детства.

В город Воткинск, где в 1840 году родился и провёл детство будущий композитор, отец привёз из Петербурга оркестрину – механический орган. На валиках оркестрины была записана музыка Моцарта, Россини, Беллини, Доницетти. Отрывки из их произведений, исполнявшиеся оркестриной, были для «стеклянного мальчика» (так звали Чайковского в детстве) непостижимым волшебством. Из этих детских впечатлений родилась любовь к Моцарту и к итальянским мелодиям. Поэтому «песенки» звучат не только как музыка «о чужих странах и людях», но и как воспоминание композитора о своём детстве.

Итальянская песенка

Итальянская песенка очень грациозная, милая, нежная, игривая. Похожа она на какой-нибудь танец? Да, она похожа на вальс. В пьесе чувствуется вальсовость, но вальс этот не плавный, а игривый, оживлённый.

В этот ласковый утренний час
Солнце нежно глядит на нас.
Мы по травам росистым идём
И все вместе поём:

- Прекрасны здесь небеса!
Прекрасны птиц голоса!
Льёт солнце с высоты
На эту землю мягкий свет.
Лучше нашей Италии нет!

Прекрасны наши поля!
Прекрасна наша земля!
Прекрасен каждый дом
И каждый купол золотой
Под рассветной звездою!

В музыке много акцентов, которые придают ей энергичный характер, отчётливость. В аккомпанементе слышится подражание распространённым в Италии музыкальным инструментам - мандолине и гитаре.

«Итальянская песенка» - один из ярких примеров, во-первых, заимствований П. Чайковским музыкальных идей из внешнего музыкального мира и, во-вторых, тех композиторских приёмов, которыми он пользовался, превращая чужие мелодии в свои собственные музыкальные творения.

Старинная французская песенка

В «Старинной французской песенке» оживает грустный, искренний, простой народный напев. Она похожа на песню - задушевную, задумчивую, мечтательную, печальную.

Скажи, любимый мой,
Зачем ты не со мной?
В душе своей ношу
Прекрасный образ твой!

Никак я не пойму –
Скажи мне, почему
Не можешь подчиниться
Ты сердцу моему?

О, Ланселот, вернись ко мне.
Иначе я сгорю в любовном огне.

Ах, не вернёшься ты,
Мой рыцарь Ланселот.
Не хочешь, рыцарь, знать,
Что тебя Элейна ждёт.

Принцесса у окна весь день сидит одна,
Качает головой и смотрит вдаль с тоской.
Пред ней синеет лес, а в нём полно чудес,
И злая фея в нём живёт, принцессу стережёт.

«Где же ты, рыцарь на белом коне,
Когда же ты сможешь приехать ко мне?
Ты вызволишь меня, посадишь на коня,
И увезёшь с собой отсюда навсегда».

Композитор использовал здесь подлинный напев XVI века - «Куда вы ушли, увлечения моей молодости...». Немного изменив мелодию своей пьески, он включил её в оперу «Орлеанская дева», где она называется «Песнь менестрелей» и воссоздаёт колорит средневековой Франции.

Менестрели - музыканты и поэты, состоявшие на службе при дворе богатого феодала или рыцаря.

Простой и неторопливый напев родствен старинной балладе. Скупые гармонии, сдержанный минорный тон повествования напоминают картины старых мастеров с их приглушённо-темной палитрой красок. Из глубоких теней этих картин проступают лица и фигуры людей в старинных одеждах, живших в давние времена...

Пьеса написана в простой двухчастной репризной форме. В начале и конце пьесы выдержано трёхголосное изложение полифонического склада: мелодия звучит на фоне выдержанного тонического баса, средний голос вторит мелодии, образуя с ней консонансы. Именно такой была фактура французских баллад и песен XIV -XVI веков.

В начале второй части мелодия оживляется, меняется фактура: вместо полифонической становится гомофонной. В репризе вновь звучит прежний повествовательный напев. Сдержанная и благородная простота, аромат старины сделали эту пьесу шедевром «Детского альбома».

Немецкая песенка

Она похожа на немецкий старинный сельский танец лендлер – предшественник вальса. Танцевали его крестьяне в деревянных башмаках, неторопливо, с достоинством, немного чопорно, с галантными поклонами, притопами и кружениями.

Среди лесистых гор, у голубых озёр,
Где в чаще слышен птичий нестройный хор,
Под яркой синевой, под елью вековой
Плясать сегодня будем с тобой.

Сегодня нас бросит музыка в весёлый пляс,
В развесёлый пляс, в разудалый пляс.
Нас бросит музыка в весёлый пляс
В этот солнечный час.

Сейчас вдвоём в быстром танце рядом мы пойдём,
Рядышком пойдём, вместе мы пойдём,
Мы в быстром танце, мой дружок, пойдём
Лишь с тобою вдвоём.

Где горный спрятан луг, где никого вокруг,
Где слышен зверолова далёкий рог.
Среди цветов лесных, в одеждах расписных
Плясать пойдём сегодня, дружок.

«Немецкая песенка» весела и бесхитростна, но есть в ней загадка. Неторопливое трёхдольное движение выдержано в характере крестьянского танца лендлера. В гармонии, однообразие которой напоминает звучание шарманки, использованы лишь тоническое трезвучие и доминантсептаккорд. По этим же аккордовым звукам движется и мелодия. Спойте запев. Его мелодический рисунок резкий, ломаный». Узкие интервалы первой фразы - терции, секунды, словно эхо в горах, отражены обращениями этих интервалов - секстами и септимами (спойте вторую фразу) . Такие резкие скачки в мелодии характерны не только для этой песенки. Они часто звучат в мелодиях, распространённых среди жителей Альп. Называются такие мелодии и скачки в них йодлями. В них-то и таилась загадка «Немецкой песенки».

Неаполитанская песенка

Неаполь - это город в Италии. В своей пьесе П. Чайковский очень выразительно передал черты итальянской народной музыки, звучание народных инструментов.

Это море предо мною, это небо голубое,
Эти солнечные сети - как без них прожить на свете?
Эти рощи у залива, эти гибкие оливы,
Этот край вечнозелёный полюбил я навсегда!

Мой Неаполь!
Здесь под жарким солнцем южным,
Здесь под облаком жемчужным
Не прийдёт ко мне беда.

Мой Неаполь!
Место сердцу дорогое,
Не расстанусь я с тобою,
Мой Неаполь, никогда!

Здесь всё вокруг моё:
И дали неоглядные, и здания нарядные,
И улочки недлинные, и площади старинные,
И лодки на песке, и сам Везувий вдалеке.

В Неаполе моём без песен делать нечего.
Поют с утра до вечера здесь юноши и девушки.
И бабушки и дедушки, и каждый двор и дом.
Распевают все кругом здесь, в Неаполе родном.

«Неаполитанская песенка» - одна из самых ярких пьес «Детского альбома». Она пришла в музыку Чайковского с улиц Неаполя. Эту маленькую тайну нам раскрыло письмо к Чайковскому Надежды Филаретовны фон Мекк: «Дают ли Вам серенады под окнами? Нам в Неаполе и Венеции каждый день давали, и с каким особенным удовольствием я слушала в Неаполе ту песню, которую Вы взяли для танца в «Лебединое озеро».

Композитор называет её танцем в балете и песенкой в «Детском альбоме» - и в этом нет противоречия. В ней соединились и песня, и танец.

Пьеса напоминает народный итальянский танец - тарантеллу (от названия города на юге Италии - Таранто). Это быстрый, живой, жизнерадостный танец с чётким ритмом, очень грациозный, изящный, задорный. Танец часто сопровождается пением. Неслучайно пьеса называется «Неаполитанская песенка». Его играют народные инструменты. В Италии распространён испанский народный инструмент - кастаньеты. Они представляют собой две пары пластинок, выдолбленных из дерева в форме раковины и связанных шнуром (показываем детям кастаньеты) . Кастаньеты звучат очень звонко, отчётливо подчёркивают ритм музыки, придают ей энергичный, горделивый характер! Одна пластинка пальцами ударяется о другую и раздаётся щелкающий, яркий звук, немного напоминающий звучание деревянных ложек.

Народные танцы, имеющие чёткий повторяющийся ритм, в том числе итальянская тарантелла, исполняются в сопровождении не только кастаньет, но и других инструментов. Например, аккомпанемент в пьесе П. Чайковского напоминает звучание кастаньет и перезвон гитары.

Как и в «Итальянской», в «Неаполитанской песенке» две части - запев и припев. Запев имеет простую двухчастную форму. Если в запеве мы слышим песенку и можем её спеть, то мелодию припева спеть труднее. Здесь властвует стихия стремительного танца. В воображении встаёт картинка весёлого итальянского карнавала – его не раз наблюдал Чайковский, бывая в Италии. Форма всей пьесы сложная двухчастная.

Вы любите слушать страшные сказки? В «Альбоме» их две.

Нянина сказка

Можно по-разному представлять себе содержание этой пьесы: либо как собственно историю, которую рассказывает старушка-няня, которая сама остаётся как бы «за кадром». Либо – так предлагает считать известная пианистка И. Малинина - мы представляем себе старушку-няню, «которая тут же в нашем воображении перевоплощается в образ фантастической колдуньи…

Жил да был царь Иван
В тридесятом государстве.
Захотел в жёны он
Взять прекрасную Елену.

Только вдруг злой Кащей
Налетает словно вихрь
И вот несёт уже девицу за моря.

Тотчас царь собрался
И помчался на коне да на буланом
По оврагам, по чащобам,
Через реки, через горы.

Целый год он добирался,
До злодея, до Кащея,
И однажды въехал в замок
И увидел вдруг Елену там.

Тут с небес на него
Бросился Кащей Бессмертный.
Но мечом отрубил
Царь Иван башку Кащею.

А потом посадил
Впереди себя Елену,
И вмиг до дома их домчал
Крылатый царский конь.

Осторожно-колкой звучностью (штрихом staccato), резкой гармонией композитор создаёт сказочный образ. Если сыграть эту пьесу медленно - вы расслышите, какие «колючие» тритоны спрятаны в аккордах. В тихих мотивах слышится таинственное «тук-тук-тук... тук-тук-тук». Музыка, наполненная чуткими паузами, неожиданными акцентами, звучит настороженно. Использованный здесь приём развития - секвенция - усиливает настроение тревоги, приводящей к «вскрикам» (скачок на уменьшенную септиму). В середине простой трёхчастной формы музыка по-настоящему страшная. Прислушайтесь…

Верхний голос «замирает от страха» на одном звуке, а из мрачного низкого регистра «выползает», словно привидение, хроматическая секвенция. Мотивы, из которых сплетена эта «страшная» секвенция, - те же, что и в крайних частях («тук-тук-тук»). Реприза точно повторяет музыку первой части. И только светлая тональность до мажор как будто напоминает нам о том, что эта сказка - музыкальная шутка.

Пьеса «Баба-Яга», представляющая популярный образ русской народной сказки, вполне вяжется с предыдущей пьесой – «Няниной сказкой» и вместе со следующей - «Сладкой грёзой» - образует ещё один мини-цикл внутри «Детского альбома». Его условно можно охарактеризовать как сказочно-мечтательный мир ребёнка. И поскольку пьесой, определяющей национальное «наклонение» этого мини-цикла является именно эта пьеса, можно смело говорить о его русском характере.

Если рассматривать весь «Детский альбом» как своеобразный музыкальный дневник П. Чайковского, то эти пьесы передают настроения композитора, вернувшегося теперь из далёких путешествий в Россию. И как не вспомнить слова самого П. Чайковского о тех переживаниях и чувствах, которые его охватывают при возвращении на родину. В одном и своих писем к Н. фон Мекк (от 10 марта 1878 года) П. Чайковский писал: «О России я думаю с величайшим удовольствием, т. е., несмотря на то, что мне здесь (в Швейцарии) так хорошо, я всё-таки рад буду очутиться в родной сторонке» .

Баба-Яга

В пьесе чудится фантастический полёт, сопровождаемый «свистом ветра».

Кто там? Кто там летит в вышине?
Кто там, в тёмной ночной глубине?
Кто там воет, кто там стонет,
Кто метлою тучи гонит?

Кто там кружит над чёрною чащею,
Кто там свистит над деревнею спящею?
Кто там совою за окнами ухает?
Кто там по крышам ножищами бухает?

Кто там не прочь целую ночь
Птичек шугать, деток пугать?
Кто там? Кто там летит над землёй?
Чей там слышится хохот и вой?

Это Баба-Яга, костяная нога
Над землёю кружит, тёмный лес сторожит.
Это Баба-Яга, костяная нога.

Ей кружить под луной очень грустно одной.
Потому что она всю-то ночку без сна
Заунывно поёт и из дома зовёт всех нас.

В творчестве композиторов сказочные образы нашли необычайно яркое воплощение. Что касается образа злой колдуньи, популярного персонажа русской сказки, колдуньи, которой пугают маленьких детишек, то за четыре года до создания этой пьесы П. Чайковским его звуками гениально запечатлел М. Мусоргский в своём цикле «Картинки с выставки». Но если Мусоргский создал своё произведение для взрослых, то Чайковский ориентировался на детское восприятие и детскую психологию. В результате его Баба Яга не столь свирепа.

«Баба-Яга» - картинка сказочного полёта. Сравнивая две сказки, вы заметите немало общего в их музыкальном языке: тот же острый штрих staccato, то же обилие диссонансов. Различий тоже много. Если «Нянина сказка» звучала неторопливо, повествовательно – «сказывалась», то в «Бабе-Яге» изображён стремительный «полет» в темпе Presto.

Эта пьеса, как и «Нянина сказка», написана в трёхчастной форме, однако контраст середины здесь почти незаметен из-за непрерывного движения. Кульминацией пьесы становится начало репризы, звучащее на октаву выше по сравнению с первой частью. Резче звучат «выкрики» Бабы-Яги, словно пролетевшей над самой головой и стремительно удаляющейся. Впечатление «удаления» создано благодаря постепенному переходу в низкий регистр и затуханию динамики. Улетела...

Сладкая грёза

Пьеса передаёт мечтательное трепетное состояние души.

Мне не играется с куклой любимою –
Что-то неясное, неуловимое в сердце.
Что-то неясное, что-то прекрасное…
И вдруг предстал предо мной
Принц юный и живой.

Мы по реке плывём,
Нам хорошо вдвоём.
В этот час всё для нас:
Свет луны, вздох волны.

Нежны его слова…
Кружится голова…
Этот сон, светлый сон –
Сон ли он? Явь ли он?

Но тут растаял принц.
Нет никого вокруг.
Снова сижу одна.
Может позвать подруг?

Только звать мне не хочется.
Сердце стучит в груди.
Что же случилось со мной?
Ах, принц, не уходи…

Засыпая, ребёнок мечтает. Его мечту воплощает прекрасная мелодия пьесы. Истоки её – в вокальной музыке широкого дыхания - оперной арии, романсе. Здесь мелодия, развиваясь небольшими фразами - «волнами», постепенно «расцветает». Она имеет форму классического периода, состоящего из двух предложений.

Начинается середина простой трёхчастной формы. Обновлённая мелодия перенесена в низкий регистр, в ней прослушиваются новые, решительные интонации. В репризе возвращается лирическое, мечтательное настроение.

Вы, наверное, обратили внимание на мягкость, консонантность звучания пьесы (особенно это заметно после напряжённости, диссонантности сказочных пьес). Уравновешенность звучания сочетается со стройной формой (простая трёхчастная, состоит из трёх равных периодов по шестнадцать тактов).

Песня жаворонка

«Песня жаворонка» из «Детского альбома» - это тонкая живописная зарисовка, окрашенная светлым, радостным настроением; лишь в средней части пьесы появляется налёт грусти.

Здесь на землёй, мой дом родной,
Здесь жизнь моя, здесь счастлив я,
И потому пою я.

Летаю я, порхаю я.
Небес простор ласкает взор,
И льётся песнь моя.

Моя трель, кап,
Как капель, кап,
На луг, на лес с небес,
Кап, кап, кап.
На кусты, кап,
На листы, кап,
На пруд, на мель,
На ель, кап, кап,
Кап, кап, кап, кап,
Кап, кап, кап, кап, кап, кап.

Здесь, в вышине, приятно мне,
Пока рассвет и мягок свет,
Летать и петь, ликуя.

Из сердца лью я песнь свою.
Ну, кто из вас хотя бы раз
Слыхал, как я пою?

Фью, фью, фью,
Фью, фью, фью, фью,
Фью, фью, фью, фью, фью,
«Зигфрид»… Примеры можно приводить до бесконечности.

Отсутствие ритмических опор в мелодии этой пьесы «Детского альбома» придаёт ей лёгкость. Этому способствует и то, что мотивы начинаются и заканчиваются большей частью на слабые доли такта. Некоторую зыбкость и неопределённость придаёт пьесе то, что мелодия состоит из мотивов, каждый из которых охватывает две четверти, тогда как накладываются они на аккомпанемент, строящийся по такту, то есть трёхдольно. Такое сочетание как бы не сочетаемых ритмических структур свидетельствует о большой изобретательности композитора.

Пьеса написана в трёхчастной форме. В третьей части, в целом повторяющей первую, изменено окончание с тем, чтобы утвердить основную тональность.

В средней части ничто не противостоит трёхдольности: здесь мелодия не борется с аккомпанементом, а полностью с ним сливается. При таком господстве трёхдольного метра начинает «просвечивать» наиболее любимая Чайковским его разновидность – вальсообразность.

Шарманщик поёт

Эта пьеса является жанрово-характеристической зарисовкой, звуки которой изображают старика. Он крутит ручку шарманки и из неё льются красивые протяжные звуки. Незатейливая, но мудро-спокойная тема рассеивает мрачные мысли ребёнка.

Есть за семью горами.
Есть за семью морями
Город, где нет несчастных –
Счастье там даром дают.

Так дай копейку,
Не пожалей-ка –
Кинь сюда, прохожий.

Быть может, с нею
Скорей сумею
В этот город попасть.

В письме к Н. фон Мекк из Милана от 16/28 декабря 1877 года П. Чайковский писал: «В Венеции по вечерам к нашей гостинице подходил иногда какой-то уличный певец с маленькой дудочкой, и одна из их песенок очень мне нравится. Правда то, что у этого уличного артиста очень красивый голос и врождённая всем итальянцам ритмичность. Это последнее свойство итальянца меня очень интересует, как нечто совершенно противоположное складу наших народных песен и их народному исполнению» .

Мелодия этой песенки, так полюбившаяся П. Чайковскому, использована им дважды – в пьесе «Шарманщик поёт» и в пьесе «Прерванные грёзы», ор. 40, № 12. Как здесь не вспомнить слова М. Глинки (записанные А. Серовым): «Создаём музыку не мы; создаёт народ; мы (композиторы) только записываем и аранжируем» ! Случаи, когда известен народный вариант и композиторская обработка, чрезвычайно интересны. А что говорить, когда – как в данном случае – народный вариант записан самим П. Чайковским.

Порой можно встретить утверждение, что эта пьеса написана в вальсообразном ритме. Это ошибочное прочтение трёхдольного ритма, который при других обстоятельствах действительно оказывается характерной особенностью вальса. Но если вальс – это всегда пьеса на 3/4, то из этого не следует, что пьеса на 3/4 - это всегда вальс. В данном случае два обстоятельства противятся тому, чтобы эта пьеса «вписалась» в жанр вальса: во-первых, название пьесы. Оно заставляет нас представить себе бедного (или даже нищего) бродячего музыканта, медленно (авторская ремарка: Andante – итал. в темпе спокойного шага) крутящего ручку своей старенькой шарманки, издающей при этом тихий звук (авторская ремарка: piano – итал. тихо) . Что касается вальса, то для него весьма характерно, что сильной долей в такте является только первая – «раз», и она всегда подчёркивается, тогда как «два» и «три» должны звучать слабее. На шарманке же доли звучат одинаково – отсюда её порой заунывное звучание, и на ритм вальса это не похоже. Во-вторых, вальсу противится долгий и упорный органный пункт на басовой ноте соль (тонике), явно указывающий на «примитивный» народный инструмент (вальс отнюдь не народный танец).

Этот детальный разбор выразительных средств пьесы нужен был для того, чтобы найти верное исполнительское решение на фортепиано (не на настоящей шарманке). Таким образом, одно дело, задаться целью исполнить вальс (что было бы художественным просчётом) и другое – звуками нарисовать жанровую сценку «шарманщик поёт».

В этой пьесе, по мнению исследователей творчества Чайковского, выражена идея нерасторжимости жизни и смерти, смысл которой кроется в самом названии пьесы. Круговое повторение мелодии шарманки, круговое движение её ручки – это символ бесконечности движения самой жизни, то есть жизнь идёт по кругу, одно поколение сменяется другим.

В церкви

Вечером каждый человек благодарил Бога за прожитый день и просил хорошего сна, испрашивал прощение за совершенные проступки (например, ребёнок не слушался родителей или капризничал, жадничал или подрался).

Господи мой, Боже!
Душу возношу к Тебе.
Святый, научи меня,
Дай мне понять, что есть Любовь.

Господи мой, Боже!
Научи меня любить.
Уповаю на Тебя.
Не покидай меня, Господь!

Не покидай меня!
Не оставляй меня!
Господь, спаси и помилуй меня!
Даруй, Господь, Веру и Любовь!

Так эта пьеса была названа П. Чайковским. Люди старшего поколения, однако, знакомые с «Детским альбомом», знают её под названием «Хор». В изданиях советского времени ни в коем случае нельзя было допустить какой-либо ассоциации с церковью и религиозной образностью.

Даже если не знать, как П. Чайковский относился к религии и церкви, сам факт завершения большого циклического музыкального произведения пьесой, навеянной образами церковной службы, должен убедить нас в трепетном отношении композитора к православным церковным обрядам.

Звучание этой пьесы, помещаемой в конце альбома, как и «Утренней молитвы», напоминает пение церковного хора. «Вечерний» ми минор пьесы звучит ответом «утреннему» соль мажору первой.

Интересно, что П. Чайковский использовал для этой пьесы мелодию настоящей молитвы, которую поют в церкви. Поэтому музыка звучит серьёзно и строго, совсем не по-детски. П. Чайковский не упрощал музыку, которую он сочинял для детей, а писал её с такой же глубиной чувств, как и «взрослую».

Если внимательно прислушаться, то можно заметить, что в конце обеих пьес есть повторяющиеся звуки в басу. Но в «Утренней молитве» они звучат строго и спокойно, на фоне светлой мелодии, а в вечерней - более мрачно, сосредоточенно, устало. День угас, спускается ночная тьма, всё затихает, успокаивается, замирает...

По своей форме пьеса «В церкви» - период из 12-ти тактов, завершающийся кадансом на тонике. Но этот период делится не на предложения, а только на фразы, продолжающие одна другую. Такой период называется периодом единого строения. Повтор этого периода не развивает, а лишь утверждает высказанную мысль. Он имеет дополнение и протяжённую коду, по размерам почти равную повторенному периоду. Её большая протяжённость объясняется тем, что она завершает не только эту пьесу, но и (в общепринятой редакции) весь сборник. В ней звучит «прощальное слово» «Детского альбома».

Вопросы и задания:

1. Какую цель ставил перед собой Чайковский, создавая «Детский альбом»?
2. Сколько пьес в «Детском альбоме», какие темы они затрагивают?
3. Расскажите о пьесах, объединённых общими темами, и об особенностях музыкального языка в каждой из них.
4. Назовите пьесы, написанные в форме периода, в двухчастной и трёхчастной формах. Какая из них используется композитором наиболее часто? Почему?
5. В каких пьесах и как использована форма вариаций?
6. С каким жанром связана куплетная форма? Приведите примеры из «Детского альбома».

Презентация

В комплекте:
1. Презентация - 33 (фортепианное / симфоническое исполнение) / 57 (песенное исполнение) слайдов, ppsx;
2. Звуки музыки:
Чайковский. Детский альбом:
Утренняя молитва, mp3;
Зимнее утро, mp3;
Игра в лошадки, mp3;
Мама, mp3;
Марш деревянных солдатиков, mp3;
Болезнь куклы, mp3;
Похороны куклы, mp3;
Вальс, mp3;
Новая кукла, mp3;
Мазурка, mp3;
Русская песня, mp3;
Мужик на гармонике играет, mp3;
Камаринская, mp3;
Полька, mp3;
Итальянская песенка, mp3;
Старинная французская песенка, mp3;
Немецкая песенка, mp3;
Неаполитанская песенка, mp3;
Нянина сказка, mp3;
Баба-Яга, mp3;
Сладкая грёза, mp3;
Песня жаворонка, mp3;
Шарманщик поёт, mp3;
В церкви, mp3;
3. Сопровождающая статья, docx.

Все произведения «Детского альбома» даны в трёх вариантах (в каждом архиве «своё» ): фортепианном (в исполнении Веры Горностаевой), в симфоническом (в исполнении Государственного камерного оркестра Владимира Спивакова «Виртуозы Москвы»), и песенном (в вокальном исполнении Ирины Васильевой, в сопровождении фортепиано). Также в презентации с песенным сопровождением дополнительно вставлены слайды со стихотворениями Виктора Лунина - словами исполняемых песен, в презентациях с фортепианным и симфоническим вариантами музыкального сопровождения слайдов со стихами нет.

В оформлении работы использованы иллюстрации Веры Павловой.

Лекция Леонида Десятникова была прочитана в Санкт-Петербурге в рамках проекта «Благотворительный университет».

«Благотворительный университет» - совместный проект фонда AdVita («Ради жизни») и центра : лекции и творческие встречи в пространстве «Легко-легко» на улице Большая Пушкарская, 10 и других площадках Петербурга. Все участники проекта работают бесплатно. Вход на лекции и творческие встречи - за благотворительное пожертвование. Все вырученные средства поступают в помощь онкологическим больным и людям с аутизмом.

сайт благодарит Константина Шавловского («Сеанс», «Порядок слов») за помощь в подготовке публикации.

Добрый вечер. Сегодня я читаю лекцию, кажется, второй раз в жизни. Опыта у меня нет никакого, меня может занести куда-нибудь не туда. Возможно, среди вас есть люди, чьи чувства могут быть оскорблены. Я обращаюсь именно к вам. Пожалуйста, хорошенько подумайте: может быть, стоит уйти прямо сейчас. Если же вы решили остаться и пережить оскорбление своих чувств, обращаю ваше внимание на то, что ведется видеосъемка, удостоверяющая мои слова. Я предупредил. Итак, первый видеоролик; пусть он будет чем-то вроде эпиграфа.

Это наш выдающийся современник, пианист Борис Вадимович Березовский. Фильм о нем был показан на телеканале «Культура» буквально несколько дней назад. В конце фрагмента - запись двадцатипятилетней давности, где Березовский блестяще, хотя и с некоторой, как сказал бы Стравинский, защитной грязцой, играет «Исламея» Балакирева. Мой приятель прислал мне эту ссылку как некое ха-ха, как прикол. Я сперва слегка оторопел. Утром, размышляя об увиденном накануне, я понял: мне скорее нравится то, что я услышал. Березовский нарушает конвенцию; в том, что он сказал и как он это сказал, в этой симуляции простоватости есть известная фронда. Разговор о деньгах и привилегированном положении в шоу-бизнесе составляет огромный контраст с той приторной задушевностью, фальшивым придыханием и удушающим благодушием, с которыми обычно говорят о классической музыке, в частности о Чайковском, в публичном пространстве. И эта лживая, по сути своей пропагандистская, интонация совершенно не приближает нас к Чайковскому, а напротив, отдаляет его от нас, и мы с бабушкой уходим всё дальше в лес.

Когда Константин Шавловский обратился ко мне с предложением прочесть лекцию (собственно говоря, именно он и предложил поговорить о Чайковском), то, наверное, он не знал, что композиторы говорят исключительно о себе, подумать о ком-то другом у них обычно нет ни времени, ни желания. Я еще раз должен попросить прощения за то, что это будет не лекция, а бессвязный поток сознания, перемежаемый аудио- и видеоклипами. Так вот, Костя сказал: «Нам надо придумать какое-то название, просто для анонса». Я ответил: «О"кей, и это название должно быть связано с заголовком какой-нибудь пьесы Чайковского». «Похороны куклы» были одним из первых вариантов. «О боже, зачем?» - подумал я, уже отправив Шавловскому эсэмэску. Ведь заголовок ко многому обязывает. «Похороны куклы» вызывают ворох непристойных, зловещих ассоциаций. Магритт, «Лолита», вудуистские ритуалы, что еще? Голый целлулоидный пупс, выброшенный на свалку, его можно увидеть на авангардистской фотографии, на обложке триллера или детектива. На самом деле все было проще: в тот момент на интуитивном уровне мне показалось правильным означить что-то маленькое, миленькое, незначительное, «Похороны куклы» или там «Игра в лошадки». Точка. Потом величественным дикторским голосом возгласить: «К 175-летию со дня рождения Петра Ильича Чайковского». Пафос, неизбежно возникающий в связи с юбилеем классика, всегда вызывает некоторую оторопь. Между прочим, у меня было такое же чувство в 1997 году, когда я получил заказ на сочинение к 200-летию Шуберта. Меня угнетала необходимость праздновать юбилей Шуберта вместе со всем, что называется, прогрессивным человечеством. Ведь Шуберт даже в большей степени, чем Чайковский, есть воплощение интимности, камерности, отрицания какой бы то ни было помпезности… Вот так возникло это название. Никакого подтекста, умысла и приращения смыслов в нем искать не стоит.

Позвольте еще два слова о «Похоронах куклы». Когда дети начинают учиться в музыкальной школе, «Детский альбом» Чайковского становится их основной пищей. Моя старинная подруга рассказывала мне, как она в шесть-семь лет разучивала «Старинную французскую песенку». Чтобы ребенок лучше понимал, о чем речь, учительница подтекстовала мелодию, и перепуганная моя Милочка должна была не только играть, но и петь. Текст был такой (поет на мотив «Старинной французской песенки») : жена моя в гробу, жена моя в гробу… Готовясь к лекции, я нашел в сети аналогичную «рыбу» и к «Похоронам куклы»; это распространенная педагогическая практика, а я и не знал. «Снег на земле и на сердце снег. Кукла родная, прощай навек. Больше, дружочек любимый мой, мне не играть с тобой». Не знаю, не знаю, по-моему, это неправильно. Невокальная музыка не нуждается в каких бы то ни было костылях. Педагоги, которые использовали и, вероятно, до сих пор используют такие приемы, сами як д i ти . Ребенок, чтобы поскорее увидеть, как прекрасен цветок, стремится разъять бутон своими ручонками. Это преступление - против музыки и против цветка. Будь я на месте учителя музыки, я почитал бы ребенку стихи Веры Павловой. Она музыковед по образованию, то есть музыкант-профессионал, и очень симпатичный мне человек (отчасти, быть может, потому, что ее девичья фамилия - Десятова). У нее есть поэтический цикл «Детский альбом», в нем каждое стихотворение тематически связано с Чайковским. Одно из самых трогательных - как раз «Похороны куклы».

Подарки. Тосты. Родственники. Подружки.
Стая салатниц летает вокруг стола.
Бабушка, у тебя была любимая игрушка?
Бабушка, ты меня слышишь? Слышу. Была.
Кукла. Тряпичная. Я звала ее Нэлли.
Глаза с ресницами. Косы. На юбке волан.
В тысяча девятьсот двадцать первом мы ее съели.
У нее внутри были отруби. Целый стакан.

Мы начали с бирюлек, побрякушек, детской темы. Давайте резко перейдем ко взрослым мифам и легендам о Чайковском - ведь подлинную, сермяжную правду о нем мы уже никогда не узнаем, и, может быть, это даже хорошо. Кстати, миф о Чайковском жив и активно развивается, о чем свидетельствует, в частности, русская Википедия. В ней, разумеется, есть статья о Чайковском, довольно пространная, довольно хорошо написанная. Но посмотрите так называемый журнал изменений страницы: вы увидите, что статью правят почти ежедневно. Я с изумлением обнаружил среди участников форума Павла Шехтмана, известного политического активиста. Казалось бы, что ему Чайковский? Я нашел там своего школьного товарища Григория Ганзбурга, респектабельного харьковского музыковеда, специализирующегося в области оперной либреттологии. Там есть и масса анонимов, конечно.

Я должен сказать, что миф о Чайковском не является исключительно русским или советским. Чайковский - очень важная часть, например, американской культуры. В Соединенных Штатах очень популярен «Щелкунчик». (Для советских детей «Щелкунчиком» был фильм «Чапаев».) Несколько поколений американского среднего класса в детстве непременно видели «Щелкунчика», а потом водили на него своих детей. Это живая, не прерывающаяся традиция.

О подлинном Чайковском говорить крайне сложно. Он умер в 1893 году, в полной славе, и для людей, появившихся на свет после его смерти, сразу стал некой данностью, чем-то, что существовало всегда - как родители, как собственная рука или нога, с которыми осваиваешься еще в колыбели.

Я вижу себя в восемь-девять лет перед экраном телевизора. Именно тогда и таким способом я услышал эту музыку. Но увидел не импозантного Михаила Владимировича Юровского или кого-нибудь вроде него, а… Даже не помню, что я там увидел. Наверное, Красную площадь. В фонотеке моего головного мозга эти фанфары долгое время находились в том же каталожном ящике, что и многочисленные помпезные заставки, предварявшие государственную новость чрезвычайной важности. Фауна замирает в предчувствии всеобщего ликования. Существует не так уж мало людей, которые впоследствии с изумлением узнали, что эта музыка называется «Итальянское каприччио». Но тех, кто так никогда и не узнал об этом, на порядок больше.

Сегодня я намерен обильно цитировать своего коллегу - умнющего Сергея Невского. Цикл интервью Дмитрия Бавильского с разными композиторами публиковался на сайте «Частный корреспондент», потом вышел отдельной книгой. Невский там - один из самых крутых в смысле душевной тонкости и высоченного IQ . Цитата: «Когда население все время ездит на автобусе “ЛиАЗ” или “Икарус”, то мы перестаем воспринимать внешний вид этих автобусов как дизайн, он воспринимается как данность, как некая константа. Вот и Чайковский был некой константой, постоянно звучащим фоном. Когда хоронили очередного генсека, что мы слушали? Правильно, вступление к финалу Пятой симфонии». Прерывая цитату: мне кажется, Сергей здесь не вполне прав. Сам я этих похорон не видел никогда, но вступление к финалу Пятой звучит для такого случая, по-моему, чересчур жизнеутверждающе. А вот вторая часть вышеупомянутой симфонии, « Andante cantabile » , к моменту, когда гроб уже опустили в землю, была бы в самый раз: «скорбь» уже отработали, теперь должно быть «просветление». Вот еще одна правильная мысль Невского о похождениях музыки Чайковского в России: «Демонстрация “Лебединого озера” по телевизору 19 августа 1991 года была со стороны ГКЧП совершенно естественной. Это была не только попытка массового гипноза, но и своеобразное заклинание: попытка уверить самих себя в своей легитимности». Конец цитаты. Невский учился в Академическом колледже при Московской консерватории имени Чайковского, и студенческий билет ему и его одноклассникам вручали в Доме-музее Чайковского в Клину. Цитата: «У лестницы <…> висел огромный портрет Ленина, который после 1991 года заменили барельефом с изображением Чайковского, но в принципе все знали, что это был как бы один и тот же человек. Уровень присутствия этих двух персонажей в нашей жизни, уровень бомбардировки мелочами их частной жизни (при умалчивании определенных деталей), да и уровень сакрализации и в том, и в другом случае зашкаливал. Это в какой-то степени приводило отношение к этим двум фигурам на единый обобщенный уровень». И далее: «У людей нашего круга и нашей биографии практически не было шансов сформировать какое-то более-менее непредвзятое отношение как к личности Чайковского, так и к его музыке. Был культ, насквозь фальшивый, сквозь который мне приходилось продираться, чтобы что-то понять». Мне видится здесь абсолютное сходство с обустройством школьной программы по литературе. Последняя «заряжена» таким образом, чтобы дети, читающие в восьмом классе «Войну и мир», больше никогда в жизни не возвращались к этой книге. Отвращение к классике культивируется совершенно сознательно.

Лубочный образ Петра Ильича Чайковского начал формироваться с того момента, когда Модест Чайковский написал и издал в Лейпциге в 1902 году три огромных тома биографии своего прославленного брата. Потом довольно долгое время было не до Чайковского. Все завертелось, когда большевики начали грандиозную экспроприацию старой культуры. Уже в 1923 году улица Сергиевская в Петрограде стала улицей Чайковского - в связи с тридцатилетней годовщиной смерти композитора. Между прочим, в середине семидесятых годов прошлого века в Ленинграде существовало диссидентское предание о том, что улица Чайковского, ужас-ужас, названа вовсе не в честь композитора, а в честь какого-то упыря-однофамильца - то ли революционера-народника, то ли советского военачальника. Наверное, многие из вас слышали об этом. Но это не так. Александр Николаевич Познанский (о нем я скажу несколько позже) рассказывал в телепередаче, что видел подлинники документов, из которых следовало, что Сергиевская переименована в улицу именно что нашего Чайковского, Петра Ильича.

Странная вещь, непонятная вещь! Главным музыкальным классиком Страны Советов был назначен человек, совершенно не подходивший для этой роли. По преимуществу лирик, композитор, создавший немало мрачнейших трагедийных партитур. Подозрительно неженатый бездетный господин. На его месте должен был быть кто-то другой. Римский-Корсаков? Или, может быть, Глинка? Нет, Глинка тоже не подходит. Нет ответа на этот вопрос. Вероятно, так сложилось в результате хаотичных действий однонаправленных воль огромного количества людей. Окончательная государственная канонизация Чайковского произошла в 1940 году, в год столетия со дня рождения композитора. Имя Чайковского тогда получила Московская консерватория, и пошло-поехало: улицы во многих городах, оперные театры, Киевская консерватория, город в Пермской области и т.д., и т.п. Чайковский причислен к лику советских святых, и из обихода лихорадочно изымаются подробности его личной жизни, могущие очернить иконописный образ. Познанский в своей книге… Сейчас самое время сказать о Познанском. Уроженец Выборга, интеллигентный архивариус благородного старорежимного облика, многолетний сотрудник библиотеки Йельского университета, считающейся третьей по значимости в университетском мире Соединенных Штатов, Познанский всю жизнь занимается биографией Чайковского. Это его хобби. Поразительно: американец, работавший с теми же архивными материалами, что и замечательные ученые из Дома-музея Чайковского в Клину, опередил всех, первым на русском языке опубликовав свой труд. Я говорю об увесистой и очень весомой книге в двух томах, которая вышла здесь, в Петербурге, в издательстве «Вита Нова». Это потрясающее чтение типа «все, что вы хотели узнать о Чайковском, но боялись спросить». Это книга уровня «Жизни Антона Чехова» Дональда Рейфилда, она и устроена похожим образом. Там как бы нет авторских оценок, это большей частью искусный монтаж цитат, скрепляемый якобы нейтральными связующими фразами. Так вот, к вопросу о канонизации. Познанский рассказывает о том, как в СССР при публикации писем удалялось, например, слово «гадина», которым Петр Ильич называл свою несчастную жену. С официозной точки зрения Чайковскому следовало принадлежать к прогрессивно-демократической русской интеллигенции. Естественно, советские издания игнорировали присущий Чайковскому монархизм, его истовую религиозность и так далее, и так далее.

Помимо советской версии мифа существует отличная от нее западноевропейская, согласно которой Чайковский был меланхолическим мизантропом, социопатом, человеком на грани нервного срыва, склонным к суициду. Эта версия отлично согласуется с тривиальными представлениями о загадочной русской душе и западным пониманием Достоевского. О"кей, не возражаю. Я только что прочел роман Клауса Манна «Патетическая симфония», но лучше бы я этого не делал. Это в чистом виде воображаемая биография, романизированная биография, романтизированная биография, назовите как угодно, рассказ о пребывании Чайковского в Германии за несколько лет до его смерти. Он дирижирует своими сочинениями и встречается с коллегами, в частности, с Григом, которого он очень любит, и Брамсом, которого он не любит. Книга большей частью состоит из внутренних монологов и… В общем, я ее вам не рекомендую. Это надрывный мещанский роман, но, возможно, он видится мне таковым в русско-советском подцензурном переводе, а как там обстоит на самом деле, я, наверное, уже никогда не узнаю.

Еще один миф (или субмиф, или подмиф) - Чайковский-западник, Чайковский, противопоставляемый «Могучей кучке». Этот миф активно разрабатывал мой любимый композитор Игорь Федорович Стравинский - по разным причинам, о которых я скажу позже. Если пытаться слушать музыку Чайковского с чистого листа, непредвзято… Я не говорю о шлягерах, потому что шлягер невозможно услышать непредвзято. Возьмем, к примеру, не очень популярного «Манфреда», огромную программную четырехчастную симфонию. Мне кажется, она могла быть написана если не Римским-Корсаковым, то кем-то, очень похожим на него. И наоборот: загляните в Михайловский театр (если вы пока его не бойкотируете) на «Царскую невесту». Вообразите, что вы совсем ничего не знаете, у вас нет программки (это просто такая игра), - и вам на мгновение покажется, что музыка, связанная с Любашей, вполне может быть атрибутируема как музыка Чайковского. Чайковский-западник и адепт чистого искусства (по Стравинскому) сочинил, как ни странно, довольно много произведений, которым предпослана четкая литературная программа, большей частью по мотивам статусных шедевров. Назову увертюру-фантазию «Гамлет», «Франческу да Римини», «Ромео и Джульетту». Такой понятийно-конкретизирующий способ сочинения был характерен скорее для Римского-Корсакова. Кучкисты не скрывали своей привязанности к творчеству Листа и Берлиоза и разрабатывали тип симфонической поэмы и программной симфонии, который был создан вышеупомянутыми европейскими мэтрами. Кстати сказать, Стравинский был учеником Римского-Корсакова и, разумеется, начинал в русле этой традиции. Американский музыковед Ричард Тарускин считает, что Стравинский в молодые годы был столь беспомощен, что не мог приступить к сочинению музыки, не имея под рукой надежной подпорки в виде литературной программы.

На днях переслушивал симфоническую фантазию «Буря» Чайковского - по Шекспиру, естественно. Эта музыка в некоторых своих эпизодах опознается как безусловно русская. Не знаю, как это объяснить. Есть некие мелодические обороты, некие последовательности аккордов, некая как бы разлитая в теле музыкального произведения плагальность … Сейчас нет времени объяснять, что это такое, но те, кто знает, поймут, что я имею в виду. В связи с «Бурей» хочу процитировать письмо Чайковского брату Анатолию, написанное через несколько дней после премьеры. Это письмо вызывает во мне огромную нежность к адресанту. Герман Августович Ларош, авторитетный музыкальный критик, написал рецензию, в которой просто уничтожил дорогого друга и собутыльника. Чайковский пишет брату следующее: «С какой любовью он (Ларош) говорит, что я подражаю <…> кому-то. Будто я только и умею, что компилировать где попало. Я не обижаюсь… я этого ожидал… Но мне неприятна общая моя характеристика, из которой явствует, что у меня есть захваты от всех существующих композиторов, а своего ни х**». В книге Познанского, откуда я взял эту цитату, тоже после «х» стоят целомудренные астериски. Я просто прослезился, когда впервые прочел эти слова, - совсем как Борис Березовский в Александро-Невской лавре. Вот он, подлинный Чайковский, абсолютно живой, абсолютно современный человек, изъясняющийся современным языком. Он печалится о том, что кто-то подвергает сомнению его композиторскую самость. И я - я тоже в медиа, особенно в социальных сетях, не раз встречал упреки, что, дескать, у Десятникова ни хрена нет своего, все заемное, сплошные цитаты и парафразы. Оказывается, такие реприманды предъявлялись сочинителям от века, и кто бы ты ни был, хоть Чайковский великий, величайший, тебе всегда могут такую петарду подложить.

Снова возвращаюсь к теме противопоставления Чайковского «Могучей кучке». Бывают странные сближения, странные пересечения. Предлагаю вам послушать фрагмент вокального цикла «Детская» Модеста Петровича Мусоргского. Я этот цикл очень люблю. Композитор написал его на собственные тексты. Это последняя часть, она называется «Поехал на палочке». Поет прелестная Алла Аблабердыева, воспитанница благородной школы Нины Львовны Дорлиак. Имя пианиста, к сожалению, не указано. Вы услышите, как четко пьеса делится на три части. Сюжет такой: бойкий мальчик играет в лошадки, встречает приятеля, говорит ему несколько фраз, дальше скачет на палочке - и вдруг падает, ушибает коленку и начинает рыдать. Появляется мамаша, которая эффективно его успокаивает, и ребенок - хоп! хоп! - поскакал дальше как ни в чем не бывало. Это маленький театр одной актрисы. Запись начала 80-х годов.

Первый эпизод - назовем его «мусоргский» - неслыханный для начала 1870-х годов авангард. И прежде всего - текст, состоящий большей частью из звукоподражания и междометий. Несколько секунд связующего эпизода с падением и стонущие интонации - это, конечно, Юродивый из «Бориса». Потом начинается средний эпизод: появляется маменька, и вместе с ней на авансцену незримо выходит Петр Ильич Чайковский. Музыка матери звучит если не как пародия, то, по крайней мере, как дружеский шарж. Романсный «усадебный» стиль Чайковского опознается в некоторой жеманности фортепианного сопровождения и поэтического текста, но главное - в предельно мелодизированной вокальной строчке, сущностно отличной от речеподобной вокальной манеры самого Мусоргского.

Почему, собственно говоря, возможны такие пересечения? Разумеется, стилевые, эстетические различия между кучкистами и Чайковским были важны их современникам, сами композиторы осознанно маркировали эти различия, огораживая, так сказать, территорию. Но сегодня это не так важно. Как сказал Стравинский по другому поводу, выявлять различия есть не более чем приятная игра в слова. Гораздо интереснее параллелизмы. Вспомним тогдашний архитектурный стиль, стиль, грубо говоря, последней трети XIX века, - историзм, он же эклектика, он же… Существует не менее полудюжины определений: неоготика, неовизантийский, русско-византийский, псевдорусский, ложнорусский и так далее. То были лихорадочные поиски национальной культурной идентичности, продолжающиеся, кажется, и по сей день. Часто выбор стилевой модели зависел от назначения здания. Кафедральный соборный храм Христа Спасителя - одно, а неомавританский доходный дом Мурузи на Литейном проспекте - нечто совсем, совсем другое. Но мы ничтоже сумняшеся игнорируем различия, когда нужно перейти от фактов к обобщению. Вероятно, и в музыкальном отношении стиль эпохи был вполне эклектичным, и кучкисты с Чайковским уподоблялись друг другу в той степени, в какой они обращались к одним и тем же стилевым и жанровым моделям. Для оперы из русской старины сочиним вот так, а для, к примеру, симфонии - как-нибудь иначе. Вот они и пересекались, но лбами, слава богу, почти не сталкивались, как-то вполне себе мирно сосуществовали.

Без особой охоты перехожу к следующей теме. В Википедии в статье о Чайковском есть раздел «Личная жизнь». Там говорится, что наш герой был склонен к эфебофилии, то есть испытывал влечение к подросткам мужского пола. Нина Берберова в своей чрезвычайно популярной книге «Чайковский. История одинокой жизни» описывает робкий харрасмент Чайковского в Клину. На прогулке он встречал крестьянских ребятишек, всякий раз одаривая их изюмцем, конфетками да орешками. Не думаю, что только ради красного словца присочинила она эти эпизодики. Более чем родственная привязанность дяди к племяннику, Владимиру Давыдову, - факт, кажется, никем не оспариваемый. Петр Ильич посвятил ему «Детский альбом» и Шестую симфонию. Когда Давыдов вышел из тинейджерского возраста (Лолита состарилась), Чайковский охотно общался не только с ним, но и с его молодыми блестящими приятелями, хипстерами конца 1880-х. Он называл их «Четвертая сюита» Здесь игра слов: «свита» и «сюита» и по-французски, и по-английски обозначаются одним словом « suite » . Напомню, что Чайковский написал три оркестровые сюиты, а четвертой, стало быть, были эти юноши. Перечитывая постоянно меняющую свои очертания статью в Википедии (эта ситуация напоминает рассказ Борхеса), не сразу понял я, что ханжеское коллективное бессознательное совокупного автора транслирует нам: никаких плотских отношений у Чайковского вовсе не было. Ход мысли примерно такой: он был эфебофилом, а значит, в силу общественного и личного табу не мог осуществить преступные намерения, следовательно, гипотетические «отношения» могли быть исключительно платоническими. То есть не доставайся же ты никому. Хорошенькое дело. А как же «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем»? Или «в сердце» сегодня не считается? В общем, этот невнятный, но хитроумный доказательный дискурс призван отвлечь нас от простого факта: безнадежно взыскующий отроков Чайковский вынужден был иметь дело с мужчинами, достигшими возраста согласия. Многие из нас могут ему позавидовать. Здесь возникает любопытная параллель с Бриттеном, который тоже в чем-то подобном был замечен. Но - в другой стране и в другую эпоху - выражал свои притязания, видимо, каким-то иным способом, хотя, слава богу, с тем же нулевым результатом. Детский мир страстно интересовал его как художника, и Бриттен написал огромное количество произведений о детях, адресованных детям и предназначенных для исполнения детьми. У Чайковского тоже есть такие сочинения, но их намного меньше. Одно из них - уже упоминавшийся «Детский альбом», другое - «16 детских песен на стихи Плещеева». Собственно говоря, на стихи Плещеева там четырнадцать песен; еще одна - на стихи Сурикова, а последняя - на стихи, если не ошибаюсь, Аксакова. Это всем с детства знакомый «Мой Лизочек так уж мал», про которого одна маленькая девочка спросила: «Мама, а кого он ужмал ?» Но я хочу предложить вам послушать другую песню, причем в несколько, я сказал бы, неконвенциональном исполнении. Она называется «Легенда», или «Был у Христа-младенца сад».

(По окончании в зале смех, аплодисменты.)

Да, Владимир Пресняков, безусловно, заслуживает одобрения. Если бы потребовалось написать рецензию, я ограничился бы одним словом: шикарно. Я выбрал этот ролик, чтобы оживить нашу несколько чопорную академическую беседу. Стихотворение Плещеева представляет собой вариацию на один из эпизодов Страстей Христовых: утро Страстной пятницы, увенчание терновым венцом. Это мистерия, разыгрываемая детьми, жуткими персонажами «Повелителя мух» Голдинга. Так что прекрасного Преснякова, как вы понимаете, занесло немного не в ту степь. В западноевропейской традиции - с Ллойдом Уэббером, Бобом Диланом и христианским хардкором - этот феномен воспринимался бы вполне органично, но у нас звучит пока еще чересчур свежо. Впрочем, ни стихи Плещеева, ни музыка Чайковского не имеют отношения к православному канону, так что в милоновском, так сказать, смысле эта интерпретация вовсе не предосудительна. Возможно, вы обратили внимание на строку «Когда же розы расцвели, детей знакомых сóзвал Он». В оригинале вообще-то «Детей еврейских созвал Он». Меня эта самоцензура, идущая еще с советских времен, несколько удивила, и я послушал другие версии, в Ютьюбе их довольно много. Так, я нашел молдавский хор a cappella ; они исполняют «Легенду» довольно близко к оригиналу, но там «детей соседских созвал Он». И только фольклорный ансамбль из Горно-Алтайска, три трогательные старушки, поют эту строку правильно. Обращаясь к публике в сельском клубе, они говорят: «Мы сейчас споем вам Чайковского, “Был у Христа-младенца сад”» - но поют некую квазинародную песню, которая, кроме поэтического текста, никакого отношения к Чайковскому не имеет. Я просто хотел показать, как ветвится, какие причудливые формы обретает миф Чайковского в девяностые и нулевые годы.

Великий русский композитор Стравинский отдал дань почитаемому им Чайковскому в двух значимых сочинениях. Одно из них - опера «Мавра» на сюжет «Домика в Коломне» - произведение стилистически переходное. Опера посвящена памяти Пушкина, Глинки и Чайковского. В своих «Диалогах с Робертом Крафтом» Стравинский уделяет Чайковскому много внимания. В частности, о «Мавре» он говорит следующее: «Эта опера близка по характеру к эпохе Чайковского и вообще к его стилю (это музыка помещиков, горожан и мелкопоместных землевладельцев, отличная от крестьянской музыки)». Это определение отлично корреспондирует с уже знакомой нам оппозицией «Чайковский (просвещенный европеец) - “Могучая кучка” (деревенщина “с ее зачерствелым натурализмом и любительщиной”)». Продолжу цитату: «Посвящение “Мавры” Чайковскому было также вопросом пропаганды. Своим нерусским коллегам с их туристским поверхностным восприятием ориентализма “Могучей кучки” я хотел показать иную Россию». И далее: «Чайковский был самым большим талантом в России и - за исключением Мусоргского - самым правдивым». Что такое «самый правдивый», я, честно говоря, не очень понимаю. Дальше Стравинский говорит: «Его [Чайковского] главным достоинством я считал изящество (в балетах) и чувство юмора (вариации животных в “Спящей красавице”)». Последнее заявление меня, по правде сказать, озадачило. Я не обращал на него внимания в 1971 году, когда впервые читал эту книгу. Сейчас, по ряду причин перечитывая «Диалоги» под микроскопом, я все время, если можно так сказать, озадачиваюсь. Неужели изящество и чувство юмора суть главные достоинства нашего героя? А как же Чайковский Шестой симфонии (можно привести еще много примеров), мрачный, нервозный, надрывный, продуцирующий всякого рода саспенс и memento mori ? Но такова была стратегия Стравинского-классициста. Ему, русскому композитору, живущему в Европе и всячески подчеркивающему свое западничество, крайне важно было обозначить эту новую идентичность, и он отмежевался от своего учителя Римского-Корсакова. Автор оперы-оратории «Царь Эдип» совершил символическое убийство отца и ангажировал нового.

Давайте теперь послушаем маленький фрагмент «Юморески» Чайковского.

Мелодия определенно русская, незатейливая, будто кто-то, не очень искушенный в этом деле, играет на гармошке. Этот мотив в 1928 году был для Стравинского тем, что в Германии называют Ohrwurm , «ушной червь», - иначе он не повторял бы его с такой частотой в балете «Поцелуй феи». Судя по дате, сочинение было написано к 35-летней годовщине смерти Петра Ильича. Стравинский сочинил его, как говорится, по мотивам, и в данном случае это выражение следует понимать буквально: Стравинский использует мелодии, темы Чайковского из его фортепианных сочинений, детских песен, взрослых романсов - попросту говоря, из произведений не оркестровых. Композитор сам написал либретто - по сказке Андерсена «Ледяная дева», но это не «Снежная королева», здесь все гораздо страшнее. Балет этот ставится редко, музыка из него исполняется несколько чаще. Я хочу, чтобы вы послушали фрагмент даже не балета, а… Композиторы часто слегка переделывают свою оперную и балетную музыку в самостоятельные произведения - как правило, в некий дайджест, который можно исполнять в концертном зале. Все идет в дело. Итак, слушаем Дивертисмент из балета «Поцелуй феи», эпизод, который называется «Швейцарские танцы». Там будет и навязчивая «Юмореска», и многое другое. Вот чем нехорош жанр лекции о музыке: приходится комментировать одновременно с музыкой, это ужасно.

(с 6’ 24’’ до конца)

(Говорит одновременно с демонстрацией видео.) Это оригинальная музыка Стравинского, эти струнные жалобные всхлипывания… а вот «Юмореска»… вот опять Стравинский, хотя очень похоже на Чайковского… имеет место монтаж двух разных «музык», но развития нет, как бы ничего не происходит… Просто маниакальная зависимость Стравинского от этой мелодии, да? …Присоединяется еще одна тема Чайковского, из «Детского альбома», - «Мужик на гармонике играет», родственная мотивчику «Юморески»… кажется, в сотый раз уже звучит «Юмореска». Душа просит чего-то другого. И другое появляется, заждались уже: это «Ната-вальс» Чайковского… Давайте прервемся: это святотатство, конечно, но я не успеваю показать вам кое-что важное. (Музыка прерывается.)

Нас воспитывали таким образом, что нам казалось: между Чайковским и Стравинским, как между тем, что было до 1917 года, и тем, что стало после него, - огромная трещина, пропасть. Но этой пропасти не существует. После Скрябина, после открытия додекафонии, после неоварварства Бартока, Прокофьева, да и самого Стравинского появляется вот такая музыка - заботливо склеенная, искусно сшитая из обломков детских игрушек, каких-то милых тряпочек и сентиментальных воспоминаний. Вроде бы Чайковский, вроде бы нет - слушая эту музыку, мы все время пребываем в состоянии легкого шизофренического недоумения. И еще: «Поцелуй феи» возвращает нас к «Петрушке», написанному в 1910 году. Мы опознаем схожие, очень четкие жанровые модели: вальс, исполненный на шарманке (обязательно испорченной), и фабричная, ухарская музыка петербургской окраины. Кучера и конюхи «Петрушки» и играющий на гармонике мужик из «Детского альбома» в сопровождении четырех аккордеонов из Оркестровой сюиты № 2 - в общем, вся эта гопота - если и не близнецы-братья, то очень близкие родственники. Как сложно, оказывается, говорить о музыке, делить на периоды, расчленять и обобщать - всегда найдется исключение, которое не подтверждает правило. Прикасаясь к музыке, наталкиваешься на какую-то жидкую, даже газообразную, субстанцию, ежесекундно ускользающую, не поддающуюся классификации. Я вынужден скомкать эту важную тему, потому что у нас мало времени, а мне еще очень хочется поговорить с вами о кинематографе.

Я хочу показать два фрагмента. Первый - из кинофильма, который многие из вас, возможно, видели в детстве. Это «Чайковский» Игоря Таланкина по сценарию многоопытного Юрия Нагибина, выпущенный в прокат в 1969 году. Картина замечательна прежде всего блестящим кастингом. Смоктуновский сыграл здесь одну из своих удачнейших ролей и по опросам читателей журнала «Советский экран» стал актером года. Еще там снимались превосходные Шуранова, Стржельчик, Кирилл Лавров. Фильм номинировался на «Оскар» как фильм на иностранном языке. Я его сейчас пересмотрел. У Лидии Гинзбург в «Записных книжках» есть запись, которую я очень люблю, хотя, возможно, не вполне правильно понимаю. Она ссылается там на своего друга и коллегу, литературоведа Бориса Бухштаба, но в данном случае это не важно… Так вот, пришел к ней Борис Яковлевич и сказал: «Всякое искусство зиждется на интеллектуальных предпосылках - и всегда на ложных интеллектуальных предпосылках». Однако по поводу советского искусства - в частности, по поводу фильма, о котором идет речь, - ложные интеллектуальные предпосылки следовало бы переименовать в лживые. Помните, о чем говорит Сергей Невский: уровень бомбардировки мелочами частной жизни (при умалчивании определенных деталей) и уровень сакрализации зашкаливал. Фильм Таланкина переводит историю личной жизни Чайковского на другие рельсы и мотивирует некоторые общеизвестные факты совершенно фантастическим образом. Простите, я опять буду комментировать вслух. Но, прежде чем мы начнем смотреть кино, скажу еще несколько слов. Для работы над саундтреком в СССР пригласили специального человека из Голливуда. Дмитрий Темкин, покинувший Россию в младенчестве, сделал довольно успешную карьеру кинокомпозитора и аранжировщика. Итак, мы смотрим фрагмент, действие которого начинается в театре, где выступает певица Дезире Арто. Ее роль исполняет ослепительная Майя Плисецкая.

По-видимому, Плисецкая говорит голосом Антонины Шурановой, я почти на сто процентов убежден в этом… А вот чьим голосом она поет, я не знаю… Очень грубая купюра, очень грубая склейка (в романсе «Средь шумного бала») … Еще одна склейка… Дальше начинается самое интересное. Это, конечно, Советский Союз на экране, советский шестидесятнический символизм, а вовсе не силуэты Кругликовой… Как вы понимаете, это музыка Темкина - напомню, в фильме о Чайковском… Краткосрочная цитата, вальс из Пятой симфонии… Березки… (Смех в зале.) Тройка с бубенцами... Спасибо. (Смех, аплодисменты.)

На самом деле не так уж все это и смешно. Моя главная претензия к фильму сводится к тому, что музыка выступает здесь в подчиненной, страдательной роли, и это неправильно. Мне кажется, люди, делающие фильм о Чайковском, должны исходить из музыки Чайковского и монтировать картину в соответствии с музыкой Чайковского. Таланкин по причинам, которые просто нет желания обсуждать, этого не сделал. Очень, очень, очень жаль. Дмитрий Темкин, особенно в сравнении с тем, что мы только что услышали в «Поцелуе феи», выступил на крепкую тройку с минусом. Конечно, у Темкина были сугубо кинематографические, коммерческие задачи, но эти лучезарные большие мажорные септаккорды, эта бесконечная, многокилометровая колоратура в духе незабвенного Концерта для голоса с оркестром Глиэра - ну совсем никуда: советская безошибочно распознаваемая фигня. Березки - ладно, бог с ними. Сама производственная ситуация катастрофична: за огромные деньги партия и правительство нанимают иностранного специалиста для того, чтобы он превратил национальное сокровище в нечто эстрадно-симфоническое, в нечто утилитарное, лишь бы режиссеру было понятно, удобно и уютно. В «Чайковском» много достоинств, главное - Смоктуновский и его пугающее фотографическое сходство с оригиналом. Но эти достоинства не отменяют сущностной, корневой лживости фильма.

Представьте себе, буквально на следующий год выходит еще одна картина о Петре Ильиче Чайковском. Фильм называется «Music L overs» , и название это переводится то как «Любители музыки», то как «Музыкальные любовники». Понимайте в меру своей распущенности. Это фильм эксцентричного Кена Рассела. Он только что прославился «Влюбленными женщинами», кинофильмом, имевшим огромный успех. Картина, поверьте мне, действительно прекрасная. Увы, последовавшие за ней «Музыкальные любовники» провалились в прокате, пресса была кислая, и только пианист, участвовавший в записи саундтрека, некто Рафаэль Ороско, был единственным, кто удостоился похвалы (хотя, с моей точки зрения, он небезупречен). Но этот фильм был важен для режиссера, он открывает трилогию биографических картин о классических композиторах, к которой относятся также фильмы «Малер» и «Листомания». Все три картины имеют много общего, и это общее я обозначил бы несколько надоевшим, но чрезвычайно в данном случае уместным словом «постмодернизм». Чистейший, хрестоматийный постмодернизм. Поскольку фильм снимался в Великобритании, с частной жизнью героя абсолютно все ясно. Никаких невысказанных слов и загадочных взглядов, подобных тем, которыми обменивались Плисецкая со Смоктуновским, у Кена Рассела нет - вернее, есть, но они представлены в откровенно пародийном ключе. Главную роль играет Ричард Чемберлен, открытый гей, что в 1970 году еще было экзотикой. Играет неплохо, хотя решительно никакого сходства с Чайковским не наблюдается. Кинокритик Сергей Кудрявцев пишет: «Рассел, как никто другой - с ним, пожалуй, может сравниться лишь Стэнли Кубрик, - способен по-особому чувствовать классическую музыку, он придает ей почти оргиастический характер и с легкостью и вольностью оперирует каноническими партитурами, психоаналитически трактуя балет “Лебединое озеро” и оперу “Евгений Онегин”». Важное замечание: «оперирует каноническими партитурами». Кен Рассел не претендует на достоверность. Он создает свободную бурлескную фантазию на тему биографии Чайковского, но при этом строго и очень деликатно обращается с музыкой. Например, самое начало картины, представляющее сцену масленичного гуляния, смонтировано под фрагмент скерцо из Второй оркестровой сюиты, взятый целиком, без хирургического вмешательства. Кен Рассел, как и Таланкин, пригласил на работу эксперта - маститого дирижера, композитора и аранжировщика Андре Превена. Но в отличие от креативного Темкина Превен создал чрезвычайно корректный и грамотный саундтрек. Если там и есть какие-то ретуши музыки Чайковского, то ретуши микроскопические.

В каком-то смысле Кен Рассел был одним из пионеров музыкального клипа. Фрагмент, который мы сейчас увидим, смонтирован под музыку второй части Первого фортепианного концерта. Казалось бы, сколько можно слушать этот концерт, ну просто невозможно. Он сопровождает тебя всю жизнь, от колыбели до могилы. Но в « Music Lovers » эта музыка заиграла новыми красками и заискрилась новыми смыслами. Кен Рассел намеренно допускает биографическую неточность: в фильме Чайковский сам публично исполняет свой концерт, чего на самом деле никогда не было. Сейчас мы, как и в фильме Таланкина, окажемся в каком-то благородном собрании, посмотрим и послушаем.

(Говорит во время демонстрации видео.) Сестра Чайковского Александра Давыдова… Чайковский и вправду неузнаваем… Русская Аркадия в представлении европейца… Здесь у нас просто технический брак видеоролика, в оригинале с музыкой все в порядке… В разгар идиллии возникает тема рокового стакана воды с холерными вибрионами, это тонко… На заднем плане Модест Чайковский… Мне очень нравится: соло виолончели - в концертном зале и одновременно в загородном доме… Среди слушателей концерта находится наша будущая жена Антонина Милюкова (Гленда Джексон). В фильме Рассела она - безумная нимфоманка… Вообще говоря, довольно правдоподобно показано, о чем на самом деле думает публика в концерте, слушая музыку. Это так называемое образное слушание; персонаж представляет себе некие олеографические картинки - вместо того чтобы слушать музыку как таковую… Это возвращение первой темы в репризе - такой упоительный всегда у Чайковского момент! Ну и у некоторых других авторов тоже… (Конец видео.)

Конечно, это гипергротеск. Представляете, как этот фильм должен был раздражать в 1970 году почтенную публику. Наверное, так же, как совсем недавно приличных людей шокировала «Анна Каренина» Джо Райта. Мне просто непонятна природа этого возмущения. Чувак виртуозно работает с клише, с набившими оскомину романтическими стереотипами, которые он демонстрирует с каменным лицом. Это абсолютно британский тип художественного мышления.

И последнее. Однажды в том же 1970 году Стравинский с Крафтом сидели вечером дома и слушали виниловые пластинки. После насыщенной программы Крафт спросил престарелого и, вероятно, очень уставшего композитора: «Что бы мы смогли послушать после сочинений Бетховена?» И Игорь Федорович сказал: «Это очень просто - его самого ». Как трогательно это жгучее, не в первый раз и не только в связи с Бетховеном высказываемое Стравинским желание непосредственного, соматического контакта с коллегой. По счастью, в отношении Чайковского у нас есть крохотная возможность услышать его самого.

Мы слышали подлинный голос Чайковского. Потрясающе, правда? Захватывающая история фонографического валика № 283 из берлинской коллекции инженера Юлия Ивановича Блока, коллекции, находящейся ныне в Пушкинском доме, довольно подробно изложена во втором выпуске альманаха «П.И. Чайковский. Забытое и новое», издаваемого клинским Домом-музеем. Пересказывать ее я не буду, перепечатку легко найти в сети. До нас дошли всего три пустяковые реплики: «Эта трель могла бы быть лучше», «Блок молодец, но у Эдисона еще лучше» и «Кто сейчас говорит? Кажется, голос Сафонова». Из этого не выжмешь ничего. Мы могли бы провести спектральный анализ услышанного. Или на основании того, что в двух фразах из трех есть слово «лучше», в духе кухонного психоанализа могли бы порассуждать о его болезненном перфекционизме. Но стоит ли это делать?

Мои бессвязные речи подошли к концу. О мифе Чайковского, его оттенках, родах и видах можно говорить бесконечно. Поэтому я даже не завершаю, а просто прекращаю разговор. Спасибо.

Автор выражает сердечную благодарность Марии Жмуровой - за расшифровку аудиозаписи; Элле Липпе - за помощь в переводе с русского устного; М.Ч., деликатно указавшему на неправильную атрибуцию одного музыкального отрывка.

24 ЛЕГКИЕ ПЬЕСЫ ДЛЯ ФОРТЕПИАНО, ОР.39

Посвящен любимому племяннику композитора В.Л.Давыдову .

1. Утренняя молитва;
2. Зимнее утро;
3. Мама;
4. Игра в лошадки;
5. Марш деревянных солдатиков;
6. Болезнь куклы;
7. Похороны куклы;
8. Вальс;
9. Новая кукла;
10. Мазурка;
11. Русская песня;
12. Мужик на гармонике играет;
13. Камаринская;
14. Полька;
15. Итальянская песенка;
16. Старинная французская песенка;
17. Немецкая песенка;
18. Неаполитанская песенка;
19. Нянина сказка;
20. Баба Яга;
21. Сладкая греза;
22. Песня жаворонка;
23. Шарманщик поет;
24. В церкви.

Сочинение "Детского альбома" - первое обращение композитора к детской теме. Позже последует цикл Детских песен ор.54, балет "Щелкунчик" . Поводом к обращению к музыке для детей послужили также жизненные обстоятельства композитора в 1877-1878 годах, и, прежде всего, общение с детьми в семье сестры А.И.Давыдовой в Каменке в момент сильнейших душевных переживаний, вызванных женитьбой.

Непосредственно созданию "Детского альбома" предшествовало длительное общение с Колей Конради, глухонемым воспитанником М.И.Чайковского . Именно с ним и своим братом композитор провел вместе часть зимы 1877 - 1878 годов. Втроем они посещали достопримечательности, путешествовали. Прежде мир ребенка для Чайковского - это были воспоминания собственного детства, общение с семьей Давыдовых в Каменке. В Швейцарии и Италии Чайковский довольно долгое время провел с Колей, входил в мир интересов мальчика, занимался его воспитанием, а также был свидетелем его реакций на впечатления, которые приносили путешествие, непосредственно наблюдал мир ребенка. Чайковский, уехав из Москвы, очень просил брата М.И.Чайковского приехать к нему в Италию. Об этом же он просил и самого Колю в письме 12/24 ноября 1877 года: "Мне очень скучно, что так долго не увижу Модю и тебя. Что, если бы можно было нам опять пожить вместе...".

Чайковский встретил приехавших к нему М.И.Чайковского и Колю Конради в самый канун 1878 года и с восторгом писал Н.Ф.фон Мекк : "В сущности же я счастлив совершенно. Последние дни <...> были полны самых радостных ощущений. Я ужасно люблю детей. Коля до бесконечности радует меня.<...> Чрезвычайно интересно наблюдать за таким умным ребенком <...>".

Вторым фактором, предшествовавшим появлению идеи сочинить цикл пьес для детей, были встречи и впечатления от пения "недетской" песенки уличного мальчика-певца Витторио во Флоренции, о чем Чайковский писал: "Всего курьезнее было то, что он пел песню со словами трагического свойства, звучащими необыкновенно мило в устах ребенка". 27 февраля/11 марта 1878 года, в те дни, когда композитор впервые говорит о своем желании сочинить сборник пьес для детей, он пишет брату М.И.Чайковскому: "Посылаю тебе карточку певца-мальчика, который пел Perce lasciar mi ("Зачем покинул меня" - итал.). Скажи мне, как ты найдешь его лицо. По моему, в его лице есть признаки гениальности...".

Третьим фактором, определившим намерение Чайковского сочинить пьесы для детей, можно считать пример Р.Шумана. Неслучайно в одном из писем, рассказывая о замысле "Детского альбома" Чайковский упоминает в этой связи Р.Шумана . Напомним также, что еще в самом начале творческого пути Чайковский написал в одной из статей: "Можно с уверенностью сказать, что музыка второй половины текущего столетия составит в будущей истории искусства период, который назовут шумановским."

Первым упоминанием о замысле "Детского альбома" можно считать письмо к П.И.Юргенсону 26/14 февраля 1878 года из Флоренции: " <...> я предположил себе понемножку писать маленькие пиэсы. Хочу попробовать написать ряд легких пиэс, Kinderstuck-ов. Это будет для меня приятно, а для тебя, я думаю, даже и выгодно, т.е. сравнительно. Как ты об этом думаешь? Вообще, друг мой, напиши, какими мелкими сочинениями я тебе особенно могу угодить. Я очень расположен теперь в виде отдыха заняться всякой мелкой работой. После первого упоминания о замысле "Детского альбома" до начала работы над ним прошло более месяца. Делались ли в это время какие-либо наброски к нему, неизвестно.

О начале работы над "Детским альбомом" известно из письма композитора от 30 апреля 1878 года. Чайковский, находясь в Каменке, в семье Давыдовых, написал П.И.Юргенсону : "Завтра примусь я за сборник миниатюрных пиэс для детей. Я давно уже подумывал о том, что не мешало бы содействовать по мере сил к обогащению детской музыкальной литературы, которая очень небогата. Я хочу сделать целый ряд маленьких отрывков безусловной легкости и с заманчивыми для детей заглавиями как у Шумана."

О порядке сочинения пьес сведений нет. Эскизы их были завершены очень быстро. 27 мая 1878 года в письме к Н.Ф.фон Мекк из Браилова композитор сообщил обо всех сочиненных к этому моменту произведениях, в том числе и о "Детском альбоме", при этом поясняя: "Нужно будет много времени, по крайней мере месяца полтора усидчивой работы, чтобы все это привести в порядок и переписать". Что именно делал Чайковский в этот период времени с пьесами "Детского альбома", не удается выяснить. Судя по письмам композитора, в течении июля он работал над "переписыванием" пьес, в том числе и пьес "Детского альбома". Так 13 июля 1878 года он писал: " <...> работа переписки понемногу подвигается. <...> Теперь принимаюсь за сборник детских пиэс <...>" Как об уже полностью завершенном "Детском альбоме", Чайковский сообщил из Вербовки 22 июля 1878 года. 29 июля из Вербовки он написал издателю П.И.Юргенсону, что выслал ему рукописи всех завершенных к тому времени сочинений, в том числе и "Детского альбома", за который он просил назначить цену по 10 рублей за пьесу, а всего 240 рублей. Порядок пьес "Детского альбома", обозначенный в автографе Чайковского уже в первом издании, которое осуществлялось при участии автора, был изменен.

Мысль о посвящении Володе Давыдову "Детского альбома", очевидно возникла после окончания сочинения. Чайковский довольно много времени провел с племянником летом 1878 года в Каменке. Володе Давыдову тогда было 6 лет. В автографе "Детского альбома" нет посвящения. В письмах Чайковского об этом упомянуто лишь после выхода в свет пьес. Так 24 ноября/6 декабря из Флоренции он писал Н.Ф.фон Мекк: "Альбом этот я посвятил моему племяннику Володе, который страстно любит музыку и обещает быть музыкантом". Еще позже 12/24 декабря 1878 года из Флоренции он писал Л.В.Давыдову, мужу своей сестры: "Скажи Бобику, что напечатаны ноты с картиночками, что ноты сочинил дядя Петя, и что на них написано: посвящается Володе Давыдову. Он, глупенький, и не поймет, что значит посвящается! А я напишу Юргенсону, чтобы послал в Каменку экземпляр. Меня только немало смущает, что Митюк, пожалуй, обидится немножко. Но, согласись сам, можно ли ему посвящать музыкальные сочинения, когда он прямо говорит, что музыку не любит? А Бобику, хоть ради его неподражаемо прелестной фигурки, когда он играет, смотрит в ноты и считает, - можно целые симфонии посвящать".

Из приведенного письма к Л.В.Давыдову ясно, что семья Давыдовых и сам Володя ничего не знали о посвящении сборника и что, возможно, вместо Володи мог быть кто-то другой из детей Давыдовых, например Дмитрий, которого упоминает композитор в своем письме, возможно, что сборник мог быть посвящен и кому-то другому из знакомых детей. А решающим фактором оказалась любовь Володи Давыдова к музыке. Остается предположить, что распоряжение о посвящении Чайковский сделал при личном свидании с П.И.Юргенсоном в Москве в конце сентября - начале октября 1878 года.

Чайковский был доволен первым изданием "Детского альбома", отсутствием, как он считал, в нем опечаток. Правда, некоторое огорчение он высказал издателю по поводу внешнего вида издания: "Я сожалею, что мне не пришло в голову просить тебя детский альбом напечатать другим форматом. Ведь Володя Давыдов должен будет играть стоя, чтоб смотреть на ноты! Картиночки значительно уступают по художественному достоинству Сикстинской мадонне Рафаэля, - но ничего, сойдет, - детям будет занятно".

Некоторые пьесы цикла построены на фольклорном материале. В "Неаполитанской песенке" (тема которой перенесена в "Детский альбом" из 3-го действия балета "Лебединое озеро"), а также в "Итальянской песенке" Чайковским использованы подлинно народные итальянские мелодии. Еще один итальянский (венецианский) мотив взят за основу в пьесе "Шарманщик поет". В "Русской песне" композитор обратился к русской народной плясовой песне "Голова ли ты, моя головушка". На одном из вариантов известной русской фольклорной темы построена пьеса "Камаринская". Подлинно народная французская мелодия звучит в "Старинной французской песенке" (в дальнейшем композитор использовал эту мелодию, несколько видоизменив ее, в хоре менестрелей из II действия оперы "Орлеанская дева"). Есть основания предполагать, что подлинно фольклорный мотив (скорее всего, тирольский) использован в "Немецкой песенке". В пьесе "В церкви" претворен церковный мотив так называемого "шестого гласа". В пьесе "Мужик на гармонике играет" обыгрываются интонационные обороты и гармонические ходы, характерные для русских однорядовых гармоник.

При всем многообразии бытовых сцен, картин и ситуаций, запечатленных в сборнике, в нем просматривается несколько относительно самостоятельных сюжетных линий. Первая из них связана с пробуждением ребенка и началом дня ("Утренняя молитва", "Зимнее утро", "Мама"). Следующий сюжет - игры, домашние забавы ребенка ("Игра в лошадки", "Марш деревянных солдатиков").

Своеобразным ответвлением игровой тематики в цикле является мини-трилогия, посвященная кукле ("Болезнь куклы", "Похороны куклы", "Новая кукла"). В дальнейшем Ч. отправляет ребенка в увлекательные музыкальные путешествия по Италии ("Итальянская песенка", "Неаполитанская песенка"), Франции ("Старинная французская песенка") и Германии ("Немецкая песенка"). Наряду с этим, в цикле отчетливо проходит и русская тема ("Русская песня", "Камаринская").

День ребенка близится к концу и очередной сюжетный поворот обозначается пьесой "Нянина сказка", рядом с которой - как ее особый, отдельный музыкальный персонаж - появляется "Баба-Яга". Однако вскоре все сказочные треволнения и страхи оказываются позади; их сменяет - как предвестница блаженных детских сновидений - "Сладкая греза".

Композитор находит место и для излюбленной им сферы бытовых танцев ("Вальс", "Мазурка", "Полька"), и для музыкальных пейзажей ("Песня жаворонка"), и для жанрово-характеристических зарисовок ("Мужик на гармонике играет", "Шарманщик поет"). Завершается сборник пьесой "В церкви". Тем самым, первый и последний номера соединяются своего рода аркой; общим в обоих случаях является торжественное просветленное религиозное начало.

"Детский альбом Чайковского", наряду с широко известными сочинениями Шумана, Грига , Дебюсси, Равеля, Бартока и некоторых других композиторов-классиков, входит в золотой фонд мировой музыкальной литературы для детей. В России он дал толчок к созданию ряда близких по характеру и тематике фортепианных опусов. Воздействие сочинения Ч. испытали на себе - в той или иной мере - многие русские авторы, от А.Гречанинова, С.Прокофьева и В.Ребикова до С.Майкапара, А.Гедике, Е.Гнесиной, Дм.Кабалевского и др.

Хотя цикл адресован детям, к нему неоднократно обращались и профессиональные артисты. Высокохудожественный образец интерпретации "Детского альбома" оставил Я.В.Флиер, запечатлевший его в грамзаписи. В наши дни известны исполнение Детского альбома М.Плетневым и В.Постниковой. Плетнев допускает ряд существенных перестановок номеров внутри сборника, меняет их традиционную последовательность, выдвигая, тем самым, свою "версию" относительно "сюжетных ходов" и целостной драматургической концепции цикла.

Изменения в композицию цикла первого издания П.И. Юргенсоном внесены сознательно, чтобы не перегружать воображение детей и смягчить глубину переживаний взрослого человека при передаче юным музыкантам.

В автографе прослеживается в композиции арочная структура (маленькие объединения пьес):

Первые три пьесы:

• 1. «Утренняя молитва».
• 2. «Зимнее утро».
• 3. «Мама».

Следующие две:

• 4. «Игра в лошадки».
• 5. «Марш деревянных солдатиков».

Трилогия о кукле:

• 6. «Новая кукла».
• 7. «Болезнь куклы».
• 8. «Похороны куклы» (с 4-8 пьесы можно объединить в маленький цикл под названием «Детские игры»).

Три иностранных танца сгруппированных вместе:

• 9. «Вальс» (с 1-9 пьесы можно назвать 1-м Детским циклом).
• 10. «Полька».
• 11. «Мазурка».

Затем следуют три пьесы в народном духе и далее без изменений. Лишь два последних номера в автографе расположены иначе: сначала звучит пьеса «В церкви», а затем «Шарманщик поет».

В цикле есть Герой. Во всех пьесах ощущается его присутствие. У главного Героя есть своя тональность D-dur. Она символизирует присутствие персонажа в той или иной пьесе, иногда композитор ограничивается одним тоном (звуком) - D в начале пьесы.

Есть главная тональность цикла G - dur. В ней написаны пьесы, характеризующие судьбоносные вехи в жизни героя: «Утренняя молитва», «Мама», «Песнь жаворонка», «Шарманщик поет». Есть побочная тональность цикла e - moll (в ней написана пьеса - эпилог «В церкви»). Есть свои символы: остинато (лат. упорный, упрямый) - многократное повторение мелодической, ритмической фигуры, или гармонического оборота, или звука. Это символ неотвратимости времени. В «Утренней молитве» звучит светло, «В болезни куклы» - обреченно, середина «Вальса» - тревожный фон, в «Няниной сказке» - ощущение страха, «В церкви» - фатальное звучание. Еще один символ - ассоциация (ощущение) качания маятника. Это чередование двух противоположных элементов: или двух звуков, или двух гармоний, двух тональностей, двух образов. Это символ возрождения, повторения. Например: название пьес «Утренняя молитва» и «В церкви» эти пьесы противоположны. Это символ двуединства: свет - тьма, пролог - эпилог, написанные в параллельных тональностях.

Зимнее утро.

Жанр: Фортепианная миниатюра си минор из цикла «Детский альбом», ор. 39.

Призрачно-просветленная музыка рисует туманное морозное утро. Легкая фактура, слегка заостренный ритмический рисунок прерывистых интонаций создают впечатление переменчивости, зыбкости, напоминают бегающие световые блики.

Музыка, как всегда у Чайковского, развивается очень естественно, потому она легко воспринимается и запоминается. Естественно, в частности, легкое нарастание звучности во фразах, которые поднимаются вверх, и затухание, в мотивах идущих вниз, А так как за каждым восходящим мотивом следует нисходящий, то такое развитие воспринимается так же естественно как вдох и выдох. Это не всегда осознается, но всегда чувствуется. Повторение в разных голосах одной и той же интонации заставляет пианиста заботиться о передачи этого диалога, о том, чтобы разговор голосов был бы остроумным и интересным.

В средней части появляется оттенок некоторой грусти. Его можно подчеркнуть более теплым эмоциональным тоном звучания нисходящего мелодического хода. Стоит обратить внимание на то, как построена средняя часть: в ней каждый голос приобретает самостоятельность. Нижний голос, наполненный хроматизмами и создающий более сложные гармонии, приобретает более мрачный тембр. Так оттеняется наступление репризы, то есть средней части, в которой повторяется все то, что было в первой, и восстанавливается светлый оживленный характер музыки.

Одну композиционную особенность этой пьесы стоит отметить. Основная тональность пьесы си минор. В этой тональности пьеса заканчивается. Обычно бывает, что и начинается пьеса в той же тональности. Реже тональности начала и конца разные. Когда это случается, это бывает в произведениях крупного масштаба, в которых такое «несовпадение» тональностей начала и конца бывает оправдано сложной драматургией произведения. В пьесах небольшой формы, в которых такого драматического развития не происходит, подобные несовпадения мало оправданы. Данная пьес представляет собой в этом смысле редкое исключение: она и небольшая по размерам, и уклоняется от традиционного построения своего тонального плана. При этом она звучит очень гармонично и естественно - даже не сразу осознаешь этой ее оригинальности.

Марш деревянных солдатиков.

Для воплощения образа следует достичь легкости, звонкости staccato, «игрушечной» звучности «Марша деревянных солдатиков», под звуки «игрушечного» оркестра с флейтами и барабанчиком.

Необходима работа над упругостью и точностью ритма. В одном случае (такты 2-4) в первой половине такта обозначенный пунктир - восьмая с точкой и шестнадцатая произносятся под лигой, а во второй половине точка заменена паузой. В другом случае (такты 7, 15) паузы проставлены и в первой, и во второй половине тактов. Эти тонкие подробности следует точно выполнять. В пианистических приемах необходимы короткие, быстрые, точные движения нацеленных, закругленных кончиков пальцев. Важно поработать над чеканностью аккордов и пунктирного ритма, обратить внимание на аппликатуру; например, репетиции в 8, 16, 40 тактах лучше исполнить разными пальцами (иногда для облегчения их можно перенести в партию правой руки).

Пьеса нигде не выходит за пределы р и рр. Акценты не должны нарушать динамику, они еще больше подчеркивают «игрушечность» музыки.

Короткая педаль помогает лучше услышать точное звучание фактуры, сильные доли тактов, акцентировку аккордов.

Нужно предостеречь от ускорения темпа, точно выполняя авторское указание Moderato (Умеренно).

Болезнь куклы.

При исполнении в развитии по горизонтали три звучащих слоя - мелодию, бас и гармонию. Каждый из этих элементов композиции имеет свою выразительность. Сливаясь вместе, они образуют гармонию. Проведите работу над певучей мелодией, выразительным басом и гармониями, следующими одна за другой. При сочетании слоев нужно обратить внимание на то, чтобы каждый из них был самостоятелен, и, в то же время, на их соподчинение, помогите найти соотношение звука.

Отметим большую постепенность динамического развития, например, подход к кульминации f в 21-24 тактах, с последующим diminuendo, небольшие динамические наплывы в 31-34 тактах и, наконец, завершающую «вилочку», в конце которой можно замедлить темп.

Недопустим излишне медленный темп, при котором все элементы пьесы неминуемо распадутся - необходимо нахождение плавной текучей пульсации.

Похороны куклы.

В торжественном траурном шествии, мрачном до миноре звучит похоронный марш. Сначала траурная процессия находится далеко, потом она все приближается и приближается, вот она уже рядом с нами, а затем начинает удаляться. В соответствии с этим построен динамический план (пьеса начинается рр, постепенно развивается к mf, и снова возвращается к рр). Его точность очень важна для раскрытия образа. Как и в каждом похоронном марше, следует привлечь внимание юного пианиста к ритмической фигуре (половинная, восьмая с точкой, шестнадцатая и снова половинная). В разной исполнительской ситуации эта игра звучит неодинаково - то как манерная поступь, то в кульминации - чеканно, зловеще. Мрачный характер музыки подчеркивается тяжеловесными аккордами и интервалами в аккомпанементе, который должен быть хорошо согласован с мелодической линией. Особо нужно подчеркнуть в кульминации септаккод двойной доминанты: он обычно появляется в Чайковского в наиболее напряженных фрагментах.

В артикуляции преобладает мерная поступь non legato. Выразительные лиги в 17,18, 21 и 22 тактах нужно дослушать до конца, но не соединять со следующей шестнадцатой. Legato (такты 31-33) должно прозвучать певуче, оттеняя господствующий штрих.

При исполнении следует отдавать себе отчет, что это похороны кукольные, и отнестись к ним, как к игре.

Русская песня.

«Русская песня» построена на подлинной народной мелодии «Голова ль ты, моя головушка». Это образец русской народной подголосочной полифонии, в которой четырехголосие чередуется с двух- и трехголосием.

При неизменной мелодии музыка варьируется за счет подвижного баса и подголосков.

Песня написана в периодическом переменном метре с чередованием 6/4, 4/4 и 2/4 (за исключением шести последних тактов). Чтобы метр был понятен детям, автор везде проставил 2/4, поэтому нужно прочитывать 6/4, как 3 раза по 2/4, а 4/4 -2 раза по 2/4. Это следует учесть при соотношении долей внутри тактов, например в 6/4 такте главная опора приходится на первую долго, а третья и пятая доли должны ощущаться лишь как промежуточные.

Важно проследить за интонационной живостью партии баса с 13 такта, точно выполнив предписанную автором артикуляцию (сочетание выразительных лиг, акцентов, staccato и non legato), сохранив особенности метра.

Композитор выписал на всем протяжении произведения f. В его пределах найдите градации звучности. Любая форсировка будет противоречить стилевым особенностям русской песни. Чтобы не допустить этого, нужно пользоваться объединяющими горизонтальными пианистическими движениями, прочесть шестичетвертные и четырехчетвертные такты как бы под одной общей лигой.

музыкальный чайковский композитор