Кравченко А. Социология: Общий курс. Учебное пособие для вузов. Социальная мобильность героев сказок

_ Мифы и мировоззрение

Николай горин

Русские сказки: окно в россию

Если в истории и социальной философии понятие "локальная цивилизация" сегодня стало общеупотребительным, а цивилизационный подход к анализу социоисторических явлений переместился с периферии в центр изысканий, то в социологии он пока занимает весьма скромное место, ограничиваясь рамками социологии культуры и религии В результате возникает определенный парадокс: с одной стороны, большинство трезвомыслящих социологов, политологов, экономистов ощущают определенную специфику России как цивилизации, ограниченность применимости в процессе российских реформ как западного, так и восточного опыта, с другой стороны, эти ощущения как бы висят в воздухе, не имея вполне научных оснований, превращаясь в наборы специфических черт российской культуры, среди которых могут быть как фундаментальные цивилизационные особенности России, так и пережитки или случайности.

О подходе

Предлагаемая вниманию коллег работа является попыткой: вычленить фундаментальные особенности российской цивилизации, основываясь на методологии юнгианского анализа мифологии. В теории коллективного бессознательного К.Г. Юнга центральную роль играют архетипы - "постоянно наследуемые, всегда одинаковые формы и идеи, еще лишенные специфического содержания", которые автор называет "доминантами бессознательного". Он подчеркивал, что "всякое осознанное представление и действие развиваются из этих бессознательных образцов и всегда с ними взаимосвязаны" {Юнг К Тсвистокские лекции. Киев, 1945 С. 46-47. Юнг К. О современных м „ф лх. М. 1994.}. Из этого следует, что фундаментальные корни наших ценностей, норм, представлений, реакций, способов действий и форм социальной организации следует искать в содержании архетипов

Разрабатывая фундаментальную теорию бессознательного, Юнг чаше всего говорит об архетипах вне расовых и культурных различий. Вместе с тем он неоднократно останавливается и на этнических стереотипах поведения, связывая их с историей рас, которым соответствуют разные пласты коллективного бессознательного. Таким образом, мы можем говорить об этнических, или цивилизационных, архетипах.

Этнический, или цивилизационный. архетип проявляет себя как бессознательная доминанта, лежащая в основе этнических стереотипов: постоянно воспроизводимых образцов представлений и действий. В определенном смысле этнический архетип ведет себя как Шпенглеровский прафеномен - первообраз культуры, "освобожденный от всего затемняющего и незначительного и лежащий как идеал формы в основе всякой культуры""".

{ Шпенглер О. Закат Европы. Минск, 1998 С. 16}.

Правомерность такой аналогии можно проиллюстрировать следующей цитатой из Юнга: "Есть такие всеобщие духовные предрасположенности, под которыми следует понимать своего рода формы (платоновские эйдосы). служащие целостными образцами, когда они организует свои содержания. Эти формы можно назвать и категориями - по аналогии с логическими категориями, этими всегда и всюду наличными, необходимыми предпосылками мышления. Только наши "формы" - это категории не рассудка, а силы воображения. Поскольку построения фантазии в самом широком смысле всегда наглядны, то ее формы априорны и носят характер образов, а именно типических образов, которые я но этой причине вслед за Августином назвал архетипами" (Юнг К О психологии восточных религии и философии. С.771

Становление прафеномена во времени обеспечивает единство всех фундаментальных элементов цивилизации прежде всего ее культуры, форм социальной, политической и экономической организации общества.

Однако архетипы никогда не выражают себя непосредственно, их содержание тщательно скрыто от сознания. Тем не менее, как и содержания индивидуального бессознательного, они все же проявляются вовне. Наиболее типичной областью их проявления являются спонтанные фантазии - сказки, легенды, мифы

Конечно, не всякий миф или сказка являются подходящим для этого материалом. Мы можем выделить три существенных признака фольклорного материала, подходящего для наших целей:

1. Массовость пересказа, проявляющаяся в том, что представители определенной этнической популяции постоянно удерживают в сознании и периодически пересказывают этот материал, который ведет себя как навязчивый сон. Как и во сне, в нем может присутствовать некая абсурдность, отсутствие четко выраженной логики, иногда несоответствие вывода логике событий.

2. Присутствие знаков бессознательного, символов уробороса: змее- или яйцеподобных форм. Уроборос также выражает единство рождения и смерти: речка С-мор-родина, живая и мертвая вода также его знаки.

3. Прямая или косвенная сакрализация отдельных персонажей и элементов, что в соответствии с логикой юнгианского анализа всегда указывает на фундаментальность архетипов, скрытых за соответствующими образами и персонажами

"Репка", "Колобок" и "Курочка Ряба"

Наверное, одной из первых сказок, которую рассказывают каждому русскому малышу, является сказка про "репку" Сказка очень простая и незатейливая" посадил дед репку, когда же она выросла, то тащили ее все, кого смогли позвать. Сюжет уложился в 13 слов. Между тем сие повествование - целый рассказ. Акцент сказки перенесен на процесс интеграции ее персонажей. Это рассказ о сообществе, окружавшем деда и отношениях в нем. Очевидный вывод "из сказки: то, что не под силу одному, можно (нужно) сделать объединившись. А для этого нужно дружить и с собачкой, и с кошкой и с мышкой, и даже с муравьем.

Однако что же с репкой? В сказке даже не сказано, что с ней сделали. Однако для каждого русского очевидно, что репку съели все участники сцены - кто сколько смог. Таким образом, садил репку дед, он ее поливал, полол, окучивал, "вырастил большую-пребольшую". Собственником же репки яв ляется не дед, а все окружающие его члены семейного клана. Это как бы само собой разумеется. Собственно, принцип жизнедея тельности описываемого сообщества укла дывается в знаменитую формулу: от каждо го - по способности, каждому - по потреб ности. Заметим, что кроме собственно членов семьи "деда" - бабы, внучки, условных членов - собачки и кошки, в клан входят и вовсе посторонние особи - мышка и муравей. Таким образом, в этой сказке мы видим идеальную модель общности, состоящей из разнородных членов, отношения между ко торыми построены по внутрисемейному принципу. Такая общность существенно от личается от европейской общины, где связи между ее членами опосредованы отноше ниями долженствования, а функции и объем прав каждого члена четко определены.

Сказка о "колобке" внешне очень мало напоминает "репку". Жили-были дед и баба. Испекла баба колобок красивый, да румяный, студиться на окно поставила. А он взял да убежал. Всем, кого встречал, рассказывал, какой он красивый да ловкий, пока его лиса не съела. Иначе говоря, колобка, которого должны были съесть дед и баба, в конце концов съела лиса. Однако вряд ли кому-нибудь придет в голову свести мораль сей сказки к формуле "От судьбы не уйдешь".

Так о чем же сказка? Малыши же знают, что это сказка о хвастливом, заносчивом и самонадеянном колобке. Мораль сказки сводится к формуле "Не высовывайся, не заносись" Состязательность, любые формы конкуренции между членами общины были губительны для нее, поэтому основной стереотип, на который ориентирует община своих членов, "живи как все".

Еще более интересна знаменитая "курочка Ряба" Снесла курочка золотое яичко.

Его зачем-то пытались разбить. Потом оно упало и разбилось. Тут почему-то все огорчились. Курочка же пообещала впредь нести обыкновенные яйиа. .Может быть, когда-то это был анекдот о глупых соседях? Но мы. заметьте, не заключаем сию сказку словами: "Вот какие глупые были дед и баба". Конец сказки носит не иронический, а скорее оптимистический оттенок. Так какова же мораль?

Прочтем сказку несколько иначе: курочка должна нести обыкновенные яйца, а она вдруг снесла золотое. Золото, конечно, ценная вещь, но курочка нарушила традицию , сделала то, чего от нее не ожидали. Поэтому яичко пытались разбить. Не разбили, успокоились, да тут мышка (госпожа случайность) побежала, хвостиком задела - оно и разбилось. Вот тогда-то курочка, осознав ненадежность новаций , пообещала впредь традицию не нарушать, что, вероятно, всех и обрадовало. Иначе говоря, традиция дороже золота. Мораль, следовательно, такова: поведение каждого должно соответствовать ожиданиям окружающих, установленной традиции.

Глубоко в подтексте этих сказок, который мы сознанием чаще всего не воспринимаем, спрятаны правила жизни: делать работу вместе, делить все поровну, жить как все и дорожить традицией.

Принадлежность к общине, как общности равных, своего рода семье, воспринималась и. полагаем, воспринимается русскими как более значимое, чем принадлежность к оп ределенной профессиональной группе, цеху . Это во многом роднит нас с восточными обществами. Недаром российское общество постоянно стремится к воспроизводству структур общинного типа: традиционную сельскую общину сменил колхоз, дворовые коммунальные сообщества - гаражные и дачные кооперативы, да и предприятия наши во многом несли на себе тс же черты, став не только социообразующими центрами, но и по существу превратившись в коммунально-производственные общины.

Вместе с тем в перечисленных сказках явно отсутствуют элементы сакрализации. С позиции юнгианского анализа это говорит о том, что выделенные нами элементы, хотя и являются очень важными в жизни российского социума, но не принадлежат к его фундаментальным характеристикам. Полагаем, что община и отношения, связанные с ней. могут рассматриваться лишь как исторически конкретная форма, и которой скрываются (и находят в нем выход) более фундаментальные черты российского общества

Сказки русского народа К.Д.Ушинский назвал первыми блестящими попытками народной педагогики. Восторгаясь сказками как памятниками народной педагогики, он писал, что никто не в состоянии состязаться с педагогическим гением народа. То же самое следует сказать о сказках и других народов.

Сказки, являясь художественно-литературными произведениями, одновременно были для трудящихся и областью теоретических обобщений по многим отраслям знаний. Они - сокровищница народной педагогики, более того, многие сказки суть сочинения педагогические, т.е. в них содержатся педагогические идеи.

Передовые русские педагоги всегда были высокого мнения о воспитательном и образовательном значении народных сказок и указывали на необходимость широкого их использования в педагогической работе. Так, В.Г. Белинский ценил в сказках их народность, их национальный характер. Он полагал, что в сказке за фантазией и вымыслом стоит реальная жизнь, действительные социальные отношения. В.Г. Белинский, глубоко понимавший природу ребенка, считал, что у детей сильно развито стремление ко всему фантастическому, что им нужны не абстрактные идеи, а конкретные образы, краски, звуки. Н.А. Добролюбов считал сказки произведениями, в которых народ выявляет свое отношение к жизни, к современности. Н.А.Добролюбов стремился понять по сказкам и преданиям взгляды народа и его психологию, хотел, «чтобы по преданиям народным могла обрисоваться перед нами живая физиономия народа, сохранившего эти предания».

Великий русский педагог К.Д.Ушинский был о сказках настолько высокого мнения, что включил их в свою педагогическую систему. Причину успеха сказок у детей Ушинский видел в том, что простота и непосредственность народного творчества соответствуют таким же свойствам детской психологии. «В народной сказке, - писал он, - великое и исполненное поэзии дитя-народ рассказывает детям свои детские грезы и, по крайней мере, наполовину сам верит в эти грезы». Попутно следует отметить весьма показательный факт. Мысли Ушинского о сказках по своему характеру очень близки к высказыванию о них К.Маркса. Во введении «К критике политической экономии» К.Маркс писал, что причина популярности сказок среди детей состоит в соответствии между наивностью ребенка и безыскусственной правдой народной поэзии, в которой нашло свое отражение детство человеческого общества. По мнению Ушинского, природные русские педагоги - бабушка, мать, дед, не слезающий с печи, понимали инстинктивно и знали по опыту, какую огромную воспитательную и образовательную силу таит в себе народная сказка. Как известно, педагогическим идеалом Ушинского являлось гармоническое сочетание умственного и нравственно-эстетического развития. По твердому убеждению великого русского педагога, эта задача может быть успешно выполнена при том условии, если в воспитании будет широко использован материал народных сказок. Благодаря сказкам, в душе дитяти с логической мыслью срастается прекрасный поэтический образ, развитие ума идет дружно с развитием фантазии и чувства. Ушинский детально разработал вопрос о педагогическом значении сказок и их психологическом воздействии на ребенка; он решительно ставил народную сказку выше рассказов, опубликованных в образовательной литературе специально для детей, ибо последние, как считал великий педагог, все-таки подделка: детская гримаса на старческом лице.

Сказки являются важным воспитательным средством, в течение столетий выработанным и проверенным народом. Жизнь, народная практика воспитания убедительно доказали педагогическую ценность сказок. Дети и сказка - неразделимы, они созданы друг для друга и поэтому знакомство со сказками своего народа должно обязательно входить в курс образования и воспитания каждого ребенка.

В русской педагогике встречаются мысли о сказках не только как воспитательном и образовательном материале, но и как педагогическом средстве, методе. Так, безымянный автор статьи «Воспитательное значение сказки», в ежемесячном педагогическом листке «Воспитание и обучение (№ 1, 1894), пишет, что сказка появилась еще в то отдаленное время, когда народ находился в состоянии младенчества. Раскрывая значение сказки как педагогического средства, он признает, что, если детям повторять хоть тысячу раз одну и ту же нравственную сентенцию, она для них все же останется мертвою буквою; но если же рассказать им сказку, проникнутую тою же самою мыслью, - ребенок будет взволнован и потрясен ею. Далее в статье комментируется рассказ А.П.Чехова. Маленький мальчик вздумал курить. Его усовещивают, но он остается глух к убеждениям старших. Отец рассказывает ему трогательную историю, как вредно повлияло курение на здоровье одного мальчика, и сын со слезами бросается на шею отца и обещает никогда не курить. «Таких фактов из жизни детей много, - заключает автор статьи, - и каждому воспитателю, наверное, приходилось иногда употреблять с детьми этот прием убеждения».

Сказки как прием убеждения широко использовал в своей педагогической деятельности и выдающийся чувашский педагог И.Я. Яковлев.

Многие сказки, да и рассказы И.Я. Яковлева, составленные им на манер бытовых сказок, носят характер этических бесед, т.е. выступают как средства убеждения в нравственном воспитании детей. В ряде сказок и рассказов он усовещивает детей ссылкой на объективные условия жизни, а чаще всего - на естественные последствия дурных поступков детей: уверяет, убеждает их в важности хорошего поведения.

Велика образовательная роль сказок. Встречается утверждение, что педагогическое значение сказок лежит в плоскости эмоциональной и эстетической, но не познавательной. С этим нельзя согласиться. Уже само противопоставление познавательной деятельности эмоции в корне неверно: эмоциональная сфера и познавательная деятельность неотделимы, без эмоции, как известно, познание истины невозможно.

Сказки в зависимости от темы и содержания заставляют слушателей задуматься, наводят на размышления. Нередко ребенок заключает: «Так в жизни не бывает». Невольно возникает вопрос: «А как бывает в жизни?» Уже беседа рассказчика с ребенком, содержащая ответ на этот вопрос, имеет познавательное значение. Но сказки содержат познавательный материал и непосредственно. Следует отметить, что познавательное значение сказок распространяется, в частности, на отдельные детали народных обычаев и традиций и даже на бытовые мелочи.

Например, в чувашской сказке «Не почитающий старого и сам добра не увидит» рассказывается о том, что сноха, не послушавши свекрови своей, решила сварить кашу не из пшена, а из проса и не на воде, а только на масле. Что же из этого вышло? Как только она открыла крышку, просяные зерна, не варившиеся, а жарившиеся, выскочив, попали ей в глаза и навеки ослепили. Главное в сказке, конечно, моральный вывод: нужно прислушиваться к голосу старых, учитывать их житейский опыт, иначе будешь наказан. Но для детей она содержит также и познавательный материал: на масле жарят, а не варят, следовательно, нелепо кашу варить без воды, на одном масле. Детям обычно об этом не говорят, потому что в жизни никто и не делает так, но в сказке дается наставление детям, что всему свое место, что во всем должен быть порядок.

Вот другой пример. В сказке «Скупому - копейка» рассказывается о том, как умный портной договорился с жадной старухой платить ей за каждую «звездочку» жира в супе одну копейку. Когда старуха клала масло, портной ее приободрял: «Клади, клади, старуха, больше, не жалей масла, ведь недаром я тебя прошу: за каждую "звездочку" копейку заплачу». Жадная старуха клала масла все больше и больше, чтобы получить за это много денег. Но все ее старания дали доход одну копейку. Мораль этой сказки проста: не будь жадным. В этом основная идея сказки.Но и познавательный ее смысл велик. Почему, - спросит ребенок, - у старухи получилась одна большая «звездочка»?

В сказке «Иванушка-дурачок» рассказывается о том, как он шел, шел по лесу и дошел до одного дома. Вошел в дом, там оказалось 12 печей, в 12 печах - 12 котлов, в 12 котлах - 12 горшков. Иван, проголодавшийся в дороге, начал подряд пробовать еду из всех горшков. Уже пробуя, он наелся. Образовательное значение приведенной детали сказки в том, что в ней вниманию слушателей предложена задача: 12 х 12 х 12 =? Мог ли наесться Иван? Не только мог, более того - съесть столько в состоянии только сказочный герой: если он перепробовал во всех горшках, то съел 1728 ложек пищи!

Конечно, образовательное значение сказок зависит и от рассказчика. Умелые рассказчики обычно такие моменты всегда стараются использовать, ставя в ходе рассказывания сказки вопросы вроде: «Как вы думаете, ребята, сколько было всего котлов? Сколько горшков?» и т.п.

Общеизвестно образовательное значение сказок в географическом и историческом планах.

Так, в сказке «Пусть родители всегда будут в почете» рассказывается о следующем. Сын поехал убирать горох, взял с собой на поле и старую мать. Жена, лентяйка, вздорная женщина, осталась дома. Провожая мужа, она сказала: «Дома мать твою как следует не кормим, она, голодная, там не съела бы весь горох. Следи за ней». В самом деле, сын в поле не спускал глаз с матери. Мать, как только приехала на поле, взяла и положила в рот одну горошину. Ворочала она горошину языком, сосала, всеми силами старалась, беззубая, отведать горох нового урожая. Сын, заметив это, вспомнил наказ жены: «С утра ведь не ест, так она все съест. Толку большого от нее на поле нет, лучше отвезу ее обратно домой». Когда приехали домой, мать, пока сходила с телеги, выронила изо рта единственную горошину и со слезами призналась об этом сыну. Сын, услыхав об этом, посадил мать на телегу и обратно поспешил на поле. Но спешил он уже зря, к их приезду на его участке не было не только ни одной горошины, но и соломы не осталось: горох съела большая стая журавлей, солому - большое стадо коров, коз и овец. Так вот, человек, пожалевший одну горошину для родной матери, остался без единой горошины.

Мораль сказки совершенно очевидна. С точки зрения ее образовательного значения обращает на себя внимание другое. Многие рассказчики этой сказки выдают ее за «истинную правду»: называют имя сына старухи, не только село, где он жил, но и то место, где было его поле (загон). Один из рассказчиков сообщал, что старуха выронила горошину на известном слушателям ухабе, а не у дома, как записано в приведенном нами варианте сказки. В результате сказка знакомит с прошлым села, с некоторыми его жителями, рассказывает об экономических связях, отношениях.

В сказке «О том, как в преисподнюю провалились» рассказывается, как мать трех сыновей и трех дочерей хотела поженить их друг на друге. Ей удалось старшую и среднюю дочь выдать замуж соответственно за старшего и среднего сына. Младшая дочь никак не соглашалась выйти замуж за родного брата и сбежала из дома. К ее возвращению их дом с матерью, двумя сыновьями и двумя дочерями провалился сквозь землю. «Как только земля его носит!» - говорят об очень плохом человеке. Вот и в сказке земля не выдержала преступной вины матери, наказаны были и дети, подчинившиеся безнравственному требованию матери. Следует отметить, что мать выведена отвратительной во всех отношениях: бессердечна жестока, пьяница и т.д. Следовательно, ее поступок в отношении родных детей - не случайность, а следствие ее личностных качеств. Мораль этой сказки очевидна: бракосочетание между родными аморально, противоестественно, поэтому недопустимо. Но эта сказка в то же время имеет и познавательное значение: когда-то в древности, допускался брак между родными. Древняя сказка является отражением борьбы за отказ от таких браков, за их запрещение. Такая сказка, конечно, могла возникнуть только в глубокой древности.

В коротенькой сказке «Рыбная ловля» рассказывается о том, как на одном большом озере ловили рыбу чуваши, русские и мордва. Основная идея и главное назначение сказки - развитие и укрепление у детей чувства дружбы между народами: «Русский, мордвин и чуваш все одно: люди». Но одновременно в ней содержится и небольшой познавательный материал. Чуваши говорят: «Сюкка» (Нет»), мордва «Арась» («Нет»), русские тоже не поймали ни одной рыбы, следовательно, по существу в данном случае положение чувашей, мордвы и русских одинаковое. Но русским слова «сюкка», «арась» послышались как «щука» и «карась». Люди говорят на разных языках, слова могут быть похожими друг на друга, но смысл их разный. Чтобы понимать чужие языки, нужно их изучать. В сказке предполагается, что рыболовы не знают языков друг друга. Но слушатель узнает из сказки, что «сюкка» и «арась» по-чувашски означает «нет». Сказка, хоть и знакомит всего с двумя словами других народов, но все-таки вызывает у ребенка интерес к чужим языкам. Именно мастерское сочетание в сказках воспитательного и познавательного и сделало их весьма эффективными педагогическими средствами. В предуведомлении к «Сказанию об освобождении солнца и месяца из плена» записавший сказание признает, что он его слышал всего один раз, когда было ему девять лет. Склад речи не удержался в памяти записавшего, но содержание сказания сохранилось. Это признание показательно: принято считать, что сказки запоминаются благодаря особому складу речи, изложения и т.п. Оказывается, это не всегда справедливо. Несомненно, в запоминании сказок большую роль играет их емкий смысл, сочетание в них образовательного и воспитательного материала. В этом сочетании заключена своеобразная прелесть сказок как этнопедагогических памятников, в них идея единства обучения (образования) и воспитания в народной педагогике осуществлена в максимальной мере.

ОСОБЕННОСТИ СКАЗОК КАК НАРОДНЫХ СРЕДСТВ ВОСПИТАНИЯ

Не имея возможности обстоятельно разобрать все черты сказок, остановимся лишь на таких наиболее характерных их особенностях, как народность, оптимизм, увлекательность сюжета, образность и забавность и, наконец, дидактизм.

Материалом для народных сказок служила жизнь народа: его борьба за счастье, верования, обычаи, - и окружающая природа. В верованиях народа было немало суеверного и темного. Это темное и реакционное - следствие тяжелого исторического прошлого трудящихся. В большинстве же сказок отражены лучшие черты народа: трудолюбие, одаренность, верность в бою и труде, безграничная преданность народу и родине. Воплощение в сказках положительных черт народа и сделало сказки эффективным средством передачи этих черт из поколения в поколение. Именно потому, что сказки отражают жизнь народа, его лучшие черты, культивируют в подрастающем поколении эти черты, народность оказывается одной из важнейших характеристик сказок.

В сказках, особенно в исторических, прослеживаются межнациональные связи народов, совместная борьба трудящихся против иноземных врагов и эксплуататоров. В ряде сказок имеются одобрительные высказывания о соседних народах. Во многих сказках описываются путешествия героев в чужие страны, и в этих странах они, как правило, находят себе помощников и доброжелателей трудящиеся всех племен и стран могут договориться между собой, у них общие интересы. Если сказочному герою приходится вести в чужих странах ожесточенную борьбу со всевозможными чудовищами и злыми волшебниками, то обычно победа над ними влечет за собой освобождение людей, томящихся в подземном царстве или в темницах чудовищ. Причем освобожденные так же ненавидели чудовище, как и сказочный герой, но освободиться самим сил не хватало. Да и интересы и желания освободителей и освобожденных оказывались почти одинаковыми.

Положительным сказочным героям, как правило, в их трудной борьбе помогают не только люди, но и сама природа: густолистое дерево, скрывающее беглецов от врага, река и озеро, направляющие погоню по ложному пути, птицы, извещающие об опасности, рыбы, ищущие и находящие кольцо, уроненное в реку, и передающие его другим помощникам человека - кошке и собаке; орел, поднимающий героя на недоступную человеку высоту; не говоря уже о преданном быстроходном коне и др. Во всем этом отразилась вековая оптимистическая мечта народа о том, чтобы подчинить силы природы и заставить их служить себе.

Многие народные сказки внушают уверенность в торжестве правды, в победе добра над злом. Как правило, во всех сказках страдания положительного героя и его друзей являются преходящими, временными, за ними обычно приходит радость, причем эта радость - результат борьбы, результат совместных усилий. Оптимизм сказок особенно нравится детям и усиливает воспитательное значение народных педагогических средств.

Увлекательность сюжета, образность и забавность делают сказки весьма эффективным педагогическим средством. Макаренко, характеризуя особенности стиля детской литературы, говорил, что сюжет произведений для детей должен по возможности стремиться к простоте, фабула - к сложности. Сказки наиболее полно отвечают этому требованию. В сказках схема событий, внешних столкновений и борьбы весьма сложна. Это обстоятельство делает сюжет увлекательным и приковывает к сказке внимание детей. Поэтому правомерно утверждение, что в сказах учитываются психические особенности детей, прежде всего, неустойчивость и подвижность их внимания.

Образность - важная особенность сказок, которая облегчает их восприятие детьми, не способными еще к абстрактному мышлению. В герое обычно весьма выпукло и ярко показываются те главные черты характера, которые сближают его с национальным характером народа: отвага, трудолюбие, остроумие и т.п. Эти черты раскрываются и в событиях, и благодаря разнообразным художественным средствам, например гиперболизации. Так, черта трудолюбия в результате гиперболизации достигает предельной яркости и выпуклости изображения (за одну ночь построить дворец, мост от дома героя к дворцу царя, за одну же ночь посеять лен, вырастить, обработать, напрясть, наткать, нашить и одеть народ, посеять пшеницу, вырастить, убрать, обмолотить, намолоть, испечь и накормить людей и т.п.). То же самое следует сказать и о таких чертах, как физическая сила, мужество, смелость и т.п.

Образность дополняется забавностью сказок. Мудрый педагог-народ проявил особую заботу о том, чтобы сказки были интересными и занимательными. В народной сказке - не только яркие и живые образы, но и тонкий и веселый юмор. У всех народов есть сказки, специальное назначение которых - позабавить слушателя. Например, сказки «перевертыши»: «Сказка деда Митрофана», «Как же его звали?», «Сармандей» и др; или «бесконечные» сказки, такие, как русская «Про белого бычка». В чувашской присказке «У одного была умная кошка» кошка умерла. Хозяин похоронил ее, на могиле поставил крест и на кресте написал так: «У одного была умная кошка...» и т.д. И так до тех пор, пока слушатели смехом и шумом («Хватит!», «Не нужно больше!») не лишат рассказчика возможности продолжать сказку.

Дидактизм является одной из важнейших особенностей сказок. Сказки всех народов мира всегда поучительны и назидательны. Именно отмечая их поучительный характер, их дидактизм, и писал А.С.Пушкин в конце своей «Сказки о золотом петушке»:

Сказка ложь, да в ней намек!

Добрым молодцам урок.

Намеки в сказках применяются как раз с целью усиления их дидактизма. Особенность дидактизма сказок в том, что в них дается «добрым молодцам урок» не общими рассуждениями и поучениями, а яркими образами и убедительными действиями. Поэтому дидактизм ничуть не снижает художественности сказок. Тот или иной поучительный опыт как бы совершенно самостоятельно складывается в сознании слушателя. В этом - источник педагогической эффективности сказок. Почти все сказки содержат те или иные элементы дидактизма, но в то же время есть сказки, которые целиком посвящены той или иной моральной проблеме, например, чувашские сказки «Умный мальчик», «Что выучено в молодости - на камне, что выучено в старости - на снегу», «На лжи далеко не уедешь», «Старый человек - четыре человека» и др. Подобных сказок много у всех народов.

В силу отмеченных выше особенностей сказки всех народов являются эффективным средством воспитания. О воспитательной ценности сказок писал А.С. Пушкин: «...вечером слушаю сказки и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания». Сказки - сокровищница педагогических идей, блестящие образцы народного педагогического гения.

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ СКАЗОК

В ряде народных сказок мы встречаемся с определенными педагогическими понятиями, выводами, рассуждениями. Прежде всего следует отметить стремление народа к знаниям. В сказках встречается мысль, что книги - источник мудрости. В сказке «В стране желтого дня» говорится об «одной большой книге». В короткой сказке «Спорящие попусту» указывается, что книга нужна только умеющему читать. Следовательно, эта сказка утверждает необходимость научиться читать, чтобы иметь доступ к книжной мудрости.

В народных сказках находят отражение некоторые приемы воздействия на личность, разбираются общие условия семейного воспитания, определяется примерное содержание нравственного воспитания и т.п.

Жил-был старик у своего сына и снохи. Был у него и внук. Старик этот надоел своему сыну и снохе, им не хотелось за ним ухаживать. И вот сын, по совету своей жены, посадил отца на санки и решил отвезти в глубокий овраг. Его сопровождал внук старика. Столкнул сын сани с отцом вниз в овраг и собрался было уже идти обратно домой. Но его задержал его маленький сын: он бросился в овраг за санками, несмотря на сердитое замечание отца о том, что он ему купит новые санки, получше. Мальчик вытащил из оврага санки и сказал, что отец должен ему купить новые санки. А эти санки он будет беречь, чтобы через много лет, когда состарятся его отец и мать, доставить их в этот же самый овраг.

Основная мысль сказки в том, что человек должен за свое преступление получить наказание по заслугам, что наказание является естественным последствием его преступления. Совершенно аналогично содержание русской сказки, обработанной Л.Н.Толстым, в которой ребенок, играющий со щепками, говорит родителям, что он хочет сделать лохань, чтобы из нее кормить отца и мать так же, как те хотели поступить с дедом.

Сила примера в воспитании подчеркнута в народной педагогике максимальным образом. В сказке «Пускай родители всегда будут в почете» естественное последствием поступка снохи - ее ослепление, сына - то, что он остался без гороха. В другой сказке «На лжи далеко не уедешь» лгун строго наказывается: соседи не пришли ему на помощь, когда на его дом напали воры. Аналогичная сказка есть у русских, украинцев, татар и др.

Об условиях семейного воспитания и мерах воздействия на личность идет речь в сказках «Метель», «Волшебная щепка» и некоторые другие. В сказке «Метель» рассказывается о том, что разногласия, ссоры в семье хуже, чем самая сильная метель на улице; из дома хочется бежать, не глядя ни на что. В таких условиях, естественно, исключено и правильное воспитание детей. В сказке «Волшебная щепка» содержится намек на то, что и родителям следует заниматься самовоспитанием, что семейные отношения следует строить на взаимных уступках.

Жили муж с женой. Жена была сварливая. Она мужу постоянно устраивала скандалы, которые завершались драками. И вот эта женщина решила обратиться за советом к мудрой старухе: «Как быть с мужем, который все время меня обижает». Эта старуха уже по разговору с женщиной поняла, что она склочна, и сразу сказала: «Тебе нетрудно помочь. Вот возьми эту щепку, она волшебная, и как только муж придет с работы, клади ее в рот и крепко держи зубами. Ни за что не выпускай». По совету старухи женщина все это проделала три раза и после третьего раза пришла с благодарностью к старухе: «Муж перестал обижать». В сказке содержится призыв к уступчивости, уживчивости, покладистости.

В сказках, в том числе и в приведенной, ставится и проблема личности педагога, направленности его воспитательных усилий. В данном случае старуха является одним из народных педагогов-мастеров. Сказки показывают, что отличительной их особенностью является то, что они занимаются воспитанием не только детей и молодежи, но и их родителей. Это весьма характерно.

Принцип природосообразности, причем почти в духе Я.А.Коменского, содержится в сказке «Что выучено в молодости - на камне, что выучено в старости - на снегу». Камень и снег - в данном случае - образы, введенные для обоснования эмпирически установленной объективной физиологической и психологической закономерности. Эта закономерность состоит в том, что в детстве, в молодости человек усваивает образовательный материал гораздо прочнее, чем в старости. Дед говорит своему внуку: «Снег уносится ветром, тает от тепла, а камень же сотни и тысячи лет лежит в целости и сохранности». То же самое происходит и со знаниями: если они приобретены в молодости - то сохраняются надолго, нередко и на всю жизнь, а знания, усвоенные в старости, быстро забываются.

В сказках поднимается также и много других проблем народного воспитания.

Изумительным педагогическим шедевром является калмыцкая сказка «Как ленивый старик работать стал», рассматривающая постепенное втягивание человека в работу как самый эффективный способ преодоления лени. В сказке в увлекательной форме раскрывается методика приучения к труду: приобщение к труду начинается с авансированного поощрения и использования первых результатов труда как подкрепления, далее предлагается перейти к применению одобрения; внутреннее побуждение и привычка к труду объявляются показателями окончательного решения проблемы воспитания трудолюбия. Чеченская сказка «Хасан и Ахмед» учит, как сберечь священные узы братства, призывает дорожить чувством благодарности, быть трудолюбивыми и добрыми. В калмыцкой сказке «Неразрешенные судебные дела» ставится даже своего рода символический эксперимент, доказывающий необходимость чрезвычайно нежного обращения с новорожденным. «Мозг новорожденного ребенка подобен пенке молока, - рассказывается в сказке. Когда табуны гелюнга Гаванга шли с шумом на водопой мимо кибитки, то получилось сотрясение мозга ребенка и он умер».

В сказках комментируются педагогические идеи пословиц, поговорок и афоризмов, а порою сказки и аргументируют эти идеи, расскрывая их на конкретных фактах. Например, известен чувашский афоризм: «Труд - опора жизни» (варианты: «рукоять судьбы», «правило жизни», «основа жизни», «опора вселенной»). Адекватных пословиц о труде много и у других народов. Мысли, аналогичные этому афоризму, содержатся в сказках многих народов. Автором настоящей книги в свое время отобраны и переведены на чувашский язык русская, украинская, грузинская, эвенкийская, нанайская, хакасская, киргизская, литовская, латышская, вьетнамская, афганская, бразильская, тагальская, индусская, банду, ламба, хауса, ираку, дагомейская, эфиопская сказки, основная идея которых соответствует приведенной пословице. В качестве названия сборника взята ее вторая часть - «Опора жизни». Эта маленькая антология сказок разных народов показывает общечеловеческий характер идей о труде и трудолюбии.

Сборник открывается киргизской сказкой «Почему человек сильнее всех на свете?» Подобный сюжет известен многим народам. Сказка интересна тем, что содержит наилучший ответ на загадку-вопрос: «Кто сильнее всех на свете?»

Крылья дикого гуся примерзли ко льду, и он восхищается силой льда. Лед говорит в ответ, что дождь сильнее, а дождь - что земля сильнее, земля - что лес сильнее («сосет себе силу земли и стоит шумя листвой»), лес - что огонь сильнее, огонь - что ветер сильнее (подует - потушит огонь, вырвет с корнем старые деревья), но и ветер не может одолеть низкую траву, ее сильнее - баран, а того самого сильнее - серый волк. Волк же говорит: «Сильнее всех в мире человек. Он может поймать дикого гуся, растопить лед, ему не страшен дождь, он пашет землю и заставляет ее приносить пользу себе, огонь тушит, покоряет ветер и заставляет его работать на себя, траву косит на сено, что не поддается косе, вырывает с корнем и выбрасывает, барана зарежет и ест его мясо, похваливает. Даже я для человека - ничего: он в любое время может меня убить, снять шкуру и сшить себе шубу».

Человек в киргизской сказке - охотник (ловит птиц в начале сказки и охотится на волков - в конце), землепашец, косарь, скотовод, мясник, портной... Он и огонь тушит - нелегкий это труд. Благодаря труду человек становится властелином вселенной, именно благодаря труду он побеждает и подчиняет себе могучие силы природы, становится сильнее и умнее всех на свете, приобретает способность преобразовывать природу. От киргизской сказки только некоторыми деталями отличается чувашская сказка «Кто сильнее всех во вселенной?»

Подобные сказки в несколько видоизмененных вариантах имеются и у других народов. Своеобразна и интересна нанайская сказка «Кто сильнее всех?» Мальчик во время игры на льду упал и решил выяснить, в чем состоит сила льда. Оказалось, что солнце сильнее льда, туча может закрыть солнце, ветер может разогнать тучу, но не может сдвинуть гору. Но и гора не сильнее всех на свете; позволяет деревьям расти на своей вершине. Взрослые сознавали человеческую силу и хотели, чтобы дети знали это и старались быть достойными человеческого рода. Мальчик, играя, растет и готовится к труду. А взрослый человек силен именно трудом, и говорит он мальчику: «Стало быть, я сильнее всех, если дерево, растущее на вершине горы, сваливаю».

В русских, татарских, украинских сказках, как и в сказках других народов, явно проводится мысль о том, что человеком может называться только тот, кто трудится. В труде и борьбе человек приобретает свои лучшие качества. Трудолюбие - одна из главных человеческих характеристик. Без труда человек перестает быть человеком. В этом отношении интересна нанайская сказка «Айога», которая является подлинным шедевром: ленивая девочка, отказавшаяся трудиться, в конце концов превращается в гуся. Человек стал самим собой благодаря труду; он может перестать быть им, если перестанет трудиться.

Основная идея даргинской сказки «Сунуна и Меседу» состоит в том, что труд - это радостное творчество, он делает человека сильным, спасает его от всех житейских бед. Центральный персонаж сказки Сунуна - храбрый, находчивый, честный, великодушный. Ведущая мысль сказки выражена четко: «...а друзья Сунуны помогли ему овладеть всеми умениями, какие только знали люди, и Сунуна стал сильнее всех своих братьев, потому что даже ханство можно потерять, но никогда не потеряешь то, что умеют делать твои руки и голова».

В осетинской сказке «Что дороже?» один из юношей на своем личном примере доказывает другому, что дороже всего на свете не богатство, а верный друг, а верность в дружбе состоит в совместном труде и борьбе. В удмуртской сказке «Лентяйка» описывается целая система мер воздействия на ленивую жену с целью привить ей трудолюбие. В корякской сказке «Мальчик с луком» рассказывается, что «раньше начинавшим ходить мальчикам отцы лучки делали, чтобы упражнялись в стрельбе». Якутская сказка «Глупая невестка» содержит призыв сначала научиться труду, затем - повиновению, причем от повинующегося требуется сознательность: «Вот оно как приходится жить тем, кто всем хочет повиноваться, - приходится даже черпать воду ситом!» - высмеивает сказка невестку, не усвоившую правило, известное и соседнему ненецкому народу: «Сеткой воды не зачерпнешь». Болгарская сказка «Побеждает разум» показывает, что человек побеждает не силой, а умом. Такая же мысль проповедуется в киргизской, татарской и чувашской сказках.

Герой чеченских сказок не страшится выйти на бой с огромным змеем и морскими чудовищами, огнедышащим драконом и страшным волчищем Берзы Каза. Его меч разит врага, его стрела не знает промаха. Джигит берется за оружие, чтобы заступиться за обиженных и покорить того, кто сеет несчастье. Истинный джигит тот, кто никогда не покинет друга в беде, не изменит данному слову. Его не страшат опасности, спасая других, он готов сложить свою голову. В этом самозабвении, самоотверженности и самоотречении - замечательная черта сказочного героя.

Темы чеченских сказок неожиданны, иные неповторимы. Много дней и ночей сидит на дозоре чеченец. На его коленях сабля - острием к лицу. Заснет на миг, лицом ударяется об острую саблю, и ранит шею - течет кровь. Раны не дают ему уснуть. Истекая кровью, он не пропустит врага. А вот другая сказка. «Жили два друга - Мавсур и Магомед. Сдружились они еще мальчиками. Миновали годы, Мавсур и Магомед выросли, вместе с ними окрепла и дружба»... Так начинается сказка, а кончается: «Магомеда мог спасти только друг, готовый погибнуть вместе с ним. Мавсур доказал это и спас Магомеда. И стали они жить да поживать, никогда уже не разлучались. И крепче их дружбы никто не знал». Погибнуть вместе с ним, за него - типичное для чеченцев проявление дружбы. Преданность в дружбе - высшая человеческая ценность для чеченца. Тема другой сказки - помощь героя другу отца. Сыновья сказали отцу в один голос: «Если есть между небом и землей то, чем можно помочь твоему другу, мы достанем это и выручим твоего друга из беды».

Нет на земле ничего дороже Родины. В сторону родных гор торопится конь - и тот понимает чеченца.

На гербе и флаге Чеченской республики - Ичкерия - изображен Волк... Это - символ отваги, благородства и великодушия. Тигр и орел нападают на слабого. Волк - единственный из зверей, который осмеливается нападать на сильного. Недостаток силы он заменяет отвагой, ловкостью. Если же волк проиграл бой, он умирает не как собака, умирает молча, не издав ни звука. И, умирая, поворачивается мордой к своему врагу. Волк - особо почитаем вайнахами.

В сказках просто и естественно ставятся проблемы воспитания у молодежи чувства прекрасного, формирования моральных черт и др. В одной старинной чувашской сказке «Кукла» главная героиня отправляется искать себе жениха. Что же ее интересует в будущем женихе? Всем она задает два вопроса: «Каковы твои песни и пляски?» и «Каковы житейские порядки и правила?» Когда воробей изъявил желание стать женихом куклы и исполнил пляску и песню, рассказав об условиях жизни, то кукла высмеяла его песни и пляски («Песня очень коротка, да и слова ее не стихотворны»), не понравились ей и воробьиные правила жизни, житейские порядки. Сказка не отрицает важность хороших плясок и красивых песен в жизни, но в то же время в остроумной форме, очень зло высмеивает тех бездельников, которые, не трудясь, хотят проводить время в веселье и развлечениях, сказка внушает детям, что жизнь жестоко наказывает легкомыслие тех, кто не ценит главного в жизни - повседневного, упорного труда и не понимает основной ценности человека - трудолюбия.

В осетинских сказках «Волшебная папаха» и «Близнецы» дается моральный кодекс горца. В них культивируются заветы гостеприимства, благопожелания подтверждаются примером отца, средствами борьбы с нуждой объявляется труд в сочетании с умом и добротой: «Одному, без друзей, пить и есть - позор для хорошего горца»; «Когда мой отец был жив, он чурека и соли не жалел и не то что для друзей, но и для недругов своих. Я же сын своего отца»; «Пусть счастливо будет ваше утро!»; «Пусть пряма будет твоя дорога!» Харзафид, «хороший горец», «запряг волов и арбу и работал день, работал ночь. Прошел день, прошел год, и прочь прогнал бедняк свою нужду». Примечательна характеристика юноши - сына бедной вдовы, ее надежды и опоры: «Он отважен, как барс. Подобно солнечному лучу, пряма его речь. Его стрела бьет без промаха».

Три добродетели юного горца облечены в красивую форму - к сформулированным добродетелям присоединяется неявный призыв к прекрасному. Это, в свою очередь, усиливает гармонию совершенной личности. Подобное неявное присутствие отдельных черт совершенного человека характеризует устное творчество многих народов. Так, например, высокопоэтическая мансийская сказка «Воробушек», с начала до конца выдержанная в форме диалога, состоит из девяти загадок-вопросов и девяти отгадок-ответов: «Воробушек, воробушек, что такое твоя головка? - Ковшичек для питья весенней воды. - Что такое твой носик? - Ломик для долбления весеннего льда... - Что такое твои ножки? - Подпорочки в весеннем домике...» Мудрое, доброе, прекрасное выступают в сказке в поэтическом единстве. Уже сама высокопоэтическая форма сказки - погружает ее слушателей в мир прекрасного. И одновременно в ней ярко живописуется жизнь народа манси в ее мельчайших деталях и подробностях: рассказывается о разрисованном веселке для езды вверх по реке, арканчике для ловли семи оленей, корытце для кормления семи собак и т.п. И все это умещается в восьмидесяти пяти словах сказки, включая предлоги.

Наиболее обобщенно педагогическую роль сказок представил в своих трудах В.А. Сухомлинский. Он эффективно использовал их в воспитательном процессе, в Павлыше дети сами творили сказки. Великие педагоги-демократы прошлого, в том числе Ушинский, включали сказки в свои учебные книги, хрестоматии.

У Сухомлинского же сказки становились составной частью его теоретического наследия. Такой синтез народных начал с наукой становится могучим фактором обогащения педагогической культуры страны. Сухомлинский добивался наибольших успехов в учебно-воспитательной работе прежде всего благодаря тому, что первым из советских педагогов начал широко пользоваться педагогическими сокровищами народа. Прогрессивные народные традиции воспитания реализовывались им в максимальной мере.

На формирование самого Сухомлинского огромное влияние оказала народная педагогика. Свой опыт он блестяще переносил и на своих воспитанников. Так, опыт самовоспитания становится опорой в воспитании. В книге «Методика воспитания коллектива», изданной в Киеве в 1971 г., приводится изумительная сказка, опираясь на которую Сухомлинский делает важные педагогические обобщения.

Что такое любовь?... Когда Бог сотворил свет, он научил все живое продолжать род свой - рождать подобных себе. Поместил Бог мужчину и женщину в поле, научил их строить шалаш, дал мужчине в руки лопату, а женщине - горсть зерна.

Живите: продолжайте род свой, - сказал Бог, - а я пойду по хозяйству. Приду через год, посмотрю, как тут у вас...

Приходит бог к людям через год с архангелом Гавриилом. Приходит рано утром, до восхода солнца. Видит, сидят мужчина и женщина возле шалаша, перед ними созревает хлеб на поле, под шалашом - колыбель, а в ней ребенок спит. А мужчина и женщина смотрят то на оранжевое поле, то в глаза друг другу. В ту минуту, когда глаза их встретились, Бог увидел в них какую-то невиданную силу, необыкновенную для него красоту. Эта красота была прекраснее неба и солнца, земли и звезд - прекраснее всего, что слепил и смастерил Бог, прекраснее самого Бога. Эта красота до того удивила Бога, что его Божья душа затрепетала от страха и зависти: как это так, я сотворил основу земную, слепил из глины человека и вдохнул в него жизнь, а не мог, видимо, сотворить этой красоты, откуда она взялась и что это за красота такая?

Это любовь, - сказал архангел Гавриил.

Что это такое - любовь? - спросил Бог.

Архангел пожал плечами.

Бог подошел к мужчине, дотронулся до его плеча старческой рукою своей и стал просить: научи меня любить, Человек. Мужчина даже не заметил прикосновения руки бога. Ему показалось, что на плечо села муха. Он смотрел в глаза женщины - своей жены, матери своего ребенка. Бог был немощным, но злым и мстительным дедом. Он рассердился и закричал:

Ага, значит, ты не желаешь научить меня любить, Человек? Запомнишь ты меня! С этого часа старей. Каждый час жизни пусть уносит по капле твою молодость и силу. Превращайся в развалину. Пусть высохнет твой мозг и оскудеет разум. Пусть пустым становится твое сердце. А я приду через пятьдесят лет и посмотрю, что останется в твоих глазах, Человек.

Пришел Бог с архангелом Гавриилом через пятьдесят лет. Смотрит - вместо шалаша стоит беленький дом, на пустыре вырос сад, в поле пшеница колосится, сыновья поле пашут, дочери лен дерут, а внуки на лугу играют. Около дома сидят дедушка и бабушка, смотрят то на утреннюю зарю, то друг другу в глаза. И увидел Бог в глазах мужчины и женщины красоту еще более сильную, вечную и непобедимую. Увидел бог не только Любовь, но и Верность. Разгневался бог, кричит, руки дрожат, изо рта пена летит, глаза на лоб лезут:

Мало тебе старости, Человек? Так умирай же, умирай в муках и тужи за жизнь, за любовь свою, иди в землю, превращайся в прах и тлен. А я приду и посмотрю, во что превратится твоя любовь.

Пришел бог с архангелом Гавриилом через три года. Смотрит: сидит человек над маленькой могилкой, глаза у него грустные, но в них - еще более сильная, необыкновенная и страшная для Бога человеческая красота. Уже не только Любовь, не только Верность, но и Память Сердца увидел Бог. Задрожали у Бога руки от страха и бессилия, подошел он к Человеку, упал на колени и умоляет:

Дай мне, Человек, эту красоту. Что хочешь проси за нее, но только дай мне ее, дай эту красоту.

Не могу, - ответил Человек. - Она, эта красота, достается очень дорого. Ее цена - смерть, а ты, говорят, бессмертный.

Дам тебе бессмертие, дам молодость, но только отдай мне Любовь.

Нет, не надо. Ни вечная молодость, ни бессмертие не сравняются с Любовью, - ответил Человек.

Бог поднялся, зажал в горсть бородку, отошел от дедушки, что сидел около могилки, повернулся лицом к пшеничному полю, к розовой заре и увидел: около золотых колосьев пшеницы стоят молодой человек и девушка и смотрят то на розовое небо, то друг другу в глаза. Схватился Бог руками за голову и пошел с земли на небо. С той поры Богом на Земле стал Человек.

Вот что значит любовь. Она - больше, чем Бог. Это - вечная красота и бессмертие человеческое. Мы превращаемся в горсть праха, а Любовь остается вечно...

На основе сказки Сухомлинский делает очень важные педагогические выводы: «Когда я рассказывал будущим матерям и отцам про любовь, я стремился утвердить в их сердцах чувства собственного достоинства и чести. Подлинная любовь - подлинная красота человека. Любовь - это цветы нравственности; нет в человеке здорового морального корня - нет и благородной любви». Рассказы о любви - это часы «наисчастливейшего нашего духовного единения». Этого времени мальчики и девочки ждут, по мнению Сухомлинского, с затаенными надеждами: но в словах воспитателя они ищут ответа на свои вопросы - те вопросы, о которых человек никогда и никому не скажет. Но когда подросток спрашивает, что такое любовь, в мыслях и в сердце у него совсем иные вопросы: как мне быть со своей любовью? К этим интимным уголкам сердца нужно прикасаться особенно осторожно. «Никогда не вмешивайтесь в личное, - советует Сухомлинский, - не делайте предметом общего обсуждения то, что человек хочет глубже всего спрятать. Любовь благородна только тогда, когда она стыдлива. Не сосредоточивайте духовных усилий мужчин и женщин на увеличении "знаний любви". В мыслях и сердце человека любовь всегда должна быть окружена ореолом романтики, неприкосновенности. Не следует проводить в коллективе диспуты «на темы» любви. Это просто недопустимо, это дремучее моральное бескультурье. Про любовь говорите вы, отец и мать, а они пусть молчат. Наилучший разговор юных про любовь - это молчание».

Выводы талантливого советского педагога свидетельствуют о том, что педагогические сокровища народа далеко еще не исчерпали себя. Духовный заряд, накопленный народом тысячелетиями, может служить человечеству еще очень долго. Более того, он будет постоянно возрастать и станет еще более могучим. В этом - бессмертие человечества. В этом - вечность воспитания, символизирующая вечность движения человечества к своему духовному и нравственному прогрессу.

СКАЗКИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ НАРОДНОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ГЕНИЯ

Народная сказка способствует формированию определенных нравственных ценностей, идеала. Для девочек - это красна девица (умница, рукодельница...), а для мальчиков - добрый молодец (смелый, сильный, честный, добрый, трудолюбивый, любящий Родину). Идеал для ребенка - далекая перспектива, к которой он будет стремиться, сверяя с ним свои дела и поступки. Идеал, приобретенный в детстве, во многом определит его как личность. Воспитателю в то же время необходимо выяснить, каков идеал малыша, и устранить негативные моменты. Конечно, это непросто, но в том-то и мастерство педагога, чтобы попытаться понять каждого воспитанника.

Работа со сказкой имеет различные формы: чтение сказок, их пересказ, обсуждение поведения сказочных героев и причин их успехов или неудач, театрализованное исполнение сказок, проведение конкурса знатока сказок, выставки рисунков детей по мотивам сказок и многое другое*.

* Батурина Г.И.. Кузина Т.Ф. Народная педагогика в воспитании дошкольников. М.. 1995. С. 41-45.

Хорошо, если при подготовке инсценировки сказок дети сами подберут ее музыкальное сопровождение, сошьют себе костюмы, распределят роли. При таком подходе даже небольшие по объему сказки дают огромный воспитательный резонанс. Такое «примеривание» на себя ролей сказочных героев, сопереживание им, делают еще более близкими и понятными проблемы персонажей даже давно и хорошо известной «Репки».

РЕПКА

Посадил дед репку и говорит:

• Расти, расти, репка, сладкая! Расти, расти, репка, крепка!

Выросла репка сладка, крепка, большая-пребольшая.

Пошел дед репку рвать: тянет-потянет, вытянуть не может. Позвал дед бабку.

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Позвала бабка внучку.

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала внучка Жучку.

Жучка за внучку,

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала Жучка кошку.

Кошка за Жучку,

Жучка за внучку,

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала кошка мышку.

Мышка за кошку,

Кошка за Жучку,

Жучка за внучку,

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут - вытянули репку.

Мне посчастливилось присутствовать на незабываемом представлении сказки «Репка» в Шоршенской средней школе, блестяще осуществленном учительницей Лидией Ивановной Михайловой. Это была музыкальная трагикомедия, с песнями и плясками, где простенький сюжет был расширен диалогами персонажей.

В выпускном классе читается часовая лекция на тему «Мудрая педагогическая философия "Репки"». В той же школе в десятом классе проводилась дискуссия «Сто вопросов о "Репке"». Собирались вопросы и свои, и случайно услышанные, и детские. Они возникали и спонтанно, в ходе рассуждений.

В этой крошечной сказке все имеет смысл. Об этом можно порассуждать с детьми. Например, почему дед посадил репку? Не морковь, не свеклу, не редьку. Последнюю куда труднее было бы вытащить. Репка вся наружу, за землю держится только хвостиком. Здесь важно первичное действие - посев единственного малюсенького, едва видимого глазу семени, имеющего форму круглую, шарообразную, репка сама почти точно воспроизводит шар, увеличиваясь в размерах в тысячи раз. Это очень похоже на притчу Христа о горчичном семени: оно самое малое из всех семян, но когда вырастает, то становится самым большим из всех садовых растений. Бесконечно малое и бесконечно большое. В сказке раскрываются ресурсы, резервы бесконечного, вселенского развития. Да и мышь из той же категории взаимоотношений: бесконечно малое имеет в мире свой смысл, свое значение, бесконечно большое складывается из бесконечно малого, без последнего нет первого: «Мышиная моча - морю подмога», - говорят чуваши. Похожая пословица есть и у бурят.

Итак, в «Репке» обнаруживает себя целая философская концепция, мудрая и высокопоэтическая, а также огромные ресурсы слова, словесных средств и методов. Эта сказка - свидетельство необыкновенных возможностей и духовного потенциала русского языка, того, что русский язык по праву стал языком межнационального общения. Поэтому, как бы ни менялась ситуация в стране и в мире, нельзя ни в коем случае допустить ухудшения изучения русского языка и русской культуры.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

ДНЕПРОПЕТРОВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. ОЛЕСЯ ГОНЧАРА

КАФЕДРА МАТЕМАТИЧЕСКОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭВМ

по дисциплине: «Социология»

на тему: «Процессы социализации в сказке»

Выполнил: студент гр. ПЗ-07-1

Кампен Ф.С.

Проверил: Легеза С.В.

Днепропетровск

Будем рассматривать процессы социализации на примере главной героини сказки Лепренса де Бомона Красавица и Чудовище (пересказ Г.Сергеевой).

Краткое изложение сказки

В этой сказке рассказывается об одной семье некогда богатого купца у которого было три дочери красавицы. Однажды, когда купец отправился по торговым делам за море, в ответ на просьбы дочерей он хотел привезти им подарки. Старшей он купил соболинную накидку и новое платье, средней жемчужное ожерелье, а младшая, которую все называли Красавица заказала алую розу. Последний подарок купец нашел в одном чудесном дворце. После того как он его сорвал со двора, усеяного прекрасными розами, появился хозяин, которым оказалось Чудовище. Чудовище сказало купцу, что платой за его поступок, будет обмен жизни купца на жизнь одной из его дочерей совместно с Чудовищем.

Младшая дочь согласилась жить с Чудовищем, чтобы сохранить жизнь отца. Таким образом младшая дочь Красавица стала хозяйкой замка, который она разделила с чудовищем. Вскоре Красавица привязалась к Чудовищу и по происшествии некоторых событий она согласилась выйти замуж за Чудовище. После этого Чудовище превратилось в прекрасного принца, ведь, как оказалось, принц был ранее заколдован и только полюбившая его девушка смогла расколдовать его. После этого они сыграли весёлую свадьбу и жили долго и счастливо.

Этапы процесса социализации

Социализация – процесс интеграции индивида в общество. Обычно процесс социализации сопровождается агентами социализации.

Первичная социлизация (социальная адаптация) – период от младенчества до раннего детства. Связана с приобретением общекультурных знаний с освоением начальных представлений о мире и характере взаимоотношений людей. Данный период длится с рождения до раннего детства.

Вторичная социализация – обычно это период социализации после выхода человека за рамки первичных контактов.

Ресоциализация – усвоение «новой» системы цененостей взамен «старой».

Десоциализация – частичная или полная потеря усвоеных норм и принципов социального взаимодействия (пребывание в тюрьме, инвалидность, и др. изоляция от общества).

Социализация на примере Красавицы.

Первичная социализация

В данной сказке не описан сам процесс первичной социализации. Но мы можем явно видеть результаты этого процесса. Красавицу называют дочерью и она ведет себя соответственно. Исходя из этого, думаю, можно утверждать, что Красавица имеет представления о характере взаимоотношений людей. Это можно понять так же из слов сказки: «… Красавица же пока не думала о женихах, она хотела подольше пожить с отцом в родном доме».

Агенты социализации на данном этапе социализации являлась семья девушки. Думаю, что роль отца (о матери в пересказе не сказано ничего, вероятно она умерла при рождении младшей дочери) в процессе первичной социализации довольно высока. Мне кажется, будет логично предположить, что отец своим поведением и словами помог Красавице сформировать представление о характере взаимоотношений в семье. Вероятно, сестры Красавицы так же помогали ей сформировать представление о характере межличностных взаимоотношений внутри круга первичных контактов. В сказке так же упоминается наличие прислуги. Поэтому, думаю, их роль в социализации ребенка так же присутствует, тем более, что можно было бы предположить, что воспитанием маленькой дочери занятого купца занималась, восновном, именно прислуга.

Вторичная социализация

После того, как некогда богатый купец, обанкротился Красавица «трудилась непокладая рук» (в отличии от сестр белоручек). Ее труды были связаны с выполнением повседневных обязанностей. Вышеописанное я отношу к некоторого рода профессиональной социализации. Т.к. в результате изменившихся обстоятельств ей пришлось овладевать некоторыми специальными навыками и знаниями. Несомненно, диапазон социальных контактов девушки расширился за счет взаимодействия с поставщиками продукции для семьи и увеличился диапазон социальных ролей в результате чего она стала не просто сестрой и дочерью, но и, в некотором смысле, хозяйкой дома.

Агентами на данном этапе социализации думаю, можно назвать прислугу. Прислугу купцу пришлось расчитать ранее, но она несомненно сыграла роль в передаче навыков и определенных специальных знаний маленькой хозяйке. Кроме того, можно предположить, что поставщики продукции (как продуктов питания так и различных хозяйственных принадлежностей) не просто служили роль передатчиков продукции, но и, в некотором смысле, консультантов.

Так же, думаю, что к вторичной социализации можно отнести последние события сказки – свадьбу, ведь в результате этого события

Десоциализация

Мне кажется, что Красавица, будучи изолированой, после того как она попала в замок к Чудовищу, от привычного ей социального круга, если не потеряла усвоенные ранее нормы и принципы социального взаимодействия, то, по крайней мере, не могла их реализовывать и развивать. Я бы сравнил пребывание Красавицы в замке Чудовища с тюремным заключением.

Ресоциализация

С ресоциализацией Красавице пришлось сталкиваться на протяжении всей жизни (впрочем как и любому другому индивиду). Упомянутый в сказке расчет прислуги, несомненно, привел к изменению ее установок, целей, норм и ценностей. Несомненно, изменились эстетические ценности Красавицы. Ввиду занятости молодой хозяйки установка на общение отошла на задний план.

Так же с ресоциализацией Красавица столкнулась пребывая в замке. Каждый день видя Чудовище у нее меняется эмоциональная оценка объекта. Некогда страшное чудовище, при виде которого у нее отнимало голос, становится ее другом, с которым она теперь дружит.

И самый яркий пример ресоциализации происходит в конце сказки, после того, как изолированая чудовищем от общества девушка видит в качестве гостей на свадьбе не только свою уже прежнюю семью но и множество гостей, что говорит о том, что теперь она уже не заключенная в замке красавица, а публичная личность, а это несет за собой большие изменения.

Вывод

На протяжении всей своей жизни Красавица проходит различные этапы социализации. Меняется ее культура, представление о мире, расширяется ее понимание о характере взаимоотноешений с людьми (чего только стоит в этом контексте начало супружеской жизни), изменчиво и ее социальное окружение, и, конечно же социальная роль Красавицы. Думаю, что Красавица может служить прекрасным примером для исследования на основании ее жизни этапов социализации.

С легкой руки российских мордоделов социологи давно поделились на мальчишей и плохишей. Мальчиши - это независимые профессионалы, а плохиши свою работу выполняют либо топорно, либо подтасовывают результаты под кого-то. Таким образом в общественном сознании плотно укоренилось представление о социологических сказках, этаком математическом фольклоре.

Похоже, терновый венок агентства "УралИНСО" не дает покоя другим социологам. Недавнее исследование прессы, сделанное агентством "Коммерческие консультации и исследования" (CC&R), - хорошее тому подтверждение.

Почему терновый? Да потому что газетчики - люди с тонкой душевной организацией, ранимой психикой и непомерным содержанием алкоголя в крови. Скажите им, что издание, в которое они вкладывают столько душевных сил, - малокалорийное и нечитабельное, они вам все косточки продезинфицируют. Социологи же упрямо только этим и занимаются, доказывая, что одни газеты лучше других, то есть занимаются, по сути, таким же мифотворчеством, что и сами журналисты.

Как коллега коллегам хочу высказать несколько профессиональных соображений по поводу бюллетеня "Пресс-информ", выпущенного CC&R, в котором исследуется читательская аудитория периодических изданий в Перми за 1-й квартал 2001 года.

Прежде всего, хотел бы пожелать новому изданию удачи в наращивании собственного тиража. Удача ему действительно понадобится, поскольку цена за этот социологический буклет довольно высока - 650 рублей. Что же мы приобретаем за эти деньги? По замыслу составителей - социологическое исследование прессы в Перми, глоссарий упомянутых терминов и рекламу (куда теперь без нее) самого агентства. Так что те, кого социология интересует мало, могут за 650 рублей узнать, что такое личное интервью, целевая аудитория и рекламное обращение, а также, с кем работают вышеупомянутые исследователи. На мой взгляд, это несколько дороговато, но на вкус и цвет, как известно... Впрочем, поговорим лучше о самом исследовании.

Несколько нелепиц, допущенных, возможно, из-за неопытности, бросаются в глаза сразу же. Исследование проводилось, если все-таки верить авторам, в 1-м квартале 2001 года, но откуда тогда в нем появились такие издания, как "Губернские вести", "Ведомости Пермской губернии" и, что вообще удивительно, "Молодая гвардия"?

Первая газета закрылась еще в прошлом году, вторую переименовали примерно тогда же, а "Молодую гвардию" я не держал в руках лет 5 уже точно. В этой связи очень забавно читать в рекламном тексте утверждение о том, что агентство славится высокой оперативностью и что в исследование не включены "издания без определенной периодичности выпуска". Когда увижу издателя МГ Олега Андрияшкина, обязательно попеняю ему на то, что он прячет от меня "Молодую гвардию". Впрочем, немудрено, что эта газета не попадалась мне в руки, поскольку, согласно исследованию, ее читают исключительно женщины, которые живут в семьях, состоящих исключительно из двух человек. Хорошо, если это мама и дочка, а если... Как все-таки время и социология все меняют! Подумать только, - ведь раньше "Молодая гвардия" была абсолютно гетеросексуальной газетой.

Насколько позволяет судить мой скромный опыт, в Перми только одна газета предельно четко позиционирует себя, то бишь ориентируется на определенную читательскую аудиторию. Электронные СМИ (в особенности радиостанции) в этом отношении своих пишущих коллег превзошли. Если сравнивать аудитории различных изданий, то даже невооруженным взглядом видно, что по социально-демографическим характеристикам они примерно одинаковы, более того - не сильно отличаются и от социально-демографического состава взрослого населения всего города. Между тем, в исследовании CC&R аудитории газет различаются, и притом довольно сильно. Это в аналитике, а по цифрам же видно, что все отличия аудиторий находятся в пределах допустимой погрешности. Такие вот нелепости.

Теперь поговорим о корректности. Если уж вступаешь в медиабизнес, то, наверное, необходимо оперировать какими-нибудь нейтральными терминами, а не теми, что употреблены в отчете - зачем портить отношения с коллегами? Мне, например, искренне обидно за газету "Звезда", которую в отчете назвали низкорейтинговой. Как так? Не может же быть низкорейтинговой газета, редактор которой без стука входит в двадцатку влиятельнейших политиков Прикамья. Еще - не совсем понятно, почему в отчете выделено приложение к газете "Местное время" "Время-деньги", а приложения других газет проигнорированы? Такую избирательность нельзя назвать академичной.

Кстати, об академичности. Исследование ею пока не страдает.

Во-первых, свалены в кучу и бесплатные издания, так называемый рекламный мусор, и издания, имеющие свою цену.

Во-вторых, обилие терминов, употребляемых, так скажем, ради эффекта, наводит на мысль, что тебе пытаются всучить пустышку в красивой обертке. Мне, например, совершенно неинтересно читать о том, как использовать социологическое исследование в рекламной кампании - это азы, которые обязан знать каждый профессионал.

В-третьих, если исследование претендует на полноту, то следовало бы включить в него и такие издания, как "Жизнь" и "Пятница". По какой причине их не включили? И стоит ли тратить 650 рублей, чтобы получить вместо необходимой информации исследование аудиторий несуществующих газет?

Надеюсь, что эти чисто технические замечания будут учтены составителями и помогут улучшить следующий выпуск бюллетеня "Пресс-информ". Непрагматичным же читателям я искренне советую это исследование приобрести. Вы получите незабываемое эстетическое наслаждение. Такое же, как, например, от прочтения сказок.

К низшему классу относили обычно крестьян. В романе А. Н. Толстого «Петр Первый» ярко описан крестьянский быт. Крестьянская семья жила в избе. Маленькое оконце едва пропускало свет. «Под черным потолком клубился теплый, сухой дым, уходил в волоковое окошечко над дверью, избу топили по-черному». Внутреннюю обстановку избы мы можем увидеть из следующего эпизода: «Санька соскочила с печи, задом ударила в забухшую дверь... Вдруг все захотели пить – вскочили в темные сени вслед за облаком пара и дыма из прокисшей избы. Обледенела кадка с водой, обледенел деревянный ковшик».

Как правило, вся семья ютилась в одной комнате. В избе – красный угол с образами, каждый вошедший должен был перекреститься на него. Печь, деревянный длинный стол, деревянная же лавка – вся мебель. Вся семья садилась за стол.

Трапезу начинал самый старший – муж. Впереди него не лезь – получишь ложкой по лбу. Все ели из одного горшка, в котором и пища готовилась.

«Чада прыгали с ноги на ногу, – все были босы, у Саньки голова повязана платком, Гаврилка и Артамошка в одних рубашках до пупка». «На бате – высокий колпак надвинут на сердитые брови. Рукавицы торчали за пазухой сермяжного кафтана, подпоясанного низко лыком, лапти зло визжали по навозному снегу...» Как видно, семья состоит из пяти человек. Все дети одеты плохо, видимо у них вообще нет зимней одежды. В любом случае одежду дети поднашивали друг за другом. Двор у Бровкина был все-таки зажиточный – конь, корова, четыре курицы. Про Ивашку Бровкина говорили «крепкий».

А.Н. Толстой показал простонародную речь крестьян. Мать кричит на детей: «Дверь, оглашенные!» Употребляются такие слова, как «давеча», «батя», «люто», «озябли» и др. Люди были необразованные, безграмотные.

Трудна жизнь крестьянина. Весной паши, сажай, осенью – собирай урожай. Хозяин-барин требует оброк и барщину. А крестьянин и свое поле должен вспахать, и дрова на зиму заготовить, и хозяйство вести. «Ну, ладно... Того подай, этого подай...Тому заплати, этому заплати... Но, прорва, – эдакое государство! – разве ее напитаешь? От ее работы не бегаем, терпим». Крестьяне видели, как живут помещики и дворяне и, естественно были недовольны тем, что они работали, не покладая рук, и ничего не имели, а барин ничего не делал и имел все. Ивашке Бровкину даже пришлось сына своего продать в вечную кабалу.

Вечером устраивались посиделки, девушки шили себе приданое, разговаривали. Парни и девушки приглядывались друг к другу. Летом водили хороводы. Но так или иначе судьбу детей устраивали родители. Часто обращались за помощью к свахе. Родители пытались повыгоднее выдать дочерей замуж и женить сына на трудолюбивой, послушной, красивой девушке.

В городе мы видим следующую картину. Ее нам показал Достоевский в романе «Преступление и наказание».

«Огарок освещал беднейшую комнату шагов в десять длиной, всю ее было видно из сеней... Через задний угол была протянута дырявая простыня. За нею, вероятно, помещалась кровать. В самой же комнате было всего только два стула и клеенчатый очень ободранный диван, перед которым стоял старый кухонный сосновый стол, некрашеный и ничем не покрытый». Комната была проходной. Так жила семья Мармеладова. У него было пятеро детей. «Старшая девочка... водной... разодранной всюду рубашке и в накинутом на голые плечи ветхом драдедамовом бурнусике...» Мармеладов потерял свое место. Сам он был человеком образованным, как и его жена. Но после потери работы жизнь его круто изменилась. Как говорит сам Мармеладов: «Проживаем же теперь в угле... а чем живем и чем платим, не ведаю». Спасает его от бед и несчастий только бутылка. Дочка же его Сонечка с детских лет вынуждена торговать собой. Описание Сони таково: «...наряд ее был грошовый, но разукрашенный по-уличному, под вкус и правила, сложившиеся в своем особом мире, с ярко и позорно выдающейся целью». В семье происходят постоянные ссоры, ругань.

Итак, мы видим, что между высшим классом и нижним – огромная пропасть, как в поведении, образе жизни, так и в обычаях, нравах, речи. Средний же класс объединил в себе, с одной стороны, бедных чиновников, рабочих, а с другой стороны, богатых, преуспевающих людей, таких как Лужин. Он по капиталу вполне мог бы принадлежать к высшему обществу, но у него не было самого главного для этого – знатной фамилии, дворянства. И у низшего, и у высшего класса своя специфическая субкультура, средний же класс содержит в себе признаки и того, и другого.

Вариант 3

Анализ сказки Дж. Родари «Чиполлино»

Сказка во все времена и у всех народов выражала мечту о торжестве справедливости и надежду на лучшее будущее всех людей на земле. Итальянский писатель Джанни Родари сочинил историю про мальчика-луковку Чиполлино. В этой сказке хорошо показана стратификация общества, где есть дворцы и лачуги, богачи и бедняки, угнетатели и угнетенные.

Писатель очень точно определил место своих героев в том обществе, которое описывает (рис. 7.9). В сказочной фруктово-ягодно-овощной стране все то, что растет прямо на земле – это народ. Например, Чиполлино, а также лук Порей, Тыква, Земляничка, Черника. А вот кавалер Помидор уже поднялся над землей и народом и угнетает его. Адвокат Горошек, который цепляется за все своими усиками, лишь бы только забраться повыше, оказывается не только крючкотвором, но и предателем. Графини Вишни, барон Апельсин, герцог Мандарин – все эти плоды растут на деревьях, они вознеслись высоко, совсем оторвались от родной почвы, какое им дело до бед и страданий тех, кто живет внизу, на земле. Народу жилось в этой стране несладко, ведь правителем там был принц Лимон. А разве может быть сладко с Лимоном?

Я считаю, что теоретически существуют более благородные и менее благородные сорта и виды флоры. Для разных людей они могут являться или не являться таковыми. Неблагородные виды – это те, с которыми мы встречаемся в повседневной жизни, а благородными являются те, которые нам в диковинку, или которые не произрастают в наших широтах. Например, для жителей центральных районов неблагородными видами считаются такие фрукты, овощи, ягоды, которые растут на дачах, в лесу: малина, огурцы, капуста, смородина и т.п. А благородные виды поставляются нам из тропических широт. Это всевозможные фрукты, такие, как авокадо, маракуйя, ананасы, киви и т.п. Но для жителей тех мест они уже не считаются благородными.

Комментарий. Задания этого завершающего Практикума, нацелены на то, чтобы раскрыть весь творческий потенциал студентов и закрепить их знания по курсу «Социология. Общий курс» на примере самой сложной социологической проблематики – социальной стратификации.

Все работы, которые здесь опубликованы, выполнены на «отлично» и свидетельствуют, во-первых, о том, что к выполнению одного и того же задания можно подходить по-разному и эта неодинаковость положительно скажется на оценке. Во-вторых, социологический анализ, проведенный творчески на конкретных жизненных примерах или конкретных произведениях художественной литературы ценится преподавателем выше, нежели общие абстрактные рассуждения, списанные или позаимствованные из учебников.

Итак, завершен курс «Социология. Общий курс». Рассмотрено большинство базовых категорий этой науки, включая и методы эмпирического исследования. Приведенные образцы студенческих работ, выполненных при решении конкретных задач, могут служить прекрасным подспорьем теоретических знаний, а также подскажут, как следует подходить к самостоятельной работе над полученным заданием.

Словари и справочники

1. Аберкромби Н., Хилл С., С. Тернер С. Социологический словарь / Пер. с англ. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1997.

2. Авксентьев А. В., Авксентьев В. А. Краткий этносоциологический словарь-справочник / Ставроп. гос. пед. ун-т. Ставрополь, 1994.

3. Большой толковый социологический словарь (Collins). Т. 1–2 / Пер. с англ. М.: Вече, ACT , 1999.

4. Кравченко А. И. Социология: справочное пособие. М.: Моск. лицей, 1996.

5. Народные знания. Фольклор. Народное искусство. Свод этнографических понятий и терминов. Вып. 4. М., 1991.

6. О положении семей в Российской Федерации. М.: НИИ семьи, 1998.

7. Религии народов современной России: Словарь / Отв. ред. М.П. Мчедлов и др. М.: Республика, 1999.

8. Российская социологическая энциклопедия / Под общ. ред Г. В. Осипова. М.: НОРМА; ИНФРА-М, 1998.

9. Россия в цифрах: Краткий статистический сборник/ Госкомстат России. М., 1999.

10. Словарь по социологии / Сост. Е. Б. Мельникова, М. Макбрайд. Нижний Новгород: Нижегор. гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского, 1995.

11. Современная американская социология. М.: Изд-во МГУ, 1994.

12. Современная западная историческая социология. М., 1989.

13. Современная западная социология: Словарь / Сост. Ю.Н. Давыдов и др. М.: Политиздат, 1990.

14. Социальное положение и уровень жизни населения России: Стат. сб. М.: Госкомстат России, 1999.

15. Социология: Хрестоматия/Сост. А. А. Горелов. М.: Хронограф, 1998.

16. Социология на пороге XXI века: основные направления исследований / Ред.-сост. С. И. Григорьев (Россия), Ж. Коэнен-Хуттер

17. (Швейцария). 3-е изд., доп., перераб. М.: РУСАКИ, 1999. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост. Б.С. Ерасов. М.: Аспект Пресс, 1999. Учебный социологический словарь/ Общ. ред. С. А. Кравченко. 3-е изд., доп., перераб. М.: Экзамен, 1999.

18. Энциклопедический социологический словарь/ Общ. ред. Г. В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1995. Яценко Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. СПб.: Лань, 1999. A handbook of qualitative methodologies for mass communication research / Ed. by Jensen К. В., Jankowslo N. W. – L.; N. Y: Routledge 1999.

19. Companion encyclopedia of anthropology: humanity, culture and social life / Ed. by T. Ingold. London: Routledge, 1994.

20. Concise Oxford Dictionary of Sociology / Ed. by G. Marshall. Oxf о rd: Oxford University Press, 1994.

21. Jary D. Collins dictionary of sociology / D. Jary & J. Jary; associate editors, P. Nicholls and A. Sillitoe. 2nd ed. Glasgow: Harper Collins, 1995.

22. Johnson A. G. The Blackwell dictionary of sociology: A user"s guide to sociological language. – Maiden (Mass.); Oxford: Blackwell, 1997.

23. International Enciclopedia of Social Sciences. London–New-York. 1968. Penguin Dictionary of Sociology. 3-d ed. / Ed. by N. Abercrombie. London: Penquin, 1994.

24. Social science encyclopedia / Ed. by A. Kuper and J. Kuper. 2 Rev. ed. London: Routledge, 1996.

25. Vogt W. P. Dictionary of statistics & methodology: A non-technical guide for the social sciences. Newbury Park , CA: Sage , 1993.

Учебники, учебные пособия и монографии

1. Асп Э. К. Введение в социологию / Пер. с фин. СПб.: Алетейн, 1998.

2. Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию / Пер. с англ. М. А. Ковальчука под ред. В. С. Магуна. М.: Аспект-Пресс, 1998.

3. Белик А. А. Культурология: Антропологические теории культур: Учеб. пособие. М.: РГГУ, 1999.

4. Бергер П. Л. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива / Пер. с англ. М.: Аспект Пресс, 1996.

5. Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика. М., 1987.

6. Волков Ю. Г., Мостовая И. В. Социология в вопросах и ответах: Учеб. пособие. М.: Гардарика, 1999.

7. Гаспарян Ю. А. Семья на пороге XXI века: Социологические проблемы / Под ред. К. Н. Хабибудина. СПб.: Петрополис, 1999.

8. Гиддингс Ф. Г. Основания социологии. Киев-Харьков, 1898.

9. Гидденс Э. Социология: учебник 90-х годов (реферированное издание). Челябинск, 1995.

10. Голубева Г. А., Дмитриев А. В. Социология: Учеб. пособие. М.: Собрание, 1999.

11. Ионин Л. Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие: Для вузов. 3-е изд., перераб., доп. М.: Логос, 2000.

12. История социологии в Западной Европе и США: Учеб. для вузов / Отв. ред. Г.В. Осипов. М.: НОРМА, ИНФРА-М, 1999.

13. Комаров М.С. Введение в социологию: Учебник для вузов. М.: Наука, 1994.

14. Комозин А.Н., Кравченко А. И. Популярная социология. М.: Проф-издат, 1991.

15. Конфликты в современной России: Проблемы анализа и регулирования / Под ред. Е. И. Степанова. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

16. Кравченко А.И. Социология: Словарь. Учебн. пособие для студ. вузов. М.: Издательский центр «Академия». 1997.

17. Кравченко А.И. Социология: Хрестоматия. Для студ. вузов. М.: Издательский центр «Академия». 1997.

18. Кравченко А.И. Социология: Учеб. для вузов. М.: Логос; Екатеринбург: Деловая кн., 2000.

19. Кузнецова Т.В. Россия в мировом культурно-историческом контексте: парадигма народности. М.: Моск. обществ, науч. фонд. Изд. центр науч. и учеб, программ, 1999.

20. Культурология. XX век. Антология. М., 1995.

21. Лебедева Н. М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М.: Ключ-С. 1999.

22. Ляхович Е. С., Ревушкин А. С. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1998.

23. Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга: Социол. и антропол. Анализ / Под ред. В. В. Костюшева. СПб.: Норма, 1999.

24. Монсон П. Лодка на аллеях парка: Введение в социологию: Пер. со швед. М.: Весь мир, 1994.

25. Морфология культуры. Структура и динамика / Г. А. Аванесова, В. Г. Бабакова, Э. В. Быкова и др. Учебное пособие для вузов. М.: Наука, 1994.

26. Общая социология: Системах Курс: Учеб. пособие/ Под ред. Г.В. Дыльнова. 2-е изд., перераб., доп. Саратов: СЮИ МВД России, 1999.

27. Оконешникова А.П. Межэтническое восприятие и понимание людьми друг друга. Пермь: Звезда, 1999.

28. Основы социологии: Учеб. пособие. Ч. 1 / Под ред. А. А. Удоденко. Барнаул: Изд-во АлтГТУ, 1996.

29. Основы социологического знания. Учеб. пособие. Ч. I – III / Госкомвуз РФ. Алтайский гос. ун-т. Барнаул, 1995.

30. Парыгин Б.Д. Социальная психология. Проблемы методологии, истории и теории. СПб.: ИГУП, 1999.

31. Попова И. М. Социология. Введение в специальность. Учеб. для студентов высш. учеб, заведений. Киев: Тандем, 1997.

32. Проблемы социальных взаимодействий в транзитивном обществе: Сб. науч. тр. Новосибирск: НГАЭиУ, 1999.

33. Российская ментальность: методы и проблемы изучения / Отв. ред. А. А. Горский, Е. Ю. Зубкова. М.: Ин-т рос. истории РАН, 1999.

34. Россия на рубеже веков: Избранные лекции университета. СПб.: Изд-во СПбГУП, 1999.

35. Русская интеллигенция: История и судьба / Отв. ред. Д. С. Лихачев. М.: Наука, 1999.

36. Синкевич 3.В. Социология и психология национальных отношений: Учеб. пособие. СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 1999.

37. Смелзер Н. Социология / Пер. с англ.; Науч. ред. В.А. Ядов. М.: Феникс, 1998.

38. Социальная статистика: Учебник/ Под ред. чл.-кор. РАН И.И. Елисеевой. – М.: Финансы и статистика, 1997.

39. Социология: Учеб. для вузов / Под ред. В.Н. Лавриненко. 2-е изд., перераб., доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000.

40. Социология: Основы общей теории. Учеб. пособие для вузов / Отв. ред. Г. В. Осипов. М.: Аспект-Пресс, 1998.

41. Социология. Учебник для вузов /Г.В. Осипов, А.В. Кабыща, М. Р. Тульчинский и др. М.: Наука, 1995.

42. Социология современности. (Курсы лекций по социологии для высших учеб, завед. РФ) / Под ред К.О. Магомедова. М., 1996.

43. Тадевосян Э.В. Социология: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. доп. М.: Знание, 1999.

44. Терин В.П. Массовая коммуникация: Социокультурные аспекты политического воздействия. Исследование опыта Запада / Моск. Гос. Ин-т (Университет) Междунар. отношений МИД РФ. М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 1999.

45. Средний класс в современном российском обществе / Под общ. ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой, А. Ю. Чепуренко. М.: РНИ-СиНП, РОССПЭН, 1999.

46. Токарев С. А. Ранние формы религии. М., 1990.

47. Тощенко Ж.Т. Социология: Общ. курс. Для вузов. 2-е изд., доп., перераб. М.: Прометей, Юрайт, 1998. Харчева В. Основы социологии: Для сред. спец. учеб, заведений. М.: Логос, Высш. шк., 1999.

48. Шевкуленко Д.А. Межнациональные отношения в России: Вторая пол. XVIII –нач. XX в. Самара: Самар. ун-т 1999.

49. Щепанский Я. Элементарные понятия социологии. Пер. с польск. / Под ред. Р. В. Рыбкиной. М.: Прогресс, 1969.

50. Abrahamson M. Sociology. An introduction to concepts, methods, and data. N. Y, 1969.

51. Albrow M. Sociology: The basics. – L.; N. Y.: Routledge 1999.

52. Bassis M. Sociology: An Introduction; 5-th rev. ed. London: McGraw,1994.

53. Bryjak G. Sociology: Cultural Diversity in a Changing \\brld. 2-nd rev. ed. London: Allyn & B, 1994.

54. Calhoun C. Sociology. 6-threv. ed. London: McGraw,1994.

55. Chinoy T. Socity. An introduction to Sociology. N. Y, 1967.

56. Cooper P. Sociology. An introduction course. L., 1988.

57. Doob C. B. Sociology: an introduction. 4th ed. London: Harcourt Press, 1994.

58. Geertz C. The interpretation of culture. N. Y: Basic Books, 1973.

59. Giddens A. Sociology. – 3rd ed. – Cambridge: Polity press, 1998. Green Arnold W. Sociology. An Analysis of Life in Modern Society. N. Y: McGraw-Hill Book Co., 1968.

60. Henslin J. Sociology: A Down-to-Earth Approach. 2-nd rev. ed. London: Allyn & B, 1995.

61. Hess В., Markson E., Stein P. Sociology. 4 th edition. N. Y: Macmillan Publishing Co., 1991.

62. Howe R. Student guide to research in social science. Cambridge , 1993.

63. Kottak C. Anthropology: The Exploration of Human Diversity. N. Y:

64. McGraw-Hill, Inc. 1994.

65. Lowry R. P., Rankin R. P. Sociology. Social Science and Social Concern. N. Y, 1972.

66. Lundberg G., Schrag C., Largen O. Sociology. N. Y, 1968

67. Moore S. Sociology alive! 2 Rev. ed. London: Stanley Thornes, 1996. Newman D. Sociology: Exploring the Architecture of Everyday Life. New York: Pine Forge Press, 1995.

68. O"Donnell G. Mastering Sociology. 3-d rev. ed. London: Macmillan, 1994.

69. O"Donnell G. Sociology today. Cambridge . 1993.

70. Ritzer G. Sociological Beginnings for Beginners: On the Origins of Key Ideas in Sociology. London: McGrow, 1994.

71. Schaefer R. T. Sociology: 5 Rev. ed. London: McGraw-Hill, 1995.

72. Thompson W., Hickey J. Society in focus: an introduction to sociology. N . Y , 1993.

Классики социологии

1. Белл Д. Мятеж против современности//Социол. исслед., 1989. №5. С. 107-114.

2. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования / Пер. с англ. М.: Academia , 1999.

3. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. / Пер. с англ. Е. Д. Руткевич – М.: Медиум, 1995.

4. Бердяев Н. Судьба России: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков: Фолио, 1998.

5. Бердяев Н. Духовные основы русской революции: Опыты 1917–1918 гг. СПб.: Изд-во Христиан, гуманитар. ин-та, 1999.

6. Бердяев Н.А. О человеке, его свободе и духовности: Избр. труды / Ред.-сост. Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская. М.: Моск. психолого-социал. ин-т, Флинта, 1999.

7. Булгаков С.Н. Труды по социологии и теологии: в 2 т. / Изд. подгот. В. В. Сапов. М.: Наука, МАЙК «Наука», 1999. Т. 1. От марксизма к идеализму. Т. 2. Статьи и работы разных лет. 1902–1942.

8. Бурдье П. Начала. Choses dites: Пер. с фр. / Пер. Шматко Н. А. М.: Socio-Logos, 1994.

9. Бурдье П. Рынок символической продукции // Вопросы социологии, 1993. №№ 1-2. С. 49-62.

10. Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» // Вопросы социологии, 1992. Т. 1. № 1. С. 17–36.

11. Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и система. Альманах. 1993. Т. I . Вып. 2. С. 137–150.

12. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990.

13. Вебер М. Избранное. Образ общества / Пер. с нем. М.: Юрист, 1994.

14. Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры / Пер. с нем. СПб.: Университ. Кн., 1999.

15. Вебер М. Наука как призвание и профессия // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991.

16. Вебер М. Основные понятия стратификации //Социол. исслед., 1994. № 5. С. 147-156.

17. Веблен Т. Теория праздного класса. М., 1984

18. Вормс Р. Общественный организм. СПб., 1897.

19. Гидденс Э. Девять тезисов о будущем социологии. // THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и система. Альманах. 1993. Т. I . Вып. 1. С. 57–82.

20. Гидденс Э. Введение в социологию // Современная зарубежная социология (70–80-е годы). М., 1993. 3–20.

21. Гидденс Э. Пол, патриархат и развитие капитализма // Социол. ис-след. 1992. № 7.

22. Гидденс Э. Социология//Социол. исслед., 1994. № 2. С. 129–138.

23. Гидденс Э. Стратификация и классовая структура // Социол. исслед. 1992. №9-10.

24. Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Учебное пособие. Новосибирск: Изд-во Новосибир. ун-та, 1995. С. 40–80.

25. Гумплович Л. Основы социологии. СПб., 1899.

26. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Пер. с фр. и послесловие А. Б. Гофмана. М.: Наука, 1990.

27. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с фр., составл. А. Б. Гофмана. М.: Канон, 1995.

28. Дюркгейм Э. Ценностные и реальные суждения // Социол. исслед., 1991. №2. С. 106-114.

29. Зиммель Г. Избранное: Т. 1–2. / Пер. М.: Юрист, 1996. Т. 1. Философия культуры. Т 2. Созерцание жизни.

30. Зиммель Г. Экскурс по проблеме: Как возможно общество // Вопросы социологии. М., 1993. № 3. С. 16–26.

31. Зиммель Г. Человек как враг // Социол. журнал., 1994. № 2. С. 114– 119.

32. Зомбарт В. Евреи и хозяйственная жизнь. Спб., 1912.

33. Зомбарт В. Современный капитализм. Т. 1-2. М., 1903-1905.

34. Кареев Н. И. Основы русской социологии / Подгот. текста И.А. Голосенко. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996.

35. Кетле А. Социальная физика. Т. I , II . Киев: Киевский коммерческий институт, 1911–1913.

36. Кистяковский Б. А. Общество и индивид // Социол. исслед., 1996. №2. С. 103-115.

37. Ковалевский М. М. Социология. Т. 1–2. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1910. Т. 1-2.

38. Кондратьев Н. Д. Основные проблемы экономической статики и динамики. – М.: Наука, 1991.

39. Конт О. Вступительные лекции//Социология Конта. СПб., 1889.

40. Конт О. Дух позитивной философии. СПб., 1910.

41. Конт О. Курс позитивной философии // Серия: родоначальники позитивизма. СПб., 1913. Вып. 2, 4 и 5.

42. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995.

43. Луман Н. Изменение парадигмы в системной теории // Современная зарубежная социология (70–80-е годы). М., 1993. С. 196–210.

44. Луман Н. Понятие общества // Проблемы теоретической социологии. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1994. С. 25–32.

45. Луман Н. Почему необходима «системная» теория? // Проблемы теоретической социологии. – СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1994. С. 43-54.

46. Луман Н. Социологические размышления (интервью) // Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994. С. 234–248.

47. Луман Н. Что такое коммуникация; Глоссарий // Социол. журн., 1995. №3. С. 114-127.

48. Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура // Социол. исслед. 1992. № 2. С. 118-124.

49. Мертон Р. К. Социальная структура и аномия // Социол. исслед. 1992. № 3. С. 104-114; № 4. С. 91-96.

50. Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социол. мысль. Тексты. М., 1994. С. 379–447.

51. Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959.

52. Миллс Р. Интеллектуальное мастерство // Социол. исслед. 1994. № 1. С. 107-113.

53. Миллс Ч. Р. Социологическое воображение / Пер. с англ. М.: Изд. Дом «Стратегия«, 1998.

54. Михайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. тр. по социологии. В 2-х т. /Отв. ред. В. В. Козловский. СПб.: Алетейя, 1998. Т. 1–2.

55. Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии / Пер. с франц. – М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1996.

56. Огюст Конт. К 200-летию со дня рождения / Под ред. А.О. Бороноева и И.А. Голосенко. СПб.: ТОО ТК «Петрополис, 1998.

57. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии. // Социология сегодня. Проблемы и перспективы. М., 1965. С. 25–67.

58. Парсонс Т. Общий обзор // Американская социология: Перспективы. Проблемы. Методы. М., 1972. С. 360–378.

59. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и взаимоотношения // THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и система. Альманах. 1993. Т. I . Вып. 2. С. 94–122.

60. Парсонс Т. Система координат и общая теория систем действия: культура, личность и место социальных систем // Американская социол. мысль. Тексты. – М., 1994. С. 448–463.

61. Парсонс Т. Функциональная теория изменения//Американская социол. мысль. Тексты. М., 1994. С. 464–480.

62. Парсонс Т. Система современных обществ / Пер. с англ. Л. А. Седова и А. Д. Ковалева. Под ред. М. С. Ковалевой. М.: Аспкт Пресс, 1997.

63. Парсонс Т. Современное состояние и перспективы систематической теории в социологии // Современная западная теоретическая социология: Толкот Парсонс. М., 1994. С. 15–52.

64. Платон. Государство. Законы. Политик/ Пер.; Предисл. Е. И. Тем-нова. М.: Мысль, 1998.

65. Поппер К. Логика социальных наук// Вопросы философии. 1992. № 10. С. 65-75.

66. Поппер К. Нищета историцизма: Пер. с англ. М.: Изд. группа «Прогресс»– VIA , 1993.

67. Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 т. Т. I: Чары Платона., Пер. с англ.; под ред. В. Н. Садовского. М.: Феникс, Межд. фонд «Культурная инициатива», 1992.

68. Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 т. Т. 2: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. Пер. с англ.; под ред. В. Н. Садовского. – М.: Феникс, Межд. фонд «Культурная инициатива», 1992. –528 с.

69. Современная теоретическая социология: Энтони Гидценс: Реф. сб. / РАН. ИНИОН. Лаб. социол. М.: ИНИОН, 1995.

70. Сорокин П.А. Главнейшие теории прогресса в современной социологии // Вестник знания. 1911. № 9.

71. Сорокин П. Главные тенденции нашего времени / Пер. с англ., сост., предисл. Т. С. Васильевой. М.: Наука, 1997.

72. Сорокин П.А. Голод как фактор. Пг. 1922.

73. Сорокин П.А. Дальняя дорога: автобиография. М., 1992.

74. Сорокин П.А. К вопросу об эволюции и прогрессе // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1911. Кн. 3.

75. Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Ярославль, 1920.

76. Сорокин П.А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. с. 463–489.

77. Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда: Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали: К 110-й годовщине со дня рождения / Изд. подгот. В. В. Сапов. СПб: Изд-во РХГИ, 1999.

78. Сорокин П.А. Система социологии. В 2 т. Т. I . Социальная аналитика: Учение о строении простейшего (родового) социального явления. – М.: Наука, 1993.

79. Сорокин П.А. Система социологии. В 2 т. Т. I . Социальная аналитика: Учение о строении сложных социальных агрегатов. – М.: Наука, 1993.

80. Сорокин П. Состояние русской социологии за 1918–1922 гг. // Новая русская книга. 1922. № 10.

81. Сорокин П.А. Социологические теории современности. М., 1992.

82. Сорокин П. Человек и общество в условиях бедствия. // Вопросы социологии. 1993 №3, с. 56–59.

83. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. / Пер. с англ. М.: Политиздат, 1992.

84. Сорокин П. Этнографические этюды: Сборник этнографических статей П. А. Сорокина / Предисл., коммент. д. А. Несанелиса, В. А. Семенова. Сыктывкар: Коми кн. Изд-во, 1999.

85. Спенсер Г. Личность и государство. СПБ., 1908.

86. Спенсер Г. Основания социологии. СПб., 1898. Т. 1–2.

87. Спенсер Г. Социальная статика. Изложение социальных законов, обуславливающих счастье человечества. СПб., 1906.

88. Спенсер Г. Сочинения в семи томах. СПБ., 1898–1900.

89. Тойнби А.Дж. Постижение истории: Пер. с англ./Сост. Огурцов А П. М.: Прогресс, 1991.

90. Тоффлер А. Футурошок / Пер. СПб.: Лань, 1997.

91. Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии. М.: Научный мир, 1998.

92. Франк С. Л. О задачах обобщающей социальной науки // Социол. исслед., 1990. № 9. С. 30–48.

93. Франк С.Л. Очерк методологии общественных наук // Вопросы методологии. 1991. № 2. С. 88–106.

94. Франк С. Сущность социологии // Русская мысль. 1908. № 2.

95. Шелер М. Формы знания и общество: сущность и понятие социологии культуры//Социологический журнал. 1996. № 1–2. С. 122– 160.

96. Шмоллер Г. Борьба классов и классовое господство. М., 1906.

97. Шпенглер О. Закат Европы / Пер., вступ. ст., коммент. В. Г. Драча при участии Т. В. Веселой, В. Е. Котляровой. Ростов н/Д: Феникс, 1998.